35VМеждународная научно-практическая конференция И. БУНИН И В. НАБОКОВ: НЕОЖИДАННЫЕ СБЛИЖЕНИЯ I. BUNIN AND V. NABOKOV: UNEXPECTED APPROACHES
Аннотация. Целью данной статьи является сопоставительный анализ рассказа И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» и романа В. Набокова «Король, дама, валет». Для обоих произведений характерен жанровый симбиоз реалистического текста и аллегорической притчи, в них явлено то, что можно назвать микромоделью цивилизации, только Набоков, ориентированный на игровое взаимодействие с читателем, более тщательно зашифровывает это. В статье уделяется внимание проблемам человекобожия, псевдорая, некропространства, уподобления человека вещи, ложной защищенности, искусственного света, жизни как сна.
Abstract. The purpose of this article is a comparative analysis of the story "The Gentleman from San Francisco" by I. Bunin and the novel "King, Queen, Knave" by V. Nabokov. Both creative works are characterized by the genre symbiosis of a realistic text and an allegorical parable. The story and the novel represent the model of modern civilization, only Nabokov prefers playful interaction with the reader and hides the spiritual meaning. Particular attention is paid to the problems of the chelovekobog (human god), Pseudo Paradise, necrospace, "reification" of an individual, illusory security, artificial light, spiritual sleep.
Ключевые слова. библейский код, интертекст, метафизика, танатология, хронотоп.
Key words. the biblical code, intertext, metaphysics, thanatology, chronotope.
Своеобразие художественных систем И. Бунина и В. Набокова дает хорошую возможность для компаративного анализа. Так, с точки зрения М. Шраера, имеется четыре основных «вопроса», в рамках которых сравнение дискурсов этих писателей наиболее плодотворно. Первый касается роли Танатоса, второй - метафизики рассказов (в немалой мере в связи с христианской традицией), третий - степени осмысления персонажами перипетий судьбы, четвертый - «значения памяти» [1, c. 115]. С нашей точки зрения, в русле исследования бунинских реминисценций в набоковском дискурсе особого внимания заслуживает рассказ «Господин из Сан-Франциско» (1915). В нем сконцентрированы проблемы, волновавшие младшего современника Бунина на
«Инновационные аспекты развития науки и техники» всем протяжении творчества: это проблемы метафизической смерти, земного псевдорая, идолопоклонства (не всегда названного так прямым текстом), вторжения Танатоса в человеческие расчеты, инфернального влияния, эсхатологии.
А.В. Злочевская справедливо полагает «Господина из Сан-Франциско» «одним из великих образцов русского "мистического реализма"» и указывает на модель художественного двоемирия, реализующейся как «в повествовательной модели, когда рассказ о "реальных" событиях неизменно подсвечен символическим подтекстом», так и «в жанровом симбиозе реалистического рассказа и аллегорической притчи», где явлена «логика осмысления единичного случая как имеющего глобальный смысл» [2]. Подобная модель более чем характерна для Набокова, что не раз отмечалось исследователями, особенно П.М. Бицилли в его статье «Возрождение аллегории».
Однако, в отличие от Бунина, Набоков ориентирован на игровое взаимодействие с читателем и реализует себя, в частности, как автор метафизического детектива. Этот жанр, как и классический детектив, восходит к дискурсу Э.А. По, но отличается от криминальных сюжетов, характеризуясь обилием секретов и наличием онтологических вопросов, выходящих за пределы литературного произведения [3, с. 4]. Еще одну особенность художественного метода Набокова, значимую в рамках нашего исследования, атрибутировал Б. Аверин, указавший на наличие в дискурсе писателя «непрямого высказывания», когда «религиозная тема уходит в подтекст» [4, с. 314]. Представляется интересным рассмотрение того, как в одном из набоковских «зеркал» отразился образ «Атлантиды» с ее «богоподобным» капитаном (А.В. Злочевская справедливо резюмировала, что жизнь главного героя и пассажиров лайнера представлена «в образной системе языческого мира» [2]). Этот персонаж упоминается в рассказе несколько раз: «Океан, ходивший за стенами, был страшен, но о нем не думали, твердо веря во власть над ним командира, рыжего человека чудовищной величины и грузности, всегда как бы сонного, похожего <...> на огромного идола» [5]; «Гигант-командир, в парадной форме, появился
VМеждународная научно-практическая конференция на своих мостках и, как милостивый языческий бог, приветственно помотал рукой пассажирам» [5]; «Одиноко высились среди снежных вихрей те уютные, слабо освещенные покои, где <...> надо всем кораблем восседал его грузный водитель, похожий на языческого идола» [5]. Образ капитана «размыкает» и «замыкает» повествование, закольцовывая его и рождая тем самым впечатление замкнутого круга, зацикленности, «остановленного» «страшного мира», где динамика подчинена автоматизму, подчиняющему себе и людей.
Набоков, в свою очередь, начал активно разрабатывать проблему людей-«автоматов» в своем втором романе «Король, дама, валет» (1928), заметно отличающемся в этом плане от дебютной «Машеньки». Параллель «человек // вещь» проведена в произведении более чем настойчиво, на что обратили внимание еще ранние критики. Так, М. Осоргин писал о персонажах: «Не любят, а спариваются в удобных комбинациях; не убивают, а устраняют с математическим расчетом». Эти европейские буржуа потребляют и производят «антиискусство», равно как созидают мораль, «в которой устаревшие понятия добра и зла будут окончательно заменены рубриками "дебет" и "кредит"» [6].
В аспекте сопоставления «Короля, дамы, валета» с «Господином из Сан-Франциско» заслуживает внимания образ витрины магазина одного из главных героев, бизнесмена Драйера. С нашей точки зрения, на нее, как и на «Атлантиду», можно просмотреть как на «микромодель современной цивилизации» (А. Злочевская) [2]: «В ней, как в оранжерее, жарко цвели галстуки, то красками переговариваясь с плоскими шелковыми носками, то млея на сизых и кремовых прямоугольниках остальных четырех витрин, <...> а в глубине, как бог этого сада, стояла во весь рост опаловая пижама с восковым лицом» [7, ^174]. Владелец провел племянника, будущего работника, вдоль витрин, где «чередой мелькнули оргии блестящей обуви, фата-моргана пиджаков и пальто, легкий полет шляп, перчаток и тросточек, солнечный рай спортивных вещей.» [7, ^ 174]. Набоков здесь иронично воспроизводит детали портрета господина из Сан-Франциско, совершающего своей последний туалет: галстук, «черные шелковые ноги с плоскими ступнями», «кремовое шелковое трико», «сизое» лицо из-за
«Инновационные аспекты развития науки и техники» тугого воротничка. Кажется, «досталось» и богатой старушке «с молочными
волосами», спешившей к обеду: опаловый (цвет пижамы манекена) - это
молочно-белый с разными мягкими оттенками.
Отдельно хотелось бы выделить образ «опаловой пижамы с восковым лицом». Эта деталь гардероба тщательно выверена Набоковым и служит идее «жизни-сна», резонирующей с идеей метафизической смерти: капитан «Атлантиды» (которого «отзеркаливает» манекен) назван «всегда как бы сонным», «погруженным в чуткую и тревожную дремоту» [5]. Воск же как текстура традиционно несет у Набокова семантику смерти. Писатель, с нашей точки зрения, по-своему развивает идею лайнера-условного вавилона как некропространства - по словам танатолога А. Демичева, в таких зонах смерть, не предъявляя себя напрямую, выставляет «заместителей-пособников -многочисленные следы, знаки, символы, симулякры, картирующие местность, взятую под контроль» [8, с. 51]. Также Набоков усиливает танатосемантику, метонимически замещая людей вещами и полностью устраняя динамику (одновременно этот ход используется для большей «схематизации» и усиления аллегоризма). Идея ложной защищенности среди океанской бездны «отзеркаливается» автором «Короля, дамы, валета» в образе стекла, отделяющего витрину от темной улицы.
Внешней крайне неуютной и небезопасной холодной тьме в обоих произведениях противостоит не только хрупкая ограда, но и искусственное освещение / свечение. Бунин делает акцент на сиянии золота и электричестве; первое, по мнению А. Злочевской, является знаком богатства, второе - «научно-технического прогресса» [2]. Мы, со своей стороны, полагаем, что оно также знаменует подделку, и Набоков, описывая витрину, делает акцент на этом, являя образ псевдосветила в псевдораю («оранжерея», «солнечный рай»).
Бунин, завершая, пишет о трансатлантическом лайнере (чьим прототипом, вполне вероятно, послужил «Титаник»), как о созданном «гордыней Нового Человека со старым сердцем» [5]. Сложно сказать, к какой по глубине древности апеллирует автор. Возможно, он «остановился» на Вавилонском царстве -
VМеждународная научно-практическая конференция эпиграф к первому изданию рассказа красноречив и сразу настраивает читателя на нужный лад (Набоков таких «прямых путей» всячески избегает). Однако нельзя исключать, что Бунин отсылает непосредственно к Ветхому Адаму, праотцу человечества. В любом случае, Набоков, продолживший бунинскую (и не только) линию, не дает усомниться в прототипе, поддавшемся соблазну стать как боги. В каком-то смысле эдемский змий не совсем обманул: и в «Господине из Сан-Франциско», и в «Короле, даме, валете» явлен инверсивный по отношению к Богочеловеку образ человекобога (определение, применявшееся С. Булгаковым, Н. Бердяевым, В. Эрном), идола для себе подобных, только ценой оказалась духовная смерть. В этом плане «Атлантиду» и витрину «солнечного рая» можно назвать своего рода «черным зеркалом» для немалой части человечества.
Библиографический список:
1. Шраер М. Бунин и Набоков. История соперничества. - М.: Альпина нон-фикшн, 2014. - 222 с.
2. Злочевская А.В. Роль мистико-религиозного подтекста в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://bogoslov.ru/article/290249 (дата обращения: 23.02.2021).
3. Merivale, P. and Sweeney, S.E. Detecting Texts: The Metaphysical Detective Story from Poe to Postmodernism. - Philadelphia: University of Pennsylvania Press. -1999. - Pp. 305.
4. Аверин Б.В. Дар Мнемозины: Романы Набокова в контексте русской автобиографической традиции. - СПб., 2003. - 399 с.
5. Бунин И.А. Господин из Сан-Франциско [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://ilibrary.ru/text/1016/p.1/index.html (дата обращения: 23.02.2021).
6. Осоргин М. Рец.: Король, дама, валет. Берлин: Слово. 1928. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://lit.wikireading.ru/32902 (дата обращения: 23.02.2021).
«Инновационные аспекты развития науки и техники»
7. Набоков В.В. Король, дама, валет. Русский период. Собрание сочинений: в 5 томах. Т. 2. / В.В. Набоков. - СПб.: Симпозиум, 2009. - С. 128-305.
8. Демичев А.В. Deathнейленд // Фигуры Танатоса: Искусство умирания. -СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. - С. 51-57.
УДК-1751
Худинский Марк Викторович Hudinskiy Mark Viktorovich
Студент Student
Военный университет Министерства обороны Российской Федерации Military University of the Ministry of Defense of the Russian Federation
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРОГРАММ АВТОМАТИЗИРОВАННОГО
И МАШИННОГО ПЕРЕВОДА
GENERAL CHARACTERISTIC OF AUTOMATIC AND MACHINE
TRANSLATION PROGRAMS
Аннотация. в статье рассматривается роль компьютерных программ в переводческой деятельности. Целью исследования является анализ использования современных автоматизированных и машинных программ перевода в профессиональной деятельности
