CC BY
209Идеология «сонгун» как фактор внешней политики КНДР
Игорь Анатольевич Толстокулаков,
заведующий Отделом изучения Японии и Кореи ЦАТИ
ИИАЭ ДВО РАН
Внутриполитическая стабильность и устойчивость северокорейского режима определяется, прежде всего, прочной идеологической базой, формирование которой началось в 1940-50-х гг., когда социалистическая Корея напрямую копировала советские образцы. Вплоть до второй половины 1990-х гг. идеология КНДР определялась общим политическим курсом Трудовой партии Кореи (ТПК) и опиралась на следующие принципы: партийность, приверженность идеалам социализма и коммунизма, приоритет интересов пролетарских слоев общества. Разумеется, все эти компоненты идеологической системы Северной Кореи нуждаются в определении «чучхейский»: чучхейский социализм, чучхейская партия и т.д.
Ши и у и и
протяжении всей истории социалистической Кореи главной задачей общества и государства оставалось поддержание культа партийно-государственного руководства и обоснование идей чучхе как официальной идеологической доктрины КНДР. Идеология чучхе сочетает в себе основные принципы марксизма-ленинизма и традиционного дальневосточного национализма, в том числе культ личности руководителя. И в сегодняшней КНДР идеологию продолжают воспринимать как основу общества, определяющую повседневную практику социалистического строительства в духе чучхе, в том числе и вопросы внутренней и внешней политики.
Полагаем, что именно в этой плоскости и следует искать ответ на вопрос, определяющий тему сегодняшнего «круглого стола». Иными словами, мы попытаемся понять, насколько идея заключить мирный договор между Вашингтоном и Пхеньяном соответствует чучхейской идеологии и её современной интерпретации в духе сонгун. Сразу оговоримся, что к однозначному ответу мы не придём; скорее опишем сценарии развития.
Напомним, что индоктринация чучхе связана с началом соперничества за власть, развернувшегося в КНДР во второй половине 1950-х гг. и открывшего Ким Ир Сену путь к абсолютной власти. С этого времени в стране ведётся интенсивная пропаганда «собственных» идейных и моральных ценностей и духе чучхе,
направленная на установление культа личности руководителя и освобождение от иностранного влияния в области политики и идеологии. Критическая переработка китайского опыта становится вторым принципом формирования внешней и внутренней политики Северной Кореи. Отказавшись от слепого копирования внутри- и внешнеполитического опыта двух социалистических держав - СССР и КНР, Пхеньян достаточно успешно реализовывал политику тактического маневра между интересами Пекина и Москвы. Лавирование между интересами сверхдержав (или более сильных соседей) и сегодня остается важным компонентом внешнеполитического курса КНДР.
У нас нет задачи анализировать чучхе, поэтому перейдём сразу к идеям сонгун. Первый шаг к ним был сделан во второй половине 1980-х гг., когда началось усиленное насаждение культа личности второго вождя социалистической Кореи -«любимого руководителя» Ким Чен Ира. Постепенно на смену идеям «великого вождя» Ким Ир Сена выдвигались убеждения, сформулированные его наследником. С точки зрения идейного содержания, кимджонильджуи / «кимчениризм» - это те же чучхейские постулаты, но в модернизированной, смягчённой форме, адаптированной к современным внутренним и внешним проблемам КНДР, признающей необходимость ограниченных социально-экономических преобразований, но не допускающей никакого «реформирования» идейно-политической системы.
Современная идеология КНДР является достаточно сложной системой, в которой можно проследить традиционные (конфуцианские) воззрения и ценности и официальный марксистско-ленинский пласт, интерпретированный через призму националистической концепции чучхе.
В соответствии со статьей 3 Конституции КНДР идеологической основой общества и государства являются идеи чучхе: «КНДР руководствуется в своей деятельности идеями чучхе - мировоззрением, в центре которого человек с революционными идеями, нацеленными на осуществление самостоятельности народных масс»1. На протяжении нескольких десятилетий идеи чучхе определялись как «официальная идеология Трудовой партии Кореи, основанная на творческом применении марксизма-ленинизма к реальным условиям КНДР» .
В настоящее время содержание чучхе окончательно освободилось от марксистско-ленинского контекста, в связи с этим на прошедшем съезде ТПК само это слово звучало очень редко, намного чаще использовался термин кимильсонджуи / «кимирсенизм» и кимчонъильджуи / «кимчениризм». Ни Маркс,
1 Сахведжуиджок Чосон Минджуджый Инмин Конхвагук хонпоп. Чучхе 87 (1998) нён 9воль 5иль (Социалистическая Конституция Корейской Народно-Демократической Республики. 5 сентября 1998 г. (87 год чучхе)) // Нодон синмун. 1998. 6 сентября.
2 Ким Чен Ир. Чучхе саснъэ тэхэсо (Об идеях чучхе). - Пхеньян: Кыллоджа, 1982. - С. 14.
ни Ленин современной КНДР не нужны, у них два собственных выдающихся теоретика...
Современная северокорейская идеология объявлена «национальным мировоззрением, центральное место в котором отводится человеку и революционным идеям, нацеленным на пробуждение самостоятельности и творчества народных масс». За этим определением скрывается стремление северокорейского руководства превратить КНДР в «социалистическое государство, основанное на национальных традициях, независимое в политике, самостоятельное в экономике, способное к самообороне и призванное служить интересам народных масс»3 .
Северокорейская идеология преломила трактовку дефиниции чучхе, она обогатилась новыми представлениями о роли народных масс в истории и зазвучала, как «человек является хозяином всего [сущего на земле]». Сначала она подавалась в качестве обоснования права КНДР следовать самостоятельным политическим курсом, не оглядываясь на пример Советского Союза или Китая. Такая самостийность должна была помочь социалистической Корее построить самостоятельную экономическую, политико-идеологическую, культурную и оборонную систему, способную решать все проблемы в духе «опоры на собственные силы».
С конца 1960-х гг. важное место в чучхейской доктрине заняли идеи об особой роли Ким Ир Сена в корейской революции и построении социализма в КНДР. 16 декабря 1967 г. идеи чучхе были приняты Верховным народным собранием КНДР как единственная идеологическая основа государства и общества. Впоследствии это было закреплено в Конституции КНДР 1972 г. С этого момента ведущим положением чучхейской идеологии становится определение особой корейской сущности, построенной в КНДР социалистической системы.
В 1970 - 80-х гг., наряду с задачами экономического и оборонного характера, в доктрине чучхе все больше внимания уделялось проблемам идеологического воздействия на народные массы, воспитательной и пропагандистской работе. Чучхе становится основным инструментом не только для идеологической обработки граждан, но и для мобилизации северокорейского общества на реализацию общественно-политических и хозяйственных задач. В данном контексте идеи чучхе превратились в средство проведения мобилизационной внутренней политики северокорейского руководства.
В редакции ныне действующего Основного Закона, принятой в 1998 г., какие-либо указания на преемственность теории марксизма-ленинизма и чучхе полностью отсутствуют. Более того, на протяжении 1980 - 90-х гг. Ким Чен Ир не
3 Ким Чен Ир. Чучхе саснъэ тэхэсо (Об идеях чучхе). - Пхеньян: Кыллоджа, 1982. - С. 18.
15
раз «корректировал» ошибки некоторых философов и идеологов КНДР, по-прежнему оценивавших чучхе как продолжение теории Маркса и Ленина.
Центральное место в доктрине чучхе занимают такие идеологемы, как чаюсонъ (чаджусонъ) / «самостоятельность», минджок тонънип / «национальная независимость» и чарип кёнъджэ / «самостоятельная экономика». Каждая из них имеет практическое воплощение в жизнедеятельности северокорейского общества и государства: принцип чаюсонъ унаследовал основной постулат ранней чучхе -«опору на собственные силы», минджок тонънип освящает проведение независимого политического курса, чарип кёнъджэ нацеливает на достижение самостоятельной экономики.
Чучхе - националистично по своей сути, в нём явно прослеживаются конфуцианские нормы о роли старшего и гармонии в обществе. Адаптация доктрины чучхе в Северной Корее проходила в условиях безраздельного господства коммунистической идеологии, поэтому современное чучхе - это коммунизм с явно выраженным националистическим оттенком. Очевидно, что социалистическая доктрина присутствует в идеологии чучхе лишь как один из её элементов.
В настоящее время доктрина чучхе является не только конституционно закреплённой идейной основой северокорейского общества, но и единственно разрешённым и допущенным в стране в официальном порядке мировоззрением. С этой точки зрения современное общество КНДР является классическим примером тоталитаризма.
и и и и 1—1
Отличительной чертой северокорейской идеологии остается вождизм. Его истоки следует искать в очевидном симбиозе национальной конфуцианской традиции и теории пролетарского вождя, разработанной советскими идеологами и существенно преумноженной стараниями партийно-государственного аппарата КНДР. Такое наложение способствовало формированию особой харизмы лидера партии и народа, с одной стороны, от имени Партии наделенного высочайшей ответственностью за судьбу нации, а с другой - освящённого волей нерационального характера.
Современный культ вождя заключается не только в его обожествлении, сентенциях о мудром руководстве, постоянном воспроизведении идеологемы о его центральном и вечном положении в политической системе КНДР.
В соответствие с нынешней редакцией Конституции КНДР главой северокорейского государства остается «вечный президент» Ким Ир Сен, а его практические функции исполняет председатель Государственного комитета обороны КНДР Ким Чен Ын, он же возглавляет ЦК ТПК. Административно -хозяйственное руководство республикой осуществляет Комитет КНДР по управлению администрацией и экономикой (правительство) во главе с
председателем (премьер-министром). Фигура главы правительства скорее символическая, поскольку реальной властью он не обладает. Такие же комитеты существуют в провинциях и города. На местах вместе с партийными органами им принадлежит реальная власть, но все принципиальные вопросы решаются только с одобрения Центра.
После укрепления во власти Ким Чен Ира даже за рубежом практически прекратились рассуждения о том, что в КНДР есть мощная группировка его противников, способных оказать реальное воздействие на власть изнутри. Большинство иностранных и отечественных специалистов по Корее полагают, что максимальным влиянием пользуются, во-первых, органы госбезопасности (как основная опора Ким Чен Ира), и, во-вторых, высшие чины КНА. Персонифицировано вести речь о фигурах влияния в северокорейском руководстве очень сложно ввиду недостатка информации.
Приход Ким Чен Ира к власти в 1994 г. ознаменовался существенными идеологическими переменами в КНДР, связанными с трансформацией идеологии чучхе. С этого времени северокорейское общество руководствуется идеями сонгун, отстаивающими приоритет вооруженных сил. Во взаимодействии с органами государственной безопасности вооруженные силы в современной политической системе КНДР подменили исполнительную власть и партийные органы. Сложилась двойная система управления, позволявшая генералитету контролировать всю жизнь в стране.
Конец ХХ в. привнёс немало нового в северокорейское общество. С крушением СССР и его европейских союзников КНДР приняла на себя роль оплота «реального» социализма, усилилась политика властей, направленная на поддержание идейной чистоты общества, экономические тяготы второй половины 1990-х гг. сделали диктат ещё более жестким.
Перемены в современном мире вынуждали северокорейские власти «совершенствовать» внутриполитический фундамент режима. Официальная линия партийно-государственного руководства КНДР и по сей день исходит из стремления сохранить стабильность режима, а это возможно только в том случае, если удастся избежать социально-политических преобразований. На этом фоне удивительной кажется трансформация классовой идеологии, основанной на признании руководящей роли пролетариата и его партии. Масштаб преобразований 1998 года позволял говорить о настоящей перестройке идеологической платформы Северной Кореи, связанной с индоктринацией идей сонгун4. Её главная цель заключалась в преобразовании всего общества «по образцу армии». При этом под
4Анализ идейной доктрины сонгун дан по: Ким Чхору. Военноориентированная политика Ким Чен Ира. -Пхеньян: Изд-во лит. на иностранных языках, 2002.
«армией» понималась не только совокупность вооружённых сил страны, но и мощный аппарат органов безопасности и спецслужб.
Экстраполяция классового подхода перестала быть безусловной: сонгун, нацеленная на обеспечение «особого единения армии и народа», отстаивает особый «приоритет армии», не связанный с классовыми целями пролетариата и его партии. Государственному комитету обороны (ГКО) были приданы функции главного распорядительного органа, что возвысило его над другими государственными структурами, в том числе партией, парламентом и правительством. В духе сонгун в подчинении ГКО находится вся законодательная и исполнительная власть. Сам же ГКО остается органом военного характера, с преимущественным участием северокорейской армейской элиты и во главе с главнокомандующим вооружёнными силами.
Положение КНДР осложняется экономическими проблемами и международной изоляцией, кроме того, не исчезла возможность нападения на социалистическую Корею с Юга. По мнению северокорейской элиты, угроза войны неуклонно нарастает, поэтому перед обществом стоят задачи особого сплочения. Одновременно повышается ответственность КНДР за судьбу мирового социализма. В этой обстановке армия стала направляющей и руководящей силой общества.
Выдвижение армии в качестве национального и общественного авангарда определяется факторами объективного и субъективного характера.
Субъективный фактор связан с идейным переосмыслением роли вооружённых сил в жизни страны с учётом южнокорейского опыта, когда Пак Чжон Хи превратил многих военных в менеджеров экономической модернизации. Кроме того, сонгун изменила отношение к партийному авангарду, аппарат ТПК связали с перерожденческими явлениями, чрезмерной номенклатуризацией и бюрократизацией, вдруг «заметили» его коррупционность и даже инакомыслие. Авторитет ТПК и эффективность системы партийного руководства резко пошатнулись. Партийно-государственная инфраструктура воспринималась как тормоз для поиска оптимального выхода из кризиса второй половины 1990-х гг. Отсюда - подмена партийного аппарата военными кадрами.
Среди объективных причин - элитарное положение военных и офицерских кругов в обществе КНДР и особая роль, которую вооружённые силы всегда играли в стране. В специфических условиях выживания северокорейскому государству необходимо было постоянно направлять финансовые и материальные ресурсы на нужды армии и военно-промышленного комплекса, поэтому оборонная промышленность и наука, действительно, остаются авангардом социалистического строительства. Кадровый состав вооружённых сил КНДР интеллектуально более развит, имеет отношение к некоторым направлениям научно-технической
18
революции. Кроме того, военнослужащие всегда проходили через особую систему идеологического отбора, а значит, они - более надёжный и идейно прочный сегмент общества. Армия обладает богатым опытом экономической и управленческой деятельности, поскольку давно занята в промышленном и аграрном развитии страны, на строительстве самых сложных объектов народного хозяйства.
В обновлённом варианте идеология сонгун предстала с конца 1990-х гг., она подразумевала «всеобщий приоритет армии», определяя главной направляющей силой современного общества КНДР не рабочий класс, а армию. Последнее десятилетие ХХ в. поставило северокорейский режим на грань выживания, и в этих условиях Ким Чен Ир стремился сохранить власть за счет укрепления военной мощи, опираясь на вооруженные силы. Армия воспринималась как главный двигатель корейской революции и социалистического строительства. Она объединила народ, партию и государство, на неё были возложены задачи экономического и политического возрождения страны.
Практическое содержание сонгун связано со стремлением применять военные методы руководства во всех сферах социально-экономической и общественно-политической жизни КНДР, что, несомненно, способствовало ужесточению режима личной власти, поддержанию порядка, повышению дисциплины и в конечном итоге максимальной мобилизации не только военных, но и гражданских ресурсов страны на построение канъгук / «могучей и процветающей державы». Согласно тезисам официальной пропаганды, оно должно было завершиться к 2012 г. В этом ключе, помимо чисто военного аспекта, стоит воспринимать также ракетную и ядерную деятельность в КНДР, которая преподносится населению как успехи выбранного политического курса. Мы уже много раз говорили, что ракетно-ядерный потенциал воспринимается Пхеньяном как объективное условие выживания северокорейского режима в современных условиях.
А они не стоят на месте и стремительно меняются, к сожалению, не в лучшем направлении. Осознают это и в руководстве КНДР. Не будет преувеличением сказать, что весь мир, затаив дыхание, ждал решений VII съезда ТПК, а после был весьма разочарован, т.к. на нём ничего «революционного» не случилось. Увы, мы ещё не имеем возможности работать с материалами съезда, в нашем распоряжении отрывочная информация, но и она дает возможность говорить о важных событиях и тенденциях, проявившихся на съезде.
Главное - это новое идеологическое перепутье, в котором оказалась КНДР сегодня. Пхеньяну теперь не нужна идеология сонгун, по крайней мере, в её классическом содержании. Период безусловного главенства армии закончен,
свидетельство этому сам факт созыва съезда ТПК, который не нужен был ни отцу в последние 15 лет его правления, ни сыну, искавшему поддержку прежде всего, силовых структур, но вдруг понадобившийся внуку.
Мы говорили, что в первые годы правления Ким Ченына, внутриполитическая ситуация в стране была неопределенной, наблюдалось противостояние по ряду линий: партийцы - армейцы, старики - молодёжь, прокитайцы - антикитайцы, ястребы - умеренные, и т.д. В последние пять лет мы имели немало свидетельств их борьбы за влияние внутри северокорейского общества. Полагаю, что партийный съезд закончил период внутриполитической неопределенности и завершился победой партийцев. Остаётся узнать молодых или стариков, «ястребов» или умеренных?
На съезде редко звучал термин «чучхе», ни слова не говорилось о сонгун. Вместо этого использовались слова «кимильсонъджуи», «кимчонъильджуи». Означает ли это отказ от сонгун? Нет, так вопрос не ставится, по крайней мере, сейчас.
Более того, нам кажется, что сейчас отказ от оборонно-ориентированной идеологии невозможен, в условиях, когда против социалистической Кореи ополчился весь мир, сонгун должна оставаться средством мобилизации населения на решение тех задач, о которых мы говорили выше. Однако идеи армейского превосходства свою основную задачу выполнили, их внедрение на 20 лет дало ВС возможность исполнить свою историческую миссию: создать абсолютно достаточное (по мнению Пхеньяна) средство самозащиты - ядерное оружие.
Новая задача - убедить мир признать его существование не только де-факто, но и де-юре, а значит - согласиться с ядерным статусом КНДР. Задача архисложнейшая, требующая нового или обновленного идеологического фундамента. В Пхеньяне применили идеологему «пхенъджин», впервые озвученную в самом начале 1960-х гг., но затем вскоре благополучно забытую. Пхёнъджин - это сочетание двух иероглифов, один из них означает «мир», другой - «прогресс». Их можно интерпретировать как «мир во имя прогресса». В 1960-е гг. пхёнъджин была адресована Сеулу, сегодня это обращение ко всему миру, особенно - к Вашингтону.
Часть задачи, по мнению Пхеньяна, уже выполнена на сонгунском этапе -КНДР стала ядерной «державой». Теперь пришло время заняться экономикой. Звучит достаточно убедительно, особенно для внутреннего потребителя. Главная мечта основоположника сонгун осуществилась, народу КНДР нечего бояться под надёжным ядерным прикрытием, пусть попробуют сунуться, защитим и отстоим, а нет, так миллионы врагов заберём с собой. И очень важно, что центральной
20
фигурой оборонных ядерных достижений стал Ким Чен Ын, кто теперь усомнится в его способности руководить страной?
Что касается нынешних взаимоотношений с Китаем, без которого невозможны ни экономические успехи, ни легитимация ядерных вооружений, то необходимо учитывать следующее. Руководство КНР никогда не скрывало недовольство идеями сонгун. Теперь Пхеньян, судя по всему, возвращается к партийному руководству, да и в центральные органы ТПК, вопреки всем прогнозам избраны старые кадры, в большинстве своём, проверенные и надёжные соратники Китая. Это серьёзнейший жест в сторону давнего союзника, вопрос только в том, воспримут ли его в Пекине должным образом?
Перейдём к обещанным сценариям, уже в увязке с американской тематикой. У нас их четыре:
1) Оптимальный, но не очень реалистичный: сонгун так или иначе уйдёт в небытие. Официально ли с ним попрощаются или просто выведут из политического лексикона (как это часто бывает в условиях тоталитарного режима), всё это неважно. Важнее, что на смену сонгун придёт новый, на этот раз «кимченыновский» вариант чучхе. Скорее всего, пхёнъджин будет его основой, во всяком случае - предтечей. А это значит - конец бряцания оружием и какие-то новые предложения мировому сообществу, в первую очередь Китаю и США; и тут где-то, как-то прорисовывается возможность договорных отношений Пхеньяна и Вашингтона. Но даже в этом сценарии, который мы назвали «оптимальным» нет шансов для отказа КНДР от своего ядерного щита. Следовательно, Пхеньян, поставив мировое сообщество перед фактом, нацелен на получение признания своего нового статуса. Возможна ли подобная договорённость? Сейчас её категорически отвергают, время покажет. Очевидно, что никаких серьёзных подвижек ни со стороны Пхеньяна, ни со стороны его оппонентов в ближайший год не будет. Все взяли «тайм-аут» до передачи власти в Вашингтоне и Сеуле в руки нового руководства.
2) Пессимистичный, однако вполне вероятный: все вышеизложенные рассуждения не имеют под собой никаких оснований. Северокорейское руководство либо не имеет намерения модернизировать идеологическую базу, либо не станет этого делать, т.к. не получит ожидаемой встречной реакции противной стороны и китайского союзника. Тогда нечего не изменится, Сеул и Пхеньян взаимно будут бряцать оружием и играть друг у друга на нервах. Американцы под этот шумок разместят на Юге
противоракетный комплекс THAAD. Межкорейские отношения продолжат деградировать. Ни к чему хорошему это не приведёт, единственная надежда - сохранение статуса-кво на Корейском полуострове. 70 лет корейская проблема существует, и мир к ней уже привык.
3) Катастрофический, или наименее желательный: не получив должной оценки своей готовности жить в вооруженном мире, Пхеньян продолжает проведение внешнеполитического курса в духе сонгун. Но никто с этим не хочет смириться, и начинается конфликт в его крайних, вооруженных формах. Дальше даже предполагать не хочется. Скажем лишь, что главным провокатором здесь может выступить исключительно Вашингтон. Однако, ещё рано говорить о том, какой будет политика США в отношении Корейского полуострова при новом президенте.
4) Усредненный, т.е. содержащий в себе все элементы предыдущих сценариев. На наш взгляд, именно он имеет максимальную вероятность развития в ближайшие пару лет. КНДР чередует миролюбивые (в собственном понимании) посылы с демонстрацией готовности защищаться до конца, каким бы он ни был - победным или апокалиптическим. США ничего не хотят видеть и мечтают о свержении северокорейского режима, Южная Корея и Япония выступают в прочной связке с Вашингтоном, но при этом работает сдерживающий фактор, который Северная Корея регулярно демонстрирует потенциальному противнику. Конфронтация поддерживается, иногда приближается к крайней черте, но рубеж невозврата никто не переходит.
В усредненном сценарии есть ещё два актора - Китай и Россия. На них лежит серьёзная ответственность не допустить перехода от вялотекущего конфликта к «горячей» стадии. Оба государства, так или иначе, уже сейчас являются гарантами безопасности КНДР, и Пекин, и Москва заинтересованы в контролируемой, постепенной и бесконфликтной эволюции режима КНДР, эволюции, растянутой во времени, с участием северокорейской политической элиты. Понятно, что всё это возможно только в том случае, когда «горячим американским парням» не будет дана возможность решать судьбу Кореи по собственному усмотрению.
А готовы ли они заключить с КНДР мирный договор, давайте спросим у
них....
Учитывая, что под главными своими задачами северокорейское руководство понимает не столько высокий уровень жизни населения, сколько поддержание военного и технологического потенциала, ставящего КНДР в один ряд с ведущими
странами мира, становится очевидно, что роль армии и ВПК в политической и экономической жизни страны сохранится, но теперь снова ими будет управлять партия. Речь идет не о концептуальном изменении идеологического курса, а о перераспределении власти.
Причем в последние годы наблюдается новая тенденция: если в 1990-х гг. армейские стратегические запасы для удовлетворения потребностей населения даже во время вспышек голода не использовались, то в 2008-2010 гг. тыловые структуры КНА проводили зерновые интервенции с целью стабилизации продовольственной ситуации в стране.
Однако косность и идеологический догматизм доктрины чучхе, концентрация всех творческих сил северокорейского общества на пропаганде и поддержании культа личности Ким Чен Ира и Ким Ир Сена, внешнеполитическая и экономическая изоляция страны не позволяют современной КНДР претендовать на значимое положение в мире. Тоталитарный характер общества, информационная самоизоляция отбросили страну на много десятилетий назад. Международное сообщество пока ещё отторгает КНДР, что наносит ей значительный ущерб.
Тем не менее, Пхеньян прилагает усилия для приспособления к новым тенденциям мирового развития, признаёт необходимость относительной либерализации хозяйственной сферы и внутриполитического курса при обеспечении тотального общественно-политического контроля над населением. Ортодоксальная чучхейская идеология также совершенствуется: в качестве инновации следует рассматривать реанимацию доктрины пхёнъджин и готовность северокорейского режима отказаться от стратегии самоизоляции, характерной для эпохи сонгун.
