CC BY
170Я • 7universum.com
Ж UNIVERSUM:
/уу\ ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
ИДЕЯ НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНОИ ИДЕНТИЧНОСТИ В ТВОРЧЕСТВЕ ДЖОНА ФАУЛЗА 1960-х ГОДОВ
Коноплюк Наталья Владимировна
канд. филол. наук, доцент Толъяттинского госуниверситета,
РФ, г. Тольятти Е-mail: n.konoplyuk@,mail. ru
IDEA OF NATIONAL-CULTURAL IDENTITY IN JOHN FOWLES'S WORKS OF THE 1960s
Konoplyuk Natalia
candidate of Philology, Associate Professor of Togliatti State University,
Russia, Togliatti
АННОТАЦИЯ
Настоящая статья рассматривает особенности интерпретации концептов «английскость» и «британскость» в эссе «Быть англичанином, а не британцем» и первой редакции романа «Волхв», написанных британским писателем Джоном Фаулзом в 1964—1965 годах. Проводятся параллели между основными мыслями, сформулированными автором в эссе, и их художественным осмыслением в романе.
ABSTRACT
The article studies the interpretation of concepts 'Englishness' and 'Britishness' in John Fowles's essay 'On Being English, not British' and the first variant of his novel 'The Magus' written between 1964 and 1965. The major ideas expressed in the essay are compared to their manifestation in the plot and characters of the novel.
Коноплюк Н.В. Идея национально-культурной идентичности в творчестве Джона Фаулза 1960х годов // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. 2014. № 12 (14) . URL: http://7universum.com/ru/philology/archive/item/1815
Ключевые слова: английскость, британскость, национально-культурная идентичность.
Keywords: Englishness, Britishness, national-cultural identity.
Глобализационные процессы, происходящие в современном мире, ставят перед каждой отдельной личностью множество проблем, связанных с ее осознанием себя и своего места в системе существующих отношений. Открытие границ между странами стимулирует рост потоков мигрантов, стремительное развитие транспорта и телекоммуникаций ведет к тому, что значительная часть населения земного шара начинает воспринимать себя в первую очередь как граждан мира и только потом как часть некоего отдельно взятого этноса. В результате возникает кризис национально-культурной идентичности, традиционно понимаемой как совокупность «коллективных мнений, убеждений, настроений, которые характеризуют группу людей как нацию» [2, с. 210]. Как отмечают исследователи, проблема самоидентификации личности как части нации характерна для многих государств, в том числе и для современного британского общества, представляющего собой исторически обусловленное сложное мультинациональное образование.
Одним из центральных и наиболее противоречивых вопросов национальной самоидентификации населения Британских островов является соотношение концептов «британскость» (Britishness) и «английскость» (Englishness), значительный вклад в интерпретацию сущности которых вносили и вносят английские писатели. С одной стороны, их творчество представляет уникальный материал для изучения существующих в обществе представлений о национальной идее, а с другой — нельзя недооценивать роль художественной литературы в собственно формировании последней. Кроме того, изучение авторской интерпретации проблемы национальной идентичности позволяет глубже постичь особенности творчества представителей национальной литературы.
Вторая половина XX века для Великобритании стала эпохой распада империи, наиболее интенсивно происходившего с 1947 по 1965 годы, что нанесло болезненный удар по национальному самосознанию населения. Очевидно, что эссе Джона Фаулза «Быть англичанином, а не британцем» ("On Being English, not British"), написанное в 1965 году, выражает мнение человека, на чьих глазах и протекал этот процесс и для творчества которого тема национальной идентичности стала в итоге сквозной. В нем писатель впервые делает попытку сформулировать суть своего понимания феноменов «британскость» и «английскость». Год спустя, в 1966 году, Фаулз публикует написанную несколькими годами ранее первую редакцию романа «Волхв» ("The Magus"), по сути, предлагая художественную иллюстрацию взглядов, высказанных в эссе.
Само название эссе четко определяет позицию автора, для которого понятия «английскость» и «британскость» отнюдь не являются синонимами и который ощущает себя, прежде всего, англичанином. Два центральных образа эссе: Зеленая Англия и Красно-сине-белая Британия, причем вторая — это воплощение мании величия, консерватизма и чопорности, т. е. всего того, что, по мнению автора, чуждо английскому национальному характеру, но упорно навязывалось ему в период империи, другими словами, «новый фасад, неуклюже приляпанный к гораздо более старому зданию» [3, с. 125]. Как пишет Фаулз, «мучительная переоценка статуса мировой державы, которую нам — англичанам-британцам — пришлось пережить после 1945 года, фактически позволяет нам теперь снова стать в гораздо большей степени англичанами» [3, с. 129]. По его мнению, «английскость» — это нечто большее, чем результат жизни, в большей части своей прожитой в Англии. <...> Чтобы быть англичанином, нужно, чтобы, по меньшей мере, двое из четырех твоих дедов и бабок были англичанами, чтобы хоть половину жизни ты прожил в Англии, чтобы образование ты получил в Англии и — разумеется — чтобы твоим родным языком был английский. Но более всего, как я полагаю,
это означает признание и приятие тобой, на любом социальном уровне, недостатков и достоинств специфических форм английскости» [3, с. 125].
Главный герой романа «Волхв» Николас Эрфе подчеркивает, что его французские предки прибыли в Англию в XVII веке, спасаясь от преследования гугенотов. Он родился и вырос в Англии и в лучших английских традициях получил образование в Оксфорде. Таким образом, «английскоеть» его происхождения не подлежит сомнению. В то же время антагонист главного героя, Морис Кончис, напротив, подчеркивает свою космополитичность: «А теперь [я] горжусь, что в моих жилах текут греческая, итальянская, английская кровь и даже капелька кельтской. Бабка отца была шотландкой. Я европеец. Остальное не имеет значения» [4, с. 383]. Рассказывая Николасу историю своей юности (истинность которой в дальнейшем подвергается большому сомнению), он подчеркивает, что в четырнадцать лет мечтал быть «стопроцентным англичанином» [4, с. 383], но его греческая кровь вызывала в нем эмоции и чувства, несовместимые, на его взгляд, с понятием английскости в его имперском понимании, характерном для начала XX века. По его словам, почувствовать себя «настоящим англичанином» он смог только тогда, когда отказался от самого себя, от своего инстинкта самосохранения, приняв решение идти добровольцем на фронт. Принципиальным здесь становится его признание: «До сих пор я и не представлял, как приятно служить обществу. Теперь-то я усмирил свою греческую половину. Стал, наконец, настоящим англичанином» [4, с. 385].
Центральной «английской» ценностью, по Фаулзу, является «прямо-таки пуританская увлеченность идеей справедливости» [3, с. 127]. Именно она, по его мнению, и стоит за стремлением Великобритании к усилению ее военной, империалистической мощи: «Англосаксы, как известно, традиционно практичны и прагматичны: мы всегда полагаем, что потенциально самая справедливая страна в мире, изобилующем потенциально несправедливыми странами, способна выжить только тогда, когда она достаточно сильна, чтобы сдерживать дракона» [3, с. 126].
Таким образом, англо-саксонской культуре, по мнению автора, свойственно позиционирование ее представителей как едва ли не единственных носителей идеи высшей правды и именно эта позиция предопределяет стиль взаимодействия с окружающим миром. По сути, Фаулз говорит о врожденном недоверии и подозрительности, с которыми население островного государства относится к остальным странам, и недоверие это, в свою очередь, порождает чувство собственного превосходства, исключительности, которое формулирует герой романа «Волхв»: «Хотя видно было, что съемки документальные, меня охватило чувство, которое всегда возникает при демонстрации фашистских фильмов, чувство фальши, зияющей пропасти меж Европой, что рождает подобных чудовищ [имеются ввиду фашисты — Н.К.], и Англией, что не способна их породить» [4, с. 696].
Очевидно, что для героя, как и для автора, Англия — не часть Европы, она противопоставлена ей, чему в немалой степени способствует и ее островное положение. Фаулз отмечает, что англичане «всегда были народом, который глядит на все с другого, северного берега, занимает позицию позади крикетных ворот» [3, с. 130]. Они не столько участники происходящих событий, сколько наблюдатели, и эта пассивность воспринимается главным героем «Волхва» как одна из черт национального английского характера, воплощением которого он себя ощущает и которые не приемлет его оппонент, Морис Кончис.
Пассивная, наблюдательская позиция порождает национальную тенденцию к ханжескому сокрытию своих мыслей, которое Фаулз в эссе изображает как «уход в метафорические зеленые леса», когда за маской согласия прячется несогласие, за улыбкой — ненависть [3, с. 132]. В романе «Волхв» героя поражает, как он говорит, «неанглийская» манера его подруги Алисон внезапно высказать свое истинное мнение или выразить неподдельный интерес. В другом месте, противопоставляя «многомудрую» Европу и «несмышленую» Англию, Николас иронизирует, говоря, что европеец Кончис неспособен понять эмоциональные «глубины и нюансы английского мировидения» [4, с. 643]. И именно непонимание сути национального английского характера обрекает
его, по мнению главного героя, на поражение: считая Николаса и девушек (Джун и Жюли) «простачками», Кончис забывает о том, что они англичане, а значит, рождены, чтобы носить маску и лгать [4, с. 649].
Последнее мнение может показаться резким, однако вложенное в уста англичанина, оно звучит в унисон с ироничным изображением национального поведения, сформулированным Фаулзом в эссе: «Ничто не может быть нам приятнее, чем не сказать того, что мы на самом деле думаем. Есть несколько способов играть в нашу излюбленную игру «вождение чужаков за нос». Мы высказываем мнения, в которые сами не верим. Мы отрекаемся от тех, кого на самом деле поддерживаем. Мы молчим в ответ на просьбы высказать свое мнение. Мы уклончивы, когда нас побуждают к чему-то. Мы сознательно высказываемся туманными намеками и невразумительными обиняками (таков наш «дар» компромисса). И все это время мы не перестаем наблюдать, как наши собеседники теряются, безнадежно заблудившись среди деревьев, как они, спотыкаясь, бросаются вслед за эхом то в одну сторону, то в другую или принимаются стрелять по теням, и, в конце концов, в девяти случаях из десяти, дело кончается новым острым приступом англофобии» [3, с. 135]. Очевидно, что для Фаулза вышеперечисленные черты не более чем стереотипы эпохи империи, «это не та «английскость», в которую верит автор, оттого и говорит он о ней с большой долей иронии и даже неприязни» [1, с. 69].
Закрытость, нелюбовь к иностранцам, разговоры о погоде — все эти представления иностранцев об англичанах имеют, по Фаулзу, глубокий смысл. «Мы играем в эти игры с чужаками, — пишет он, — потому, что не испытываем доверия ни к обычной обстановке социального общения, такой как обед или вечеринка с коктейлями, — как месту для серьезного разговора, ни (хуже того) к способности других людей обсуждать что-либо всерьез» [3, с. 135]. В романе «Волхв» австралийку Алисон англичанин Николас ставит в тупик: она не может понять, чего он хочет, что ему нравится и на что он обижается, и объясняет она это его «английскостью» («Это оттого, что ты англичанин» [4, с. 303]). А прожив год в Греции, Николас оказывается
на обеде, куда его пригласил чиновник Британского совета в Афинах, и его поражает лицемерная пустота разговоров за столом. Слова для собеседников превратились в ограду, надежно скрывающую их истинные мысли: «Они говорили о чем угодно, кроме того, что думали и чувствовали на самом деле. Ни один не проявил широты взглядов, душевности, непосредственности; и беседа все сильнее отдавала мелодрамой» [4, с. 841]. Да и сам герой чувствует себя не более искренним или самостоятельным в своих суждениях, бессознательно стараясь адаптироваться к ситуации. Герой начинает воспринимать соотечественников как иностранец, то есть, по сути, делает первый шаг на пути избавления от навязанного ему национального стереотипа.
Фаулз говорит в эссе и о несоответствии того, какими англичане ощущают себя сами, тому, какими они предстают взгляду стороннего и не всегда доброжелательного наблюдателя-иностранца. Наедине с собой англичане проявляют богатое воображение, «чувство юмора, меланхоличность, холерический темперамент, чувство горечи, сентиментальность, собственнический инстинкт, <...> искренность, чрезмерную и осложненную сексуальность, способность глубоко погружаться в личные переживания» [3, с. 136], все то, что отличает, по мнению Фаулза, английское искусство и, в первую очередь, поэзию. Однако на публике англичане подчиняются главному кодексу — кодексу «корректного» поведения в обществе», становятся «чопорными и холодными», говорят штампами [3, с. 136]. Именно эти черты и ставятся в вину главному герою романа «Волхв» его антагонистом Кончисом, но это его мнение опровергает Николас, утверждая, что иностранец просто не способен понять всю глубину английской души (см. пример выше).
В то же время очень часто непонятные, парадоксальные условия, в которые поставлены герои, заставляют их цепляться за свойственную английскому мировоззрению приземленность, способность трезво мыслить и оценивать ситуацию. Так, Жюли говорит, что в сложном спектакле, разыгрываемом под руководством Кончиса, ей отчаянно не хватает английскости, т. е. понимания того, где ты находишься, и что происходит. Запутавшийся в сложных ходах этого же
спектакля Николас периодически чувствует инстинктивную потребность защитить свою психику, сказав или сделав что-нибудь по-английски здоровое, отрезвляющее, вскрывающее неестественность и фальшь происходящего [4, с. 779].
Как уже отмечалось, образ «английскости», создаваемый Фаулзом в эссе во многом ироничен, поскольку автор разоблачает фальшь национального образа, навязанного извне. Именно поэтому в начале романа Николас Эрфе чувствует свое внутреннее неприятие существующей идеи «английскости», с одной стороны, и интуитивное стремление вести себя в соответствии с ее нормами и канонами. Автор заставляет своего героя пройти сложный путь очищения от всего наносного, дойти до состояния, когда он чувствует себя утратившим «английскость», связь с англичанами, однако он болезненно переживает этот разрыв, чувствуя себя лишенным родины, потерявшим национальность [4, с. 854]. Он ощущает эту пропасть между собой и шаблонной Англией и всем английским как неприкаянность, но именно этот разрыв дает ему новое видение своих отношений с Алисон, а, по сути, самого себя и своих ценностей и приоритетов [4, с. 911]. Таким образом, путь личности к своей национальной самоидентификации, по Фаулзу, становится дорогой к самому себе.
Список литературы:
1. Гарушьян С.А. Проблема национальной идентичности в эссеистике Джона Фаулза// Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Социология. Политология. — 2009. — Т. 9. — № 3. — с. 67—71.
2. Кабанова И.В. Теории национальной идентичности // Филологические записки: Вестн. литературоведения и языкознания. — Вып. 24. — Воронеж: Воронежский университет, 2006. — с. 210—219.
3. Фаулз Дж. Быть англичанином, а не британцем // Фаулз Дж. Кротовые норы. — М.: Махаон, 2002. — с. 125—138.
4. Фаулз Дж. Волхв // Фаулз Дж. Коллекционер. Волхв.: Романы: Пер. с англ. / Дж. Фаулз. — М.: НФ «Пушкинская библиотека»: ООО «Издательство АСТ», 2004. — с. 275—934.
