CC BY
146
"Идя ко святому Иакову": древнерусское граффито XII в. в Аквитании
Александр Михайлович Гордин
Государственный Эрмитаж, С.-Петербург, Россия
Татьяна Всеволодовна Рождественская
С.-Петербургский государственный университет, С.-Петербург, Россия
'When Going to Saint James': An Old Russian Graffito from the 12th Century in Aquitania
Alexander M. Gordin
State Hermitage Museum, St. Petersburg, Russia
Tatiana V. Rozhdestvenskaya
St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russia
Резюме
В 2015 г. в городе Понсе, в бывшей провинции Сентонж, на стене приходской церкви Сен-Вивьен, памятника середины XII в., было обнаружено древнерусское паломническое граффито. Это вторая после граффито из аббатства Сен-Жиль подобная находка во Франции. Стоящий на самом западном пути в Сантьяго-де-Компостела (via Turonensis) г. Понс интересен сохранившимся в нем паломническим госпиталем второй половины XII в. На стенах его длинной проходной арки — вырезанные средневековыми пилигримами подковы, наиболее поздняя из которых обрамляет имя, очевидно, также написанное кириллицей (XVI-XVII вв.). Надпись в основании сел 1 v . .. This is an open access article distributed under the Creative 2016 №1 Commons Attribution-NoDerivatives 4.0 International
верного торца первоначального фасада церкви Сен-Вивьен сделана от лица некоего Ивана Завидовича: "Ивано ^ло Зави\довиче ида ко\ свдтомоу Ид\ ковоу". Ее наиболее вероятная палеографическая датировка — 1160-80-е гг. По данным берестяных грамот и летописей имя отца Ивана Завид было популярно в среде новгородского боярства. С Новгородом же связано и наибольшее число косвенных свидетельств проникновения на Русь западного культа апостола Иакова Старшего. Хорошая сохранность надписи делает ее важной эпиграфической находкой, однако главная ее ценность состоит в прямом документальном доказательстве факта хождения древнерусских паломников к мощам святого Иакова в Галисию.
Ключевые слова
Древнерусские граффити, средневековая эпиграфика, палеография, Франция, церковь Сен-Вивьен в Понсе, Госпиталь для пилигримов, паломничество в Сантьяго-де-Компостела, Новгород, процветший крест, XII в.
Abstract
In 2015 in Pons, in the former province of Saintonge, an Old Russian pilgrim graffito was found on the wall of the parish church of St. Vivien, a monument of the mid-12th century. It is the second graffito found in France after the one discovered at St. Gilles Abbey. The town of Pons is located on the westernmost route of Santiago de Compostela (via Turonensis) and is noteworthy because of the preserved pilgrim almshouse of the latter half of the 12th century. On the walls of its long archway are horseshoe drawings made by medieval pilgrims, the latest of which, dating from the 16th-17th centuries, bends around a name that is also apparently written in Cyrillic script. The earlier inscription, which appears at the base of the northern end wall of the original façade of the St. Vivien church, is made in the name of one Ivan Zavidovich: "Ivano ps^lo Zavildoviche ida ko I svçtomu IçIkovu" (= 'Ivan Zavidovich wrote this when going to Saint James'). The most probable palaeographic dating is in the 1160s-1180s. As suggested by birch bark manuscripts, the name of Ivan's father, Zavid, was popular among Novgorod boyars. Novgorod is also the place with the greatest indirect evidence of the occurrence in Old Russia of the western cult of St. James. This well preserved inscription is an important epigraphic discovery, but its main value lies in the direct evidence of pilgrimages by Russians to the shrine of St. James in Galicia.
Keywords
Old Russian graffiti, medieval epigraphy, palaeography, France, Saint Vivien Church in Pons, almshouse, St. James's Way, Novgorod, flower cross, 12th century
На французском любительском интернет-сайте "Les Graffiti anciens, un patrimoine fragile et méconnu" (http://graffitimania.free.fr/) опубликована фотография хорошо читаемой кириллической надписи и расположенного рядом изображения процветшего креста. Никакого комментария, кроме пометки "inscription", под фотографией нет. Состоявшаяся в сентябре 2015 г. поездка одного из авторов данной статьи на место обнаружения надписи подтвердила присутствие граффито по указанному
Илл. 1. Понс (Франция, Приморская Шаранта), церковь Сен-Вивьен. Середина XII в. с перестройками XV, XVIII и XIX вв. Фотография Н. Гординой
на сайте адресу: департамент Приморская Шаранта, город Понс, церковь Сен-Вивьен (Илл. 1).
Это вторая древнерусская кириллическая надпись, обнаруженная во Франции, после надписи второй половины XII - середины XIII в. из аббатства Сен-Жиль в Провансе: Г(оспод)и помъзи рлвоу свъемоу Сьмкъви Ни-нославичю [Brun et al. 2014: 118].
Надпись расположена на северном плече широкого романского фасада церкви, в четвертом снизу ряду кладки массивного контрфорса, на высоте 83 см от современного пола или, судя по цоколю фасада, примерно в метре от уровня средневековой дневной поверхности, что означает, что автор писал пригнувшись или стоя на коленях (Илл. 2). Со времени пристройки к церкви в XVIII в. север-
Илл. 2. Понс, церковь Сен-Вивьен. Местоположение надписи в интерьере. Фотография А. Гордина
ного бокового нефа нижняя половина контрфорса находится в интерьере.1 Не исключено, что какая-то пристройка существовала с этой стороны и ранее, хотя и не изначально. Покрывающие выступ стены — и до недавнего времени саму надпись — слои побелок трудно сосчитать: их не меньше десятка; следы линий красной охры на одном из слоев могут свидетельствовать о готическом мотиве имитации кладки или ином интерьерном узоре. Удаление значительной части набелов и раскрытие граффито — результат косметической реставрации 1970-х гг., а возможно, и чьих-то любительских усилий.2
Надпись состоит из четырех строк. Несмотря на повреждение как минимум двух букв и остатки побелки, текст надписи прочитывается без труда (Илл. 3, 3а):
1. Ивано ^до Зав(и)
2. довиче ида ко
3. свдтомоу ИА
4. ковоу
Перевод: "Иван писал Завидович, идя к святому Иакову".
Илл. 3. Надпись и крест. Вторая половина XII в. Фотография А. Гордина
1 Фасад северного бокового нефа перелицован одновременно с пристройкой южного в XIX в.
2 Как выяснилось после публичной презентации находки на конференции в Государственном Эрмитаже (10 ноября 2015 г.), рассматриваемую надпись видели в 2010 г. сотрудники архитектурно-археологического сектора Эрмитажа П. Л. Зыков и О. М. Иоаннисян.
130 I
Границы строк определены швом между блоками кладки. В конце первой строки от буквы И сохранилась лишь левая мачта, правая попала в выбоину на границе блоков; отметим и малый масштаб этой буквы как в начале строки, так и в ее конце; во
0 1 2 3 4 5 см
второй строке в слове
Завидовиче от Ч сохра- Илл. 3а.. Прорись по фотографии, выполненная нились лишь верхние П. Л. Зыковым. Размеры камня с надписью 28,5x43 см
чаши и часть ножки. Над буквой Ф еле заметна правая часть титла. Для палеографической датировки в соответствии с [Зализняк 2000: 152-217, 220-245] показательны формы буквы А, значительно меньшей по размеру в сравнении с другими, с остроугольной петлей, крупная В с заходящей за нижнюю верхней петлей, З вертикальной формы, с переломом, К с уменьшенным верхом и несоединяющимися правой и левой частями, А с низкой перекладиной и коротким вертикальным язычком, Ф с высокой остроугольной чашей и мачтой, выходящей за уровень строки. Все начертания букв хронологически укладываются в промежуток между 1160-ми - 1180-ми гг. Соответственно, примерно этим временем можно датировать и нашу надпись. Имя и отчество Ивана Завидовича разрывает глагол 4"лъ, что не является редкостью в древнерусских, преимущественно новгородских, граффити, напр.: в Софии Новгородской — Ст(ьп) анъ Рожн(А)тиць, Михал(ъ) п(ъ)салъ Людогости(ничь) [Медынцева 1978: 125, 161]; Св(о)-дька ^лъ Микулиниць в Георгиевском соборе Юрьева монастыря, а также в граффити-автографах в Софии Константинопольской. Дистантное расположение членов словосочетания (личное имя и отчество или прозвище) вообще характерно для синтаксиса берестяных грамот и летописей [Зализняк 2004: 189-190]. В надписи отражена древнерусская бытовая орфографическая система письма с заменой конечных ъ / о, характерная для берестяных грамот и эпиграфики начиная с XII в. [ibid.: 21-25]: Ивано и ^ло. Древнерусская форма причастия муж. рода на -а (ида) соответствует древнерусской грамматической норме. В то же время употреблена церковнославянская книжная форма имени Иаков с а, которая находит параллель в орфографии, в частности, монашеского имени в граффити № 118 XII в. в Софии Киевской (см.
части закругленной
табл. xxiv-xx v: 1 [Высоцкий 1976: 41]). Разделяющая и и а вертикальная черта могла существовать на камне и до появления надписи, чего, однако, не скажешь о загадочной букве п (ср. [Медынцева 1978: рис. 41, № 53], не только абсолютно тождественной по фактуре линий букве а, под которой она расположена, но и совершенно непохожей на камнетесную метку — в отличие, скажем, от зеркальной и перевернутой строчной буквы h, просматривающейся у правого края камня ровно на половине его высоты.3 Написание имени Иванъ со значительно более мелкой, чем остальные, начальной буквой, встречается во многих древнерусских граффити, т. е. вполне стереотипно [ibid.: рис. 9, 41, 85, № 52, 53, 156; Высоцкий 1976: табл. cxxvii-cxx viii: 4, № 240, табл. xlix-l: 3, № 142]. Раз-номасштабность букв в древнерусской эпиграфике вообще не редкость: в более мелких настенных надписях, как и в грамотах на бересте, она, однако, меньше бросается в глаза. В надписях на каменных блоках и плитах разномасштабность букв присутствует и в южнославянских памятниках. Так, среди глаголических надписей из Боснии и Истрии отметим надписи на обломках плит, найденных в непосредственной близости от известной Башчанской плиты ок. 1100 г., в которых некоторые буквы значительно превосходят по размерам остальные [Fucic 1982: 62-63, 65].4
Отчество Ивана Завидович, как и само имя Завид, встречающееся как на южно-, так и на западнославянской территории, у восточных славян более известно по новгородским источникам. О популярности его в новгородской боярской среде свидетельствуют берестяные грамоты, найденные на Неревском и Троицком раскопах в слоях начала XII -середины XIII в. ([Зализняк 2004: № 103, 156, 228, 644, 665, 736а, 798, 818, 824], а также № 987 [Янин et al. 2015: 91]), и одна владельческая надпись на гребне [Янин, Зализняк 1993: 114-115, № 25]. Завиду адресовано письмо № 824 (возможно, также № 803) и грамота № 665, также он автор письма № 798 и упомянут в грамоте № 818. Все эти документы тяготеют ко второй половине XII в. Грамота № 644, также адресованная некоему Завиду, датируется первой четвертью XII в. Новгородские летописи называют, во-первых, умершего в год своего поставления посадником (1128 г.) шурина князя Мстислава Всеволодовича Завида Дми-трича (деда его также звали Завид) [НПЛ: 21-22, 204-206]; во-вторых,
3 Благодарим П. Л. Зыкова, любезно выполнившего прорись надписи и обратившего наше внимание на эту деталь.
4 Вопрос о палеографических аналогиях в южнославянской и древнерусской эпиграфике представляется весьма важным в истории развития эпиграфического письма и требует специального рассмотрения — зависит ли разномасштабность букв в надписях от технических причин, либо это связано с уровнем грамотности писавшего, либо от передаваемой данным словом информации, либо и от того, и от другого.
посадничавшего с 1176-го по 1180-й и затем второй раз, по 1186 г., За-вида Неревинича из Неревского конца [ibid.: 35-36, 38, 224-226, 228]; в-третьих, убитого в 1194 г. по подозрению в измене Завида Негочевича [ibid.: 41, 234]; и в-четвертых, перебежавшего в 1216 г. к князю Ярославу Владимировичу Володислава Завидица [ibid.: 55, 254-255], предположительно из Людина конца [Янин, Зализняк 1993: 10-16].5
В последние годы в Софии Константинопольской обнаружены многочисленные граффити русских паломников [Артамонов, Гиппиус 2012: 41-52], в их числе оставил свой автограф некий Завид: Завиде ^алъ Данетин(ичь). В имени Завид окончание -е в им. пад. ед. числа о-склонения подтверждает новгородское происхождение автора надписи [Артамонов et al. 2012: 288]. Отметим здесь дистантную позицию имени Завид и отчества Данетиничь. В новгородском Софийском соборе на южной стене северной паперти процарапано имя Завидъ, выполненное глаголицей, стратиграфическая датировка этого граффито — 10451109 гг. [Михеев 2012: 71-72]. Несмотря на то, что нет собственно лингвистических оснований связывать нашего Ивана Завидовича, идущего "к святому Иакову", непременно с Новгородом, такая связь представляется все же весьма вероятной.
На соседнем с надписью Ивана Завидовича каменном блоке находится крупное изображение процветшего креста. Мастерское, хотя и не вполне завершенное автором, оно является столь же ярким этнокультурным знаком, что и древнерусский текст. Небольшие рисунки процветших крестов сопровождают немало молитвенных надписей-граффити домонгольского времени (в новгородском и киевском Софийских соборах, в церкви Спаса на Берестове и др.), однако начертание нашего креста напоминает, скорее, аналогичные изображения в настенных росписях: процветший крест лестничной башни собора новгородского Антониева монастыря (вторая четверть XII в.), кресты орнаментов подкупольных арок Нередицы [Пивоварова 2002: илл. 222]. Не менее экзотичный для романской Франции, чем кириллица, процветший крест воспринимается сегодня лишь как символико-художественное дополнение надписи. Однако глагольная форма ^алъ могла относиться и к изображению креста, поскольку древнерусский глагол писати имел также значение 'украшать живописью, расписывать' [Срезневский 1895, 2: 936],6 'рисовать'. Более того, выражение хр(е)стъ прямо встречается среди домонгольских надписей [Высоцкий 1966: 111,
5 Список посадников новгородских насчитывает, в общей сложности, три Завида [НПЛ: 164, 471-472].
6 Коньцаша црквь пишюще стго БлговЬщения (НПЛ, 6697 г.); ПовелЬ владыка Василис писати церковь Входъ Иерусалимъ [. . .] Исаю ГрЬчину с другы (НПЛ, 6846 г.).
табл. lxix-lxx: 2, № 76], и можно думать, что второе слово в ряде случаев просто опускалось как очевидное (ср. [Медынцева 1978: 82, 161, рис. 72, 135, № 90, 224]). Лаконизм начертания креста — четырех-, а не шестиконечного, как обычно, — объясним прежде всего трудоемкой техникой исполнения. Сказалась она и в незавершенном абрисе тугих побегов, в самом деле, удивительно родственных по форме фресковым орнаментальным завиткам.
Большие размеры надписи (поле 27,5x40 см) и креста (16,7 см высотой) могут свидетельствовать как об амбициозности автора (заказчика) граффито, так и о выполнении им и его вероятными спутниками определенной миссии — поручения либо самочинного желания принести домой благословение от апостольского гроба.7 Разумеется, на Руси известны и более крупные надписи приватного характера: достаточно упомянуть граффито Стефана на Выдубицкой церкви [Высоцкий 1985: 46, 126, № 325, табл. xix: 1-2]. Однако почти все эти надписи имеют неупорядоченный вид, образуя длинные, неровные строки. Даже публичная по содержанию запись о судебном разбирательстве "плотеников" на фасаде сложенной в белокаменной технике церкви св. Пантелеймона в Галиче Южном не соблюдает вертикальной границы квадра [Иоаннисян, Рождественская 2009: 200-201, илл. 4, 7]. Своей четкой соотнесенностью с форматом камня — лишь буква и в первой строке нарушает оставленные по краям поля — граффито Ивана Завидовича в какой-то мере сближается с традицией латинских официальных лапидарных надписей на отдельных рядовых блоках кладки. Возможно, мы имеем дело с неосознанным подражанием. Проделав сотни верст по дорогам Германии и Франции, русский путник вполне мог видеть такие, часто совсем скромные, надписи в интерьерах и на наружных стенах церквей. Некоторые из них, подобно эпитафии XI в. на цоколе южной абсидиолы трансепта паломнической церкви Сен-Илер-л ё-Гран в Пуатье [CIFM, 1: 64-66, n° 61, pl. xx, fig. 41], мимо которой он наверняка проходил, расположены совсем низко от земли.8
Глубоко вырезанный кружок на находящемся под надписью и крестом блоке камня, а также едва заметные латинские капитальные
7 О том, что паломничества из Руси совершались не в одиночку, а целыми группами, что естественно при отправлении в столь далекий путь, свидетельствуют, напр., компактно расположенные граффити на колоннах Софии Константинопольской, сделанные одновременно разными людьми, участниками этих паломничеств [Артамонов, Гиппиус 2012: 41-52].
8 Не забудем и о распространенной в древней Руси практике обводить написанное рамкой, хотя она относится к надписям небольшого размера, см., напр., поминальные граффити Х1У-ХУ вв. в новгородской церкви Николы на Липне [Рождественская 2009: 151-158].
буквы AN. . . (далее не разобрать)9 13-15 мм высотой в вышележащем ряду кладки выглядят скорее "сопутствующими" или же спровоцированными древнерусской надписью элементами. Что касается букв, то длинная верхняя черта у А определенно указывает на XII-XIV столетия. На остальных камнях северного торца фасада, как, впрочем, и на соседних стенах, никаких, даже поздних, граффити не обнаруживается. И только на обороте западного фасада, левее главного портала, можно разглядеть столь характерный для Сентонжи рисунок одномачтового судна, "тройную ограду" (она же "мельница", или "вавилон"), напоминающую романский модильон коронованную голову и несколько других изображений.
В отличие от частной молитвенной надписи Семки Нинославича в Сен-Жиль-дю-Гар,10 такое же изолированное [Brun et al. 2014: 118], но более монументальное по технике и стилю граффито в Понсе неизбежно ставит вопрос о степени легальности его появления на стене приходской церкви.11 Заручался ли Иван Завидович согласием ее клириков? Что касается выбора места для надписи, то с северной стороны церкви по традиции могло находиться кладбище. Правда, на плане наполеоновского кадастра (1813 г.) оно, напротив, примыкает к ней с запада и юга. Во всяком случае, о менее парадном характере северного торца говорит отсутствие у контрфорса — в отличие от симметричной ему южной лопатки — резной карнизной тяги, и это без каких-либо следов перекладок. Вместе с тем буквально за углом, в боковой арочной нише западного фасада, находилась статуя патронального святого [Senil-Lou 1990: 69].
•к -к -к
Паломничества к гробницам апостолов Петра и Иакова, а также латинских святых до самого последнего времени воспринимались как сугубо западные, к которым православная Русь не имела никакого касательства.
9 Очевидно, ANNO или ANNI, т. е. "лета. . ."
10 Компактное письмо надписи Семки Нинославича, с разной высотой строк и сочетанием квадратных и вытянутых букв, находит параллель в близком по тексту, хотя и менее аккуратном граффито в апсиде Михайловского придела Софии Киевской [Высоцкий 1976: 51, табл. XLI-XLII, № 134]. В обоих случаях наиболее крупно написаны слова рабу своему, что может говорить об определенном стереотипе; совпадает и изящное S-образное титло над г(оспод)и (ср. также: [Медынцева 1978: 79-80, рис. 65, № 81]).
11 Надпись и крест не процарапаны, а выбиты в камне. Отдельные линии, возможно, подправлены и усилены затем острым лезвием.
Однако уже первая информация об открытии русской надписи в Сен-Жиль-дю-Гар наряду с недавними находками средневековых паломнических значков из Рима в Усвятах (летописный Въсвячь в Полоцкой земле) и в древнерусском Червене (Чермно) на востоке Польши заставила начать пересмотр этой традиционной точки зрения [MusiN 2012: 249, 253, rys. 1; Мусин 2014: 380-381].12 При всей популярности святого Эгидия (Жиля) в Европе, популярности, пик которой, по-видимому, приходится как раз на конец XII - первую половину XIII в., трудно было заподозрить, что именно поклонение его мощам было конечной целью странствия Семки Ниносла-вича. Сен-Жиль лежит у начала одной из четырех основных, известных из "Путеводителя для паломника" монаха аббатства Партенэ в Пуату Эмери Пико (XII в.), дорог на Сантьяго-де-Компостела — Via Tolosana (ибо она проходит далее через Тулузу). Поэтому совершенно естественно возникло предположение о том, что Семка Нинославич оказался здесь по пути ко гробу святого Иакова или возвращаясь от него [Brun et al. 2014: 111-112, 121-123].13 Аквитанская надпись заявила о таком паломничестве открытым текстом. Учитывая обе сделанные во Франции находки, возможно несколько иначе интерпретировать фразу знаменитого "Вопрошания Ки-рикова" XII в. идуть въ стороноу в Юрусллимъ къ сватымъ [ПДП 1880: 27]: къ сватымъ — возможно, указание иных направлений паломничеств, помимо посещения Святой земли.
Выбор из четырех основных дорог на Сантьяго, ближайшей к Атлантике — Via Turonensis, проходившей через Париж, Тур, Пуатье, Сент, Бордо — представляется более естественным именно для новгородца, нежели для жителя Южной Руси (Илл. 4). Первую часть пути он вполне мог проделать на торговом корабле по Балтике, начав свое пешее странствие лишь где-то на немецком берегу — быть может, в Любеке. Во второй половине XII в. в традиционной торговле Новгорода с Готландом все большее участие принимают немецкие купцы, в конце концов основывающие в Новгороде свой собственный двор [Рыбина 2009: 38-54].
12 Значки не имеют стратиграфической датировки, однако их тип указывает на конец XII-XIII в. В связи с этим по-иному воспринимается повторяющийся в литовских летописях [ПСРЛ, 32: 23, 131; ПСРЛ, 35: 91, 130, 147 и др.], но сочтенный выдумкой католической пропаганды [Сапунов 1888] рассказ о полоцкой княжне Параскеве, совершившей паломничество в Рим и там умершей (1239).
13 Гораздо меньше оснований для подобного предположения в отношении авторов двух давно известных русских надписей в соборе тосканского города Лукки — целью их путешествия, скорее, был Рим или же юг Италии. Впрочем, и сама Лукка притягивала множество паломников, стекавшихся на поклонение чудотворному распятию Volto Santo (см. об этом: [Stopani 1994]).
Илл. 4. Карта Средневековой Европы
Случайно ли также, что именно в Новгороде, в Знаменском соборе, сохранился вставленный в XVI в. в сканую золоченую оправу и превращенный таким образом в панагию западноевропейский стеклянный литик XIII в. с изображением популярного в эпоху мотива — Veneratio Sancti Jacobi: два пилигрима в широкополых шляпах, преклонив колени и опираясь на посохи, возносят молитву стоящему между ними святому, чье имя обозначено по сторонам нимба (НГМ, инв. ДРМ-21) [Дар-кевич 1966: 49-50, рис. 5, № 93; Стерлигова 2008: 419, 711, табл. 2: 149, № 149]? Подобных литиков со святым Иаковом сейчас известно лишь около десятка, и новгородский — единственный во всей Восточной Европе [Мусин 2014: 379-380].14 Именно в Новгороде, на Софийской стороне, по меньшей мере, с первой половины XII в. существовали сразу две Яковлевские церкви: на Яковле и на Добрыне улице. Первая стала впоследствии собором, один из священников второй был летописцем
14 Знаменательно, что В. П. Даркевич [1966: 50] допускал, что литик со святым Иаковом был принесен из Испании новгородцем: "Образок из Новгорода, — писал он, — вышел из монастырской мастерской Компостеллы. [. . .] В первой половине XVI в. новгородский ювелир заключил образок в драгоценную сканую оправу, возможно, в память о путешествии одного из древних новгородцев в страну за Пиренеями".
[Макарий 1860: 181, 204, 224, 228; НПЛ: 27, 39]. Чем объяснить наличие одновременно двух церквей, посвященных святому Иакову.? По-видимому, причины кроются в соперничестве боярства Неревского и Людина концов, в которых были построены эти церкви, а покровительство святого Иакова было важно для обеих враждующих боярских группировок.15
Известно, впрочем, что позднее обе церкви были посвящены не Иакову Зеведееву (Иакову Старшему), а Иакову брату Господню. Более того, в историографии это посвящение принято считать изначальным, связывая его со спасительной для Новгорода победой в битве на Гзени, одержанной в день памяти святого, 23 октября 1069 г. [НПЛ: 17]. Вместе с тем даже "Семисоборная роспись" упоминает имя Иакова брата Господня лишь применительно к церкви на Добрыне улице [Янин 1976: 112-113], а Опись 1617 г. и экспликация плана Новгорода 1745 г. называют Якова (Иакова) только апостолом [Опись 1984: 79, 279, 324, 325, 369, 370]. Так или иначе, но среди не менее многочисленных церквей соседнего с Новгородом Пскова Яковлевских нет вовсе [Лабутина 1985: 164-165, 194-196], ничего не известно о них также в Суздале, Владимире, Полоцке [Тарасау 1998: 73-87, 171-176], Смоленске [Воронин, Раппопорт 1979: 330-345], Киеве [Пуцко 2009]. Не отрицая убедительности календарной версии, не следует ли все же искать дополнительное объяснение этой новгородской "аномалии" — как и многих других — в той роли, какую сыграл в сложении местной городской культуры варяжский и западнославянский компонент.
Частое смешение в религиозном сознании одноименных святых — с Иаковом Старшим и Иаковом Младшим такое случалось и на Западе — позволяет также упомянуть о заметном присутствии в ранних новгородских церквях изображений Иакова брата Господня. Чудом уцелевший образ святого с надписью о агио лково в церкви Спаса на Нередице (1199 г.) занимает почетное место посреди нижнего святительского чина, между фигурами весьма чтимых в Новгороде святых Лазаря и Фоки [Пибобароба 2002: 42-43, илл. 26, 198, 201]. В паре с последним святой Иаков представлен и в арке прохода из алтаря в жертвенник в церкви Благовещения на Мячине (1189 г.) [Царебская 1999: 83, илл. 24]. Кстати, нередицкий образ седовласого старца с клиновидной бородой вполне тождественен — за исключением, конечно, епископских одежд — одному из вариантов романской иконографии свято-
15 Три самых ранних упоминания Яковлевских церквей в летописях совпадают по времени с палеографической датой нашего граффито: в 1172 г. закладывается в камне церковь на Яковле улице [НПЛ: 34, 222], в 1175 г. гибнет в пожаре и в 1181 г. ставится заново деревянная церковь на Добрыне улице [ibid.: 34, 37, 223, 227].
го Иакова Старшего, полностью вытесненному впоследствии образом средовека с округлой бородой. Сам же Иаков брат Господень, в соответствии с именованием его на Западе Иаковом Младшим, на французских романских фресках совсем не стар [Deschamps, Thibout 1951: pl. lvii-1, LXii-1; 1963: pl. xii-2, xiv-1, ill. p. 62-63].
Ни одного паломнического знака в виде так называемой раковины святого Иакова (pecten maximus) в новгородских раскопках до сих пор обнаружено не было. Тем не менее, Северо-Запад Руси в целом представлен в этих находках двумя экземплярами (Старая Русса, Витебск), против лишь одного экземпляра Юга (Шепетовское городище, принимавшееся за летописный Изяславль) [Мусин et al. 2004: 625-626; Бубенько 2004: 141, рис. 100:16; Пескова 2001: 123-124, илл. 7]. Старорусская раковина найдена в 1972 г. экспедицией А. Ф. Медведева при раскопках богатой феодальной усадьбы, в слоях второй половины XIII в. Оттуда же происходят и две печати новгородского князя Дмитрия Александровича. Самая маленькая из трех и, вероятно, поэтому наиболее сохранная, витебская раковина внушает некоторые сомнения отсутствием отверстий для ее подвески, хотя сам по себе город Витебск, связанный речным торговым путем с Ригой, выглядит не менее удобным отправным и конечным пунктом паломнического путешествия на Запад.
•к -к -к
Церковь Сен-Вивьен в Понсе, на которой оставил надпись Иван Зави-дович, была единственным приходским храмом одноименного южного предместья, который со времени своего основания в XI в. принадлежал аббатству Сен-Флоран близ Сомюра на далекой отсюда Луаре. Существующее здание датируется в пределах 40-70-х гг. XII в. Счастливо избежав разрушений эпохи религиозных войн, оно тем не менее оказалось сильно перестроено, за исключением главного фасада, в последней трети XVIII в.
При кажущейся однотипности романских церквей Сентонжи, ни одна из них не повторяет другую буквально. Несмотря на большое готическое окно и две поздние однопролетные звонницы на фронтоне, фасад церкви в Понсе, без преувеличения, принадлежит к одним из самых гармоничных в местном зодчестве. Продиктованная, возможно, анжуйским заказчиком, приятная строгость декора, включая отсутствие модильонов под нижним карнизом (их заменяют углубления в виде больших розеток), роднит его с памятниками первой половины XII в., прежде всего — с фасадом собора монастыря Аббеи-о-Дам в г. Сенте с
Илл. 5. Понс, Новый госпиталь. Вид с южной стороны. Вторая половина XII в. с перестройками ХУ1-Х1Х вв. (реставрация 1996-2003 гг.). Фотография Н. Гординой
аналогичным делением стены на три неравных прясла. Хотя арочные ниши боковых прясел в Понсе имеют уже эллипсоидные, чуть стрельчатые очертания, а их внешние архивольты напоминают по форме раннеготические нервюры, портал все еще сохраняет полуциркульное завершение и романскую массивность — в отличие, скажем, от дробных протоготических форм портала относящейся к концу века церкви в Сен-Сюльпис-де-Руайан. Делящие средний ярус фасада полуколонны, к тому же, заменены в последней на парные колонны, а креповка торцов фасада — на пучки колонн. Профилировки и орнаментация архивольтов, карнизов и капителей фасада церкви Сен-Вивьен также говорят о дате максимально близкой к середине XII в.
Архитектурно-стилистическая датировка здания и палеографическая датировка надписи в совокупности не оставляют сомнений в том, что посещение Иваном Завидовичем Понса относится ко времени, когда на южном краю Сен-Вивьенского предместья, всего в ста саженях от церкви, уже существовал большой госпиталь для пилигримов, известный под именем Нового госпиталя (Hôpital neuf) (Илл. 5). Призванный принимать не только увечных и больных, но и всех нуждавшихся в отдыхе богомольцев, а главное — раздавать им хлеб, Новый госпи-
таль был основан местным сеньором Жофруа (Годфруа) III, правившим с 1156 по 1191 гг., в дополнение к Старому, он же Hôpital Saint-Nicolas, располагавшемуся в северной части города недалеко от замка и упоминаемому в хартиях все того же сомюрского аббатства Сен-Флоран еще с 1067 г. [Even 2003: 486].
Средневековые путеводители для паломников рекомендуют госпиталь в Понсе в качестве надежного и гостеприимного пристанища [Glénisson 2003: 472; Even 2003: 490].16 В отличие от многих подобных заведений, он неизменно оставался в руках светских властей: в 1290 г. епископ Сента пытался поставить во главе госпиталя своего приора, но попытка оказалась безуспешной. К тому же, это единственный госпиталь для пилигримов, относительно полно сохранившийся во Франции от романской эпохи. Комплекс зданий следует типовому плану: возведенный над дорогой длинный крытый проход (passage) соединяет примыкающие с обеих сторон помещения. В их сооружении различают два основных этапа. К первому (около 1160 г.) относятся прорезанные аркатурными нишами массивные стены прохода и лежащая ныне в руинах обширная зала с восточной стороны. В нишах позади цокольного выступа-седалища сохранились антропоморфные саркофаги. На втором этапе, датируемом концом XII в., появляется еще одна, более скромная по размерам зала напротив — зала для больных, а над проходом, украшенным отныне двумя боковыми порталами, поднимаются высокие, аквита-но-анжуйского типа готические своды и верхний этаж, придающий центральной части комплекса характер воротной башни (утрачен в 1830 г.). Одновременно с тем первоначальная зала, за исключением передней части, служащей для раздачи путникам хлеба, была обращена в церковь. Очевидно, что все это было сделано до погребения в госпитале в феврале 1191 г. его высокородного основателя [Senillou 1990: 70-76; Even 2003: 487-488; Scheffer 2003: 151-152].
Помимо оставленных строителями камнетесных знаков, стены сводчатого прохода хранят десятка три вырезанных средневековыми паломниками подков, часто с вписанными в них крестами и иногда с латинскими инициалами по бокам или внутри [Senillou 1990: 73, fig. 2-5]. Видимо, подобная порча стен не поощрялась, иначе бы подков было гораздо больше. Одна из них, на позднем, очевидно, XVI в., юго-западном контрфорсе, выделяясь симметричной О-образной формой, заключает в себе именную надпись, которую можно прочитать как Глво(р)ъ
16 Местоположение госпиталя на краю поселения отвечало обычной практике, ибо делало его доступным путникам и после закрытия городских ворот.
Илл. 6. Понс, Новый госпиталь, юго-западный контрфорс. Рисунок подковы (15,3x22,8 см) с кириллической надписью ХУ1-ХУ11 вв. Фотография А. Гордина
(Илл. б).17 От ключевой для кириллического прочтения буквы ъ уцелела лишь тоненькая графья на самой подкове, однако трудно заподозрить здесь простую игру случая: нигде более на поверхности камня подобных иллюзорных форм не усматривается, не говоря о характерном как раз для позднего средневековья размашистом начертании самой буквы. Узкое г, зеркальное а, широкое о (?) и округлый кузов б также вполне соответствуют ХУ1-ХУ11 столетиям. Габор — венгерская форма имени Гавриил. Такое имя мог, кажется, носить и живший в Венгерском королевстве, в Закарпатье, русин (ср. также польское ОаЬгу£ и ОаЬгы£, белорусское Га-брусь, Габра, украинское Габро и т. п.). Впрочем, из-за повреждения конечных букв предлагаемое прочтение остается гипотетическим.
В зале для больных круглые пилоны и кое-где нижняя часть стены испещрены процарапанными рисунками — в основном периода позднего Средневековья и начала Нового времени.
Об интенсивности движения паломников через Понс свидетельствует, кроме того, относящееся возможно к XIII в. граффито на фасаде романской церкви селения Эшбрюн, в 6 км на восток от Понса, с изображением шествующих человечков в капюшонах, с посохом и сумой на плече [Оьёшзбом 2003: 474]. Нигде в других частях Франции подобных рисунков, насколько нам известно, не зафиксировано.
17 На датировку контрфорса XVI в., либо самым началом XVII в. указывает характер обработки камня, покрытого мелкими ровными параллельными бороздками [Беббас 1986: 199]. Благодарим за это уточнение французского археолога Кристиана Сапэна.
•к -к -к
Установленный благодаря провансальскому и аквитанскому граффити факт участия людей Древней Руси — по крайней мере, отдельных представителей ее знати — в западноевропейских паломничествах существенно корректирует сложившиеся в историографии представления о характере религиозных контактов русского православного и латинского миров один и даже два века спустя после Великой схизмы. Как видно, такие контакты отнюдь не ограничивались проникновением на Русь доминиканских и других западных миссионеров и функционированием в ряде городов латинских "божниц". Более того, палеографические и лингвистические датировки обеих надписей вкупе со стратиграфическими датами находок раковин святого Иакова связывают пик паломнической активности со второй половиной XII-XIII вв. — эпохой расцвета торговых отношений Руси и Европы, но вместе с тем и эпохой углубления конфессиональных расхождений христианского Запада и Востока.
В отличие от времен римской Галлии и даже каролингских веков, период классического Средневековья во Франции до крайности беден текстовыми граффити. Закономерным образом заметное место среди сохранившихся занимают надписи, связанные с иноязычной, в частности, иудейской и армянской средой [Boüard 1976: 643-687; Mathorez 1918: 5]. Теперь к ним добавляются еще как минимум две уникальные по историко-культурному значению древнерусские надписи.
Библиография
Артамонов, Гиппиус 2012
Артамонов Ю. А., Гиппиус А. А., "Древнерусские надписи Софии Константинопольской", в: Славянский альманах 2011, Москва, 2012, 41-52.
Артамонов ет al. 2012
Артамонов Ю. А., Гиппиус А. А., Зайцев И. В., "Древнерусские надписи-граффити Константинопольской Софии. Предварительные итоги исследования", в: В. Б. Перхавко, сост., 1150 лет Российской государственности и культуры: Материалы к Общему собранию Российской академии наук, посвященного Году российской истории (Москва, 18 декабря 2012 г.), Москва, 2012, 282-292. Бубенько 2004
Бубенько Т. С., Средневековый Витебск. Посад — Нижний Замок (X - первая половина XIVв.), Витебск, 2004. Воронин, Раппопорт 1979
Воронин Н. Н., Раппопорт П. А., Зодчество Смоленска XII-XIII вв., Ленинград, 1979. Высоцкий 1966
Высоцкий С. А., Древнерусские надписи Софии Киевской. XI-XIVвв., 1, Киев, 1966.
-1976
Высоцкий С. А., Средневековые надписи Софии Киевской. (По материалам граффити XI-XVII вв.), Киев, 1976. -1985
Высоцкий С. А., Киевские граффити XI-XVII вв., Киев, 1985. ДАРКЕВИЧ 1966
ДАРКЕВИЧ В. П., Произведения западного художественного ремесла в Восточной Европе (X-XIVвв.) (= Свод археологических источников, Е1-57), Москва, 1966. Зализняк 2000
Зализняк А. А., "Палеография берестяных грамот и их внестратиграфическое датирование", в: В. Л. Янин, А. А. Зализняк, Новгородские грамоты на бересте, 10: Из раскопок 1990-1996 гг. Палеография берестяных грамот и их внестратиграфическое датирование, Москва, 2000, 134-429. -2004
Зализняк А. А., Древненовгородский диалект, 2-е изд., перераб., Москва, 2004. ИоАннисян, Рождественская 2009
ИоАннисян О. М., Рождественская Т. В., "Надпись с именами Мстислава и Игната на стене церкви Св. Пантелеймона в Галиче в контексте политических событий конца XII в.", в: Труды Государственного Эрмитажа, 46: Архитектура и археология Древней Руси, С.-Петербург, 2009, 198-218. Лабутина 1985
Лабутина И. К., Историческая топография Пскова в XIV-XVвеков, Отв. ред. В. В. Седов, Москва, 1985. Макарий 1860
Макарий, архим., Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях, 1: Москва, 1860 (Репринт: С.-Петербург, 2003). Медынцева 1978
Медынцева А. А., Древнерусские надписи новгородского Софийского собора: XI-XIV века, Отв. ред. Б. А. Рыбаков, Москва, 1978. МихЕЕв 2012
Михеев С. М., "22 древнерусских глаголических надписи-граффити XI-XII веков из Новгорода", Slovo: Casopis Staroslavenskoga instituta u Zagrebu, 62, 2012, 63-99.. Мусин 2014
Мусин А. Е., "Кораллы в христианской культуре Восточной Европы и Средиземноморья", Российский археологический ежегодник, 4, 2014, 366-387. Мусин ет al. 2004
Мусин А. Е., Торопова Е. В., Торопов С. Е., "Распятие с предстоящими из археологических находок в Старой Руссе — уникальный памятник древнерусской иконописи первой половины XIII в.", в: Памятники культуры.. Новые открытия. 2003, Москва, 2004, 619-627. НПЛ
Насонов А. Н., ред., Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов, Москва, Ленинград, 1950. Опись 1984
Янин В. Л., ред., Опись Новгорода 1617г. (= Памятники отечественной истории, 3), Москва, 1984.
ПДП 1880
Памятники древнерусского канонического права (Памятники XI-XV вв.), 1 (= Русская историческая библиотека, 6), С.-Петербург, 1880. Пескова 2001
Пескова А. А., "Паломнические реликвии Святой земли в древнерусском городе", в: Пилигримы. Историко-культурная роль паломничества. Сб. научных трудов. Государственный Эрмитаж. К XX Международному конгрессу византинистов. Париж, 19-25 августа 2001 года, С.-Петербург, 2001, 113-126. Пивоварова 2002
Пивоварова Н. В., Фрески церкви Спаса на Нередице в Новгороде: Иконографическая программа росписи, С.-Петербург, 2002. ПСРЛ, 32
Полное собрание русских летописей, 32: Хроники: Литовская и Жмойская, Быховца. Летописи: Баркулабовская, Аверки и Панцырного, Москва, 1975. -, 35
Полное собрание русских летописей, 35: Летописи белорусско-литовские, Москва, 1980. Пуцко 2009
Пуцко В. Г., "Церковная топография древнего Киева (храмы и реликвии)", в: Труды Государственного Эрмитажа, 46: Архитектура и археология Древней Руси, С.-Петербург, 2009, 72-84. Рождественская 2009
Рождественская Т. В., "Древнерусские надписи-граффити с именами новгородских иерархов в церкви Николы на Липне в Новгороде", в: Великий Новгород и Средневековая Русь. Сборник статей к 80-летию академика В. Л. Янина, Москва, 2009, 151-160.
Рыбина 2009
Рыбина Е. А., Новгород и Ганза, Москва, 2009. Сапунов 1888
Сапунов А. П., Католическая легенда о Параскеве, княжне полоцкой, Витебск, 1888. Срезневский 1895
Срезневский И. И., Материалы для Словаря древнерусского языка, 2: Л-П, С.-Петербург, 1895. Стерлигова 2008
Стерлигова И. А., ред., Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода: Художественный металл XVI-XVII веков, Москва, 2008. Тарасау 1998
Тарасау С. В., Полацк IX-XVII ст.ст. Ггсторыя i тапаграфй, Мшск, 1998. Царевская 1999
Царевская Т. Ю., Фрески церкви Благовещения на Мячине ("в Аркажах"), С.-Петербург, 1999. Янин 1976
Янин В. Л., "«Семисоборная роспись» древнего Новгорода", в: Средневековая Русь. Сб. статей памяти Н. Н. Воронина, Москва, 1976, 108-117. Янин, Зализняк 1993
Янин В. Л., Зализняк А. А., Новгородские грамоты на бересте, 9: Из раскопок 19841989 гг., Москва, 1993.
Янин ET AL. 2015
Янин В. Л., Зализняк А. А., Гиппиус А. А., Новгородские грамоты на бересте, 12: Из раскопок 2001-2014 гг., Москва, 2015.
Bessac 1986
Bessac J.-C., L'outillage traditionnel du tailleur de pierre de l'Antiquité à nos jours, Paris, 1986. Bouard 1976
Bouard M., de, "Un ensemble synagogal à Rouen," Compte-rendus de l'Académie des Inscriptions et Belles lettres, 1976, 643-687. Brun et al. 2004
Brun A.-S., Hartmann-Virnich A., Ingrand-Varenne E., Mikheev S. M., "Old Russian Graffito Inscription in the Abbey of Saint-Gilles, South of France," Slovène, 3/2, 2014, 110-129.
CIFM, 1
Favreau R., Michaud J., textes étab. et prés., Labande E.-R., dir., Corpus des inscriptions de la France médiévale, 1/1: Ville de Poitiers, Poitiers, 1974.
Deschamps, Thibout 1951
Deschamps P., Thibout M., La peinture murale en France: le haut Moyen Âge et l'époque romane, Paris, 1951. -1963
Deschamps P., Thibout M., La peinture murale en France au déhut de l'époque gothique, de Philippe-Auguste à la fin du règne de Charles V (1180-1380), Paris, 1963. Even 2003
Even P., "L'Hôpital Neuf de Pons," in: A. Rucquoi, dir., Saint Jacques et la France. Actes du Colloque des 18 et 19 janvier2001 à la Fondation Singer-Polignac, Paris, 2003, 485-503.
Fucic 1982
Fucic B., Glagoljski natpisi (= Djela JAZU, 57), Zagreb, 1982. Glénisson 2003
Glénisson J., "De Pons à Blaye, sur le chemin de Saint-Jacques," in: A. Rucquoi, dir., Saint Jacques et la France. Actes du Colloque des 18 et 19 janvier 2001 à la Fondation Singer-Polignac, Paris, 2003, 469-484. Mathorez 1918
Mathorez J., "Les éléments de population orientale en France: les Arméniens en France du XIIe au XVIIIe siècle," Revue historique, 128, 1918, 1-19. Musin 2012
Musin A., "Z wiecznego Rzymu nad Bug: znaki pielgrzymie z Czermna," w: J. Baginska, M. Piotrowski, M. Woloszyn, red., Czerwien — grodmiçdzy Wschodem a Zachodem. Katalog wystawy, Tomaszow Lubelski, Leipzig, Lublin, Rzeszow, 2012, 243-255.
Scheffer 2003
Scheffer M.-È., "Charente-Maritime. Pons, « L'hôpital neuf », un ensemble hospitalier des XIIe et XIIIe siècles et ses aménagements au XVIIIe siècle," Bulletin Monumental, 161/2, 2003, 151-154. Senillou 1990
Senillou P., Pons, à travers l'histoire, Saint-Jean d'Angély, 1990. Stopani 1994
Stopani R., "Rappels, messages et symboles du pèlerinage le long de la Via Francigena en Toscane," in: Trésors et routes de pèlerinages dans l'Europe médiévale, Conque, 1994, 71-75.
References
Artamonov Yu. A., Gippius A. A., "Old Russian Inscriptions in the Hagia Sophia in Constantinople," in: Slavic Almanac 2011, Moscow, 2012, 41-52.
Artamonov Yu. A., Gippius A. A., Zaitsev I. V., "Drevnerusskie nadpisi-graffiti Konstantinopol'skoi Sofii. Predvaritel'nye itogi issledovaniia," in: V. B. Perkhavko, ed., 1150 let Rossiiskoi gosudarstven-nosti i kul'tury, Moscow, 2012, 282-292.
Bessac J.-C., L'outillage traditionnel du tailleur de pierre de l'Antiquité à nos jours, Paris, 1986.
Bouard M., de, "Un ensemble synagogal à Rouen," Compte-rendus de l'Académie des Inscriptions et Belles lettres, 1976, 643-687.
Brun A.-S., Hartmann-Virnich A., Ingrand-Varenne E., Mikheev S. M., "Old Russian Graffito Inscription in the Abbey of Saint-Gilles, South of France," Slovene, 3/2, 2014, 110-129.
Bubenko T. S., Srednevekovyi Vitebsk. Posad — Nizhnii Zamok (X - pervaia polovina XIV.), Vitebsk, 2004.
Favreau R., Michaud J., textes étab. et prés., La-bande E.-R., dir., Corpus des inscriptions de la France médiévale, 1/1: Ville de Poitiers, Poitiers, 1974.
Darkevich V. P., Proizvedeniia zapadnogo khu-dozhestvennogo remesla v Vostochnoi Evrope (XXIV vv.), Moscow, 1966.
Deschamps P., Thibout M., La peinture murale en France: le haut Moyen Âge et l'époque romane, Paris, 1951.
Deschamps P., Thibout M., La peinture murale en France au début de l'époque gothique, de PhilippeAuguste à la fin du règne de Charles V (1180-1380), Paris, 1963.
Even P., "L'Hôpital Neuf de Pons," in: A. Ruc-quoi, dir., Saint Jacques et la France. Actes du Colloque des 18 et 19 janvier 2001 à la Fondation Singer-Polignac, Paris, 2003, 485-503.
Fucic B., Glagoljski natpisi (= Djela JAZU, 57), Zagreb, 1982.
Glénisson J., "De Pons à Blaye, sur le chemin de Saint-Jacques," in: A. Rucquoi, dir., Saint Jacques et la France. Actes du Colloque des 18 et 19 janvier 2001 à la Fondation Singer-Polignac, Paris, 2003, 469-484.
Ioannisyan O. M., Rozhdestvenskaya T. V., "Nadpis' s imenami Mstislava i Ignata na stene tserkvi Sv. Panteleimona v Galiche v kontekste politicheskikh sobytii kontsa XII v.," in: Trudy Gosudarstvennogo Ermitazha, 46: Arkhitektura i arkheologiia Drevnei Rusi, St. Petersburg, 2009, 198-218.
Labutina I. K., Istoricheskaia topografiia Pskova v XIV-XV vekov, Moscow, 1985.
Mathorez J., "Les éléments de population orientale en France: les Arméniens en France du XIIe au XVIIIe siècle," Revue historique, 128, 1918, 1-19.
Medyntseva A. A., Drevnerusskie nadpisi novgorodskogo Sofiiskogo sobora: XI-XIV veka, Moscow, 1978.
Mikheev S. M., "Twenty Two 11th-12th Century Old Russian Glagolitic Graffiti Inscriptions from Novgorod," Slovo: Casopis Staroslavenskoga instituta u Zagrebu, 62, 2012, 63-99.
Musin A., "Z wiecznego Rzymu nad Bug: znaki pielgrzymie z Czermna," w: J. Baginska, M. Pi-otrowski, M. Woloszyn, red., Czerwien — grod miçdzy Wschodem a Zachodem. Katalog wystawy, Tomaszow Lubelski, Leipzig, Lublin, Rzeszow, 2012, 243-255.
Musin A. E., "Corals in the Christian Culture of East Europe and Mediterranean Area," Russian Archaeological Yearbook, 4, 2014, 366-387.
Musin A. E., Toropova E. V., Toropov S. E., "Raspiatie s predstoiashchimi iz arkheologicheskikh nakhodok v Staroi Russe — unikal'nyi pamiatnik drevnerusskoi ikonopisi pervoi poloviny XIII v.," in: Pamiatniki kul'tury. Novye otkrytiia. 2003, Moscow, 2004, 619-627.
Nasonov A. N., ed., Novgorodskaia pervaia leto-pis' starshego i mladshego izvodov, Moscow, Leningrad, 1950.
Peskova A. A., "Palomnicheskie relikvii Svia-toi zemli v drevnerusskom gorode," in: Piligrimy. Istoriko-kul'turnaia rol' palomnichestva, St. Petersburg, 2001, 113-126.
Pivovarova N. V., Freski tserkvi Spasa na Ne-reditse v Novgorode: Ikonograficheskaia programma rospisi, St. Petersburg, 2002.
Putsko V. G., "Tserkovnaia topografiia drevnego Kieva (khramy i relikvii)," in: Trudy Gosudarstvenno-go Ermitazha, 46: Arkhitektura i arkheologiia Drevnei Rusi, St. Petersburg, 2009, 72-84.
Rozhdestvenskaya T. V., "Drevnerusskie nadpisi-graffiti s imenami novgorodskikh ierarkhov v tserkvi Nikoly na Lipne v Novgorode," in: Velikii Novgorod i Srednevekovaia Rus', Moscow, 2009, 151-160.
Rybina E. A., Novgorod i Ganza, Moscow, 2009.
Scheffer M.-È., "Charente-Maritime. Pons, « L'hôpital neuf », un ensemble hospitalier des XIIe et XIIIe siècles et ses aménagements au XVIIIe siècle," Bulletin Monumental, 161/2, 2003, 151-154.
Senillou P., Pons, à travers l'histoire, Saint-Jean d'Angély, 1990.
Sterligova I. A., ed., Dekorativno-prikladnoe iskusstvo Velikogo Novgoroda: Khudozhestvennyi metall XVI-XVII vekov, Moscow, 2008.
Stopani R., "Rappels, messages et symboles du pèlerinage le long de la Via Francigena en Toscane," in: Trésors et routes de pèlerinages dans l'Europe médiévale, Conque, 1994, 71-75.
Tarasaü S. V., Polatsk IX-XVII st.st. Historyia i tapahrafii, Minsk, 1998.
Tsarevskaya T. Yu., Freski tserkvi Blagoveshche-niia na Miachine ("v Arkazhakh"), St. Petersburg, 1999.
Voronin N. N., Rappoport P. A., Zodchestvo Smolenska XII-XIII vv., Leningrad, 1979.
Vysotsky S. A., Drevnerusskie nadpisi Sofii Kievs-koi. XI-XIV vv, 1, Kiev, 1966.
Vysotsky S. A., Srednevekovye nadpisi Sofii Kievs-koi. (Po materialam graffiti XI-XVII vv.), Kiev, 1976.
Vysotsky S. A., Kievskie graffiti XI-XVII vv, Kiev, 1985.
Yanin V. L., "«Semisobornaia rospis'» drev-nego Novgoroda," in: Srednevekovaia Rus'. Sb. statei pamiati N. N. Voronina, Moscow, 1976, 108-117.
Yanin V. L., ed., Opis'Novgoroda 1617g. (= Pami-atniki otechestvennoi istorii, 3), Moscow, 1984.
Yanin V. L., Zaliznyak A. A., Novgorodskie gramoty na bereste, 9, Moscow, 1993.
Yanin V. L., Zaliznyak A. A., Gippius A. A., Novgorodskie gramoty na bereste, 12, Moscow, 2015.
Zaliznyak A. A., "Paleograflia berestianykh gramot i ikh vnestratigraficheskoe datirovanie," in: V. L. Yanin, A. A. Zaliznyak, Novgorodskie gramoty na bereste, 10, Moscow, 2000, 134-429.
Zaliznyak A. A., Drevnenovgorodskii dialekt, 2nd ed., Moscow, 2004.
Александр Михайлович Гордин,
канд. искусствоведения Государственный Эрмитаж,
Сектор архитектурной археологии, научный сотрудник 190000 С.-Петербург, Дворцовая наб., д. 34 Россия/Russia [email protected]
проф. Татьяна Всеволодовна Рождественская,
д. филол. наук
С.-Петербургский государственный университет
Филологический факультет, профессор кафедры русского языка
199034 С.-Петербург, Университетская наб., д. 11
Россия/Russia
Received January 27, 2016
