CC BY
47
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ ПРАВА
УДК 343.1
Идея справедливого уголовного судопроизводства в общественно-политических взглядах И. Т. Посошкова (первая четверть XVIII в.)
Конев Андрей Николаевич, начальник Академии управления МВД России, доктор технических наук, кандидат юридических наук, доцент
e-mail: press_akadem@mvd.dov.ru
Статья посвящена анализу воззрений общественно-политического мыслителя первой четверти XVIII в. И. Т. Посошкова относительно идей справедливого правосудия по уголовным делам.
Ключевые слова: идеологические основы уголовного судопроизводства; уголовное правосудие; справедливость; суд; общественно-политическая мысль.
The idea of a fair criminal trial in the socio-political views of I. T. Pososhkov (first quarter of the 18th century)
Konev Andrej Nikolaevich,
Head of the Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, Doctor of Technical Sciences, Candidate of Law, Аssociate рrofessor
The article is devoted to the analysis of the views of the socio-political thinker of the first quarter of the XVIII century. I. T. Pososhkova on the ideas of fair justice in criminal matters.
Key words: ideological foundations of criminal proceedings; criminal justice; justice; court; social and political thought.
Потребность в осознании идеологических основ сопровождает уголовное судопроизводство с незапамятных времен. И даже тогда, когда самого понятия идеологии еще не было и в помине, идеологические потребности существовали и оказывали реальное воздействие на технологию правосудия. Однако особый интерес для исследователя представляют те исторические этапы, когда поиск ключевых созидательных идей становится особым направлением интеллектуальной работы общественных деятелей, озабоченных усовершенствованием отечественного уголовного судопроизводства.
В зону нашего научного интереса в этой связи попадает XVIII в. Он примечателен тем, что именно в этот период начинает формироваться интеллектуальная правовая среда. В отличие от стран Западной Евро-
пы, погруженных в атмосферу Просвещения, в России этот процесс происходил с огромными затруднениями. Сама сущность абсолютного самодержавия не позволяла создать организованное и влиятельное интеллектуальное сословие юристов-ученых и судебных практиков. Крепостное право, жестко стратифицированное сословное общество, отсутствие образовательных традиций - все это создавало труднопреодолимые препятствия для объективного осмысления образа справедливого правосудия.
Однако идейные течения пробивают бреши даже в самых прочных плотинах. И в России в конце XVII -начале XVIII в. начинают складываться самобытные представления об уголовном правосудии и справедливости. В этих представлениях проявляются кардинально иные идеи относительно права и справедли-
вого правосудия. Так, например, Симеон Полоцкий высказывал революционную по тем временам идею, согласно которой правосудие должно основываться на принципе равенства: «Равна судити мала и велика», «Лице не зри, равен суд твой буди»1. Революционность идеи заключалась в том, что она противоречила господствующей государственной идее сословного подхода к правосудию: «Каждому свой суд».
Своей задачей интеллектуалы XVIII в. ставили смягчение тирании. Главная гарантия от тирании, по словам Ю. Крижанича, как раз и заключается в установлении справедливого суда, хороших законов и контроля за их исполнением2.
По своей сути, этот подход является закономерной реакцией на катастрофическое состояние судебной системы, описание которого мы можем почерпнуть из многочисленных челобитных самых разных слоев населения о том, что дьяки и подъячие «губят государство нагло, судят несправедливо, судимыми емлют. Кто даст почести посульной, тот и прав... правого не оправят для того, что и с виноватого взято. а дьяки и подъячии, сидя в оных приказех, так богатели, что ни торговые люди, ни самые гости. Многие для себя вотчины искупили, лавки и деревни и пустоши»3. Провинциальные представители дворянского сословия писали: «Разорены мы, холопи твои, пуще турецких и крымских бусурманов московскою волокитою и от неправых судов»4.
Об отработанной системе волокиты судебных дел и взяточничества, ставшей неотъемлемой частью судопроизводства, пишет А. Л. Ордин-Нащокин: «Неизвечные убытки казне через меру в приказах всякое недоумение ваших государствских высоких дел точно бы не для своей корысти Бог исправляет, а ища и себе корыстей. Корень бо есть всем злом серебролюбие. И Богу и мамоне служить невозможно»5. Об этом же упоминают в своих трудах Г. К. Котошихин6 и А. Оле-арий7.
Негативное восприятие судопроизводства к концу XVII в. сложилось не только в среде феодалов. По мнению Л. Н. Пушкарева, и у крестьян было весьма скеп-
1 История политических и правовых учений XVII-XVIII в. М., 1989. С. 292.
2 См.: Крижанич Ю. Политика. М., 1997. С. 19.
3 Сушицкий Ф. Из литературы эпохи Петра Великого // Филологические записки. Воронеж, 1913. Вып. 4. С. 544.
4 Смирнов П. П. Челобитные дворян и детей боярских всех городов в первой половине XVII в. М., 1915. С. 18.
5 Цит. по: Курсков Ю. В. Ведущее направление общественной мысли и проекты государственных преобразований России 40-60-х годов XVII в. Чита, 1973. С. 45.
6 См.: Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906. С. 28.
7 См.: Олеарий А. Подробное описание путешествия Гол-
штинского посольства в Московия и Персию в 1633, 1636 и
1639 годах, составленных секретарем посольства Адамом
Олеарием // Императорское Общество истории древностей
российских при Московском университете. М., 1870. С. 295.
тическое отношение к суду8. Свое мироощущение «неправосудия» крестьянское и купеческое сословия выражали через устное творчество - критические пословицы и поговорки. Во второй половине XVII в. появились рукописные и ставшие очень популярными сатирические повествования: «Повесть о Ерше Ерше-виче сыне Щетинникове», сохранившаяся более чем в двадцати списках9, и «Повесть о Шемякином суде»10.
Свое разностороннее понимание проблем юстиции выразил и И. Т. Посошков. Оно сформулировано им в работе «Книга о скудости и богатстве»11. Мы находим интересными тезисы, напрямую касающиеся представлений о судопроизводстве по уголовным делам. В них находят отражение основные суждения о справедливом правосудии. Именно им мы и собираемся дать идеологический комментарий.
Для того чтобы не перегружать текст статьи многочисленными ссылками на конкретные страницы этой работы, мы выделяем мысли И. Т. Посошкова кавычками и указываем в скобках номер страницы, из которой взята эта цитата.
Первая идеологическая установка, на которую нам хочется обратить внимание, заключается в констатации высокой общественной миссии судопроизводства. Свое почтительное отношение к делу правосудия как к высшему судебному искусству И. Т. Посошков выразил словами: «Я по своему мнению судное дело и управление судейское вельми поставлю высоко, паче всех художеств, на свете сущих» (с. 56).
Данная идея не исчерпала себя. Однако несколько изменились акценты. Судопроизводство сегодня относится, скорее, не к разряду искусства, а к разряду технологии. В этом направлении оно и стремится развиваться, делая упор уже не на искусность человека, ведущего процесс, а на перспективы различных информационных технологий.
Вторая идея, сформулированная автором, заключается в необходимости особого документа, в котором в концентрированном виде описывалась бы технология судопроизводства. Он прямо указывает на необходимость «сочинить правосудную книгу с подлинным разсуждением на всякие дела» (с. 56).
Гарантия справедливого правосудия видится И. Т. Посошкову в доступном и открытом надзоре за исполнением законов при отправлении правосудия. С этой целью он предлагает следующее: «...ради самые твердости в судах и во всяком правлении, чтобы от правосудия ни много, ни мало судьи не колебались,
8 См.: Пушкарев Л. Н. Человек о мире и самом себе (источники об умонастроениях русского общества XVII-XVIII в.). М., 2000. С. 69.
9 См.: Андрианова-Перетц В. П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII в. М.; Л., 1937. С. 126.
10 Лапицкий И. П. Повесть о суде Шемяки и судебная практика второй половины XVII в. // Труды отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1948. Т. 6. С. 60-99.
11 Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве и другие сочинения. СПб., 2004.
надлежит учинить особливая канцелярии...<...>...И к той канцелярии приход бы был самый свободной, а сам бы тот правитель был низок и ко всяким бы людям был нисходителен...», осуществляя свои надзорные полномочия он, «обходя все судебные места и челобитчиков бы спрашивал, не чинят ли кому какова напдка и излишней волокиты и не осудили ли кого не против данного им изложения и не взял ли какой судья или подьячий излишнего взятка» (с. 58).
Идея судебного контроля сегодня расцвела пышным цветом. Общество в оценке справедливости правосудия опирается на идею бесконечного судебного обжалования, выходящего за пределы УПК РФ и даже за пределы отечественной юрисдикции. Однако идея судебного обжалования таит в себе и другую контридею - идею несовершенства уголовно-процессуальной технологии. Чем больше судебных инстанций, тем «жиже» вера в могущество уголовно-процессуального метода.
В работе И. Т. Посошкова мы явно различаем идею о разумных сроках уголовного судопроизводства. Эти разумные сроки тоже являются неотъемлемым атрибутом справедливого уголовного судопроизводства. Во-первых, автор обращает внимание на то, что доставленные по подозрению в приказы и тюрьмы люди иногда в ожидании суда проводят помногу лет: «И тако многое множество безвинно сидят и помирают безвременно...<...>...Я истинно удивляюсь, что то у судей за нрав, что в тюрьму посадя, держат лет по пяти-шести и больше» (с. 59).
Данная проблема не утратила своей актуальности и сегодня. Разумный срок даже прописали в качестве руководящего принципа современного отечественного уголовного судопроизводства.
Автором высказывается идея о том, что справедливый суд должен быть активным и вездесущим. Для того, чтобы упорядочить содержание заподозренных и обвиненных до суда, предлагается целый комплекс мер:
1) предусмотреть правило, согласно которому заключать под стражу возможно только по решению судьи: «чтобы не был кто напрасно посажон без судейского ведома»;
2) вести обязательный учет тех, кто находится в заключении: «надобно иметь росписи, что есть колодников, и чтобы без росписи никакова колодника ни в приказе, ни в тюрьме не держади»;
3) обязать судей и воевод ежедневно пересматривать новых заключенных для того, чтобы освобождать тех, кто содержится под стражей без всяких оснований: «А есть ли бы судьи и воеводы новоприводных колодников ежедневно пересматривали, то бы сего уже не было, и никому бы безвинно посадить и под караулом держать было некак» (с. 58-59).
Идея активности суда сегодня является камнем преткновения. Сторонники состязательной идеологии уголовного судопроизводства категорически не приемлют этой активности. Для них активность суда и есть источник несправедливости. Мы же полагаем, что критикуя созидательный потенциал активности
суда, в частности в доказывании по уголовным делам, сторонники чистой состязательности извращают идею справедливости правосудия. И давний труд И. Т. Посошкова как раз и выводит их на чистую воду, показывая, что именно активность суда является гарантом справедливости.
Для скорого и справедливого суда И. Т. Посошков призывает упорядочить систему судебного делопроизводства:
1) при подготовке судебного дела к слушанию следует избегать волокиты и напоминаний со стороны челобитчика: «А и делам всем, по моему мнению, надлежит всякому судье учинить росписи же и ту роспись по вся дни прочитать и подъячих понуждать, чтобы от челобитчиков докуки не ждали, но то бы и помнили, чтоб дело не лежало без делания и готовили бы к слушанию»;
2) если дело готово к слушанию в суде, то его необходимо рассматривать и принимать решение немедленно, не дожидаясь об этом просьб со стороны истца или ответчика, «дабы людие божие во излишних волокитах напрасно не мучились» (с. 59).
Судья должен принять челобитную от любого лица - богатого или самого убогого - и указать дату ее регистрации. Принятую челобитную судья, прежде чем отдать ее подъячему для записи содержания в протокол, должен прочитать лично и внимательно.
Интереснейшие рассуждения И. Т. Посошкова касаются судейской рефлексии по поводу совершенства самого человеческого правосудия и его потенциала в достижении справедливости. Так, после внимательного изучения челобитной рекомендуется судье отвести истца «в особое место», чтобы удостоверится в том, что иск подан правомерно, а не в целях мести или иного злого умысла, при этом спросив его: «Друже! Подал ты челобитную о обиде своей, право ль ты на него бьешь челом?». И если истец ответит, что подал челобитную «самою правдою», то далее судья должен разъяснить истцу, что земной суд несовершенен: «Мы судим овогда право, овогда же и неправо, понеже мы не сердцевидцы...», а в противовес нашему земному суду есть суд божий «самый чистый и здравый» которого и надо страшиться. Поэтому, чтобы не ввести себя в убытки и напрасно не причинить другому вред, судья должен предложить истцу подумать о том, надо ли спор решать судом: «Пойди к себе и з добрыми людьми подумай, и как ни есть, хотя на себя наступя, а лучше помирись». Челобитную же судья должен оставить у себя «дондежу о миру договор учнят» (с. 59).
Как видим, идея досудебного примирения спорящих сторон для И. Т. Посошкова является приоритетной перед судебным разбирательством, которое не дает гарантий истцу в выигрыше затеянной им тяжбы. С другой стороны, такое увещевание судьей челобитчика является своеобразной гарантией от злоупотреблений правосудием, получивших в то время широкое распространение. Судья земной в XVIII в. еще не готов взять на себя всю ответственность за справедливое правосудие. Современному судье эти душев-
ные сомнения уже не свойственны.
Идея приоритета примирения (как предпосылка «небесной справедливости») легко различима и в следующих юридических конструкциях. Так И. Т. Посошков описывает то, как судья должен построить работу с ответчиком: «...ответчика велеть сыскать, и егда ответчик приведен будет, то такожде на словах ево пороспросить, чем он ему виновен, и спросить его за верою, чтобы он сказал всю правду, как что было и за что у них стало». Если при словесном расспросе ответчик начнет признавать свою вину, то судье следует соблюсти следующее правило: «...для памяти вину ево у себя запиши и за повиновение надлежит над ним милость показать, как бы их смирить, а до больших бы убытков не допустить» (с. 59).
В том случае, если ответчик повинится в части заявленного в отношении него иска, а в остальном под клятвой не признает его, то судье вменяется в обязанность детально расспросить истца о предмете иска и «поискать правды всякими примерами». И если ответчик сказал правду, то иск, поданный истцом, признается «поклепным» со всеми для него негативными последствиями.
Другая ситуация может складываться в случае, если ответчик после тщательного расспроса судьей не признает своей вины и «клятвою закрепит, что он ни знает, ни ведает, напал де на него челобитчик напрасно, и то, что он ни скажет, записать», его следует подробно расспросить: почему и в чем ответчик не признает иска. Если судьей будет установлено, что истец заявил необоснованный иск, что «ищет он нападком», то принять все меры для принуждения его к миру с ответчиком, «чтобы он ни ответчика, ни себя в убыток не вводил и вражду свою порвали б без допросов, чтобы им обоим убытку напрасного не было» (с. 59).
Далее возможность досудебного примирения разъясняется уже обеим сторонам и для этого предоставляется время: «И дать им сроку дни на три или четыре и аще во всем помиритца, то пришли бы они оба перед перед судью и объявили бы о миру своем. И тот их мир записать в книгу...». Предусматривается, что в этой книге мировое соглашение должно быть содержательно записано и заверено судьей и сторонами, после чего с помирившихся должны быть взяты мировые пошлины.
В том случае, если «суперники в мир не пойдут, то чинить им допрос по указу перед судьей» (с. 60)1.
В рассуждениях И. Т. Посошкова о новой форме судебного разбирательства можно явственно разглядеть и связь идей справедливости и объективной истины.
Во-первых, И. Т. Посошков пишет: «... и кто кого чем будет уличать, надлежит судье слушать и внимать...». Здесь речь идет о процессе судоговорения, когда истец перед судьей доказывает вину ответчика, а по-
1 Говоря о «допросе по указу», И. Т. Посошков имеет в виду указ от 21 февраля 1697 г. «Об отмене суда и очных ставок».
следний - свою невиновность.
Во-вторых, автор отмечает, что «и на словах обоих их надобно судье наводить и искать в них правды. И на многих и тонкостных словах означится правда и неправда». Полагаем, что И. Т. Посошков имеет ввиду то, что судья должен осуществлять как процессуальное руководство, так и допрос обеих сторон в целях отыскания правды. Причем здесь подчеркивается необходимость ведения судьей детального допроса истца и ответчика. Поиск противоречий и неточностей в их словах и ответах поможет судье выявить ложь и отыскать истину. Судья здесь выступает как активный участник поиска правды: «...чтобы суд был подобен суду божию, нелециприятен» (с. 60).
Здесь мы хотим еще раз подчеркнуть одну важную идеологическую установку. Как видим, идея суда земного постоянно соизмерятся с идеей божьего суда. И то, что И. Т. Посошков не первый раз делает акцент на этом обстоятельстве, не является простой случайностью или неким риторическим приемом. Дело в том, что в данном подходе проявляет себя древнейшая идея сакрализации суда и судебной процедуры. Именно эта идеологическая смычка суда божьего и суда земного и создавала в те времена идеологические предпосылки для восприятия народом судебного разбирательства как определенного гаранта справедливости.
В-третьих, в активности судьи И. Т. Посошков видит своеобразную гарантию защиты лица, которое «беден или не беден, да безъсловесен, к тому же аще и малосмыслящь», поэтому судья должен «всячески, ради любви божия, помощи подобает бессловесному, и сильному не давать ево, безсловесного изобидити». По сути, судья должен, невзирая на заявления сторон, путем допросов сам искать истинную правду. И если судья видит, что лицо невиновно и не может доказать обратное, то «за обидимого и самому судье надлежит быть стряпчим, обидникому же быть жестоким су-дьею и немилостливым» (с. 60).
В этой идее мы очень хорошо различаем публичное начало уголовного судопроизводства. Как сегодня определенные должностные лица обязаны вступаться по делам частного и частно-публичного обвинения за тех граждан, кототорые не могут защитить самостоятельно свои права, так и тогда этим заступником предлагалось сделать суд.
В-четвертых, автор трактата выступает за то, чтобы «на суде и в допросех были истцы и ответчики сами, а не наемные ябедники, понеже ябедники ябедничеством своим и многословесием и самую правду заминают и правого виноватым поставляют, а виноватого правым, и так правду заминают, что и судьи слов своих разобрать не могут».
Более того, автор говорит о том, что рядом с истцом или ответчиком не должно быть помощников, поучающих их что и как сказать: «А буде во время допросу подойдет кто со стороны и станет в каких-либо словах учить, то того учителя надлежит взять под караул» (с. 60).
На этот подход следует обратить внимание особо.
Ведь здесь сосредоточена идея, сущность которой заключается в приоритете истины над удобством обвиняемого. При желании в образе наемных ябедников и помощников в формировании показаний мы можем разглядеть сегодняшних адвокатов. То, что И. Т. Посошковым предлагалось карать тюремным заключением, ныне возносится в ранг правозащитной доблести и всячески поощряется. Это очень любопытное наблюдение позволяет проиллюстрировать то, как со временем и в угоду социально-политическому контексту трансформируются ключевые идеи уголовного судопроизводства, составляющие основу справедливости. Полагаем, что этот «древний подход» к юридической помощи по уголовным делам нуждается в тщательном осмыслении при оценке сложившейся либеральной идеологической линии в уголовном судопроизводстве.
И снова мысли И. Т. Посошкова. В-пятых, при проведении допросов и очных ставок у судьи должны находиться записи самых первых показаний истца и ответчика, которые они дали до судебного слушания. Эти показания помогут судье во время судебного слушания увидеть противоречия в показаниях той или иной стороны и так детализировать свой допрос, чтобы «дощупаться самые правды» и «всячески надобно безъсловесному помогати и сильному не дать ему теснить о обиду чинить», чтобы самому судье «за неправый суд не быть осужденному на вечное мучение».
В-шестых, допрашивать судья должен неспешно, но «смотря по делу и по случаю и на самое дело зря, а не на изусть, ибо, дела не видев, не можно о всем в полности написать» (с. 60).
Приведенные цитаты не исчерпывают всех предложений и идей, сформулированных И. Т. Посошко-вым в рассматриваемом труде. Он высказал немало оригинальных идей, направленных на искоренение лжесвидетельства, касающихся сроков приведения в исполнение смертной казни и ряда других направлений. Но в нашу задачу не входит пересказ мыслей этого глубокомысленного общественного деятеля.
Свою цель мы видели в том, чтобы показать, какие идеи относительно справедливого правосудия возникали на заре «разумной эры» уголовного судопроизводства и каким образом эти идеи трансформировались в современном уголовном судопроизводстве.
Библиографический список
1. Андрианова-Перетц В. П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII в. / В. П. Ан-дрианова-Перетц. - Москва; Ленинград, 1937.
2. История политических и правовых учений XVII-XVIII в. - Москва, 1989.
3. Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича / Г. К. Котошихин. - Санкт-Петербург, 1906.
4. Крижанич Ю. Политика / Ю. Крижанич. - Москва, 1997.
5. Курсков Ю. В. Ведущее направление общественной мысли и проекты государственных преобразова-
ний России 40-60-х годов XVII в. / Ю. В. Курсков. - Чита, 1973.
6. Лапицкий И. П. Повесть о суде Шемяки и судебная практика второй половины XVII в. / И. П. Лапицкий // Труды отдела древнерусской литературы. - Москва; Ленинград, 1948. - Т. 6. - С. 60-99.
7. Олеарий А. Подробное описание путешествия Голштинского посольства в Московия и Персию в 1633, 1636 и 1639 годах, составленных секретарем посольства Адамом Олеарием / А. Олеарий // Императорское Общество истории древностей российских при Московском университете. - Москва, 1870.
8. Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве и другие сочинения / И. Т. Посошков. - Санкт-Петербург, 2004.
9. Пушкарев Л. Н. Человек о мире и самом себе (источники об умонастроениях русского общества XVII-XVIII в.) / Л. Н. Пушкарев. - Москва, 2000.
10. Смирнов П. П. Челобитные дворян и детей боярских всех городов в первой половине XVII в. / П. П. Смирнов. - Москва, 1915.
11. Сушицкий Ф. Из литературы эпохи Петра Великого / Ф. Сушицкий // Филологические записки. -Воронеж, 1913. - Вып. 4.
Bibliograficheskij spisok
1. Andrianova-Peretc V. P. Ocherki po istorii russkoj satiricheskoj literatury XVII v. / V. P. Andrianova-Peretc. -Moskva; Leningrad, 1937.
2. Istoriya politicheskih i pravovyh uchenij XVII-XVIII v. - M., 1989.
3. Kotoshihin G. K. O Rossii v carstvovanie Alekseya Mihajlovicha / G. K. Kotoshihin. - Sankt-Peterburg, 1906.
4. Krizhanich YU. Politika / YU. Krizhanich. - M., 1997.
5. Kurskov YU. V. Vedushchee napravlenie obshchestvennoj mysli i proekty gosudarstvennyh preobrazovanij Rossii 40-60-h godov XVII v. / YU. V. Kurskov. - CHita, 1973.
6. Lapickij I. P. Povest' o sude SHemyaki i sudebnaya praktika vtoroj poloviny XVII v. / I. P. Lapickij // Trudy otdela drevnerusskoj literatury. - M.; L., 1948. - T. 6. - S. 60-99.
7. Olearij A. Podrobnoe opisanie puteshestviya Golshtinskogo posol'stva v Moskoviya i Persiyu v 1633, 1636 i 1639 godah, sostavlennyh sekretarem posol'stva Adamom Oleariem / A. Olearij // Imperatorskoe Obshchestvo istorii drevnostej rossijskih pri Moskovskom universitete. - M., 1870.
8. Pososhkov I. T. Kniga o skudnosti i bogatstve i drugie sochineniya / I. T. Pososhkov. - Sankt-Peterburg, 2004.
9. Pushkarev L. N. CHelovek o mire i samom sebe (istochniki ob umonastroeniyah russkogo obshchestva XVII-XVIII v.) / L. N. Pushkarev. - M., 2000.
10. Smirnov P. P. CHelobitnye dvoryan i detej boyarskih vsekh gorodov v pervoj polovine XVII v. / P. P. Smirnov. -Moskva, 1915.
11. Sushickij F. Iz literatury ehpohi Petra Velikogo / F. Sushickij // Filologicheskie zapiski. - Voronezh, 1913. -Vyp. 4.
