CC BY
22
УДК 008:005.745
https://doi.org/10.24158/fik.2020.1.2
Тищенко Наталья Викторовна
доктор культурологии, доцент, заведующий кафедрой философии Саратовского государственного технического университета им. Гагарина Ю.А.
И. КАНТ И Э. КОНДИЛЬЯК -ДВА ПРОЕКТА ОБРАЗА ЧЕЛОВЕКА
Tishchenko Natalia Victorovna
D.Phil. in Cultural Studies, Associate Professor, Head of the Philosophy Department, Saratov State Technical University
I. KANT AND E. CONDILLAC: TWO HUMAN IMAGE PROJECTS
Аннотация:
В статье рассматриваются причины современного кризиса в философском знании о человеке, который в исследовательской литературе называют «антропологической катастрофой». Цель статьи заключается в поиске источника разрушения «антропологического вопроса» в его классической интерпретации, выявлении, чем обусловлена невостребованность классического определения сущности человека и становления новых форм представлений о человеке. Антропологический кризис связывают с технологическими, социальными и экономическими трансформациями последних лет. Причина этого кризиса заложена в основа-ниях европейского философского знания о человеке - в антропологических концепциях И. Канта и
Э. Кондильяка. Анализ базовых представлений о человеке в европейской философии выявил фундаментальное противоречие антропологических подходов. Классическое философское знание не объясняет, не анализирует и даже не описывает объект изучения - человека, а конструирует его спекулятивного двойника. В завершение работы ставится вопрос о возможности неевропейской традиции исследования человека.
Ключевые слова:
Кант, Кондильяк, человек, философская антропология, антропологический кризис, европейская традиция.
Summary:
The paper examines the causes of the modern crisis in philosophical knowledge of man, which is referred to as "anthropological catastrophe". The purpose of the study is to find the source of the destruction of the "anthropological question" in its classical interpretation, what determines the lack of demand of the classical definition of man and the formation of new forms of perceptions of man. Various authors attribute the anthropological crisis to the technological changes, social and economic transformations of recent years. The reason for this crisis lies in the foundations of European philosophical knowledge of man - in the anthropological concepts of Kant and Condillac. Analysis of basic perceptions of man in European philosophy revealed a fundamental contradiction of anthropological approaches. Classical philosophical knowledge does not explain, analyze or even describe the object of study -the man, but designs his speculative twin. In the end of the study the question of the possibility of a non-European tradition of human exploration is raised.
Keywords:
Kant, Condillac, man, philosophical anthropology, anthropological crisis, European tradition.
Вопрос «Что есть человек?» сегодня представляется по меньшей мере безнадежным анахронизмом. Роботизация и цифровизация производства и повседневной жизни, массовая культура, характеризующаяся высоким уровнем коммерциализации, формирование новых мульти-дисциплинарных и междисциплинарных научных направлений трансформировали антропологический вопрос из сущностного (Что есть человек?) в инструментальный (Каким должен быть человек для решения тех или иных задач?). В рамках нейронаук проблема сознания решается уже в отрыве от человека. Последние достижения в области создания искусственного интеллекта демонстрируют, что сознание и мысль вполне могут обойтись без антропологической оболочки [1]. В.А. Кутырёв определил подобное состояние культуры как отказ от «естественного» в человеке в пользу «искусственного» [2, с. 62]. «Природа» человека больше не интересна и не имеет значения для научного знания, человек - это конструкт, формируемый с помощью различных технологий: социальных, психологических, медицинских, нейрофизиологических и т. д. Цель статьи заключается в поиске спекулятивного источника разрушения «антропологического вопроса». Технологическое развитие - это всего лишь внешний показатель антропологического кризиса, источник же утраты «человека» находится в тех схемах мышления, которые укрепились в европейской культуре с утверждением рационализма и классической науки.
Попытки дать определение человеку на основании логических и метафизических предпосылок, через аналогию и сравнение, посредством наблюдения и эксперимента привели к образованию небывалого количества определений человека различными областями знания, используемых культурой в соответствии с конъюнктурой времени. Кто-то может отстаивать статус трансцендентального субъекта, когда другие вполне удовлетворятся естественно-научными теориями фило- и
онтогенеза человека. Для кого-то единственно возможным способом вести речь о человеке является принцип различия, но ему в ответ обязательно подадут голос те, кто постулируют уничтожение всяких изменений, различений и пророчат ужас онтологического однообразия современности. Философская антропология с немыслимой скоростью размножала свои концепты начиная с XVIII столетия. Эта множественность понятий в конце концов привела к утрате философской антропологией четких дисциплинарных границ и позволила иным научным дисциплинам взять на себя право высказываться о человеке, забывая о необходимой редкости события высказывания, организующего дискурсивное поле [3, с. 82]. Подобная ситуация свидетельствует о трансформации предмета исследования, методов и принципов этой области философского знания [4].
Но интерес исследования направлен не на выявление путей развития философской антропологии, а на определение истоков столь неоднозначного отношения к человеку. Почему разговор о нем обычно упорядочивался некими абстрактными сущностями: божественностью, предопределением, свободой, волей; или же дихотомичными сегментами самого человека: душа -тело, разум - чувства? Отчего философская антропология предпочла бродить между эрзацев и подобий вместо предметного изучения человека? А может быть, сама возможность философского знания о человеке определена наличием его «заменителей» и вся спецификация философской антропологии вытекает из редупликации предмета ее исследования?
Поиск ответов на поставленные вопросы неизбежно приводит к двум авторам, чье философское наследие уже не раз подвергалось теоретической ревизии, - Иммануилу Канту и Этьенну Бонно де Кондильяку. Провозглашенная проблема указывает, что ее исток находится в начале векторного движения знания, заданного с разных позиций французским и немецким просветителями.
С одной стороны, Кант, сделав время формой внутреннего, а пространство - формой внешнего, очертил территорию, охватившую все без исключения образы человека. С другой стороны, Кондильяк, рассмотрев на известном примере со статуей привычку как основу остальных психических феноменов, задал верхнюю планку конструирования образов человека, чье преодоление повлекло бы за собой крах и разрушение всего блока антропологических представлений.
Кант в произведениях докритического периода еще не выделяет человека из общего сплава вещей, животных и растительных организмов, подчиняя их всех действию одной внепо-ложенной причины, силы, механизма [5, с. 98]. Наряду с ней Кант и в человеке обнаруживает активное начало - крайне пагубную способность - фантазию, ту самую черту, которую затем он так безжалостно и методично будет ограничивать априорными формами рассудка и разума. В результате человек помещается между двумя силами, причем первая из них и сущностно, и формально трансцендентна человеку, а вторая, если и не вызывающая идиосинкразии, то не всегда полезная, помещается во внутрь человека, буквально трансплантируется в него. Являясь лишь границей соприкосновения двух сил, человек предстает пассивной единицей; действуют всегда внешние ему абстракции, он «определен как пассивное "я", необходимо представляющее себе свою мыслительную активность как воздействующего на него Другого» [6, с. 39]. Даже в разговоре о человеке используется страдательный залог. Активной лингвистической конструкцией наделяются опять-таки понятия, с чьей помощью даются определения человеку: априорные формы чувственности, рассудок, разум.
Кант создает внутри человека площадку, полигон, плацдарм, на котором размещаются образы, удачно замещающие человека посредством вменения ему пассивности. Человек - это оболочка, в чьей сердцевине располагается масса неожиданных находок. В случае с Кантом под оболочкой скрывается трансцендентальный субъект, занятый переводом трансцендентного на уровень имманентного («в сферу возможного опыта»). В связи с этим совсем по-другому воспринимается заявление Канта о том, что три главных вопроса философии (Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться?) сводятся к вопросу «Что есть человек?»: «В сущности все это можно было бы свести к антропологии, ибо три первых вопроса относятся к последнему» [7, с. 332]. Речь идет о теоретическом подлоге, когда вопрос о человеке заменяется вопросами о логических формах и практических навыках.
Влияние открытия Канта велико, и его отголоски звучат не только у его прямых наследников, но и у достаточно далеких ему авторов. Например, каков человек экзистенциалистов? Посторонний, чужак, гонимый отовсюду осознанием своей внутренней пассивности. Поэтому бунт, «тошнота», гротеск, абсурдность - все это реакция на пассивное состояние, попытка избавиться от него (исторгнуть из себя в физиологическом смысле все то, что осталось от категорического императива Канта), но попытка, обреченная на провал. Ж. Бодрийяр формулирует проблему еще более беспощадно: человек - это часть системы вещей, и классификация человека связана с релевантностью того или иного типа человека определенной функции вещи [8, с. 93].
Противоположным пределом европейской традиции философской антропологии является кондильяковская статуя - не менее парадоксальный концепт, чем кантианское определение человека. На первый взгляд «Трактат об ощущениях» Кондильяка, где перед читателем предстает знаменитый образ статуи, никак не связан с антропологической проблематикой. Кондильяк с крайне сенсуалистических позиций задается целью исследовать познавательные способности и за отправную точку действия психических феноменов берет «привычку»: статуя способна к элементарнейшему акту восприятия через обоняние благодаря загодя имеющейся у нее привычке [9, с. 79]. Примечательно принципиальное отсутствие у Кондильяка объяснения происхождения этой привычки, тогда как влияние социума на этом этапе не рассматривается. Привычка в трактовке Кондильяка выступает универсальным принципом в объяснении человеческих способностей. Эта априорная «привычка» запускает механизм формирования знаний, которые приобретаются статуей/человеком при помощи чувств, а развитие чувств в свою очередь определяется «опытом, упражнениями, воспитанием» [10, с. 128].
В итоге вменение и властное распоряжение быть неким «я» - вот судьба кондильяковской статуи, а следовательно, и человека. Ему вменяется здоровая доля эгоцентризма, он обязан представлять из себя целостное «я», личность, гражданина, патриота, законопослушного члена общества. Вглядываясь в этот экзистенциальный разлом, обнаруживаем, что права и свободы приобретают статус неотчужденности в процессе властной рекомендации быть человеку неким «я», в ходе лишения его права этим пресловутым «я» и не быть. После подобного вывода дискредитируются все гуманистические идеи в сфере права, политики, экономики и т. д., призванные обеспечить достойное существование человека, тогда как в их основание заложено непреодолимое противоречие: освобождение индивида проходит в ситуации нивелирования возможности отказаться «быть» конкретным индивидом. И эта жесткая регламентация «быть человеком» базируется на наличии априорной привычки обоняния. Поэтому философ-материалист, пытавшийся опровергнуть всякий намек на «врожденные идеи» и говорить о человеке только исходя из имеющихся данностей, а не абстрактных понятий, отправной точкой концепции делает метафизическое допущение наличие «привычки обоняния» для человека. Кроме того, Кондильяк не ставит под сомнение вопрос о характере знаний, которые формируются, исходя из привычки ощущать. В литературной форме П. Зюскинд на примере главного героя, чьи знания опирались исключительно на обоняние, показал, что нет никакой предопределенности в полученных от осязания знаниях и один и тот же запах может вызывать как положительные эмоции, а следовательно, и положительные поступки, так и страдание и порожденное им преступление.
Проанализировав только две точки зрения на человека, мы столкнулись с кардинальным противоречием антропологических подходов. Нет ничего удивительного в том, что положения современной философской антропологии, верные своим «основателям», не объясняют, не описывают, а редуплицируют, причем не объект изучения, а его фантом. Многообразие эффектов человека, их обратимость, допустимая погрешность, преломление и прочее позволяют антропологии высказываться по самым различным поводам - от социальных до онтологических вопросов, - при этом ювелирно игнорируется, казалось бы, главный антропологический вопрос: «Что такое человек?». Человек не просто разорван на массу эффектов «свечения человеческого», он разобран на составляющие части, и каждая из них вмонтирована в определенную структуру знания. Кутырёв точно подобрал метафору для определения нынешнего состояния человека: сегодня мы имеем дело со «слабым раствором человека» [11, с. 42]. Дионисийское тело было разодрано в клочья невежественными и злобными титанами, а человек был расподоблен многочисленностью «знаний о человеке». Философская антропология не смогла противостоять тенденциям расподобления человека. С одной стороны, можно, сославшись на М. Фуко, констатировать закат антропологической мысли вместе с исчезновением самого объекта исследования - человека [12, с. 403]. С другой стороны, Фуко пишет о европейском проекте конструирования человека, и этот проект действительно движется к своему завершению. А возможно ли знание о человеке вне европейской традиции? Этот вопрос пока остается открытым.
Ссылки:
1. Пройдаков Э.М. Современное состояние исследований в области искусственного интеллекта // Цифровая экономика. 2018. № 3 (3). С. 50-63. https://doi.org/10.31249/scis/2018.00.09.
2. Кутырёв В.А. Могущественный раб техноса... // Человек. 2006. № 4. С. 47-62.
3. Фуко М. Археология знания : пер. с фр. Киев, 1996. 208 с.
4. Хоружий С.С. Человек и его три дальних удела. Новая антропология на базе древнего опыта // Вопросы философии. 2003. № 1. С. 38-62.
5. Кант И. Вопрос о том, стареет ли земля с физической точки зрения // Сочинения : в 6 т. Т. 1 / пер. Б.А. Фохта. М., 1963. С. 93-114.
6. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? : пер. с фр. М., 2009. 261 с.
7. Кант И. Логика. Пособие к лекциям // Кант И. Трактаты и письма : пер. с нем. М., 1980. С. 319-444.
8. Бодрийяр Ж. Система вещей : пер. с фр. М., 2001. 224 с.
9. Кондильяк Э. Трактат об ощущениях : пер. с фр. М., 1935. 288 с.
10. Там же. С. 128.
11. Кутырёв В.А. Разум против человека (Философия выживания в эпоху постмодернизма). М., 1999. 227 с.
12. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук : пер. с фр. СПб., 1994. 408 с.
References:
Baudrillard, J 2001, The System of Objects, Moscow, 222 p., (in Russian).
Condillac, E 1935, Treatise on the Sensations, Moscow, 288 p., (in Russian).
Deleuze, J & Guattari, F 2009, What is Philosophy?, Moscow, 261 p., (in Russian).
Foucault, M 1994, Words and Things. Archeology of the Humanities, St. Petersburg, 408 p., (in Russian).
Foucault, M 1996, Archeology of Knowledge, Kiev, 208 p., (in Russian).
Kant, I & Fokht, BA (trans.) 1963, 'The Question of Whether the Earth is Aging from a Physical Point of View', Works, in 6 vols, vol. 1, Moscow, pp. 93-114, (in Russian).
Kant, I 1980, 'Logic. A Manual for Lectures', Treatises and Letters, Moscow, pp. 319-444, (in Russian). Khoruzhiy, SS 2003, 'A Man and His Three Distant Destinies. New Anthropology Based on Ancient Experience', Voprosy filosofii, no. 1, pp. 38-62, (in Russian).
Kutyrev, VA 1999, Reason Versus Man (Philosophy of Survival in the Postmodern Age), Moscow, 227 p., (in Russian). Kutyrev, VA 2006, 'The Mighty Technos Slave', Chelovek, no. 4, pp. 47-62, (in Russian).
Proydakov, EM 2018, 'The Current State of Research in the Field of Artificial Intelligence', Tsifrovaya ekonomika, no. 3 (3), pp. 50-63, https://doi.org/10.31249/scis/2018.00.09, (in Russian).
Редактор: Тальчук Калерия Сергеевна Переводчик: Ездина София Александровна
