CC BY
26Идентичность и социокультурные процессы в сообществах мигрантов республики Татарстан
© 2017 г. Т. А. Титова, Е. В. Фролова
Анализируется структура социальной, этнической и религиозной идентичности трудовых мигрантов в Татарстане (азербайджанцев, узбеков и таджиков). Материалом служат опросные данные более 500 человек и 20 развёрнутых интервью. У азербайджанцев среди социально значимых идентич-ностей этническая занимает второе место, уступая только семейной и гендер-ной. У узбеков первое место занимают статусные характеристики, затем - семейные и гендерные, затем - профессиональные, и только для 5% актуальна этническая принадлежность. У таджиков на первом месте - субъективные оценочные характеристики, затем - профессиональные и статусные, а этнические актуальны также только для 5%. Важнейшим фактором, сближающим респондентов с людьми их национальности около 2/3 называют религию.
Ключевые слова: трудовые мигранты, Республика Татарстан, азербайджанцы, узбеки, таджики, этнокультурная и религиозная идентичность, этносоцилогия.
Трудовая миграция имеет исключительное экономическое, социальное, политическое и культурное значение в современном мире. Транспортная доступность, развитие капиталистических отношений и открытость границ стали условиями реализации права каждого человека на свободу передвижения и изменение своего жизненного уклада. Сегодня трудовая миграция выступает одним из главных каналов социальной мобильности. Миграционные процессы занимают одну из центральных позиций в повестке дня государственной политики, средств
массовой информации, академических симпозиумов. Миграция стала не только частью повседневной и профессиональной жизни людей, но и сформировала широкий спектр волнующих и часть проблемных вопросов, исследование и решение которых представляется перспективным.
Целью настоящего исследования является комплексный анализ идентичности и социокультурных ориентаций в среде сообществ мигрантов Республики Татарстан. Решение общей исследовательской задачи предполагает освещение следующего круга вопросов:
- проанализировать структуру социальной идентичности респондентов;
- определить актуальность религии как солидаризирующего фактора;
- выявить отношение респондентов к роли религии в обществе;
- охарактеризовать факторы, препятствующие интеграции мигрантов в принимающее общество.
Работа основана на анализе эмпирических материалов, собранных в 2014 г. Сбор информации проводился методами массового опроса среди представителей диаспор, наблюдения, полуструктурированного и биографического интервью. Подача полученного материала основывается на принципах так называемого «плотного описания» (thick description), то есть варианта анализа, который производится в терминах самих информантов.
В рамках исследования были опрошено 500 мигрантов из числа узбекского, азербайджанского и таджикского населения Республики Татарстан. Также было проведено 20 интервью с представителями диаспор.
Из общего количества респондентов, принявших участие в исследовании, 150 человек составили азербайджанцы, 150 - таджики, и 200 человек - узбеки. Соотношение мужчин и женщин среди респондентов распределилось следующим образом: среди опрошенных азербайджанцев 58% составили мужчины, 42% - женщины; среди таджиков - 67% и 32,7% соответственно; среди узбеков - 70% и 30% соответственно. Среди опрошенных таджиков преобладают молодые люди в возрасте до 25 лет (78,7% опрошенных) и 26-35 лет (15,3% опрошенных). Среди узбеков респонденты в возрасте до 25 лет составляют 14% опрошенных, 26-35 лет - 44%; 36-50 лет - 42% опрошенных. Среди азербайджанцев
30% опрошенных составили респонденты до 25лет, 34% - 26-35 лет, и 30% - респонденты в возрасте 36-50 лет.
Исследование структуры социальной идентичности респондентов показывает, что наиболее выраженную актуальность этнической идентичности, по сравнению с представителями других исследуемых групп, демонстрируют азербайджанцы. Отвечая на вопрос: «Кто Я?» две трети опрошенных азербайджанцев назвали свою этническую принадлежность. В перечне социально значимых идентичностей представителей этой национальности, этническая идентичность заняла второе место, уступив по степени актуальности только семейным и гендерным характеристикам. При этом, как уже отмечалось, большинство представителей азербайджанской диаспоры либо являются уроженцами республики, либо проживают на ее территории 10 и более лет, тогда как значительная часть опрошенных таджиков и узбеков проживают в республике менее 5 лет.
В структуре социальной идентичности опрошенных узбеков первое место заняли статусные характеристики (человек, личность, гражданин и т.п.); второе - гендерные и семейные роли, третье - профессиональные характеристики. Этническая идентичность занимает последнее место -ее отметили менее 5 % респондентов.
При анализе актуализированных самоидентификаций респондентов-таджиков было выявлено, что количество субъективных характеристик в их идентификационной матрице преобладает над объективными: первое место в структуре идентичности заняли субъективные личностные характеристики (добрый, красивый, умный и т.д.) - их отметил каждый второй опрошенный таджик. Профессиональные и статусные характеристики актуальны для четверти опрошенных. Так же, как и у респондентов-узбеков, значимость этнической идентичности отметили менее 5% респондентов-таджиков.
Преобладание субъективных характеристик в структуре социальной идентичности может свидетельствовать о том, что респонденты с трудом воспринимают себя в контексте социальных взаимоотношений и, соответственно, слабо интегрированы в принимающее общество.
Для большинства представителей исследуемых групп определяющим фактором при принятии решения о переезде важным был тот факт, что Татарстан воспринимается у них на родине как мусульманская ре-
спублика. Информанты отмечают в целом комфортный межэтнический климат в республике: «Нам хорошо в Татарстане, не везде так хорошо и с религией все совпадает» (муж., таджик, 1980 г. р.); «С первого дня я почувствовал, что на вторую родину попал, потому что Татарстан, Азербайджан - много общего есть. И тут в Татарстане - много общих обычаев. Курбан Байрам отмечаем, Ураза Байрам отмечаем, Навруз Байрам. И свадебные обычаи, и похоронные обычаи одинаковые. И я как будто на вторую родину попал. И здесь работать и жить легко» (муж., азербайджанец, 1972 г. р.).
Треть опрошенных во всех изучаемых группах признает, что испытывает трудности в общении с местным населением. Таджики и узбеки причины этого видят в плохом знании языка и своей национальной принадлежности («Говорят там всякое, здесь думают, раз приехал из Таджикистана, значит, человек не грамотный, террорист и торгует наркотиками» (муж., таджик, 1962 г. р.), а азербайджанцы - в психологических особенностях - своих и местного населения Исследования среди местного населения на предмет отношения к сообществам мигрантов показывают, что население республики, обосновывая негативное отношение к мигрантам, указывает те же причины - незнание мигрантами языка, нежелание адаптироваться и отсутствие знаний о культуре, традициях, особенностях психологии и менталитета представителей этих народов.
Информанты, переехавшие в республику недавно, отмечают, что их адаптации мешает индивидуализм местного населения, слабая выраженность коллективистского начала: «У нас принято без причины в гости ходить, всегда. Мы дружим по-соседски. У нас дом, начиная с первого и по последний подъезд - все друг друга знают. А здесь я даже соседа своего не знаю, кто живет со мной. Например, мы как плов приготовим - заносим соседям. А они с удивленными глазами на нас смотрят. Это удивление неприятно. В этом минус, что соседи не контактируют» (муж., таджик, 1992 г. р.).
Отвечая на вопрос о том, какое впечатление производит на них повседневная жизнь местного населения, информанты отмечают ряд, негативных, по их мнению, характеристик. Это, в первую очередь, недостаточно уважительное отношение к родителям: «У нас там (В Таджикистане) и татары, и таджики - все гостеприимные. Я побывал на многих
праздниках, татарская свадьба очень веселая. Но мне не понравилось - отношение детей к родителям. Они считают себя свободными, не подчиняются родителям. Грубо разговаривают. Надо иметь уважение к родителям, которые тебя воспитывали» (муж., таджик, 1992 г. р.).
При этом, две трети опрошенных азербайджанцев и узбеков и каждый второй таджик отмечают, что у них есть друзья среди местного населения - преимущественно среди татар: «Мне внутренне ближе татары. У русских отношение к иностранцам какое-то другое. Они мало общаются, не так гостеприимны. А татары они гостеприимные, с ними проще язык найти» (муж., таджик, 1993 г. р.).
Во всех исследуемых группах респонденты демонстрируют довольно высокий уровень внутригрупповой сплоченности, что является косвенным показателем низкой степени готовности к межэтническому взаимодействию. В наибольшей степени это касается респондентов-азербайджанцев: практически все опрошенные, две трети которых проживают в городах РТ более 10 лет, а треть является уроженцами республики, подчеркивают, что поддерживают тесную связь с представителями своей национальности в городе проживания.
Среди опрошенных отчетливо выражена ориентация на однонациональные браки: «Если даже в другой стране живешь, нежелательно кровь смешивать. Свой язык, свои традиции»; «Есть такое мнение, что другие национальности - своя превыше всего, остальные считаются второсортными. И считается, что лучше своих брать, чем чужих. И еще у азербайджанцев есть такая ужасная особенность - жениться на своих родственниках» (муж., азербайджанец, 1979 г. р.).
Большинство опрошенных во всех изучаемых группах состоят в однонациональном браке. Две трети опрошенных узбеков, треть азербайджанцев и каждый десятый таджик заявили, что категорически неодобрительно отнеслись бы к браку родственника с представителем другой национальности. Наиболее категоричные позиции в этом вопросе занимают мужчины и женщины в возрастных группах 26-35 и 36-50 лет («Мы стараемся избежать брака с местными девушками. Мои братишки, племянники они в основном не женаты, тут они работают, и я постараюсь, чтобы они здесь не женились. Их родители тоже меня просили, чтобы они не нашли здесь невест» (муж., узбек, 37 лет).
В представлениях респондентов о том, что объединяет их с людьми своей национальности, значительную роль играет религия. Две трети опрошенных во всех исследуемых группах, отвечая на вопрос: «Что, по Вашему мнению, больше всего сближает Вас с людьми Вашей национальности?» отметили позицию: «Религия». Пятая часть опрошенных азербайджанцев и таджиков и каждый второй респондент-узбек отвели религии приоритетные 1 и 2 места в перечне солидаризирующих факторов, оставив на второстепенных позициях такие понятия как «происхождение», «язык», «культура».
Респондентами - азербайджанцами, участвовавшими в фокус-группах было высказано мнение, что для членов диаспоры религия не является важным объединяющим фактором: «Для азербайджанского народа традиции важнее, чем религия. Азербайджанцы особо за религию не идут, они знают (религиозные нормы), в мечеть ходят, но слишком радикальной религиозностью они не занимаются. Они поддерживают ислам, но, чтобы каждый день ходить в мечеть - такого нет. Возрастное население может и ходит, но не молодежь. Они больше стараются учиться наукам» (муж., азербайджанец, 1972 г. р.);
Большая часть респондентов-азербайджанцев и узбеков не испытывает затруднений в осуществлении своей религиозной жизни; треть молодых (до 25 лет) таджиков признает, что иногда испытывает определенные сложности, связанные в основном с субъективными жизненными обстоятельствами (учеба, работа).
Количество респондентов, считающих необходимым строгое соблюдение религиозных предписаний и практик, составляет две трети опрошенных среди азербайджанцев и таджиков и треть среди респондентов-узбеков. Молодых людей среди них в полтора раза больше, чем представителей других возрастных групп. Однако, реальное поведение респондентов отличается от декларируемых намерений.
Регулярно по пятницам посещают мечеть треть респондентов-таджиков и пятая часть узбеков; среди респондентов-азербайджанцев подавляющее большинство признают, что посещают мечеть от случая к случаю, либо по причине большой необходимости. Треть таджиков и каждый второй узбек заявляет, что вообще не посещает мечеть, либо посещает крайне редко. Также подавляющее большинство респондентов
во всех исследуемых группах отвечая на вопросы о том, посещают ли они религиозные мероприятия и читают ли религиозную литературу, отвечают отрицательно. Главная причина неисполнения религиозных предписаний - приоритет для респондентов их трудовой деятельности: «Люди, в основном сюда деньги зарабатывать едут, в мечеть ходить нет времени» (муж., узбек, 1959 г. р.).
Треть азербайджанцев и таджиков выражают желание сделать более строгим собственное исполнение религиозных предписаний и запретов; среди узбеков доля таких респондентов незначительна. Сторонников ужесточения религиозных практик среди молодежи в два раза больше, чем в более старших возрастных группах.
Респонденты отмечают ряд факторов, мешающих их интеграции в татарстанскую умму. Так, многие информанты сожалеют, что из-за недостаточного владения татарским языком, они не могут полноценно воспринять проповедь в мечети: «Все мечети в Татарстане в основном на татарском. Кул Шариф тоже на татарском. Это немного плохо, потому, что не все знают татарский, у меня есть знакомые татары, которые не знают татарский язык» (жен., таджичка, 20 лет).. Мигранты, слабо владеющие татарским языком, слушают проповедь лишь номинально. Респондентами-азербайджанцами в ходе глубинных интервью, отмечалось, что для них событие посещения мечети носит исключительно религиозный характер и не является досуговым мероприятием: «И они почитали намаз, и ушли - не задерживаются там. И в Азербайджане нет такой практики - задержаться в мечети, поговорить. Мечеть используется для того, чтобы зайти туда, помолиться и уехать» (муж., азербайджанец, 1950 г. р.).
Большинство респондентов, принявших участие в исследовании осознают, что регулирование жизни современного государства с помощью религиозных норм невозможно: «Это очень плохо. Потому что одно направление невозможно. Даже если поезд в одно направление уедет, он не вернется. Это невозможно. На одно христианское направление тоже невозможно. Мусульманское тоже невозможно. Мы многонациональная страна. Здесь и буддизм есть, и христианство и разная вера существует. А если вероисповедание разное - значит и люди разные. Этого нельзя делать. Если будет один ислам, он не может возвышаться, есть и буддисты и христиане» (муж., азербайджанец, 1950 г. р.).
В то же время было высказано мнение, что религиозная сфера нуждается в жестком контроле со стороны государства: «Должна быть некая система, контролирующая. Потому что если ислам будет контролировать христиан, они этого не примут, и наоборот. Она должна быть объединенная с каждой религией, как Государственная Дума. Я бы создал такой совет из религиозных представителей. Если государство не будет светским, мы отстанем от мировых обществ. Но оно должно быть контролируемо. Нельзя давать волю только христианству, исламу, буддизму или другим религиям. Что-то общее... Религиозность должна контролироваться, ее нельзя распускать. Если российское государство такую систему создаст, то легче будет управлять и христианами и мусульманами и буддистами и другими религиями. Потому что они обязательно должны куда-то опираться. А у нас этого нет - пустота. Под религию много плохих людей приходит, со своими истинами...» (муж., азербайджанец, 1950 г. р.).
В ходе исследований диаспор и сообществ мигрантов РТ многими лидерами сообществ мигрантов, а также рядовыми членами диаспор, в той или иной форме было высказано мнение, что средством решения социальных проблем может быть регулирование жизни общества религиозными нормами: «В Библии и Коране разницы мало. Не воруй, не убивай, один в один. И какая разница, если мы будем исламом руководить или Библией руководить. Главное, чтобы это было правильное. Главное, чтобы не использовали Коран или Библию в своих личных целях» (муж., таджик, 1962 г. р.).
Результаты настоящего исследования показывают, что, несмотря на осознание большинством респондентов невозможности установления порядков религиозного государства в современных реалиях, число сторонников регулирования жизни общества и государства нормами религии в исследуемых сообществах достаточно велико. Две трети респондентов-азербайджанцев, каждый второй таджик и четверть опрошенных узбеков считают, что жизнь общества должна в той или иной степени регулироваться религиозными нормами.
Около 90% опрошенных азербайджанцев и узбеков, две трети таджиков считают, что государственный строй России в той или иной степени должен соответствовать принципам религиозного государства: «Если
за кражу не в тюрьму сажать, а руку отрубать, то может быть в следующий раз воровать не пойдет» (муж., таджик, 27 лет).
Три четверти узбеков и четверть азербайджанцев признает, что оказавшись в сложной ситуации и выбирая закон, которым необходимо руководствоваться, предпочли бы традиционные нормы своего народа; около трети респондентов-узбеков и седьмая часть таджиков предпочли бы руководствоваться религиозными нормами своей религии.
Треть азербайджанцев и каждый второй таджик заявляют, что в сложной ситуации будут руководствоваться официальным законодательством РФ.
Отсутствие уверенности в том, что светское государство способно эффективно решать политические и социальные проблемы общества характерно в основном для молодежи. Среди молодых людей до 25 лет количество сторонников усиления роли религии в жизни государства и общества в несколько раз превышает число респондентов, разделяющих эти позиции, в других возрастных группах.
Подводя итоги исследования, можно сделать следующие выводы:
- Исследование структуры социальной идентичности респондентов показало, что этническая и религиозная идентичность имеет большее значение для молодых людей до 25 лет, тогда как гендерные, семейные, статусные и профессиональные характеристики более значимы для лиц молодого и среднего возраста, находящихся в наиболее активной фазе жизненного цикла. Среди всех исследуемых групп наибольшее разнообразие социальных характеристик, свидетельствующее об успешной интеграции в принимающее общество, демонстрируют азербайджанцы. Для них же характерна наиболее выраженная актуальность этнической идентичности. Меньший набор социальных характеристик, преобладание субъективных характеристик над объективными в структуре социальной идентичности, зафиксированные у опрошенных таджиков и узбеков, свидетельствуют о проблемах адаптации и слабой интеграции в принимающее общество.
- Несмотря на отмечаемый информантами в целом комфортный межэтнический климат в республике, у большинства респондентов отсутствуют установки на межэтническое взаимодействие. Для таджиков и узбеков барьером является плохое знание языка. Азербайджанцы демонстрируют высокий уровень внутригрупповой сплоченности, что
также препятствует интеграции в принимающее общество. Среди опрошенных отчетливо выражена ориентация на однонациональные браки; особенно категорически свое неодобрение межнациональным бракам выражают узбеки. Большинство респондентов не предпринимает каких-либо усилий для интеграции в принимающее сообщество: об этом свидетельствует отсутствие стремления повышать уровень владения русским языком; нежелание выйти за пределы собственного этнического сообщества, вести себя, как принято в публично сфере и т.д.
- Исследование зафиксировало повышенный уровень религиозности среди молодых респондентов (до 25 лет). Именно эти респонденты наиболее высоко оценивают уровень своей компетенции и являются сторонниками ужесточения религиозных предписаний и запретов. Для этой же категории респондентов характерно отсутствие уверенности в том, что светское государство способно эффективно решать политические и социальные проблемы общества. Молодые люди до 25 лет являются сторонниками усиления роли религии в жизни государства и общества. В то же время, для этой категории респондентов характерно стремление к успешной интеграции в принимающее сообщество - в частности, именно молодые люди чаще высказывают стремление к повышению языковой компетенции в области русского языка.
Представленные в статье материалы могут иметь научно-гуманитарную и практическую значимость. Материалы статьи могут быть полезными для специалистов в области социальных наук: этнологов, социальных и культурных антропологов, политологов, а также представителей органов и структур, курирующих вопросы миграционной политики и межэтнического взаимодействия.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абашин С. Экономические мигранты из Центральной Азии: исследование трансформации идентичности, норм поведения и типов социальных связей. Санкт-Петербург, 2007-2008
2. Бредникова О. Женская трудовая миграция: смена гендерных контактов? Гендерные отношения в современной России: исследования 1990-х гг. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003.
3. Титова Т. А., Козлов В. Е., Фролова Е. В. Диаспоры и сообщества мигрантов в Республике Татарстан: этносоциологические очерки. Казань: ЗАО «Мир без границ», 2013.
4. Чудиновских О. Причины и последствия кризиса российской миграционной статистики. Отечественные записки. 2004. № 4, 176 - 190.
5. Barth F. Analysis of Culture in Complex Societies. Ethnos. 1989. № 4, p. 120-142.
6. Berger P. L. Lukman T. The Social Construction of Reality: A Treatise on the Sociology of Knowledge. Academia-Center-Media, 1995.
7. Gellner E. Nations and Nationalism. Cornell University Press, 2009.
8. Hobsbawn E. Invention of Tradition. Cambridge University Press, 1983.
Информация об авторах:
Титова Татьяна Алексеевна - д. и. н., профессор кафедры археологии и этнологии Казанского федерального университета; tatiana.titova@ rambler.ru
Фролова Елена Валерьевна - кандидат исторических наук, кафедры археологии и этнологии Казанского федерального университета; [email protected];
Identity and social-cultural processes in the labor migrants' communities of the Republic of Tatarstan
Titova T. A., Frolova E. V.
Summary:
The structure of social, ethnic and religious identity of labor immigrants (Azerbaijanians, Uzbeks and Tajiks) in the Republic of Tatarstan is analyzed on the base of more than 500 inquiries and 20 interviews. By the Azerbaijanians the ethnic identity takes the second place in the list of socially significant identities after the family and gender one. By the Uzbeks the first place belongs to the status characteristics, after them stay the family and gender, then the professional, and only for 5% is important the ethnic identity. By the Tajiks the most important are
personal subjective estimates, after it comes the professional and status, and again only for 5% is important the ethnic identity. The most important factor integrating the people of the same nationality according to 2/3 of respondents is religion.
Keywords: labor migrants, Republic of Tatarstan, Azerbaijanians, Uzbeks, Tajiks, ethno-cultural and religious identity, ethnosociology.
Information about the authors:
Titova Tatyana Alekseevna - Doctor of history, Prof. of the Chair for archaeology and ethnology of the Kazan Federal university; tatiana.titova@ rambler.ru
Frolova Elena Valeryevna - Candidate of history,Docent of the Chair for archaeology and ethnology of the Kazan Federal university; elenaieup@ mail.ru
