CC BY
120
60
История
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2017, № 4, с. 60-63
УДК 930.0
ИДЕИ «ТРИАЛИЗМА» В АВСТРО-ВЕНГРИИ В 1902-1914 ГОДАХ КАК ОТРАЖЕНИЕ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ПРИНЦИПОВ АНТИКРИЗИСНОЙ ПОЛИТИКИ
© 2017 г. П.П. Рыхтик
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Москва
Поступила в редакцию 01.06.2017
Рассматривается идеологическое противостояние императора Франца Иосифа и эрцгерцога Франца Фердинанда по вопросам внутренней политики Австро-Венгерской империи, а также столкновение интересов Австро-Венгрии и России на Балканах в начале XX века. Предлагается взгляд на течение «триа-лизма» как на институциональный проект вывода империи из политического кризиса.
Ключевые слова: «триализм», кризис, Австро-Венгрия, Франц Фердинанд, балканский регион.
Рубеж Х1Х-ХХ веков стал особым переходным периодом в истории стран Европы, а во многом - и всего мира. В начале XX века окончательно оформились два крупных военно-стратегических блока - Тройственный союз и Тройственное согласие. Великие державы вели масштабную подготовку к предстоящему военному конфликту [1, с. 20-22]. При этом из всех великих держав политический курс Австро-Венгрии оставался одним из самых нестабильных, что было обусловлено как внутренними противоречиями, так и сложившейся внешнеполитической ситуацией. Наиболее проблемным -и во внешней и во внутренней политике - для Дунайской империи неизменно выступал национальный вопрос [2, с. 333-337; 3, с. 41-53].
В середине - второй половине XIX века Германия завершает процесс объединения, в конечном итоге сократив влияние Вены в Центральной Европе. На северных границах Австро-Венгрии появляется сильное государство, которое и экономически, и в военном плане довлеет над ней. Вследствие дальнейших процессов Австро-Венгрия подпадает под нарастающее влияние Германии и для защиты своих национальных интересов входит под немецкой эгидой в Тройственный союз. На северо-востоке и востоке Дунайская монархия граничила с Российской империей, в прямой конфликт с которой она пока не готова была вступить. Таким образом, южный путь экспансии остаётся для Австро-Венгрии единственно возможным в экономическом и военном аспекте. Здесь она сталкивалась с непосредственными интересами России, чей внешнеполитический курс на Балканском полуострове уже давно опирался на идею славянского единства. Балканский регион все сильнее напоминает
«пороховой погреб» Европы, каковым во многом останется и спустя целый век [4, р.10-26; 5].
Начиная с эпохи Петра Великого Россия шаг за шагом осознавала себя старшей сестрой-покровительницей южнославянских народов, «томящихся под гнётом османского ига». Причём основной союзницей и опорой России в то время оказывалось единственное, по сути независимое от османов, государство южных славян - Черногория. Идея покровительницы и ориентира постепенно утверждалась в общественном сознании. Не удивительно, что и в начале двадцатого века Россия продолжала делать упор в своей политике на национальных и религиозных аспектах «славянского братства». Особенность восприятия балканских народов в России начала XX века можно проследить, в том числе, и по документам русского военного министерства, и, в оособенности, по генеральным планам 19021903 гг.
Они составлялись в условиях, когда позиции Российской империи на полуострове были усилены падением в Сербии проавстрийски настроенной династии Обреновичей и воцарением лояльных России Карагеоргиевичей. В докладах особо оговаривается необходимость дальнейшего укрепления в регионе русского влияния, - в частности, назначения в Черногорию отдельного русского военного агента, которому поручалось бы следить за ходом военных реформ и за расходованием военных субсидий. В 1903 году таким агентом будет назначен Н.М. Потапов [2, с. 5254]. В его рапортах также прослеживается и отношение к «старшей сестре» южнославянских народов в целом и, в частности, восприятие России князем Черногории Николаем I Петровичем. Отметим, что при разработке военно-
оперативных планов в отношении Балкан Сербия, Черногория и Болгария фигурируют в докладных записках (с учетом естественных симпатий и убеждений основной массы населения) как «естественные союзники России» [2, с. 3031]. Упомянутые народные симпатии нередко определяли соответствующее поведение лидеров. Так, Н.М. Потапов говорил об этих симпатиях как о факторе, удерживавшем князя Николая от серьезных проавстрийских шагов [2, с. 248-252]. Нередко пророссийские настроения в народе оказывали прямое воздействие на политику балканских государств. В период до Боснийского кризиса именно под их влиянием черногорский князь Николай не смог решиться на разрыв военных отношений с Россией и переориентацию внешней политики на союз с Австро-Венгрией [2, с. 333-337].
Ощущение славянского единства проявлялось и в иных контекстах. Например, некоторые жившие и обучавшиеся в России словенцы (как, впрочем, и многие их земляки, проживавшие на территории Австро-Венгрии) искренне сопереживали поражению России в русско-японской войне. Здесь также можно было говорить о сближении русского и словенского обществ, что шло вразрез с интересами Австро-Венгрии [2, с. 396-397]. Влияние на политику образа братских связей с Россией было сильным и в Сербии: именно в таком ключе были составлены программы трёх ведущих политических партий [6, с. 86-107].
Все это вынуждало Австро-Венгрию при проведении своей балканской политики уделять значительное внимание национальному вопросу. Задачу-минимум она видела в захвате Македонии, достижении Салоник, создании разделяющей немецко-мадьярской полосы между Сербией и Черногорией, а также в окончательном включении их территорий в орбиту собственного экономического влияния [7, с. 40]. Многие представители южнославянской интеллигенции в тот период выступали с памфлетами, обращенными к русскому и австро-венгерскому правительствам, высказывались за идею панславянского единства, призывали к изгнанию Турции из Европы, разрыву Австрии с Германией и к разделу славянских земель между Россией и Австро-Венгрией на паритетных началах [7, с. 98-99]. При этом внутренняя политика Австро-Венгрии на входящих в её состав югославянских территориях была нередко ориентирована на подавление общеславянской идентичности и расшатывание православных традиций, что содействовало распространению сепаратистских идей, желания примкнуть к общему сербскому государству под патронатом
Российской империи [7, с. 39]. Нежелание императора Франца Иосифа I сколь-нибудь смягчить охарактеризованную политику вплоть до 1914 г. лишь усугубляло кризисные тенденции в политической жизни империи.
Попытки нивелировать данные противоречия, видимо, послужили толчком к составлению антикризисного проекта, с которым в начале ХХ века выступил австрийский престолонас-л едник Франц Фердинанд и его единомышленники [8]. В основе этого проекта лежали идеи так называемого «триализма». Под термином «триализм» (не получившим, впрочем, широкого распространения) следует понимать институциональную реформу Австро-Венгерской империи и преобразование ее из «дуалистической» монархии в федерацию трех субъектов. Но его можно трактовать и как особую форму национального южнославянского движения, возникшего в землях империи и связанного с требованием осуществить «триалистическую» реформу [7, с. 414].
Свою опору идеи «триализма» находили в предшествующем историческом опыте успешного разрешения кризисной ситуации в Австрийской империи. В 1867 году, в ходе спровоцированных кризисом институциональных реформ, там сложилась так называемая дуалистическая система управления. Боровшийся с венгерским сепаратизмом император согласился пойти на уступку, предоставив венгерской нации широкие права наравне с австрийцами, что в рамках национальной империи имело колоссальное значение.
Проект Фердинанда, в свою очередь, предполагал построение тройственной системы, которая расширяла бы права славянских народов в составе империи. Предполагалось усилить роль славян (прежде всего хорватов), создав тем самым ещё одну внутреннюю опору монархии, сгладив внутренние национальные противоречия и обеспечив южный плацдарм (для вовлечения в орбиту имперского влияния других южнославянских территорий на Балканах с их последующим присоединением) [1, с. 20-22]. По сути, этот проект предполагал использование с выгодой для империи национальных движений. Долгое время эти движения работали против австрийцев (как в деле продвижения на Балканах, так и в плане контроля над уже занятыми южнославянскими территориями). В условиях усиления антинемецких настроений в Праге (затронувших, однако, и Венский университет), а также некоторого разброда в среде лояльных России австро-венгерских славистов [7, с. 332], политика «триализма», инициированная сверху, скорее всего, нашла бы благодатную
62
П.П. Рыхтик
почву. В первую очередь авторы проекта надеялись, что эта политика подтолкнет народы южнославянских государств на Балканах войти -на правах автономий - в состав империи. Такой вариант развития событий рассматривался Францем Фердинандом в качестве идеального результата всего проекта.
По материалам заседаний клубов, ставших точками притяжения славянской интеллигенции в Австро-Венгрии, можно проследить настроения славянского населения Австро-Венгерской империи и его реакцию на некоторые внешнеполитические процессы. Это касается прежде всего Боснийского кризиса 1907-1908 гг. и двух Балканских войн 1912-1913 гг. Анализ данных материалов позволяет также представить, как менялось отношение этой интеллигенции к идеям «триализма» в указанный период [3, 7, 9, 10].
Так, мощное развитие «триализм» получил в хорвато-словенской среде, особенно после аннексии Боснии и Герцеговины в 1908 г. К 1910 г. всё большее число хорватов на территории империи «опутывались» этой идеей. Словенское население в этом вопросе предпочитало или сохранять нейтралитет, или занимать пророс-сийскую позицию. Тем не менее для Австрии на Балканах появилась реальная возможность попрать право России называться духовной покровительницей и защитницей славян. Такие мысли открыто развивали некоторые представители словенской интеллигенции [7, с. 411-413].
В 1911 г. усиливается влияние интеллектуалов, видевших возможность создания системы «триализма» с центром третьей федерации в Чехии, а не на юге империи. В связи с этим в кругах, разделявших идеи «триализма», нарастают противоречия, которые повлекли, в том числе, и серьёзную реорганизацию Славянского парламентского союза, функционировавшего на территории империи [7, с. 414-416]. В 1912 г. русскими наблюдателями фиксируется четкое членение словенских и далматинских политиков на две группы, одна из которых разделяла основные положения «триализма», другая же требовала установления полной внутренней автономии словенцев и хорватов, которая виделась спасением в будущем [7, с. 416-418]. В 1913 г. после успешного для Сербии и Черногории завершения Балканских войн в южнославянских регионах империи наблюдается сильный рост сербофильских настроений, с чем был связан провал идеи внутриимперской панславянской конгрегации на основе католицизма [7, с. 419-420].
Следует отметить, что идеи «триализма» резко негативно воспринимались и императором Францем Иосифом I, и венгерскими поли-
тическими кругами, усмотревшими в них возможное ограничение собственных прав в империи [1, с. 25-26]. Вследствие этого к 19131914 гг. русские наблюдатели фиксировали в своих донесениях министерству иностранных дел практически полный крах «триалистическо-го» проекта, резкий подъём великосербской идеи и стремления словено-хорватского населения войти в состав сербского королевства [7, с. 420-421]. Такой исход не мог не сыграть на руку как России (отстоявшей свою «монополию» на защиту и покровительство балканским славянам), так и в пользу главной ее союзницы -Сербии. Славянское население Балкан всё сильнее очаровывалось мнением о неразрывных исторических связях с русским народом, и с этими народными настроениями было вынуждено считаться правительство. Такое развитие событий открывало широкий простор для деятельности русских дипломатических и военных миссий на Балканах. Отказавшись от «триалистиче-ского» преобразования, Австро-Венгрия, скорее всего, лишилась шанса на благополучное разрешение национального кризиса в стране и после Первой мировой войны уже не смогла предстать политически единым актором.
Список литературы
1. Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М.: Наука, 1985. 285 с.
2. Потапов Н.М. Русский военный агент в Черногории. Т. 1. Донесения, рапорты, телеграммы, письма 1902-1915 гг. М.: Подгорица, 2003. 791 с.
3. Зайончковский А.М. Вокруг аннексии Боснии и Герцеговины // Красный архив. 1925. Т. 3 (10). С. 41-53.
4. Taylor A., Geddes A., Lees C. The European Union and South East Europe. N.Y.: Rutledge, 2013. 253 p.
5. Виноградов В.Н. Об исторических корнях «горячих точек» на Балканах // Новая и Новейшая история. М.: Печатный орган Института всеобщей истории РАН, 1993. № 4.
6. Вишняков Я.В. Военный фактор и государственное развитие Сербии начала XX века. М.: МГИ-МО-Университет, 2012. 439 с.
7. Русско-словенские отношения в документах (XII в. - 1914 г.). М.: Древлехранилище, 2010. 653 с.
8. Green S. Europe: The United States of Greater Austria? // The Globalist. 2015. jul. 8 [Электронный ресурс]. URL: https://www.theglobalist.com/europe-the-united-states-of-greater-austria/ (дата обращения: 18.05.2016).
9. Крючков И.В. Венгро-хорватский конфликт в донесениях российских дипломатов в начале XX века // Вестник славянских культур. М.: МГУиТ, 2014. № 1. С. 9-17.
10. Шевченко К.В. Канун Первой мировой войны в чешском общественном мнении и прессе // Новейшая истории России. СПбГУ. 2014. № 4. С. 29-43.
11. Вишняков Я.В. Идеология сербской военной элиты в контексте особенностей развития сербского государства в конце XIX - начале XX века // Человек на Балканах. Власть и общество: опыт взаимодействия (конец XIX - начало XX века). СПб.: Алетейя, 2009. С. 86-107.
12. Жогов П.В. Дипломатия Германии и Австро-Венгрии и первая балканская война 1912-1913 гг. / Академия наук СССР, Институт всеобщей истории. М.: Наука, 1969. 392 с.
13. Пастухов А. Балканская война 1912-1913 гг. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.
14. Пастухов А. Балканская война 1912-1913 гг. М.: Издание Товарищества издательского дела и книжной торговли Н.И. Пастухова, 1914. 210 с.
15. Шарый А., Шимов Я. Корни и корона: Очерки об Австро-Венгрии: судьба империи. М.: КоЛибри, 2011. 448 с.
16. Шемякин А.Л. Характер Сербской народной радикальной партии по письмам Николы Пашича // Российские и славянские исследования: Науч. сб. / Белорус. гос. ун-т; А.П. Сальков, О.А. Яновский (отв. редакторы) [и др.]. Минск, 2008. Вып. 3. С. 195-204.
THE IDEAS OF «TRIALISM» IN POLITICAL DISCOURSE IN AUSTRIA-HUNGARY IN 1902-1914 AS A REFLECTION OF INSTITUTIONAL PRINCIPLES OF ANTI-CRISIS MANAGEMENT
P.P. Rykhtik
The article highlights a clash of Austria-Hungarian and Russian interests in the Balkan region in the early twentieth century and ideological confrontation between Emperor Franz Joseph I and Archduke Franz Ferdinand on the issues of internal policy of Austria-Hungary. Also, the article proposes a point of view on 'trialism' as an institutional project of anti-crisis management for the Empire.
Keywords: trialism, world politics, Balkan region, crisis research.
References
1. Pisarev Yu.A. Velikie derzhavy i Balkany naka-nune pervoj mirovoj vojny. M.: Nauka, 1985. 285 s.
2. Potapov N.M. Russkij voennyj agent v Chernogo-rii. T. 1. Doneseniya, raporty, telegrammy, pis'ma 19021915 gg. M.: Podgorica, 2003. 791 s.
3. Zajonchkovskij A.M. Vokrug anneksii Bosnii i Gercegoviny // Krasnyj arhiv. 1925. T. 3 (10). S. 41-53.
4. Taylor A., Geddes A., Lees C. The European Union and South East Europe. N.Y.: Rutledge, 2013. 253 p.
5. Vinogradov V.N. Ob istoricheskih kornyah «go-ryachih tochek» na Balkanah // Novaya i Novejshaya istoriya. M.: Pechatnyj organ Instituta vseobshchej istorii RAN, 1993. № 4.
6. Vishnyakov Ya.V. Voennyj faktor i gosudarst-vennoe razvitie Serbii nachala XX veka. M.: MGIMO-Universitet, 2012. 439 s.
7. Russko-slovenskie otnosheniya v dokumentah (XII v. - 1914 g.). M.: Drevlekhranilishche, 2010. 653 s.
8. Green S. Europe: The United States of Greater Austria? // The Globalist. 2015. jul. 8 [Ehlektronnyj resurs]. URL: https://www.theglobalist.com/europe-the-united-states-of-greater-austria/ (data obrashcheniya: 18.05.2016).
9. Kryuchkov I.V. Vengro-horvatskij konflikt v done-seniyah rossijskih diplomatov v nachale XX veka // Vestnik
slavyanskihkul'tur. M.: MGUiT, 2014. № 1. S. 9-17.
10. Shevchenko K.V. Kanun Pervoj mirovoj vojny v cheshskom obshchestvennom mnenii i presse // Novejshaya istorii Rossii. SPbGU. 2014. № 4. S. 29-43.
11. Vishnyakov Ya.V. Ideologiya serbskoj voennoj ehlity v kontekste osobennostej razvitiya serbskogo go-sudarstva v konce XIX - nachale XX veka // Chelovek na Balkanah. Vlast' i obshchestvo: opyt vzaimodejstviya (konec XIX - nachalo XX veka). SPb.: Aletejya, 2009. S. 86-107.
12. Zhogov P.V. Diplomatiya Germanii i Avstro-Vengrii i pervaya balkanskaya vojna 1912-1913 gg. / Akademiya nauk SSSR, Institut vseobshchej istorii. M.: Nauka, 1969. 392 s.
13. Pastuhov A. Balkanskaya vojna 1912-1913 gg. M.: OOO «Izdatel'stvo AST», 2003.
14. Pastuhov A. Balkanskaya vojna 1912-1913 gg. M.: Izdanie Tovarishchestva izdatel'skogo dela i knizh-noj torgovli N.I. Pastuhova, 1914. 210 s.
15. Sharyj A., Shimov Ya. Korni i korona: Ocherki ob Avstro-Vengrii: sud'ba imperii. M.: KoLibri, 2011. 448 s.
16. Shemyakin A.L. Harakter Serbskoj narodnoj ra-dikal'noj partii po pis'mam Nikoly Pashicha // Rossijskie i slavyanskie issledovaniya: Nauch. sb. / Belorus. gos. un-t; A.P. Sal'kov, O.A. Yanovskij (otv. redaktory) [i dr.]. Minsk, 2008. Vyp. 3. S. 195-204.
