CC BY
125
ФИЛОСОФИЯ: ИСТОРИЧЕСКИЕ И АКТУАЛЬНЫЕ СЮЖЕТЫ
УДК 1(091)
Д. А. Федоров *
ИДЕЙНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ ЦИЦЕРОНА
В статье рассмотрены основные идейные предпосылки социальной философии выдающегося римского мыслителя Марка Туллия Цицерона. Оценивая вклад Цицерона в социальную философию, важно определить, в какой степени этот вклад является самостоятельным, самобытным плодом его собственных интеллектуальных усилий, а в какой — результатом компилятивной работы по эклектическому популяризированному изложению идей греческих предшественников. На основании анализа ключевых первоисточников рассматриваемой проблематики автор статьи приходит к выводу, что степень влияния древнегреческого философского наследия (в первую очередь — стоической и академической школ) на социальные воззрения Цицерона является весьма значительной. По мнению автора, социальную философию Цицерона, с определенными оговорками, следует рассматривать как направление в рамках академического скептицизма. Сделанные выводы могут представлять интерес для специалистов в области истории социальной философии Античности.
Ключевые слова: история философии, социальная философия, античная философия, Древний Рим, Цицерон.
D. A. Fedorov Intellectual Influences of Cicero's Social Philosophy
The article deals with the problem about intellectual influences of social philosophy of the famous Roman philosopher Cicero. Based on an analysis of key primary sources considered problematic article, the author comes to the conclusion that the degree of influence of ancient Greek philosophical heritage (primarily — Stoic and academic schools) on social outlook Cicero is quite significant. According to the author, the social philosophy of Cicero, with certain reservations, be regarded as a trend within the academic skepticism. The findings of the article may be of interest to specialists in the field of social history of ancient philosophy.
Keywords: history of philosophy, social philosophy, ancient philosophy, ancient Rome, Cicero.
* Федоров Денис Андреевич — кандидат социологических наук, Санкт-Петербургский государственный экономический университет, [email protected]
54
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2016. Том 17. Выпуск 3
Мнения, сформировавшиеся в научной литературе относительно проблемы «инспирации» социальных воззрений Цицерона греческой философией, до сих пор отличаются крайней неоднозначностью [2; 3; 17; 22]. Безусловно, сложно переоценить степень влияния древнегреческой традиции на развитие римской науки. Вероятно, именно по этой причине длительное время среди исследователей античной философии преобладало мнение [33; 40], что философские сочинения Цицерона являются не более чем глубоко вторичным «эпигонством» по отношению к трудам его эллинистических «наставников». В качестве яркого примера можно привести гиперкритическое суждение Ф. Поллока: «Никто, насколько мне известно, не преуспел в поиске какой-либо новой идеи во всех философских и полуфилософских работах Цицерона» [28]. Подавляющее большинство историков высоко оценивает Марка Туллия как ритора, правоведа и политика, между тем аналогичный консенсус по поводу его вклада в историю социальной философии до сих пор не достигнут. Характеристики Цицерона как писателя поляризируются от жесткого неприятия («дилетант во всем», «бездарный компилятор» [6]) до умеренности [8] и даже апологетики [1]. В последние десятилетия в исследованиях текстуального наследия Цицерона наметилась осторожная тенденция [13] к выявлению самобытных черт в социальном учении данного автора.
В большинстве случаев, попытки Цицерона рассуждать об отвлеченных философских понятиях достаточно синкретичны и незрелы. Однако применительно к социальной проблематике в учении Цицерона можно наблюдать сочетание классической греческой традиции с богатым практическим опытом одного из наиболее авторитетных ораторов античной эпохи, а потому определенные достоинства его риторических и социально-политических трактатов не мог не признать такой известный «цицерононенавистник», как антиковед Т. Моммзен, писавший: «...это — не великие художественные произведения, но, бесспорно, такие работы, в которых преимущества автора выступают всего сильнее, недостатки же его более всего стушевываются» [6].
Известно, что Цицерон, в молодости получивший блестящее образование у ряда авторитетных греческих мыслителей (в частности, Федра: Cic. Fam., XIII, 1, 2; Филона из Лариссы: Cic. Brut., 306; Диодота: Cic. Brut., 309), часто позиционировал себя в качестве популяризатора (Cic. Fin., I, 10; Div., II, 1) и пропагандиста [8] греческой философской мысли.
В числе основных греческих авторов, на творчество которых опирался Цицерон, в первую очередь следует отметить выдающихся греческих философов Платона и Аристотеля, труды которых, по утверждению Квинтилиана (Quint., Inst. orat., X., 5., 2), Марк Туллий не только детально изучал, но и с успехом переводил на латинский язык. В частности, Цицероном были переведены трактаты Платона «Тимей» [23] и «Протагор» [12] (некоторые фрагменты этих переводов цитирует грамматик Присциан: Prisc. Inst. Gram. VI, 63; VIII, 35), что существенно способствовало их популяризации в среде римских интеллектуалов.
Среди дошедших до нас работ Платона, потенциально интересных Цицерону в качестве источника, можно отметить в первую очередь лингвофилософ-ский трактат «Кратил» и ряд других знаменитых сочинений: «Государство», «Законы», «Политик», а также, с определенными оговорками, диалоги «Тимей»,
«Критий», «Федон». Отношение Цицерона к Платону можно охарактеризовать как вполне почтительное: в письмах оратор именует его «нашим божеством» (deus noster Plato — Cic. Att., IV, 16) и неоднократно уважительно отзывается о глубокой философской ценности его произведений [17] (подробный список позитивных высказываний Цицерона о Платоне приводит, в частности, Т. Деграфф [18, p. 144]) (Cic. Div., I, 62; I, 8; II, 66; Fin., V, 7; Leg., I, 15; III, 1; III, 14; Off., I, 4; De re publ., IV, 4; Tusc., I, 22; I, 49; I, 79).
Что касается Аристотеля, то сам Цицерон неоднократно признавался, что ряд своих сочинений он написал под значительным влиянием мировоззрения и стиля этого выдающегося греческого философа. В частности, в одном из писем брату Квинту римский мыслитель признается, что идею ввести в свой трактат реальных исторических персонажей, не выводя самого себя среди участников, он почерпнул именно у Аристотеля (Cic. Q. fr., III, 5). В другом своем письме Цицерон утверждает, что риторический трактат «Topica» был написан им «в духе Аристотеля» (Cic. Att., XIII, 19). Вероятно, Цицерон был также хорошо знаком и с другими значимыми произведениями данного автора околофилологической тематики: «Об истолковании», «Поэтика» и, конечно же, «Риторика». Следует, однако, отметить, что несмотря на достаточно позитивную оценку Аристотеля Цицероном, в своих сочинениях риторического цикла римский мыслитель тем не менее нередко расходится с ним во мнениях, в особенности это касается его рассуждений об «императивной» функции публичной речи как средства управления общественным сознанием.
Потенциальное влияние на некоторые воззрения Цицерона также могли оказать широко известные в античности сократические сочинения Ксено-фонта. Чрезвычайный интерес для тематики настоящего исследования представляет сообщение Авла Геллия об осуществленном Цицероном (вероятно, в молодости [35]) переводе трактата Ксенофонта «Домострой» на латинский язык (Gell. XV, 5, 8).
Гораздо менее сильное влияние на взгляды римского мыслителя оказали воззрения эпикурейцев. С этой философской школой он познакомился также в период своего обучения в Афинах, присутствуя на выступлениях философов Федра и Зенона [21, p. 30] (Cic. Fam., XIII, 1; Cic. Fin., I, 16), — их творчество он впоследствии высоко оценил в своем трактате «О природе богов» (Cic. Nat. deor., I, 93; I, 59). Однако в целом о мировоззрении Эпикура Цицерон часто отзывается с крайним пренебрежением: «А Эпикур твой... что сказал такого, что было бы достойно не то что философии, но даже посредственной рассудительности?» (Пер. М. И. Рижского). Главным объектом критики для Цицерона становится эпикурейский гедонизм, который кажется римскому автору сугубо безнравственным и глубоко порочным (см. Cic. Nat. deor., I, 111-117; Cic. Tusc., III, 46-50; V, 93-96). В литературе сложились противоречивые взгляды на взаимовлияние Цицерона и его современника, поэта-эпикурейца Лукреция, автора знаменитой философской поэмы «О природе вещей» [9; 24; 29; 30; 34; 36; 38]. В одном из писем брату Квинту Цицерон признает определенные литературные качества поэм Лукреция (Cic. Q. fr., II, 9), однако в своих трактатах имя данного автора он никогда не упоминает.
Значимым источником интеллектуального становления Цицерона как мыслителя следует признать также философию стоицизма [7]. Многократно
в своих произведениях римский мыслитель утверждает, что близко знаком с творчеством представителей Древней Стои: Хрисиппа и Клеанфа (Cic. Nat. deor., I, 39; I, 93; Div., I, 6; Tusc., III, 52; V, 106). Другой наставник Цицерона, греческий стоик Диодот, длительное время жил в доме оратора (Cic. Fam., XIII, 16), а после своей смерти оставил последнему наследство в размере 100 000 сестерциев (Cic. Att., II, 20). В своих работах Цицерон неизменно отзывается о Диодоте с особым уважением, называя его «образованнейшим» человеком (Cic. Fam., XIII, 16). Определенный вклад в формирование мировоззрения римского мыслителя внесли также представители Средней Стои, с одним из которых, знаменитым в то время философом Посидонием, он познакомился во время обучения на Родосе [37]. В своих трактатах Цицерон чрезвычайно позитивно отзывается о работах Посидония [16], именуя греческого мыслителя учителем и другом (familiaris noster Posidonius — Cic. Nat. deor., II, 88; см. также Cic. Tusc., II, 61). Г. Г. Майоров предполагает, что отдельные произведения Цицерона были во многом инспирированы чтением трактатов Посидония [5]. Творчество учителя Посидония, стоика Панетия, Цицерон также высоко ценил, указывая, что использовал его трактаты при написании собственных произведений (Cic. Att., XVI, 11). Первые две книги последнего трактата Цицерона («De officiis») также являются, по собственному признанию Цицерона (Cic. Off., III, 7), творческой интерпретацией одноименного сочинения Панетия [19]. Приходится лишь сожалеть, что сочинения этих двух представителей стоицизма (Посидония и Панетия) сохранились до наших дней лишь во фрагментах [27], поэтому оценить подлинную степень заимствования их идей Цицероном практически не представляется возможным.
Среди иных потенциальных источников, к которым мог прибегать Цицерон, кроме прочего, следует упомянуть работы таких греческих авторов, как Диодор, Кратипп, Стасей, Феофраст и Дикеарх (Cic. Att., II, 12; Att., VII, 3; Att., II, 2; Plut. Cic., 24). Помимо собственно общефилософских произведений, римский мыслитель прилежно изучал и высоко оценивал риторическое наследие римских ораторов, в первую очередь своих учителей — Антония и Красса, чья деятельность на судебном поприще была освещена им в трактате «Брут» (Cic. Brut., 139-144).
Проведенный анализ инспирации учения римского мыслителя представителями столь разнообразных направлений греческой философии не позволяет, однако, определить, к какой именно из античных философских школ в действительности принадлежал (и причислял себя) сам Цицерон. Для объективного разрешения данного вопроса, на наш взгляд, следует учитывать:
1. Высказывания по данному вопросу самого Цицерона.
2. Оценку философских воззрений Цицерона античными авторами (в чьем распоряжении находились не дошедшие до настоящего времени произведения римского оратора, в частности диалог «Гортензий»).
Утверждения Цицерона по поводу собственной философской принадлежности вполне однозначны и недвусмысленны. В трактате «Учение академиков» («Academica») римский мыслитель не только уверенно ассоциирует себя с академической философской школой, но и подробно обосновывает свою позицию (Cic. Acad. II, 144). В трактате «О природе богов» Цицерон также подтверждает
свою приверженность учению Академии: «А тем, которых удивляет, почему я предпочел стать последователем этого учения [академиков], я, кажется, достаточно ответил в четырех моих книгах об этой школе [академиков] (his quattuor Academicis libris satis responsum videtur)» (Cic. Nat. deor., I, 11. Пер. М. И. Рижского). Цицерон позиционирует себя одним из представителей академического скептицизма, ведущего свое начало от философии Сократа и развитого Аркесилаем и Карнеадом. В трактате «Тускуланские беседы» римский мыслитель вновь намекает на свою приверженность академической традиции, упоминая еще одного ключевого представителя данного направления — своего учителя Филона [14] из Лариссы:
.нравится мне и обычай перипатетиков и Академии обо всяком вопросе рассуждать за и против — нравится не только потому, что только так можно доискаться, что в какой точке зрения ближе к истине, но еще и потому, что это — превосходное упражнение в красноречии. Первым так стал поступать Аристотель, за ним — другие; и уже на нашей памяти тот Филон, которого мы слышали не раз, ввел обычай в одни часы учить риторике, в другие — философии» (Пер. М. Л. Гаспарова; см. также Tusc. IV, 47).
В трактате «Об обязанностях» Цицерон увещевает своего сына, получившего образование у перипатетиков, приобщиться и к академической философии, к числу последователей которой причисляет себя:
Напротив, философы нашей школы обсуждают все вопросы, так как даже вероятное не может стать ясным без сопоставления доводов обеих сторон. Но это, думается мне, было разъяснено достаточно подробно в моем «Учении академиков». Что касается тебя, мой дорогой Цицерон, то, хотя ты и приобщился к древнейшей и знаменитейшей философской школе, руководимой Кратиппом, который вполне подобен создателям этих прославленных учений, я все-таки хотел, чтобы эти наши воззрения, сопредельные с вашими, были хорошо известны тебе» (Пер. В. О. Горенштейна).
Уверенность в приверженности Цицерона академической философии разделяли и античные авторы. В частности, в биографии мыслителя, написанной Плутархом, содержится ряд соответствующих утверждений: «Цицерон, необыкновенно образованный, разносторонний и неутомимо совершенствовавшийся оратор, вместе с тем оставил немало собственных философских сочинений в духе учения академиков.» (Пер. С. П. Маркиша; о Цицероне как последователе академизма см. также Plut. Cic., 3, 4). Христианский философ Лактанций также не сомневался в том, что Цицерон был «сторонником учения академиков» (Lact. Div. Inst., I, 2, 3). Дискуссии с академическими взглядами Цицерона посвящена также часть трактата блаженного Августина «Против академиков» [26] (Aug. Contra Acad., I, 3, 7). Цицерон рассматривался как академик и в более поздние исторические периоды — в частности, детальному анализу влияния академического скептицизма Цицерона на воззрения мыслителей эпохи Возрождения (Петрарки, Боккаччо и др .) посвящена отдельная монография Ч. Б. Шмитта [32].
При обращении к современной зарубежной историографии по данному вопросу интерес вызывает тот факт, что предметом актуального научного дис-
курса является не тезис о принадлежности Цицерона к академической школе (как самоочевидный), а вопрос о том, какому именно из поднаправлений академизма отдавал большее предпочтение римский мыслитель на протяжении своей жизни. Достаточно подробный обзор точек зрения по данному вопросу в историографии приведен в статье Д. Глакера [22]. По мнению последнего, цитаты из поздних работ Цицерона обычно трактуются исследователями как аргумент в пользу приверженности оратора философии академического скептицизма в течение всей жизни. Подобной точки зрения, придерживаются, в частности, Н. Вуд [40], В. Буркерт [15], Л. П. Уилкинсон [39], Л. Штраус [10] и др. В то же время ряд исследователей (К. Миддлтон [25], Д. Рид [31]), опираясь главным образом на цитаты из Cic. Acad. I, 13 и Cic. Nat. deor., I, 6, утверждают, что, получив образование у представителей Новой Академии, на некоторое время Цицерон стал последователем Старой Академии, а в конце жизни вновь стал академическим скептиком. Косвенным подтверждением данной точки зрения также могут служить высказывания Цицерона в одном из сохранившихся фрагментов его стихотворного сочинения «De ransulatu meo» («О моем консульстве») (Div. I, 17-22), намеки в письме Катону (Cic. Fam., XV, 4, 16) и в трактате «De legibus» (Cic. Leg., I, 39). Основываясь на анализе данных источников, Д. Глакер утверждает, что Цицерон менял свои взгляды дважды: первый раз, когда он отказался от почерпнутого в юности учения Филона из Лариссы в пользу «Старой Академии» Антиоха, а затем в 45 г. до н. э. (примерная дата написания трактата «Гортензий»), когда вновь вернулся к академическому скептицизму Карнеада и Филона [22]. На наш взгляд, вне зависимости от того, считать ли подобную точку зрения в достаточной степени аргументированной, следует согласиться с утверждением М. Фокса [20], признававшего значительное влияние на Цицерона со стороны академического скептицизма. По нашему мнению, вопрос о том, являлся ли Цицерон академическим скептиком в течение всей жизни или же некоторое время примыкал к числу последователей Старой Академии с тем, чтобы вернутся к скептицизму лишь на склоне лет, не является принципиальным. Важно лишь отметить, что вполне закрепившееся в зарубежной историографии, фактически консенсусное представление о Цицероне как о представителе академической школы в современной отечественной научной литературе достаточно сильно недооценено (ряд отечественных авторов считает Цицерона эклектиком [4; 5], среди исключений следует назвать В. Т. Звиревича, отстаивавшего «приверженность» Цицерона учению Новой Академии [3]), что, вероятно, не может не привести к искаженной трактовке взглядов римского мыслителя. По нашему мнению, с определенными оговорками, социальную философию Цицерона можно рассматривать как направление в рамках академического скептицизма.
Подводя итог проведенному анализу, следует признать, что степень влияния древнегреческого философского наследия на воззрения Цицерона весьма значительна, а его взгляды, безусловно, во многом отражают основные тенденции развития философской мысли предшествующих эпох. А потому, на наш взгляд, оценивая вклад Цицерона в социальную философию, чрезвычайно значимым представляется определить, в какой степени этот вклад является самостоятельным, самобытным плодом его собственных интеллектуальных
усилий, а в какой — результатом компилятивной работы по эклектическому популяризированному изложению идей греческих предшественников. Необходимость разрешения данного вопроса обусловливает одну из ключевых задач современных перспективных исследований социальной философии Цицерона: выявление оригинального вклада данного римского автора в развитие социальной мысли, т. е. тех теорий и концепций, которые или были разработаны этим мыслителем самостоятельно, или коренным образом переработаны им в контексте римской интеллектуальной традиции и с использованием богатого личного опыта в качестве активного политика, ритора, адвоката.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бобровникова Т. А. Цицерон: Интеллигент в дни революции. — М., 2006.
2. Быстрова С. П. Истоки философии культуры: Цицерон. — СПб., 2010.
3. Звиревич В. Т. Цицерон — философ, историк философии. — Свердловск, 1988.
4. Ковалев С. И. Марк Туллий Цицерон // Письма Марка Туллия Цицерона к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту. — Т. I. — М.; Л., 1949.
5. Майоров Г. Г. Цицерон как философ // Марк Туллий Цицерон. Философские трактаты. — М., 1985.
6. Моммзен Т. История Рима. — Т. 3. — СПб., 1995.
7. Светлов Р. В. «Буколическая» альтернатива в античной политической теории // Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира. — 2012. — № 11. — С. 291-298.
8. Утченко С. Л. Цицерон и его время. — М., 1986.
9. Федоров Д. А. Рецепция эпикурейской концепции лингвогенеза в трактате Лукреция «De Rerum Natura» // Университетский научный журнал. — 2015. — № 11. — С. 136-140.
10. Штраус Л. Естественное право и история. — М., 2007.
11. André J.-M. Cicéron et Lucrèce: loi du silence et allusions polémiques // Mélanges de philosophie, de littérature et d'histoire ancienne offerts à Pierre Boyancé. — Roma, 1974. — P. 21-38.
12. Annas J. Introduction // Cicero. On Moral Ends. — Cambrige, 2001.
13. Asmis E. Cicero on Natural Law and the Laws of the State // Classical Antiquity. — 2008. — Vol. 27, N 1. — Р. 1-33.
14. Brittain C. Philo of Larissa: the Last of the Academic Sceptics. — Oxford: Oxford University Press, 2001.
15. Burkert W. Cicero als Platoniker und Skeptiker: Zum Platonsverstandnis der "Neuen Akademie" // Gymnasium. — 1965. — Bd. 72. — S. 75-200.
16. Cicero on the Emotions: Tusculan Disputations 3 and 4 / transl. and comm. by M. Graver. — Chicago; London, 2002.
17. Cicero the Philosopher: Twelve Papers / ed. by J. G. Powell. — Oxford, 1995.
18. Degraff T. Plato in Cicero // ClassicalPhilology. — 1940. — Vol. 35, N. 2. — Р. 143-153.
19. Dyck A. A Commentary on Cicero, De Officiis. — Ann Arbor, 1996.
20. Fox M. Cicero's Philosophy of History. — Oxford; New York, 2007.
21. Fuhrmann M. Cicero and the Roman Republic. — Oxford, 1992.
22. Glucker J. Cicero's philosophical affiliations // The Question of "eclecticism": studies in later Greek philosophy. — University of California Press, 1988. — P. 34-69.
23. Lévy C. Cicero and the Timaeus // Plato's Timaeus as Cultural Icon / ed. by G. J. Reydams-Schils. — Paris, 2003. — P. 95-110.
24. Maslowski T. The Chronology of Cicero's Anti-Epicureanism // Eos. — 1974. — Roc. 62. — P. 55-78.
25. Middleton C. The Life of M. Tullius Cicero. — London, 1837.
26. O'Meara J. J. Introduction. The Contra Academicos and the Academica of Cicero // Saint Augustine. Against the Academics. — New York, 1951. — P. 14-18.
27. Panaetii Rhodii fragmenta / ed. M. van Straaten. — Leiden, 1962.
28. Pollock F. An Introduction to the History of the Science of Politics. — London; New York, 1895.
29. Préaux J. Le jugement de Cicéron sur Lucrèce et sur Salluste // Revue Belge de Philologie et d'Histoire. — 1964. — T. 42. — P. 57-73.
30. Pucci G. C. Echi lucreziani in Cicerone // Studi Italiani di Filologia Classica. — 1966. — Vol. 38. — P. 70-132.
31. Reid J. S. M. Tulli Ciceronis Academica. — London, 1885.
32. Schmitt C. B. Cicero Scepticus: a Study of the Influence of the Academica in the Renaissance. — Hague, 1972.
33. Sibley M. Q. Political Ideas and Ideologies: a History of Political Thought. — New York, 1975.
34. Sihler E. G. Lucretius and Cicero // Transactions and Proceedings of the American Philological Association. — 1897. — Vol. 28. — P. 42-54.
35. Skydsgaard J. E., Ascani K. Ancient History Matters. — Rome, 2002.
36. Spaeth Jr. J. Cicero, Model for Lucretius? // Classical Journa. — 1946. — Vol. 42, N. 2. — P. 105-106.
37. Taylor H. Cicero: a Sketch of His life and Works. — Chicago, 1918.
38. Trencsebyi-Waldapfel I. Ciceron et Lucrèce // Acta Antiqua Academiae Scientiarum hungaricae. — 1958. — T. 6. — P. 321-383.
39. Wilkinson L. P. Cicero and the Relationship of Oratory to Literature // The Cambridge History of Classical Literature: Latin Literature. The Late Republic. — Cambrige, 1983.
40. Wood N. Cicero's Social and Political Thought. — Berkeley; Los Angeles, 1988.
