CC BY
77
УДК 1 (091)
ИДЕАЛ «ЦЕЛЬНОГО ЗНАНИЯ»
КАК ДУХОВНЫЙ ОРИЕНТИР РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
© 2014 В. В. Мороз
докт. филос. наук, профессор каф. философии e-mail: [email protected]
Курский государственный университет
В статье выявляются историко-культурные предпосылки формирования идеала цельного знания в русской философии. Автор показывает, что идеал «цельного знания» формируется в пространстве противостояния двух антропологических позиций -антропологии цельности и антропологии дуализма, - которое в явной форме выразилось в средневековом паламитском споре. Программа «цельного знания» как момента цельной жизни школы всеединства В.С. Соловьева возникает вследствие реакции на ослабление позиции антропологии цельности как попытка противостоять силами человеческого разума процессу дробления культуры. Выделяются два возможных пути синтезирования элементов в организме «цельного знания»: первый - слияние синтезируемых начал до их неразличимости, приводящий к размыванию границ между объединяемыми сферами знания, к утрате специфики этих сфер и фактически к их упразднению; второй -конфигурирование элементов по принципу «неслиянности» и «нераздельности», при котором объединяемые планы, не теряя своей автономности и индивидуальности, оказываются тесно связанными друг с другом, взаимно предполагая друг друга, что по сути представляет конструктивный диалог различных элементов познавательной деятельности.
Ключевые слова: цельное знание, паламитский спор, антропология цельности, антропология дуализма, русская философия, всеединство, «свободная теософия», онтологическая природа знания
При подходе к толкованию идеала цельного знания, как и всякого идеала, существуют две установки. При первой из них признается, что этот идеал, как и всякий идеал, является принципиально недостижимым. Представляя собой идею
регулятивного порядка, он скорее только ориентирует на определенную цель и указывает направление к ней, чем создает образ самой цели. При второй установке этот идеал как наглядно созерцаемый образ цели конкретен и постепенно реализуется в истории. В русской философии идеал цельного знания явился непреходящей духовной ценностью и культурно-историческим ориентиром познавательной деятельности человека. По словам С.Н. Булгакова, идеал универсального, цельного знания «оказывается настолько живучим и неустранимым из нашего сознания и нашей воли, стремление победить “мстительный хаос” мира светом единого логоса так неразрывно слито с стремлением к знанию вообще, что этот универсализм был... естественным и первоначальным состоянием человеческой мысли» [Булгаков 1993: 272].
Идеал цельного знания в его конкретно-содержательном осмыслении формируется в европейской культуре в пространстве напряженного противостояния двух различных пониманий человека и человеческого познания - антропологии цельности, обосновывающей возможность цельного знания, и антропологии дуализма, из которой проистекает принципиальная недостижимость цельного познания (в его последней глубине). Это противостояние в явной форме выразилось в средневековом паламитском споре между Варлаамом Калабрийским и Григорием Паламой, предложившими два разных понимания человека.
ФИЛОСОФСКИЕ НА УКИ
Позиция Варлаама Калабрийского по сути представляет его вариант дуалистической антропологии, восходящей к платонистическому и
неоплатонистическому толкованию человеческой природы и утверждающей отделенность богоподобного человеческого разума от всех остальных сторон в человеке (отделенность ума от всего «подобного телу»). В антропологии Григория Паламы, опирающейся в своих истоках на аскетическое учение о человеке, сложившееся в опытной антропологии православного подвижничества, была выражена идея цельности человека. Григорий Палама признавал, что при «обожении» -благодатном энергийном соединении человека с Богом как со «сверхсветлым умным светом» - происходит преображение всего человека, а не только какой-либо его одной стороны.
Паламитская программа, обобщающая опыт духовности православия, оказалась в этом споре в противостоянии программе светского гуманистического миросозерцания. Последняя начала складываться в Европе эпохи Возрождения и утверждала культ человеческого разума, идеалы познания и просвещения, что позднее привело к отрыву культуры от религиозной установки духа, к обожествлению научного разума, технократии и духовному плюрализму. Как отмечал И.В. Киреевский, «понятия философские все более и более заменяли понятия религиозные. Пройдя эпоху неверия сомневающегося, потом эпоху неверия фанатического, мысль человека перешла, наконец, к неверию равнодушно-рассуждающему ... Человеческий разум, получив одинаковые права с Божественным Откровением, сначала служит основанием религии, а потом заменяет ее собою» [Киреевский 1911: 245, 255]. В другой тональности финал этой общей тенденции времени выражается у Хайдеггера: «Возможно, отличительная черта нынешней эпохи мира состоит в закрытости измерения Священного. Возможно, тут ее единственная беда» [Хайдеггер 1988: 346].
Таким образом, идеал цельного знания формируется в пространстве противостояния двух антропологических позиций - антропологии цельности и антропологии дуализма. Этот идеал, сокровенно присутствующий в самосознании культуры, начинает в явной форме обсуждаться в момент искажения или полного отрицания антропологической позиции первого типа, как это было при паламитском споре, или же в момент наибольшего ослабления этой позиции, вытесняющего его из жизни и общественного сознания. Вторая ситуация сложилась в России в конце Х1Х -начале ХХ века.
Несмотря на то что XIX век справедливо признается самым плодотворным в истории отечественной философии, русская культура переживала в то время духовный кризис, одним из важных аспектов которого явился разрыв между наукой и философией. Все последние десятилетия XIX века были пронизаны спорами вульгарного материализма и позитивизма, ориентированных на естественные науки и притязающих с их помощью на постижение всех тайн Вселенной, с одной стороны, и идеализма - с другой. Программа цельного знания как момента цельной жизни школы всеединства В.С. Соловьева возникает вследствие реакции на ослабление позиции антропологии цельности как попытка противостоять силами человеческого разума процессу дробления культуры и отчуждению современного разума от христианства. «В сознании победно становится недосягаемый, но и неустранимый из нее идеал, вне которого теряли бы всякий смысл и жизнь, и знания, и история. Этот идеал есть конечная и универсальная гармония, положительное всеединство или, как определял этот основной мотив своих философских построений Владимир Соловьев, цельное знание, цельная жизнь, цельное творчество» [Булгаков 1993: 275].
Согласно учению Соловьева, к постижению безусловного «Всеединства» (Истины-Добра-Красоты) ведут различные пути: путь науки, путь философии, путь
Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2014. № 4 (32)
Мороз В. В. Идеал «цельного знания» как духовный ориентир русской философии
богословия. Эти три области человеческой культуры, разорванные между собой, не могут дать «цельного» (то есть истинного) знания. Утрата целостности миропонимания как раз и вызвала переживаемый Россией в то время духовный кризис. Поэтому Соловьев считает необходимым синтез мистического, рационального и научного знания и утверждает единство теологии, философии и науки.
Основные усилия в рамках программы цельного знания направлялись на осознание того, как возможно воплощать идеал цельной жизни и цельного познания в ситуации реальной разорванности разных сфер жизни и бытия человека - веры и знания, жизни и миропонимания, разобщенности разных сторон человеческого духа (разума, воли и чувства), разрыва между главными сферами знания - философией, богословием, наукой. «В чем современное сознание нуждается больше всего, какова духовная жажда современного человечества? ... современное сознание, разорванное, превращенное в обрывок самого себя в системе разделения труда, ищет целостного мировоззрения, которое связывало бы глубины бытия с повседневной работой, осмысливало бы личную жизнь.» [Булгаков 1993: 195-196].
Опираясь на христианское учение о познании, духовный опыт Церкви, а также на идеи своих прямых предшественников (славянофилов) о «живом знании», В. Соловьев и его последователи разработали учение о единстве всех сторон человеческого духа в познании, о цельной жизни как единстве человеческого существования и миропорядка, жизни и миропонимания, о единстве разных сфер духовно-интеллектуальной деятельности человека - философии, богословия, науки - и пытались воплотить это учение в опыте своей жизни и творчества.
Христианское учение о познании как пути к истине, лежащее в основании программы цельного знания, выражено в следующих словах апостола Павла из его Первого Послания к коринфянам: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание, и всю веру, так что и горы могу переставлять, а не имею любви, то я ничто». У апостола Павла, как и во всей Библии, познать означает «вступить в великий поток жизни и света, вышедший из сердца Божия и возвращающийся к Нему» [Словарь библейского богословия 1990: 410].
В православном видении познание как образ Богопознания бытийственно (есть онтологически значимый момент жизни человека и мира) и представляет собой синергию познающего и познаваемого. Познание - любовь и предполагает личностное отношение познающего к познаваемому, которое не может быть сведено только к интеллектуальному контакту. Познание есть путь восхождения к познаваемому, к сопребыванию с ним. Оно требует «чистого ока», преображения самого познающего, его очищения и самоотречения для самопревосхождения в познании.
Перечисленные характеристики познания отражаются в идеале цельного знания следующим образом.
1. Цельное знание есть не только гносеологический феномен, но и онтологически значимый момент жизни человека и мира, реальности во всей ее полноте, то есть подлинное онтологическое начало бытия. «Знание имеет онтологическую природу, и по онтологическому своему смыслу оно есть свет во тьме, солнечный луч в темных недрах бытия, а от солнечного света все возрастает и цветет. Знание имманентно бытию, оно есть внутреннее творческое событие в бытии» [Бердяев 1989: 644].
2. Цельное знание в отличие от «чистого знания» жизненно-прагматично и не имеет самоценности; точнее, оно усматривает свою ценность в жизненной направленности. Оно призвано служить цели, которая превосходит всякое знание.
3. Познавательный процесс носит предельно интегративный характер, имеет ориентацию на синтез, на слияние с жизнью.
ФИЛОСОФСКИЕ НА УКИ
4. Признается, что истина доступна только «цельному» человеку и цельное познание может осуществляться только посредством единения всех способностей человека; только при таком познании открывается глубинная внутренняя связанность Истины, Добра и Красоты и устанавливается связь между главными сферами познавательной деятельности человека. Цельное познание может быть осуществлено лишь целостным человеком, целостным духом, подобно тому как при Богопознании «наша природа во всей целостности должна войти в единение с Богом» [Лосский 1991: 99]. Между тем, познавательные силы в человеке разобщены, и необходимы духовные усилия по восстановлению их единства, преодолению раздвоенности познавательной силы в человеке - «раздвоению разума и сердца» [Зеньковский 1991: 251].
5. Между познаваемым и познающим при цельном познании устанавливается экзистенциальное отношение общения; познание при таком видении понимается как любовь.
6. При цельном познании происходит онтологическое единение познающего и познаваемого, преображающее личность познающего в познании.
В интерпретации В.С. Соловьева цельное знание есть органическое единство трех главных областей духовной деятельности человека - опытной науки, философии и теологии (богословия) или, другими словами, единство трех видов знания - опытного (научного), умозрительного (философского) и мистического (богословского). Необходимость гармонического соединения этих областей духовной деятельности человека связывается при этом с тем, что ни одна из них в отдельности не может охватить истину во всей ее полноте, поскольку они представляют собой лишь отдельные «органы знания», отдельные его части или стороны.
В. Соловьев называет цельное знание «свободной теософией». Достичь его можно любым из трех путей, начиная движение от науки, философии или же теологии и стремясь довести в каждом случае каждую из этих областей до ее «истинной полноты». В ходе такого синтеза каждая из этих сфер избавится от своих внутренних ограничений: наука, возведенная к своим исходным первоначалам, - от узости своих горизонтов, философия - от односторонности, а теология - от притязаний на свою исключительность.
По Соловьеву, все три варианта построения «свободной теософии» (цельного знания) будут иметь одинаковое «положительное содержание» и различаться только своей исходной точкой и способами изложения. Поэтому полученная сфера знания может быть названа по имени каждой из ее исходных составляющих как «цельная наука», «цельная философия» или «цельная теология».
Сам Соловьев разрабатывал «свободную теософию» в форме «цельной философии», то есть в виде конструирования философской системы, снимающей в себе результаты как чисто философского, так и чисто научного и теологического походов. По мысли Соловьева, цельное знание («свободная теософия») - это не одно из направлений или типов философии, а ее высшее состояние, достигаемое в итоге двух различных синтезов - внутрифилософского и внешнего. Первый синтез -внутрифилософский свободный синтез - касается объединения трех основных направлений в философии - мистицизма (иррационализма), ищущего своей опоры в данной религии, рационализма, ограничивающегося чистым отвлеченным мышлением, и эмпиризма, ищущего опоры в данных положительной науки. Второй синтез - общий синтез трех степеней знания - научного, философского и богословского - служит основой третьего синтеза - «вселенского синтеза общечеловеческой жизни».
Цельное знание, по Соловьеву, вместе с цельным творчеством сможет образовать цельную жизнь, основу которой составит подлинное общение с Абсолютом, внутреннее соединение с «истинно-сущим». В концепции всеединства Соловьева
Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2014. № 4 (32)
Мороз В. В. Идеал «цельного знания» как духовный ориентир русской философии
знание есть, таким образом, лишь момент единого интеграционного процесса, направленного к обретению идеальной полноты бытия, или всеединства, которого достигнет лишь богочеловечество (по мысли философа, организация истинного знания как свободной теософии обусловлена исполнением главной задачи - организации самой нашей действительности, или реализации божественного начала в самом бытии природы).
Как могут быть объединены теоретические картины, созидаемые в рамках цельного знания средствами философии, науки, богословия? Возможны два полярно различных пути синтезирования элементов в организме знания. Первый путь - слияние синтезируемых начал до их неразличимости. Второй путь - конфигурирование элементов по принципу «неслиянности» и «нераздельности», при котором объединяемые планы, не теряя своей автономности и индивидуальности, оказываются тесно связанными друг с другом, взаимно предполагая друг друга. Этот путь синтезирования по сути представляет собой конструктивный диалог различных элементов познавательной деятельности.
При формировании цельного знания выбор первого пути привел бы к размыванию границ между объединяемыми сферами знания, к утрате специфики этих сфер и фактически к их упразднению. Принятие второго пути, сохраняющего автономность синтезируемых областей знания при подчеркивании их связанности, способствует углублению каждой из них и вместе с тем выработке более адекватной картины действительности. Как может осуществиться связь между сферами знания в этом втором случае, зависит во многом от того, как последователи цельного знания понимают сами области философии, богословия и науки, их природу, тип и уровень конкретности содержащегося в них знания, а также взаимоотношение и взаимосвязи этих сфер духовной деятельности человека.
В завершении отметим, что русская философская мысль, поставившая перед собой задачу поисков целостного миросозерцания, осуществила попытку реализации второго пути формирования цельного знания в таких известных вариантах, как метафизика всеединства В.С. Соловьева и его последователей, а также «философскоматематический синтез» в работах представителей Московской философскоматематической школы Н.В. Бугаева и П.А. Флоренского [Мороз 2005].
Библиографический список
Бердяев Н.А. Типы религиозной мысли в России // Бердяев Н.А. Собр. соч. Т. 3. Paris, 1989.
Булгаков С.Н. Избранные статьи // Булгаков С.Н. Соч.: в 2 т. Т. 2. М., 1993.
Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 2. Ч. 2. Л., 1991.
КиреевскийИ.В. Полн. собр. соч.: в 2 т. Т. 1. М., 1911.
ЛосскийН.О. История русской философии. М., 1991.
Мороз В.В. Философско-математический синтез: опыт историко-
методологической рефлексии. М.: Изд-во МГУ, 2005.
Словарь библейского богословия. М., 1990.
Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Проблема человека в западной философии. М., 1988.
