Идеал человека как этическая категория и как культурно-исторический феномен Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 171+008.001

Куляскина Ирина Юрьевна

Амурский государственный университет г. Благовещенск, Российская Федерация E-mail: ihandoshko@mail.ru Тнтлнна Елена Юрьевна Амурский государственный университет г. Благовещенск, Российская Федерация E-mail: etitlina@mail.ru Kulyaskina Irina Yuryevna Amur State University Blagoveschensk, Russia E-mail: ihandoshko@mail.ru Titlina Elena Yuryevna Amur State University Blagoveschensk, Amur region, Russia E-mail: etitlina@mail.ru

ИДЕАЛ ЧЕЛОВЕКА КАК ЭТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ И КАК КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН

THE IDEAL OF A MAN AS AN ETHICAL CATEGORY AND AS A CULTURAL AND HISTORICAL PHENOMENON

Аннотация. Понимание идеала как предельного совершенства является общепринятым. В то же время история культуры знает множество «моделей» идеала человека. Их сравнительному анализу и выявлению их соответствия представлению о совершенстве посвящена настоящая статья.

Abstract Understanding the ideal as the ultimate perfection is generally accepted. At the same time, the history of culture knows a lot of «models» of the ideal of a man. This article is devoted to their comparative analysis and identification of their conformity with the idea ofperfection.

Ключевые слова: идеал, норма, духовная культура, античность, иудаизм, конфуцианство, христианство, индо-буддийская традиция, ислам, социалистическая и либеральная идеология.

Key words: ideal, norm, spiritual culture, antiquity, Judaism, Confucianism, Christianity, Indo-Buddhist tradition, Islam, liberal ideology.

Понятие «идеал», будучи неотъемлемым элементом обыденного (нравственного и морального) сознания, одновременно предстает и в качестве предмета философской рефлексии, причем не только этики, но и культурологии, которая, как и этика, является философской дисциплиной. Как философская (этическая) категория «идеал» представляет собой указание на определенное качество, а именно - предельное совершенство чего-либо или кого-либо. Иначе говоря, он (идеал) с точки зрения логики выступает в роли предиката, а не логического субъекта. В качестве элемента морально-

нравственного сознания и, соответственно, феномена духовной культуры он обретает вид определенной ценностно-смысловой целостности.

Принято различать: нравственный идеал идеал человеческой личности, общественный идеал - идеал общественного устройства и эпистемологический (или гносеологический) идеал - идеал знания.

Совпадая по своей сути - как выражения предельного совершенства, - повседневное и философское трактовки идеала находятся в состоянии своего рода противостояния: функциональное единство идеала как элемента теоретического мышления в этике и идеала как образа совершенства како-го-то явления эмпирической реальности оказывается в оппозиции к многообразию культурно-исторических моделей идеала как феноменов духовной культуры. Указанное противостояние заключается еще и в том, что идеал в качестве категории морально-этического сознания сохраняет свою идентичность с момента появления на всем протяжении своего существования, тогда как идеал, рассматриваемый в качестве культурно-исторического феномена, преходящ и изменчив. В качестве предмета философской рефлексии идеал начинает свое существование в этике И. Канта, а как элемент общественного сознания и феномен духовной культуры уходит своими корнями в историю Древнего мира. Надо отметить, что в этике существует раздел дескриптивной этики, имеющий своим объектом различные эмпирические модели морали. Но, как следует из самого названия раздела, он посвящен простому описанию этих моделей. Между тем проблема культурно-исторической и социально-культурной обусловленности различных вариантов нравственных идеалов остается недостаточно изученной. Особенно актуально эта недостаточность проявляется, когда речь идет об идеале человека.

Но если идеал как выражение совершенства недостижим в эмпирической реальности, а присутствует только в нашем сознании, возникает вопрос: нужен ли он вообще? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сделать небольшое отступление в область антропологии. Согласно современным представлениям философской антропологии, человек - это существо целеполагающее и целеосу-ществляющее. Для постановки и осуществления целей, связанных с удовлетворением естественных потребностей человека как существа биологического, можно обойтись и без идеала. Но для постановки целей экзистенциального характера (включая самосовершенствование), а также целей, отражающих стремление человека к социально-преобразующей деятельности и к полному и точному знанию, идеал необходим. Человек, будучи существом социальным и культурным, на протяжении всей своей жизни пребывает в определенном культурно-историческом контексте. И если мы хотим проследить, каким образом идеал как феномен духовной культуры влияет на становление и развитие человеческой личности, целесообразно начать с анализа образов идеального человека, имевших место в истории.

Нет необходимости доказывать, что история культуры знает множество вариантов идеала человека; можно даже сказать: сколько культур - столько его вариантов. В рамках одной статьи можно рассмотреть только несколько - самых влиятельных - образов идеального человека.

Прежде всего отметим, что доцивилизационное состояние знает только нормативный образец поведения человека. Иначе говоря, оценке подвергаются исключительно поведение и поступки человека, их соответствие установленным в сообществе образцам и нормам, но не его внутренний мир. Нормативные предписания представляют собой императивы (категорические требования, повеления) и запреты на совершение тех или иных действий. Примечательно, что такой подход к человеку сохранился в иудаизме и даже перешел в христианство в рамках Ветхого Завета. Это - общеизвестный «Декалог Моисея» с его заповедями «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй» и др. Очевидно, что эти заповеди представляют собой императивы поведения. Можно предположить, что древние

иудеи просто не были знакомы с философией древних греков, в частности, с учением Платона. Этот древнегреческий философ, как известно, ввел в оборот само понятие недостижимого совершенства -эйдосов, онтологически отделенных от мира чувственно воспринимаемых вещей, в котором пребываем мы, и который не может быть совершенным в силу его «отягощенности» материей. Эйдосы идеальны в двух смыслах: они не отягощены материей, нематериальны и они совершенны. Подчеркнем, что до Платона самого представления о предельном совершенстве не было, поскольку не было идеи трансцендентной реальности. Люди знали только эмпирическую реальность, поэтому в общественном представлении о должном присутствовала только норма, норматив, но не было представления об идеале как состоянии, присущем исключительно сверхэмпирической реальности. Но даже идея предельного совершенства, невозможного в земной жизни, не привела к появлению идеала человеческой личности, имеющего общечеловеческое значение, хотя идеал гражданина полиса был. Этот идеал получил отражение в мифе. Например, цикл мифов о Геракле, анализ которых позволяет утверждать, что идеалом греков, если абстрагироваться от сюжетно-повествовательного его описания, является герой. Но кого считать героем? В Древней Греции, культура которой, несмотря на интерактивность, содержала все же черты этноцентризма, героем был человек, который совершал поступки, непосильные для обычного человека. И эти поступки представляли собой деяния во благо родного полиса. В этом отношении особенно показателен подвиг Геракла по очистке Авгиевых конюшен: даже самая грязная работа становится подвигом, если она имеет жизненно важное, можно даже сказать - спасительное - значение для Отечества. Не менее показателен миф об аргонавтах. Если посмотреть на похищение золотого руна, приносящего благоденствие, у жителей Колхиды «командой» Ясона непредвзято или с точки зрения его законных владельцев, то это действие предстает как разбой и мошенничество (не говоря уже о том, как Ясон поступил с Медеей). Итак, понятие идеала человека в Древней Греции появилось, но оно было исторически ограниченным: критерием здесь служила социальная полезность.

Кроме того, идеал человека у древних греков, образно говоря, «раздваивается»: наряду с образом героев существуют образы олимпийских богов. Здесь уместно вспомнить слова П. Гольбаха: «Не бог сотворил человека по своему образу и подобию, а человек всегда творил бога по своему образцу, наделяя его своим умом, своими качествами, особенно - пороками» [1]. Греки высоко ценили красоту, стремились к физическому совершенству, поэтому их боги прекрасны; хотели бессмертия и могущества и наделили этими качествами богов. В то же время с моральной точки зрения греческие боги выглядят довольно неприглядно: они завистливы, тщеславны, вероломны и жестоки, что отражает реальные нравы самих жителей Древней Греции. Нравственная сторона личности богов «остается за скобками», и это свидетельствует о том, что творцов мифов она не волнует. Как и в случае с образами героев, внутренний мир человека остается вне интереса древнегреческой культуры классического периода. Правда, в эллинистический период ситуация меняется; мы это видим по произведениям художественной культуры, прежде всего - по скульптурным шедеврам.

В целом идеал человека в древнегреческом обществе представлен двумя - противоположными, но дополняющими друг друга - типами образов: это образы героев и образы олимпийских богов. Можно предположить, что образы героев отражают общественную позицию древнего грека, то, какими он хотел бы видеть своих соотечественников, а образы богов - его скрытое желание уподобиться им.

В это же историческое время на Востоке - в Древнем Китае - появляется учение Конфуция, в основу которого легло понятие «благородного мужа». Нет необходимости подробно излагать содержание этого учения - его можно найти в любом учебнике по культурологии или религиоведению. Отметим самое существенное. Создавая идеал совершенного человека, Конфуций называет два его

главных достоинства - гуманность и чувство долга. Примечательно, что гуманность в понимании китайского мыслителя имеет некоторую специфику, отличающую его от привычного для нас европейского понимания. Конфуцианское понятие гуманности «включало в себя множество качеств: скромность, справедливость, сдержанность, бескорыстие, любовь к людям...» [2, с. 65]. В понятие «чувство долга» вошли «стремление к знаниям, обязанность учиться и постигать мудрость древних». Всего себя благородный муж «посвящает высоким идеалам, служению людям и поиску истины» [там же]. Конфуций провозгласил мораль, базирующуюся на почитании, основой социального порядка. «Чтобы следовать этой морали, необходимо иметь три качества и пять добродетелей. Три качества - это осторожность, милосердие и смелость. Пять добродетелей - это самоуважение, широта взглядов, верность, усердие и благотворительность» [там же, с. 66].

При внимательном рассмотрении учения Конфуция в первую очередь обращает на себя внимание его ориентированность на человека как члена социума: это «любовь к людям», «чувство долга», «усердие и благотворительность», «милосердие» и т.д. В этом отношении учение китайского мыслителя обнаруживает сходство с другими моральными моделями древнего мира. Но отличает его рациональный характер обоснования этих качеств. В Древней Греции они скорее «демонстрируются» посредством образов богов и героев, получают убедительность через свою привлекательность. Тогда как Конфуций обосновывает качества «благородного мужа» космическим предназначением человека. Его идеал - вселенская личность, которая обладает даром «взаимодействовать с Небом и Землей (природой), являя вмести с ними три мировых начала» [2, с. 65].

Говоря о восточном подходе к решению вопроса нравственного идеала, нельзя не упомянуть индо-буддийскую традицию. При всем многообразии оттенков религиозных культов и учений для нее характерен своеобразный «религиозный эгоизм»: так, в брахманизме и джайнизме он нашел отражение в учении о сансаре и карме, а в буддизме - в учении о нирване. Хотя образ ботхисатвы свидетельствует о зарождении в сознании идеи ценности духовных усилий и отказа от собственного благополучия во имя других людей, эта идея не стала характерной для классической индо-буддийской культуры.

Идеал, основанный на обращении к внутреннему миру человека, который возник в древнегреческой традиции, но существовал там только в зачаточной форме, получил наиболее полное воплощение в христианстве. Именно здесь в образе Иисуса Христа был дан облик идеальной личности. Он смог состояться благодаря христианской теологии, которая провозгласила Сына Божьего истинным Богом и истинным человеком одновременно, наделив его «двумя природами». Идеал трансцендентен, поэтому Иисус Христос должен быть Богом, трансцендентным миру. Когда идеал человека не трансцендентен миру, он превращается в «кумира». Именно в этом смысле следует понимать заповедь «не сотвори себе кумира»: низведение идеала из области трансцендентного в эмпирическую область означает его (идеала) девальвацию. Вместе с тем идеал, чтобы быть действенным, должен иметь образную форму. Если попытаться описать идеал в виде совокупности принципов и норм, которых должен придерживаться идеальный человек в своей жизни, то мы получим не идеал, а моральный кодекс. Чтобы идеал не растворился в моральном кодексе, Иисус Христос должен был быть не только Богом, но и человеком. Хотя христианский моральный кодекс также известен: это Нагорная проповедь Христа. Но, в отличие от Декалога Моисея, она предъявляет требования не столько к поведению человека, сколько к содержанию его внутреннего мира.

Кроме того, утверждение божественной природы Сына Божьего обеспечило утверждение в сознании христианской культуры идеи самоценности каждого человека. Отныне в христианской культуре человек оценивается не как социально полезный актор, а как носитель «образа божьего».

Примечательно, что внимание к личности в христианстве не ведет к антропоцентризму, а тем более -к эгоцентризму. Этому препятствует учение о Боге-Отце, который выступает отцом не только в отношении Бога-Сына, но и человечества. Образ «Отца нашего Небесного», для которого нет «ни иудея, ни варвара, ни эллина», созданный христианской теологией, несет в себе величайший гуманистический заряд в форме проповеди вселенской любви.

Этот взгляд утвердился в духовной культуре христианского мира, хотя далеко не всегда находил свое воплощение в реальной исторической действительности. Но идея и не может отвечать за ее искажение в исторической практике.

К сожалению, такое искажение произошло в новоевропейской культуре: социалистическая и либеральная мысль - обе, хотя и по-разному - трансформировали христианский идеал. В своих истоках (у Т. Мора и Т. Кампанеллы) социалистическая идея была сосредоточена на идеале общественного устройства, рассматривая идеального человека как его продукт: человек на острове Утопия и в Городе Солнца перестает быть субъектом и превращается в объект патерналистской заботы государства [3]. Поэтому проблема идеала человека просто не возникает. Впоследствии, у К. Маркса и Ф. Энгельса, проблема идеала человеческой личности вновь возродилась, но в специфической форме. Человек в философии Маркса - это «совокупность всех общественных отношений» [4, с. 3], и в этом качестве он становится активным участником социальных преобразований. Поэтому закономерно-прогрессивный характер исторического процесса, неуклонно ведущий к совершенствованию общества, как его трактует марксистско-ленинская философия, также закономерно обеспечивает совершенствование людей как личностей. Таким образом, человеческая личность оказывается значимой, но только в качестве элемента социума. Здесь обнаруживаются параллели, с одной стороны, с античным идеалом «героя», а с другой, - с конфуцианской ориентацией на формирование социально ответственного человека. При этом моральные ценности, утверждаемые христианством, в социалистическом сознании в значительной степени сохранились.

Совсем иначе произошла деформация христианского идеала человека в либеральной идеологии. Христианская идея человеческой свободы в результате секуляризации новоевропейской культуры переродилась в мировоззренческую позицию антропоцентризма и эгоцентризма, а само общество - в «общество потребления». Идеал человека в «обществе потребления» - «успешный человек». Успешные люди - богатые, знаменитые, обладающие властью - становились идеалом человека в глазах других людей, что означает нарушение христианского запрета «не сотвори себе кумира».

В ряде случаев в кумиров превращали разного рода национальных «вождей»: это Дж. Вашингтон в США, Наполеон - во Франции, Ленин и Сталин - в СССР, Че Гевара - в Латинской Америке, Ким Ир Сен - в Северной Корее и, конечно же, «товарищ Мао» - в КНР... Следует заметить, что, как правило, такие образы выполняли мощную консолидирующую общество функцию. Таким образом, они выпадали из области этики, переходя в сферу политики.

Учитывая, что идеал принадлежит трансцендентной области, приходится признать, что и в том и в другом случае происходит низведение идеала «с небес на землю», и, как результат, он перестает играть свою роль в качестве элемента нравственного сознания.

Своеобразная ситуация сложилась в исламе. Сразу подчеркнем, что речь пойдет об учении ислама, а не исторической практике исламского мира. Будучи одной из мировых религий, ислам создал уникальную модель морали, положив в ее основу религиозную догматику («столпы ислама»). С другой стороны, философская рефлексия по поводу нравственной проблематики, получившая название ахляк, привела к появлению своеобразного морального кодекса. В нем поступки человека подвергаются жесткой и детальной регламентации и оцениваются по шкале от безусловно запретного до разрешенного. «Возможные действия человека делятся на пять групп. Они могут быть ваджиб - обя-

зательными, т.е. такими, исполнение которых вознаграждается, а неисполнение считается грехом; мандуб - признаваемыми, т.е. такими, исполнение которых вознаграждается, а неисполнение не наказывается; муба - такими, по поводу которых не существует явного указания; макрух - непредосудительными, но и не поощряемыми; харам - запретными, делающими человека грешным, а полагание их разрешенными - нечестивым» [2, с.261]. Надо отметить, что этот моральный кодекс содержит в себе много привлекательных принципов, обязательных для мусульманина: трудолюбие, ответственность, доброжелательность, прощение и сострадание, благодеяние, справедливость, искренность, воздержанность и др., что, видимо, является одной из причин его распространения в мире. Но мораль ислама, настойчиво предлагая образец поведения, не создала идеала человека, поэтому она распространяется только на мусульман. С большой долей достоверности можно утверждать, что эта ситуация обусловлена спецификой самого религиозного учения, в котором Бог (Аллах), будучи трансцендентным, не может быть идеалом человеческой личности, а выступает в роли судии, который диктует нормы поведения, следит за их исполнением и вознаграждает или наказывает. В этом отношении ислам принципиально расходится с христианством, в котором в качестве идеала выступает Богочеловек - Иисус Христос.

Таким образом, обращение к теме идеала человека присутствует во всех сколько-нибудь развитых культурах. Многообразие «моделей» идеалов с необходимостью предполагает их классификацию. Основания для нее могут быть различными. Однако представляется, что наиболее приемлемым следует признать понимание сущности человека. Античное общество, конфуцианство, ислам и социалистическая идеология видят в человеке прежде всего члена социума. Отсюда - прагматическое отношение к нему, когда критерием оценивания человека становится степень его полезности для общества.

Индо-буддийская традиция, христианство и либеральная идеология обращены к индивидуальному человеку. Но между ними существует качественное различие. Идеал человека в христианстве основан на общечеловеческих ценностях, а богоподобие человека усматривается в его свободе. Идеалы индо-буддийской культуры и либеральной идеологии подчинены интересам индивидуального человека.

Конфуцианство, ислам, социалистическая и националистическая идеологии ориентируют человека в его стремлении к самосовершенствованию на выполнение им своей роли члена социума. Либеральный идеал ориентирует человека на его собственные достижения, которые локализуются в области социальных и материальных благ. Поэтому либеральный идеал не может быть признан таковым в точном смысле этого слова; это некое подобие, суррогат, псевдоидеал. Таким образом, полноценный гуманистический идеал человека, провозглашающий приоритет в нем духовного начала, наиболее полно представлен в христианстве.

1. Гольбах, П.А. Система природы, или О законах мира физического и мира духовного. Избр. произведения: В 2-х т. - М.: Изд-во соц.-эконом. литературы, 1961. - Т. 1. - С. 386-398.

2. Религиоведение. Учеб. пособие / М.Я. Ленсу, Я.С. Яскевич, В.В. Кудрявцев и др.; под ред. М.Я. Ленсу и др. - Мн.: Новое знание, 2003.

3. Мор, Т. Утопия / пер. А. Малеина и Ф. Петровского // Утопический роман ХУ1-ХУП вв. - М.: Художественная литература, 1971. - С. 41-140; Кампанелла, Т. Город Солнца / пер. Ф. Петровского // Утопический роман ХУ1-ХУП вв. - М.: Художественная литература, 1971. - С. 143-190.

4. Маркс, К., Энгельс, Ф. Соч. - Изд. 2-е. - Т. 3. - М.: Политиздат, 1955.