CC BY
16
ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ
УДК 130.2 DOI: 10.34130/2233-1277-2021-3-11
К. Г. Мальцев, А. В. Мальцева, Л. Н. Биньковская
Белгородский технологический университет им. В. Г. Шухова, г. Белгород, Российская Федерация
Идея университета и фабрика по производству человеческого капитала
Целью статьи является сопоставление представлений идеи «университета разума» и современной действительности «университета-корпорации» как фабрики по производству «практически полезного» знания и человеческого капитала. Философское истолкование предполагает «помещение» представления в горизонт осмысленности, таковым является философское понятие современности М. Хайдеггера: определение посредством идеи техники. Устанавливается: классический университет разума какме-сто роста науки и образования человечности утратил действительность в связи с исчезновением его «онтических оснований»; наука осуществилась в «своей собственной» форме технического знания, предполагающего подготовку специалистов, владеющих набором компетенций, востребованных
© Мальцев К. Г., Мальцева А. В., Биньковская Л. Н., 2021
рынком, то есть человеческого капитала; университет разума «умер в 1890 году» (М. Хайдеггер). Доказывается: между «университетом разума» и «университетом-корпорацией» (Ф. Рингер) нет преемственности; речь идет не об эволюции (или модернизации), но о замене одного другим; история университета в новое время представляется как серия «обрывов». Перманентное реформирование, которому подвергается университет (в последние тридцать лет — в России, на Западе — с 30-х годов ХХ века), истолковывается в связи с осуществлением «метафизической сущности» новоевропейского субъекта, целью которого является «окончательно встроиться в машину», то есть действительно стать человеческим капиталом; в этом усматривается основание необходимости «университета-корпорации» как фабрики, эффективность производства в которой оценивается посредством расчета «прибылей» и «издержек». Остатки (В. Парето) классического университета разума не имеют оснований в действительности и не могут препятствовать / замедлить описанные процессы. В результате исследования получен вывод: событие «смертиуниверситета» и становления на его месте «фабрики» неотменимо — в горизонте современности.
Ключевые слова:университет разума, наука, образование, культура, техника, человеческий капитал, подготовка специалистов, «университет-корпорация».
K. G. Maltsev, A. V. Maltseva, L. N. Binkolvskaya
Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov, Belgorod, the Russian Federation
Idea of a University and a Factory For Human Capital Production
The purpose of the article is to compare the representations of the idea of the «university of reason» and the modern reality of the «university-corporation» as a factory for the production of «practically useful» knowledge and human capital. Philosophical interpretation presupposes the «placement» of representation in the horizon of meaningfulness — such is the philosophical concept of modernity by M. Heidegger: the definition through the idea of technology. It is determined that a classical university of reason as a place for the growth of science and education of
humanity has lost its reality in connection with disappearance of its «ontic foundations». Science has been realized in its «own» form of technical knowledge, which involves training of specialists possessing a set of competencies demanded by the market, that is, human capital: the university of reason «died in 1890» (M. Heidegger). It is proved, that there is no continuity between the «university of rea-son» and the «university-corporation» (F. Ringer): we are not talking about evolution (or modernization), but about replacing one with another: the history of the university in modern times is presented as a series of «cliffs». The permanent reform that the university has undergone over the past thirty years (in Russia, in the West, since the 1930s) is interpreted in connection with implementation of the «metaphysical essence» of the new European subject, whose goal is to «finally integrate into the machine», then is there really to become human capital. This is seen, as the basis for the need for a «university-corporation» as a factory, the production efficiency of which is assessed by calculating «profits» and «costs». The remnants (V. Pareto) of the classical university of reason have no foundation in reality and cannot hinder / slow down the described processes. As a result, of the study, the conclusion was reached: the event of the «death of the university» and the emergence of a «factory» in its place is irrevocable — in the horizon of our time.
Keywords: university of reason, science, education, culture, technology, human capital, training of specialists, «university-corporation».
Введение; постановка проблемы, метод и задачи. Представление университета за последние двести лет претерпело несколько существенных изменений; при этом речь не идет «об эволюции» или «развитии идеи» — напротив, мы можем наблюдать серию «обрывов», связанных между собой исключительно «внешним образом», то есть определенных извне: между «университетом разума», или классическим университетом, и «университетом корпорацией», действительность которого является целью перманентного реформирования, добровольными или подневольными участниками / объектами которого мы сейчас являемся, — нет преемственности; забота по созданию ее видимости есть необходимый аспект реформирования, который является в самом точном смысле тем, что М. Хайдеггер называл «историографическим перерасчетом». Тот же М. Хайдеггер констатировал: университет «умер в 1890
году» [1, с. 467]; нет больше «идеи университета разума» (кроме как «воспоминания» и объекта «перерасчета» и манипуляции], ставшей недействительной, — принципиально изменилась и миссия (то, что должно обеспечивать единство задач, стоящих перед университетом и приписываемых ему извне] того, что называется университетом, но теперь только в значении «технического термина» (К. Ясперс [2]], которым привыкли пользоваться и который облегчает манипуляции / реформирование; изменилась сама действительность, в которую встроено то, что раньше называлось «университетом»: она окончательно стала современностью (М. Хайдег-гер]. Задача статьи, таким образом, может быть определена так: привести аргументы, подтверждающие сказанное выше, и, главное, истолковать смысл, то есть выстроить горизонт, в котором аргументы будут иметь значение, — научное исследование должно быть опосредовано философским истолкованием. Опыт решения определенной таким образом задачи предполагает: во-первых, краткое обозначение того, что есть современность и что она означает — для «университета»; во-вторых, демонстрацию недействительности идеи и замены миссии университета; в-третьих, определение формы того, что продолжает называться университетом, то есть выявить новую его «идею» и «миссию», или того, что их заменило; наконец, в-четвертых, дать имя тому, что становится действительным на наших глазах.
Горизонт истолкования. Главное, что нужно знать в связи с предметом нашего исследования о современности: во-первых, что ее центром является самоутверждающийся и самодостоверный субъект, таким образом, что действительность в своей истинности как достоверности опосредована представлением субъекта; во-вторых, современность определена идеей техники как «нахождение в наличии для распоряжения», — мы используем здесь высказывания М. Хайдеггера [3], но следует иметь в виду, что в господствую-
щей либеральной экономической парадигме — именно так и представляется действительность (разумеется, в симптоматическом «забвении» Хайдеггера]: Калхун [4] указывает на «общее западное представление» об индивиде как «неразложимом локусе действительности», а то, что современность определяется наукой, — почти «общее место» современного обществознания.
Вопрос в том, соглашаться ли с утверждением Хайдеггера, что наука определяется поставом (а не наоборот, как полагает большинство], — но именно этот вопрос находится в числе основных при выяснении изменения в современности «онтических оснований» университета — идея «университета разума» определяется через то, что он есть «место науки» и «подготовки к знанию». Здесь достаточно «косвенного свидетельства» справедливости хайдегге-ровского видения: от современной науки требуется практическая польза, так что то, что «науки все больше сливаются с повседневностью и тем самым становятся одновременно неважными и полезными, как булочные и канализация» [5, с. 121], можно считать заданной «от имени современности» целью, чем наука должна быть.
Наука как «практически полезное знание». Хайдеггер пишет о том, что есть современная наука, причем утверждает, что это — не искажение ее «идеи», но именно ее «окончательное осуществление»: в современной науке новоевропейская наука завершилась в своей сути. В новоевропейской науке, пришедшей к своей сути, «"знание" извращенно подается как простой инструмент, которым можно оперировать и который должен быть под рукой» [1, c. 242]. «Практическая ориентированность» знания, требование, чтобы оно было «непосредственно применимо» и, более того, «сразу окупалось», представляется как «близость к жизни»: «Сообразно этому требуют соответствующего освоения этого инструмента и его "близости к жизни". "Жизнь" понимается как Понятная суета ближайшей повседневности и ощутимой пользы и ее насущных потребно-
стей» [1, c. 242]. «Подготовка к знанию» теперь означает совершенно другое, в соответствии с изменением самого понимания «знания» и «науки»: вовлечение студентов в «научно-исследовательскую работу», практически ориентированную, то есть инновационную, означает вот что: «сочетание беспочвенной суеты» «с известной сноровкой и рекламой в подлинное политическое сбывание, то все приобретает вид, будто эта детская шумная возня вместе с тем сбыванием действительно относится к сфере знания. И почему бы в этой суете, которая не знает меры, любому студенту, если он достаточно громко кричит, не выделиться как герою, особенно если он к тому же каждую неделю пишет о героизме» [1, с. 243]. Инновация сама по себе есть махинация («техника как продвигающаяся в своей собственной бездне махинация, мнимо поддерживаемая и подтверждаемая "природой", — махинация человека, блуждающего в оставленности бытием» [1, c. 385—386], как характерная черта современности]; встроенная в науку как ее «механизм», махинация также производит тех, кто поставлен производить «практическое знание»: «миссия университета», образование, больше недействительна.
Образованность и производство человеческого капитала.
Подготовка к знанию называлось образованием, в том значении, которое давали ему романтики: как «образование человека». Относительно понимания этой задачи классического университета существовало расхождение. Как «место роста знания» университет представлял собой автономную корпорацию профессоров (определение университета В. фон Гумбольдтом [6]], важнейшей задачей которых было подготовить себе преемников, то есть в студентах видели учеников. Основополагающим для понимания романтической идеи образования является суждение Гердера: «возрастание к гуманности» [7, с. 51]; образование «теснейшим образом связано с понятием культуры и обозначает в конечном счете специфический человече-
ский способ преобразования человеческих задатков и возможностей» [7, с. 51]. Гумбольдт выделяет «особенное» образования в отношении к культуре: «Когда мы на нашем языке говорим "образование", то имеем в виду при этом нечто одновременно высокое и скорее внутреннее, а именно вид разумения, который гармонически изливается на восприятие и характер, беря начало в опыте и чувстве совокупно духовного и чувственного стремления» (цит. по: [7, с. 52]). Такое понимание образования существенно связано с особым пониманием науки, характерным для творцов идеи классического университета разума, и определенное, например, Гегелем; Хайдеггер пишет о «гегелевой науке» следующее: «Наукой как таковой не понимается научное исследование вообще и в целом — в том смысле, который имеется в виду, когда мы говорим: варварство угрожает дальнейшему существованию науки. Наука, о системе которой здесь идет речь, есть целое высшего знания в собственном смысле слова. Это знание есть философия. Здесь "наука" берется в том же смысле, в котором она берется в фихтевом понятии «наукоучения». В этом учении речь идет не о науках (оно — не "логика" и не "теория знания"], а о науке как таковой, то есть о самораскрытии философии как абсолютного знания» [8, с. 16]. Местом науки и образования, как мы сказали, был университет разума [9].
Известен «спор» конца ХVШ века: Фридрих Прусский первым увидел в университете место подготовки специалистов для государственной (прежде всего] службы. Несколько обстоятельств с самого начала оказывали почти непреодолимое воздействие на университет: во-первых, потребность в постоянно увеличивающемся финансировании, которое не могло обеспечить меценатство, то есть в государственном финансировании; во-вторых, стандартизация образования как политика становящегося государства-нации; в-третьих, университетское образование становится массовым. Эти процессы достаточно описаны социологами (например, Э. Гелнер [10], П. Бурдье [см., например, 11; 12]]: они вели к государственному
университету, то есть фабрике по производству специалистов, теперь не только для государства, но и для «нужд национальной экономики» в первую очередь.
Университет как фабрика по производству «технического знания» и «человеческого капитала». Делались попытки сохранить и реставрировать «идею университета», надлежащим образом приспособив ее к условиям современности; «парадигмальное значение» имеют две из них, К. Ясперса [2] и Х. Ортеги-и-Гассета [13]. Ясперс исходит из утверждения об «инструментальном», то есть принципиально «нейтральном» характере техники; таким образом, понятие науки, не затронутое поставом, по-прежнему предполагает, что университет должен оставаться в числе прочего местом роста знания и в этой степени быть также автономным от всецелого «определения извне» в отношении своих задач. Тем не менее Ясперс ясно видит, что давление извне (обстоятельств, которые мы определили как связанные с современностью] настолько сильно, что университет нуждается в защите государством своей автономии: план несколько утопический, поскольку предполагает большие затраты без непосредственной отдачи, на что современное государство идет с большой неохотой. Тем более что предполагаемая автономией элитарность университета находится в непримиримом противоречии с «основными тенденциями современности» к демократизации и массовости.
Элитарное университетское образование в «классическом смысле» если и остается востребованным, то лишь ограниченным кругом «потребителей» из господствующего класса, которые сами могут за него заплатить, — две «выгоды» сразу: для «бюджета» государства и для «элиты» (как способ ее выделения и определенная гарантия господства]. Ортега-и-Гассет, обращаясь к характеристике «миссии университета», то есть, как мы сказали, к понятию образования, настаивает, что «подготовка к исследовательской работе» не только не является основной задачей университета, но
даже мешает выполнению миссии университета, которую прямо называет подготовкой специалистов. От прежнего университета, полагает Ортега-и-Гассет, следует не только оставить, но максимально акцентировать его значения как «центра культуры»: в представление о специалисте он как определяющую характеристику вводит «культурность» — специалист для него есть прежде всего «культурный человек».
Таким образом, первый «обрыв», или, по Хайдеггеру, «смерть университета», может быть обозначен вполне определенно: «университет разума» следует заменить «университетом культуры» [14] — но идея «университета культуры» очень быстро сходит на нет: во-первых, специалист есть в первую очередь технический специалист и именно в этом качестве «востребован» как государством, так и рынком; во-вторых, нельзя не прислушаться к Хайдеггеру, который в то же самое время, когда Ортега-и-Гассет конструировал свою «философию культуры» и связанный с ней концепт «университета культуры», утверждает, что культура есть феномен нового времени («великие творческие эпохи не имели культуры» [1, с. 341]] и результат «историографического перерасчета прошлого», то есть именно технического «предоставления в наличие и готовность к использованию»: культура существует как культурная политика и является техникой «организации переживаний» (например: [5, с. 10; 14]).
На месте университета разума, то есть классического университета, устанавливается не связанный с ним, хоть и опосредованно, «университет культуры», но — «высшая техническая школа». Хайдеггер не скрывал своего скепсиса относительно классического университета, полагая, что ему приписывают то достоинство, которым он никогда не обладал; так же, как новоевропейская наука в «техническом знании» обрела «сама себя» (свою подлинную «форму» и «суть»], так и классический университет разума был лишь «промежутком» — переходом к «профессиональной школе». Он писал: «Сейчас опасаются, что университет будет переведен в
ранг профессиональной школы (Fachschule], то есть в совокупность таких профшкол. Но в принципе люди опасаются увидеть то, что уже — а именно, по своей сути, — есть. В этом переходе видят унижение университета, то есть люди присваивают себе право приписывать ему то достоинство, которым он едва ли когда-нибудь обладал. Но это довольно поздно возникшее воодушевление по поводу высокого назначения университета есть только последнее ответвление устремлений, которые прежнее "духовное" и "образованное" культурное производство хотело бы сохранить» [5, с. 365]. Университет как феномен современности просто «внял» тому, что его существенно определяет: «Система профессиональных школ обусловливается и оправдывается не отключением обучения, но как раз "ориентацией" обучения на полезность» [5, с. 366]. Происшедшее с университетом разума необходимо: «Единство исследования и обучения определяется не исходя из одного или другого, — а исходя из типа отношения к сущему как таковому и из типа истолкования его» [5, с. 367], то есть, по Хайдеггеру, «одновременно исходя из отношения к сущности истины и ее обоснования» [5, с. 367]. К сущности современности относится, что «осмысление не может отважиться проникнуть в эти сферы, раз осмысление вообще становится все более чуждым данной эпохе» [5, с. 367], — следовательно, «все попытки "спасения" и "обновления" университета вязнут в сплошной риторике и болтовне» [5, с. 367].
Итак, «высшая техническая школа», она же — «профессиональная школа», есть необходимость, следующая из сущности современности; все попытки, направленные на «реставрацию» университета, есть следствие усилий «ученого сословия» обеспечить свою «неприкосновенность» и «значение», то есть вполне социологически объяснимы (особенно в связи с тем, что из себя представляет это «ученое сословие»: Ф. Рингер [16], например, предложил убедительное описание этой «касты»], но по сути («идея университета разума», «миссия университета культуры» и т. п.] недействительны, обречены и являются как раз инструментом махинации: «Хотели
бы еще сохранить для университета как бы в публичной и "общественной" сфере видимость "культуроопределяющей" и даже "духовной" власти, хотели бы еще — при всей связи с народом — совместно принадлежать к "высшей" школе и с помощью такой принадлежности к «высшему» обеспечить этой в остальном еще слишком явной деятельности ради банальной пользы еще и определенное "освящение"» [1, с. 507]. Идея «единства науки» (никоим образом не междисциплинарности, обеспечить которую должна, по мнению многих современных специалистов в «области философии», философия [см.: 17], последнее, что, пожалуй, еще «осталось» от обоснования университета, также, по Хайдеггеру, никак не связано с существованием того, что еще называется университетом: «То, что для отдельных профессиональных областей люди могут рассматривать единое понятие "науки", так что оно должно сохраняться, является как раз условием для "роспуска" университетов и превращения их в профессиональные высшие учебные заведения (Fachschule]. Общность подобного понятия никоим образом не препятствует этому "роспуску" и не создает прежде всего изначального единства, которое ведь еще могло бы действовать против профессионализации. С простым "единством" — как существующей абстракцией того, что издавна объединяет новоевропейские науки, — нельзя обосновать нового единства (unitas) университета, — но можно только спасти прежнее в его окончательной форме многообразия (diversitas) профессиональных вузов» [5, с. 501].
Итак, формальное «собрание факультетов», то есть «профессиональных школ», без определяющего их внутреннего единства, занимающееся подготовкой специалистов, «востребованных на рынке труда», — этому «нечто» следует дать имя, для чего необходимо выявить его «идею» и определить «миссию».
Цифровизация как путь к осуществлению «мечты субъекта» — «окончательно встроиться в машину». Здесь необходимо вернуться к самому началу нашего изложения: современность
есть область самоутверждения и самоудостоверения новоевропейского субъекта; «субъектный характер человека — как новоевропейского — является глубиннейшей исторической силой» [5, с. 54], — очевидно, что современный «университет» имеет к этому отношение и определяется им: отсюда и следует «извлечь» его «идею». Современность есть «эпоха, которая тем больше укрепляет свою сущность, чем больше задумывается лишь о том, что она делает. Но "она делает" только то, что должна делать полнота субъективности — самосохранение в отсутствии-осмысления — возможно, вплоть до саморазрушения» [5, с. 36—37]. Только теперь человек может ««изнутри» привести себя в движение, — причем таким образом, что вопрос, куда это катится (rollt], утрачивает для катящегося всякий смысл; сам субъект (Subjektum] есть свое собственное и единственное пространство и свое время» [5, с. 53]. Это «внутри себя вращение» есть сущность нового времени: инновация, как мы сказали, есть махинация, постоянное «изменение / реформирование» означает, что «ход истории Нового времени, несмотря на растущие скорости, все больше замедляется, застой становится все неотвязнее, а долговечность этой мешанины всех возможностей субъективизма — все вернее. Лишь когда мы раскроемся и узрим в этом господстве Subjektum, как он в качестве сердцевины сущего приносит себя» [5, с. 54].
Действительность дана субъекту в его представлении, и человек полностью настроен больше не полагаться на «случай», но все «без остатка» включать в планирующий расчет разума» [5, с. 178], что делает технику «средством неосмысляемого расчета» [5, с. 179]. «Уверенность в себе» и в «своих силах», индивидуализм не как методологический принцип только, но как, по словам Калхуна, свойственная современному Западу уверенность в индивиде как «неразложимом локусе бытия», означает «эпоху полной безвопросности» [5, с. 182—182]: «Человек знает, что он человек, когда серьезно относится ко всему этому владению, наживается на нем и больше ничего не терпит и оправдывает всякое воздействие успехом и везде
утверждает себя как этот Subjektum. Эта безусловная одержимость субъективным должна уметь выдавать себя за "самое объективное" — ведь «объективность» подразумевает не что иное, как не знающую исключений обязательность субъективного, которая защищает и утверждает себя через безусловное требование безвопрос-ности человечности» [18, с. 431—432]. Наконец, главное следствие, имеющее уже непосредственное отношение к цели образования: «Новоевропейский человек нацеливает сохранение своей сущности на то, чтобы однажды стать частью машины и на службе по обеспечению целесообразности и расчета ее работы обрести свою дающуюся без труда безопасность, свои побуждения и свою похоть. Это внедрение в машинную сущность — нечто существенно иное, чем простое использование "технических" возможностей; здесь происходит крайнее уподобление сущности человека расчетливости (Rechenhaftigkeit) сущего» [18, с. 416—417].
Университет, вернее то, что так сейчас называется, образование как таковое, обрабатывает индивида таким образом, чтобы осуществилась его «мечта субъекта»: субъект должен производить практически полезное знание, делать это «машинным способом» («то, что не зафиксировано в правилах и не стоит в плане, не обладает действительностью» [18, с. 275], но и сам должен стать «частью машины»: то есть фабрика по производству знания есть одновременно фабрика по производству человеческого капитала [19]: специалиста, овладевшего «компетенциями», которые и обеспечивают его «встроенность» в производство. Кстати будет сказать, что и само слово «цифровизация» в этой связи впервые употребил тоже М. Хайдеггер [20]: она гарантирует техническое производство человеческого капитала для «хозяйственных нужд». Все это вместе называется «инновационным университетом», представляющим собой «корпорацию» в совершенно ином значении, чем «корпорация профессоров», — в значении предприятия, ориентированного на производство «продукта» и «прибыль».
Заключение. Перманентное реформирование, за которым мы наблюдаем уже больше тридцати лет, помимо непосредственной задачи разрушения (речь идет о философской концептуализации, то есть о реальности понятия, — в действительности это представлено серией изменений, направленных на достижение практических целей приспособления к «современным потребностям и условиям», то есть именно как реформирование], обрело в последнее время представление о своей «миссии»: осознало себя под именем цифро-визация, которая к тому же есть еще и политическая программа — результат «осуществления миссии» описан нами в статье. Замечательным является именно то, что М. Хайдеггер может быть представлен не как критик, но, если опустить «начала» и «концы», опознаваемые только в горизонте его «бытийно-исторического мышления», — а именно это мы и сделали, — но как почти «пророк» и «глашатай» происходящего, выявивший его необходимость и основательность, почти неотвратимость: это «почти» есть «неуловимый след» именно «бытийно-исторической» постановки вопроса. Но такой вопрос, как утверждает Хайдеггер, не будет и не может быть задан: в современности для философии нет места.
То, что еще осталось от «университета», есть именно «остатки» (в значении, которое придавал им В. Парето [21]]; некоторые продолжают пытаться «удержать их», полагая тем самым хотя бы замедлить постоянное ускорение, то есть инновационность, реформирование, — но, как однажды заметил Хайдеггер (и именно в связи с судьбой университета, которая заботила его в 30-е годы ХХ века], не лучше ли «дать всему провалиться», то есть приветствовать приход и торжество «инновационного университета — корпорации»: подобное осуществление даст необходимую наглядность тому, что это значит.
Библиографический список
1. Хайдеггер М. Размышления II—VI (Черные тетради 1931—1938). М.: Изд-во Института Гайдара, 2016. 584 с.
2. Ясперс К. Идея университета. Минск: БГУ, 2006. 159 с.
3. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 221—238.
4. Калхун К. Национализм. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. 288 с.
5. Хайдеггер М. Размышления VII—XI (Черные тетради 1938—1939). М.: Изд-во Института Гайдара, 2018. 528 с.
6. Гумбольдт Вильгельм фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 450 с.
7. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 704 с.
8. Хайдеггер М. Гегелева «Феноменология духа». СПб.: Владимир Даль, 2020. 285 с.
9. Биньковская Л. Н., Мальцев К. Г. Странная «смерть университета»: опыт философской интерпретации // Общество: философия, история, культура. 2021. № 4. С. 21—26.
10. Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991. 320 с.
11. Бурдье П. Homo academicus. М.: Изд-во Института Гайдара, 2017. 461 с.
12. Бурдье П. О государстве : курс лекций в Коллеж де Франс (1989— 1992). М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2016. 720 с.
13. Ортега-и-Гассет X. Миссия университета. Минск: БГУ, 2005. 104 с.
14. Биньковская Л. Н., Мальцев К. Г. Концепция «университета культуры»: содержание и критика «онтических оснований» // Kant. 2021. № 2 (39). С. 260—266.
15. Биньковская Л. Н., Мальцев К. Г. Современная культура как культурная политика: М. Хайдеггер о культуре как «феномене современности // Евразийский юридический журнал. 2021. № 3. С. 454—470.
16. Рингер Ф. Закат немецких мандаринов. Академическое сообщество в Германии, 1890—1933. М.: Новое литературное обозрение, 2008. 645 с.
17. Жданова И. В., Мальцев К. Г. «Самооправдание философии»: «меж-дисциплинарность» как способ «встроиться» в «дисциплинарную структуру» современной науки // Интеллект. Инновации. Инвестиции. 2020. № 5. С. 126—133.
18. Хайдеггер М. Размышления Х11—XV (Черные тетради 1939—1941). М.: Изд-во Института Гайдара, 2020. 344 с.
19. Мальцев К. Г., Мальцева А. В. «Человеческий капитал» как концепт биополитики: опыт философского истолкования // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2020. Т. 10. № 5. С. 242—252.
20. Мальцев К. Г., Мальцева А. В. Цифровизация и «цифровой фетишизм»: предвидения в бытийно-историческом мышлении М. Хайдеггера // Человек. Культура. Образование. 2020. № 4 (38]. С. 46—58.
21. Парето В. Компендиум по общей социологии. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2008. 511 с.
References
1. Heidegger M. Razmyshleniya II—VI (Chernyye tetradi 1931—1938) [Ponderings II—VI (Black Notebooks 1931—1938)]. Moscow, Gaidar Institute Publishing House, 2016. 584 p. (in Russ.).
2. Yaspers K. Ideya universiteta [The idea of the university]. Minsk, BGU, 2006. 159 p. (In Russ.)
3. Heidegger M. Question about technology. Martin Hajdegger Vremya i bytie: Stat'i i vystupleniya [Time and being: Articles and speeches]. Moscow, Respublika Publ., 1993, pp. 221—238. (In Russ.).
4. Kalhun K. Nacionalizm [Nationalism]. Moscow, Izdatel'skij dom «Terri-toriya budushchego», 2006. 288 p. (In Russ.]
5. Heidegger M. Razmyshleniya VII—XI (Chernyye tetradi 1938-1939) [Ponderings VII—XI (Black Notebooks 1938-1939)]. Moscow, Gaidar Institute Publishing House, 2018. 528 p. (In Russ.).
6. Gumbol'dt V. fon. YAzyk i filosofiya kul'tury [Language and philosophy of culture]. Moscow, Progress, 1985. 450 p. (In Russ.)
7. Gadamer H.-G. Istina i metod: Osnovy filosofskojgermenevtiki [Truth and Method: Fundamentals of Philosophical Hermeneutics], Moscow, Progress, 1988. 704 p. (In Russ.)
8. Heidegger M. Gegeleva «Fenomenologiya duha» [Hegel's "Phenomenology of Spirit".], St. Petersburg, Vladimir Dal', 2020 285 p. (In Russ.]
9. Bin'kovskaya L. N., Mal'cev K. G. Strange «death of the university»: the experience of philosophical interpretation. Obshchestvo: filosofiya, istoriya, kul'tura [Society: philosophy, history, culture], 2021, no 4, pp. 21—26. (In Russ.)
10. Gellner E. Nacii i nacionalizm [Nations and nationalism], Moscow, Progress, 1991. 320 p. (In Russ.)
11. Burd'e P. Homo academicus, Moscow, Gaidar Institute Publishing House, 2017. 461 p. (In Russ.)
12. Burd'e P. Ogosudarstve: kurs lekcij vKollezh de Frans (1989—1992) [On the State: a Course of Lectures at the College de France (1989—1992)], Moscow, Publishing house "Delo" RANEPA, 2016. 720 p. (In Russ.)
13. Ortega-i-Gasset X. Missiya universiteta [Mission of the university], Minsk: BGU, 2005. 104 p. (In Russ.)
14. Bin'kovskaya L. N., Mal'cev K. G. The concept of a «university of culture»: content and criticism of «ontic foundations». Kant [Kant], 2021, no. 2 (39), pp. 260—266. (In Russ.)
15. Bin'kovskaya L. N., Mal'cev K. G. Contemporary culture as a cultural policy: M. Heidegger on culture as a «phenomenon of modernity». Evrazijskij yuridicheskij zhurnal [Eurasian Law Journal], 2021, no. 3, pp. 454—470. (In Russ.)
16. Ringer F. Zakat nemeckih mandarinov. Akademicheskoe soobshchestvo v Germanii, 1890—1933 [Sunset of German tangerines. Academic community in Germany, 1890—1933]. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie, 2008. 645 p. (In Russ.)
17. Zhdanova I. V., Mal'cev K. G. «Self-justification of philosophy»: «interdis-ciplinarity» as a way to «integrate» into the «disciplinary structure» of modern science. Intellekt. Innovacii. Investicii [Intellect. Innovation. Investments], 2020, no. 5, pp. 126—133. (In Russ.)
18. Heidegger M. Razmyshleniya XII-XV (Chernyye tetradi 1939—1941) [Ponderings XII—XV (Black Notebooks 1939—1941)]. Moscow, Gaidar Institute Publishing House, 2020. 344 p. (in Russ.).
19. Mal'cev K. G., Mal'ceva A. V. «Human capital» as a concept of biopolitics: the experience of philosophical interpretation. Izvestiya Yugo-Zapadnogo gosu-darstvennogo universiteta. Seriya: Ekonomika. Sociologiya. Menedzhment [News of the South-West State University. Series: Economics. Sociology. Management], 2020, vol. 10, no 5, pp. 242—252. (In Russ.)
20. Mal'cev K. G., Mal'ceva A. V. Digitalization and "digital fetishism": foresight in the historical thinking of M. Heidegger. Chelovek. Kul'tura. Obrazovanie [Human. Culture. Education], 2020, no. 4 (38), pp. 46—58.
21. Pareto V. Kompendium po obshchej sociologii [Compendium of General Sociology], Moscow, Publishing House of the State University Higher School of Economics, 2008. 511 p. (In Russ.)
