CC BY
86
Р. Кишшне-Будаи (Будапешт)
«Художник его императорского величества». Михай Зичи в России
К 400-летию Дома Романовых
Краткий биографический очерк посвящен деятельности в России Михая Зичи (1827-1906), известного венгерского живописца и графика, в течение более 50 лет служившего художником при дворе четырех российских императоров. Особое внимание уделяется связям Зичи с современной ему русской художественной культурой, а также его деятельности в качестве иллюстратора русской литературной классики. Ключевые слова: Зичи, венгерское искусство, русское изобразительное искусство XIX в., императорский дом Романовых, венгерская революция 1848 г.
Венгерский художник Михай Зичи (1827-1906), известный в России как Михаил Александрович, попал в Россию по прихоти судьбы 20-летним юношей; из 60 лет своей последующей жизни (весьма плодотворной в творческом отношении) провел здесь более пятидесяти. Эти полвека не были для него безоблачными, но после неоднократных попыток поискать удачи в другом месте, и даже обосноваться на родине, он все равно возвращался в Россию. Скончался Зичи в Петербурге, однако похоронен был в Будапеште, где ценят его вклад в венгерскую национальную культуру.
Михай Зичи родился в 1827 г. в среднепоместной дворянской семье. Род его был знатным, восходил своими корнями к XIII в., представитель одной из ветвей рода (не той, к которой принадлежал художник) за верную службу Габсбургам получил в XVIII в. графский титул. Как бы то ни было, семейство Зичи относилось в середине XIX в. к числу обедневших дворянских фамилий. Родовое имение Зичи находилось к югу от Балатона, в комитате Шомодь, в селе Зала. В сохранившемся по сегодняшний день родительском доме, где одно время располагалась и мастерская художника, сегодня находится его музей.
Зичи рано потерял отца. Вдова-мать (как это было принято в среде венгерского среднепоместного дворянства) заботилась о том,
чтобы сын получил юридическое образование. Михай в 1844 г. поступил по настоянию матери в Венский университет, но его с юных лет куда сильнее тянуло к искусству. В 15 лет вопреки возражениям матери он записывается в Пеште в частную художественную школу довольно видного в то время в Венгрии художника итальянского происхождения Якоба Марастони. В Вене молодой венгр берет уроки у академика живописи Фердинанда Георга Вальдмюллера (1793-1865), человека довольно передовых для Вены того времени художественных принципов, который сразу обратил внимание на незаурядные способности юноши. Уже в 1845 г. Зичи не только ассистирует Вальдмюллеру в создании ряда работ, но и с успехом выставляет свои произведения. А через год венский академик взял его с собой в творческую поездку по Италии.
В феврале 1847 г. в Вену прибыл с супругой и младшей дочерью великий князь Михаил Павлович, младший брат императора Николая I. 20-летняя великая княжна Екатерина Михайловна Романова (1827-1894) увлекалась искусством, и Вальдмюллер был приглашен дать ей уроки рисунка. Вначале предполагалось, что пожилой венский маэстро совершит летнюю поездку в Россию, однако Вальд-мюллер предложил великокняжеской чете вместо себя молодого ученика-венгра. Так Зичи оказался в свите путешествовавшей по Европе семьи Михаила Павловича, побывал с ней в Берлине, Ницце. Между великой княжной Екатериной и красивым венгерским дворянином, учителем рисования (они были ровесниками), быстро вспыхнула искра взаимного увлечения, что трудно было скрыть от посторонних глаз. Естественно, что в придворных кругах реагировали на это с немалым раздражением - слишком очевиден был мезальянс.
Как бы то ни было, великая княжна Екатерина настояла на том, чтобы молодой учитель рисования приехал с ее семьей в Петербург зимой 1847/1848 г. Зичи очутился в чужой незнакомой стране с иной культурой. Независимо от его отношений с царской племянницей предложение было весьма заманчивым и с материальной точки зрения: большое жалованье позволяло расплатиться с долгами, которые молодой художник наделал за месяцы учебы в Вене. Помимо этого, Зичи теперь мог наконец доказать своей строгой матери, что, избрав стезю профессионального художника, тоже можно достичь высокого общественного положения. Правда, в творческом отношении многие заказы, полученные молодым художником (например, поручения сделать зарисовки любимых комнатных собачек августейших дам), не представляли для него никакого интереса.
Вскоре после прибытия в Петербург Зичи был представлен самому императору, и эта встреча дала пищу распространенному анекдоту, в котором трудно отделить правду от вымысла1. На дворе был 1848 год. К этому времени в Венгрии (и шире - в монархии Габсбургов) вспыхнула революция, для спасения венского императорского дома выступила 200-тысячная русская армия. В эти же месяцы при знакомстве с Николаем I молодой венгр вместо ожидавшегося от него осуждения мятежников, не дав оснований упрекнуть себя в невежливости, вместе с тем совершенно не счел нужным скрывать глубокий венгерский патриотизм и тревогу за судьбу своего отечества. Правда, в последовавшем вскоре удалении Зичи от царского двора сыграл главную роль не этот эпизод, а другие обстоятельства. В сентябре 1849 г., через месяц после подавления венгерской революции, скончался великий князь Михаил Павлович, в определенной мере покровительствовавший 22-летнему художнику и глядевший сквозь пальцы на отношения с ним любимой дочери. Терпеть продолжавшийся роман царской племянницы с бедным венгерским дворянином при дворе больше не могли.
Оказавшийся без императорского жалованья, молодой живописец, пока еще не известный в российской художественной среде, остался в Петербурге, начав тяжелым трудом зарабатывать себе на хлеб. Вместе с тем этот период пребывания Зичи в России был весьма плодотворным в творческом отношении, ведь он теперь куда чаще, чем в бытность придворным художником (и даже позже, став именитым живописцем и графиком), брался за кисть, движимый не конкретным заказом, а настоящим творческим побуждением. Именно в этот период устанавливаются и тесные связи Зичи с русской культурой и российским профессиональным художественным сообществом, что во многом определило всю его последующую жизнь.
Вначале в полном одиночестве, обремененный долгами, он снимал комнату в невзрачном петербургском доме, с окном, выходящим во двор-колодец. В ту суровую петербургскую зиму молодого художника, остро нуждавшегося в деньгах, преследовали болезни. Он не прочь был бы вернуться в Вену, но ни возможности, ни средств для этого не было. После нескольких горьких месяцев, в начале 1850 г., Зичи нашел себе работу в фотосалоне братьев Веннингеров, где ретушировал дагерротипы, и только этим зарабатывал себе на жизнь. Работа была совсем не творческой и вызывала скуку, однако и в этой непростой ситуации Зичи сумел использовать преимущества своего нового положения. Он познакомился с некоторыми аристократами,
посещавшими салон, и даже получил от них ряд заказов на изготовление портретов и миниатюр. Весной 1850 г. дела пошли в гору, и это позволило обзавестись семьей. Спутницей жизни стала привлекательная и добрая девушка Александра Ершова из купеческой семьи. Бескорыстно ухаживая за Михаем во время болезни, она по-настоящему привязалась к нему. Зичи довольно долго скрывал от нее свое дворянское происхождение, но еще больше проблем доставляло различие вер. Живя в России, Зичи оставался всю жизнь католиком, категорически отказавшись принять православие. Брак долгое время был гражданским, в конце концов они венчались по католическому обряду, но по тогдашним российским законам брак был недействительным (жена католичество тоже не приняла). Детей крестили в католическом соборе, но они были оформлены как внебрачные. Все это впоследствии принесло немало головной боли супружеской паре и их детям - Ольге, Софье, Марии и Николаю.
В начале 1850-х гг. Зичи активно писал портреты аристократов в технике акварели, но в 1852 г. получил заказ на ряд картин религиозного содержания, к сожалению, не сохранившихся. По заказу была написана серия портретов офицеров, им был выполнен также ряд портретов-миниатюр в рамке из слоновой кости. В свое удовольствие, по вдохновению Зичи писал картинки из повседневной уличной, городской жизни, бытовые юмористические зарисовки, где в качестве персонажей выступали офицеры, возившиеся со своим обмундированием. Благодаря связям, приобретенным в 1848-1849 гг., две такие зарисовки были показаны при дворе и весьма понравились членам царской фамилии, художник был близок к тому, чтобы вновь завоевать расположение царственных особ, и уж во всяком случае перед ним открылись новые возможности.
Между тем в качестве свободного художника Зичи в 18501853 гг. завел знакомство с людьми из творческой среды. Он интересовался современным русским искусством, ходил на выставки. В его работах, относящихся к этому периоду, прослеживаются следы влияния таких разных по своей творческой манере художников, как Карл Брюллов и Павел Федотов.
Зичи не только прекрасно овладевает к этому времени русским языком, но и читает русскую литературу. Особенно он увлекается Лермонтовым. Можно предположить, что именно благодаря знакомству с творчеством Лермонтова Зичи уже в начале 1850-х годов заинтересовался Кавказом - этот интерес он пронес через всю свою последующую жизнь. В последние годы николаевского царствования
у иностранного подданного не было шансов получить разрешение поехать на Кавказ. Но это отнюдь не удержало Зичи от воплощения своего творческого замысла. В 1852 г. он выполняет серию литографий с видами Кавказа, на следующий год она была издана и имела успех. Другой важной работой (и примером удачного сочетания заказа и творческого вдохновения) явилась серия иллюстраций к «Слову о полку Игореве» в переложении Н. В. Гербеля (подарочное издание 1854 г.). Образами «Слова» он и впоследствии не уставал восторгаться. В следующем, 1855 г. с цветными литографиями Зичи, изображающими сцены Крымской войны, вышло лубочное издание с рассказами для детей (позже, уже в начале 1870-х гг., он принял участие в большом проекте издателя А. Н. Якоби - издании цветной иллюстрированной антологии русской литературы, адресованной детям).
Первый придворный заказ после четырехлетнего перерыва художник получил в октябре 1853 г. Его вызвали в Гатчину для выполнения группового портрета членов императорского дома в акварельной технике.
Начиная с этого времени заказы становятся постоянными, за считанные месяцы он создал более 20 работ. Конечно, память о военной кампании 1849 г., подавлении при участии русской армии венгерской революции была жива в сознании Зичи, однако художник был не в том положении, чтобы отказываться от выгодных императорских заказов.
После смерти в 1855 г. Николая I и прихода к власти его сына Александра II положение Зичи в принципе не изменилось, он продолжал получать заказы императорского дома. Самым важным заданием было участие наряду с другими художниками (как русскими, так и иностранными) в оформлении художественного альбома, запечатлевшего коронационные торжества. Новому монарху пришелся по душе стиль художника, сочетавший величественность изображения с интересом к выразительным, подчас комическим и юмористическим деталям. В событиях, которые Зичи хотел запечатлеть, он выхватывал для изображения наиболее яркие эпизоды, мастерски выписывая по памяти запоминающиеся детали. Виртуозное владение художника техникой рисунка, акварели, гуаши высоко оценивается не только при дворе, но и в петербургском высшем обществе, помогает ему сделать хорошую творческую карьеру. С 1856 г. он закрепился на позициях придворного художника, а с 1859 г. в качестве «художника его императорского величества» получал постоянное и немалое жалованье и право на высокую пенсию после ухода с государствен-
ной службы. В 1858 г. Зичи избирают в Академию художеств (президентом Академии был, как правило, представитель императорского дома, в тот момент - великая княгиня Мария Николаевна). Мастерская художника была оборудована в одном из императорских владений - здании Нового Эрмитажа, ныне входящем в комплекс зданий Государственного Эрмитажа. Зичи был удостоен высоких государственных наград - в 1859 г. получил орден Святого Станислава III степени, а в 1863 г. - II степени.
Придворная служба была делом почетным и доходным, но чрезвычайно обременительным. Приходилось сопровождать царя и членов императорской фамилии в поездках, постоянно присутствовать на царских охотах, фиксировать в зарисовках дворцовые праздники и придворные церемонии. К этому периоду творчества Зичи относится более тысячи рисунков и акварелей, на которых были запечатлены совершенно разные события, как будничные, так и официальные -балы и маскарады, торжественные официальные обеды и праздничные ужины, военные парады, дипломатические приемы, театральные представления и концерты. В обязанности художника входила своего рода хроника событий - фиксация ритуалов и церемоний, связанных с повседневной жизнью всего немалочисленного клана Романовых. Рождения новых великих князей, их крестины, обручения, свадьбы, отпевания, похороны - весь круговорот семейной жизни правящей фамилии запечатлевался в рисунках и акварелях. Но придворная жизнь была достаточно многоликой, она могла представать взору художника и своими веселыми, неформальными сторонами, что находило отражение в юмористических зарисовках игр и развлечений. Работы Зичи, выполненные при дворе, отнюдь не сводились к произведениям графики. Так, по высочайшему заказу он оформлял веера для членов царской фамилии. Одна из самых значительных работ - относящийся к 1860 г. альбом из 52 миниатюр с изображением сцен царской охоты, стилизованных под игральные карты. Планы издания альбома в виде книги так и не были реализованы. Оригинал хранится в фондах Государственного Эрмитажа, как и большинство произведений, выполненных Зичи по заказу царского двора.
Хотя придворная служба оставляла мало свободного времени, Зичи не пренебрегал общением с коллегами-художниками. С ноября 1857 г. складывается сообщество художников, собиравшихся, как правило, по пятницам поочередно на одной из квартир. Приходили И. К. Айвазовский, представители знаменитого художественного семейства Клодтов, П. П. Соколов, В. Ф. Тимм, итальянец А. Лавец-
цари, работавший в России, и другие. В процессе общения делались зарисовки. Некоторые из них выставляли на продажу свои работы в витринах художественного магазина Беггрова, выручка шла на поддержку нуждавшихся художников. Общение Зичи не ограничивалось только этим кругом, он имел и другие знакомства в художественной среде и в 1857-1858 гг. выполнил серию сатирических и юмористических портретных зарисовок (по сути дела карикатур), получившую хождение в кругу художников и ценителей искусства и вызвавшую немалый отклик. В 1860-е гг. все большее место занимали в его творчестве иллюстрации, особенно известны к поэме М. Ю. Лермонтова «Демон». Можно предполагать, что он познакомился с ней еще до ее первого издания (1856), в рукописи, благодаря своему другу князю Г. Г. Гагарину. Есть основания также считать, что он был знаком с лермонтовскими рисунками, выполненными на Кавказе, - ощутима перекличка мотивов двух рисовальщиков. Вообще образ летящего «Демона», появившись в рисунках Зичи в 1850-е гг., сопровождал потом художника всю творческую жизнь, эту же фигуру можно видеть в разных произведениях2. Зичи выполнял также иллюстрации к «Герою нашего времени» (образы княжны Мэри и др.). На 1860-е гг. приходятся наиболее значительные иллюстрации к произведениям А. С. Пушкина - прежде всего к «Бахчисарайскому фонтану»3, а также «Евгению Онегину». К образам Пушкина он обращался и позже. Иллюстрировал он и «Тараса Бульбу» Н. В. Гоголя.
В 1858 г. состоялась знаменательная встреча, в определенной мере повлиявшая на дальнейшую судьбу художника и сделавшая его творчество более известным как в России, так и за рубежом, в том числе на родине. В Россию приехал известный французский писатель, критик и искусствовед Теофиль Готье (1811-1872), один из законодателей художественных вкусов эпохи. Его поездка широко освещалась в прессе, сам Готье отразил свои впечатления в очерках, публиковавшихся не только во Франции, в журнале "L'Artiste", но и в России. Позже, в 1867 г., в Париже выходит его книга «Путешествие в Россию», нашедшая большой отклик в Петербурге4. В одну из пятниц Готье посетил собрание кружка художников, к которому относился Зичи, а потом побывал и в его мастерской. В своих очерках Готье восторженно оценил работы Зичи, а в книге посвятил ему целую главу; мнение знаменитого француза повлияло на восприятие его творчества и на родине, в Венгрии.
Между тем в 1866 г. вследствие покушения Д. Каракозова на царя правительство ужесточает внутреннюю политику. К тому же поль-
ское восстание усилило подозрения в отношении католиков. Зичи всерьез опасался административных преследований за незаконный брак с православной женщиной и от греха подальше выехал с семьей в Венгрию, в свое родовое имение Зала. Жена с четырьмя детьми поселилась там, сам же Зичи через несколько месяцев вернулся в Петербург, где его ждали новые заказы. Венгрию в последующие годы он посещал наездами.
В 1869 г. при поддержке императрицы Марии Александровны Зичи организовал свою первую персональную выставку в Петербурге (был отпечатан каталог). Всего была представлена 91 работа, причем посетитель мог познакомиться с разными этапами более чем 20-летнего к этому времени творческого пути художника. Отклик художественного сообщества был неоднозначным. Критика отмечала высокое техническое мастерство художника и вместе с тем обращала внимание на то, что его творческие установки были весьма далеки от идеалов передвижников и - шире - тех течений в искусстве, которые ставили во главу угла изображение повседневной народной жизни. Для Зичи, между тем, становилось очевидным, что служба в качестве придворного художника оставляет мало времени и сил для воплощения некоторых заветных замыслов. Ему наскучил и придворный мир с его строгим регламентом и этикетом, художника тянуло к более свободным формам творческой жизни.
В 1871 г. Зичи, воспользовавшись приглашением британского престолонаследника, получил творческий отпуск и совершил поездку по Европе. Непосредственное ознакомление с новейшими явлениями искусства, как и знакомство с более либеральной творческой атмосферой, усилили в художнике желание изменить образ жизни. В 1873 г. он просил разрешения выйти на пенсию, и его совершенно не удерживали, тем более что в придворных кругах неодобрительно смотрели на его широкие и разнообразные связи в художественной среде, на создание произведений, не имевших никакого отношения к высочайшим заказам (в одной из дневниковых записей Зичи откровенно заметил, что впал в немилость). С 1 января 1874 г. художник оказывается в отставке, по сути без обещанной когда-то пенсии, а летом того же года покидает Россию. Его отъезд привлек внимание общественного мнения, нашел отклик в петербургской прессе (было не ясно, покидает ли он Россию навсегда или нет). Причем доминировали довольно теплые отзывы о сделанном им за годы пребывания в России. Сам 47-летний Зичи всерьез хотел начать творческую жизнь заново, теперь
уже в роли свободного художника. Он считал в то время маловероятным, что ему доведется вернуться в Россию.
Проведя летние месяцы в Венгрии с семьей, художник затем переселился в Париж, надеясь, что там еще помнят хвалебные отзывы Т. Готье, а бурная художественная жизнь придаст его творчеству новые импульсы. В июле 1875 г. к нему присоединилась молодая подруга и ученица Мария Этлингер (1857-1934), дочь придворного врача, на протяжении последующих восьми лет, вплоть до своего замужества, неизменная его спутница в поездках по Европе.
В Париже Зичи провел семь лет. Интересно, что и в работах, относящихся к этому времени, прослеживаются русские мотивы. Так, на одном из больших живописных полотен, написанных в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг., запечатлен образ царя Александра II, призывающего войска к выступлению. В силу политических причин (страх Европы перед российской экспансией на Балканах), а также из-за присутствия в ней антицерковных мотивов появление этой картины сопровождали скандалы, после которых художник счел бесперспективной парижскую карьеру. Он покидает Париж, живет в Ницце, затем приезжает в Венгрию и проводит несколько месяцев как в Будапеште, так и в своем имении Зала с семьей. Творческого удовлетворения он не испытывает и все больше подумывает о возобновлении работы в России.
Сложившийся под влиянием увлечения творчеством Лермонтова интерес к Кавказу и желание увидеть его своими глазами усилились после неожиданного знакомства с дворянами грузинского происхождения. С этим совпало еще одно событие: старый приятель Зичи, петербургский издатель и редактор популярного журнала «Нива» А. Ф. Маркс отыскал в Париже художника и завел с ним разговор об иллюстрациях к готовящемуся тому сочинений Лермонтова. Более того, он обещал организовать Михаилу Александровичу поездку на Кавказ, что было давней мечтой художника. В сентябре 1881 г. вместе с ученицей М. Этлингер художник прибыл в Тифлис. Очарованные природой Кавказа, они проводят многие часы за мольбертом с карандашом и кистью, создавая все новые и новые панорамы гор. Завязав знакомство с представителями грузинской культурной элиты, Зичи заинтересовался предложением создать иллюстрации к шедевру грузинской средневековой литературы - эпической поэме Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Эта работа была выполнена, главным образом, в 1885-1887 гг. 26 прекрасных иллюстраций украсили подарочное издание поэмы на грузинском языке, вышедшее в
свет в 1887 г. и ставшее событием громадного значения для развития грузинской национальной культуры нового времени. Венгерский художник Зичи сумел довольно глубоко постичь образную ткань средневековой поэмы, хотя и написанной на чужом для него языке5.
Именно поездка в Грузию пробудила в Зичи интерес к этнографии, он становится страстным коллекционером предметов народного прикладного искусства, в его богатой коллекции имелись среди прочего образцы народной одежды и старинное оружие. Поддерживая связи со своими соотечественниками, Зичи сделал ряд зарисовок костюмов из своей коллекции для известного художника Берталана Секея, мастера костюмированных исторических сцен. Они были использованы в 1896 г., когда в Венгрии с большим размахом отмечалось тысячелетие «обретения родины» (прихода венгерских племен в Среднее Подунавье), прежде всего при создании одежды, стилизованной под древнюю венгерскую, которая была востребована во время торжественного костюмированного театрального представления об истории прихода венгров на их новую историческую родину.
Хотя то издание Лермонтова, для которого Зичи готовил иллюстрации к «Демону», не состоялось, эти работы были опубликованы в приложении к журналу «Нива» и в декабре 1883 г. переданы в основанный при Николаевском кавалерийском училище в Петербурге Лермонтовский музей; в советское время, после упразднения училища, они были направлены в музей Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР (ныне РАН). Рисунки, выполненные в Грузии, позже, в 1900 г., вышли отдельным изданием в виде фотоальбома - в работе над реализацией этого замысла художнику помогала ученица, Анна Гусева. Уже в последние месяцы своего пребывания в Грузии, осенью 1882 г., Зичи возобновил связи с представителями императорского дома, согласившись выполнить два заказа (серию картин с изображением охоты и альбом с гравюрами, на которых запечатлен военный праздник).
В следующем, 1883 году, с согласия нового императора Александра III, М. А. Зичи получил предложение вернуться на государственную службу в прежнем качестве придворного художника. 56-летний мастер принял это предложение, гарантировавшее ему стабильное существование на склоне лет. Ему пришлось вернуться в Петербург и вновь заняться привычным делом - художественной хроникой бесконечной череды событий придворной жизни. Впрочем, самое первое поручение было особенно ответственным - подготовка альбома, посвященного коронации Александра III. 27 мая 1883 г. художник
присутствовал в Москве на коронационных торжествах и сделал многочисленные зарисовки. Впрочем, эта работа так и не была реализована в задуманном объеме.
В этот период Зичи жил довольно замкнуто, много работал над выполнением придворных заказов. При этом у него сохранялась привычка жить на широкую ногу, и, несмотря на высокое жалованье, денег по-прежнему не хватало, приходилось бороться с долгами (тем более что он продолжал материально заботиться об оставшихся в Венгрии жене, детях и внуках). Последние двадцать три года его жизни, проведенные главным образом в Петербурге, реконструировать довольно трудно. Пресса довольно мало сообщала о его судьбе, отклик публики на его работы также был не слишком велик, к тому же в своей переписке Зичи не часто упоминал о конкретных заказах, которые выполнял при дворе. Санкт-Петербург он покидал чаще всего в составе свиты, совершая путешествия и выезды вместе с членами царской фамилии. Отдыхать в летние месяцы он предпочитал в дачной местности Лахта на берегу Финского залива. Плохо перенося суровые русские зимы, Зичи несколько раз, чтобы поправить здоровье, выезжал в Ниццу. В родную Венгрию он в последний раз приехал в 1887 г., но позже неоднократно встречался с детьми в Вене. Жена вплоть до своей кончины жила с детьми в Венгрии.
В художественных пристрастиях и творческом методе Зичи произошли изменения. Прежде всего, после парижской неудачи он утратил интерес к созданию крупномасштабных аллегорических полотен и вообще не собирался больше бросать вызовов общественному вкусу, не рассчитывая на международное признание. Он теперь почти не обращался к живописи, занимаясь только графикой, и все реже брался за работы, выходящие за рамки его обязанностей придворного художника (исключение составляли прежде всего книжные иллюстрации). В то же время после посещения Грузии продолжал устойчиво сохраняться его интерес к пейзажу. К числу увлечений прибавился театр. Хотя на поприще театрального художника Зичи не успел себя проявить, но зато с высочайшего разрешения подготовил ряд альбомов с зарисовками театральных представлений, состоявшихся при дворе. По итогам путешествий с членами царской семьи рождались панорамные пейзажи и бытовые зарисовки. Что касается искусства книжной иллюстрации, то оно занимало в его творчестве все большее место, и обращался он к нему, как правило, по собственному внутреннему побуждению. Причем это была как раз та нить, которая связывала Зичи с его родной национальной культурой. По
заказам, полученным с родины, им были выполнены иллюстрации к изданиям произведений классиков венгерской литературы - Шандора Петёфи, Яноша Араня, Имре Мадача6.
Особое место в творчестве Зичи занимают эротические рисунки. В этом жанре художник дебютировал довольно рано. Из его дневника, в частности, узнаем, что уже в 1856 г. он активно выполнял частные заказы в этой области и один из его рисунков купил даже сам принц Уэльский. Особенно много Зичи занимался изображением эротических сцен в 1880-е гг. Император Александр II смотрел на все это совершенно сквозь пальцы. Правда, его сын Александр III, будучи подчеркнутым блюстителем пуританской морали, такие вещи не одобрял, но и мер никаких по сути не принимал. А при Николае II царили вольные нравы и, более того, расцвела мода на порнографию, так что эротические рисунки Зичи пришлись в полном смысле этого слова ко двору. Альбом с эротическими рисунками Зичи впервые был издан еще в 1885 г. («Études de femmes»), в 1895 г. выходит более полное собрание из 58 зарисовок («Breviarium eroticum»), оригиналы многих из которых утрачены. Всего же Зичи создал не менее 160 эротических рисунков, в год его смерти (1906) большой альбом выпустило немецкое издательство, за ним последовало другое, посмертное издание, 1911 года (Liebe), тогда же вышло издание с текстом на французском языке («Les plaisirs de l'amour»). Наиболее полное издание эротического наследия художника - венгерское издание 1989 г.7
В 1894 г. художник отмечал в Петербурге 50-летний юбилей своего творческого пути - он вел отсчет своей профессиональной деятельности с 1844 г., когда начал брать уроки у Вальдмюллера в Вене. Поздравления пришли в этот день из разных уголков Российской империи. В тот же год скончался Александр III, с приходом к власти Николая II положение Зичи в роли придворного художника не изменилось. 26 мая 1896 г. при церемонии коронации Николая II в Москве Зичи был свидетелем ходынской трагедии, унесшей жизни более 1300 человек.
В 1897 г. Зичи отмечал свое 70-летие и 50-летие придворной службы при русском дворе (отсчет велся с того момента, когда он стал давать уроки рисования великой княжне Екатерине Михайловне, до юбилейной даты не дожившей всего три года). В это время он пробует свои силы (если не считать, конечно, писем и дневников) в новом качестве - как литератор, причем на родном венгерском языке. Зичи обращается к описанию царских охот, сопровождая текст своими рисунками. Издание этой книги предполагалось организовать
в Венгрии при помощи сына Миклоша (Николая), который, живя с детства в Венгрии, овладел венгерским языком настолько, что в конце 1890-х гг. уже выступал в роли литературного редактора своего обрусевшего отца, потомственного венгерского дворянина. Но в 1900 г., когда Зичи находился в Крыму с императором и его окружением, пришла горестная весть о безвременной кончине сына, через которого, по сути, осуществлялась связь Михая с родной страной и ее культурой. Утрата сына была одной из самых горестных потерь в жизни Михаила Александровича. К тому же с уходом Миклоша оборвался по мужской линии дворянский род Зичи (по крайней мере та его ветвь, к которой принадлежал художник).
В 1903 г. Зичи познакомился с русским писателем новой генерации - Максимом Горьким. В восприятии Горького венгерскую литературу представляла прежде всего знаменитая философская драма Имре Мадача «Трагедия человека». Писатель хотел посодействовать изданию поэмы в русском переводе и предложил маститому художнику выступить в качестве иллюстратора. Зичи, конечно, дал согласие, однако план этот был реализован в менее дорогостоящем варианте, без его иллюстраций.
М. А. Зичи скончался в Петербурге 15 февраля (по новому стилю 1 марта) 1906 г. в возрасте 79 лет. Уважительные некрологи были опубликованы как в российских, так и в венгерских газетах. Отпевание прошло в петербургском католическом костеле 4 марта. Вначале была идея захоронить художника на загородном кладбище в Лахте, любимом месте отдыха. Но венгерское правительство обратилось с предложением о захоронении Зичи на родине, на Керепешском кладбище, где и состоялось погребение. На могилу было возложено большое количество венков, среди которых выделялся грандиозностью венок от царской семьи8. Надгробный памятник по заказу дочерей и внуков изготовил один из крупнейших венгерских скульпторов, Алайош Штробль. Он был установлен в 1916 г., за полгода до падения династии Романовых, которой шесть десятилетий верно служил художник, занимаясь своим профессиональным делом. При установлении памятника об этом старались не вспоминать: Россия и Австро-Венгрия сражались друг против друга на полях первой мировой войны. А до войны, в 1907 г., в Петербурге состоялась выставка, приуроченная к 80-летию со дня рождения Зичи. На ней были выставлены работы, находившиеся в частных собраниях.
Столетие Зичи отмечалось в эпоху Хорти, в 1927 г. Вышла большая монография искусствоведа Я. Бенде «Жизнь и искусство Михая
Зичи», основанная на добросовестном изучении его жизненного и творческого пути9. Положение Зичи при царском дворе сравнивалось в ней с положением жаждущего свободы орла в золотой клетке. Автор неплохо передал душевные терзания художника, временами тяготившегося своим статусом. Надо к тому же принять во внимание, что и клетка была не из чистого золота, учитывая нравы, царившие при дворе: зависть и мстительность сопровождали Зичи на протяжении многих лет его пребывания в должности придворного рисовальщика. Но оказавшись в Париже в ином амплуа - свободного художника, - Зичи так и не смог себя реализовать, во всяком случае, его творчество получило не тот резонанс, на который рассчитывал художник. В конце концов он предпочел в 1883 г. вернуться в «золотую клетку», которую когда-то покинул. Живя до последних своих дней в комфорте и довольстве, он в то же время испытывал определенное угнетение от той системы, при которой деятельность художника почти всецело предопределялась заказами свыше и зависела от прихотей августейших особ. Отношения Зичи с царским двором до конца оставались амбивалентными - проявляя уважение к работодателю, честно работая на него и рассчитывая на его благосклонность, он в то же время внутренне не изменил своим юношеским идеалам. Из его иллюстраций к произведениям Лермонтова и Петёфи, выполненных в бытность Зичи придворным художником, предстает свободолюбивая натура, чей духовный настрой мало совместим с абсолютистским произволом царской власти.
Зичи родился и вырос в семье с глубокими патриотическими традициями, и в юности, в годы общественного подъема в канун революции 1848 г., был убежденным приверженцем идей прогресса и далеко идущих реформ, с которыми выступали Л. Кошут и его сторонники. Как художник, способный принести славу венгерскому национальному искусству, в 20 лет он подавал большие надежды. Не случайно его учитель Вальдмюллер в октябре 1847 г. уделил ему много внимания в своем послании к депутатам венгерского Госсобрания, где речь шла о необходимости поддержки талантливых молодых художников, в противном случае они будут потеряны для родины. Этот голос не был тогда услышан. Как бы то ни было, обстоятельства сложились так, что Зичи оказался надолго в Петербурге. На родине почти ничего не знали о нем до тех пор, пока он не стал известным художником. К тому же в общественном мнении после военной кампании 1849 г. существовали предубеждения - не удивительно, ведь Зичи находился на службе у той державы, которая помогла Габсбур-
гам подавить венгерскую революцию. Первое официальное приглашение посетить родину Зичи получил только в 1876 г., через два года после ухода с царской службы. Но и в дальнейшем он не удостоился каких-либо заманчивых предложений, которые предопределили бы его возвращение на родину. Важно, однако, заметить, что Зичи до самого конца сохранял гражданство своей родной страны, хотя это было сопряжено для него с определенными неудобствами, и более того, давало повод для насмешек в петербургском высшем свете. Интересно, что на петербургских приемах (и даже дипломатических) с личного разрешения Александра III он бывал в венгерском парадном костюме. В последние десятилетия жизни Зичи получал все больше заказов именно с родины и, несмотря на свою занятость в качестве придворного художника, работал над ними предельно добросовестно, внеся огромный вклад в венгерское искусство книжной иллюстрации. Зичи вел активную переписку с венгерскими деятелями культуры, особенно художниками и писателями.
В своих письмах Зичи не скрывал горечи в связи с тем, что почти весь его творческий путь протекал на чужбине. Приходится иногда сожалеть, откровенно заметил он в одном письме, что «мне пришлось пожертвовать собой ради хотя и искренне любимой, но все же чужой для меня нации»10. В последние годы жизни он особенно сильно чувствовал тоску по родине и одиночество. Большая часть обширного творческого наследия Зичи (и в том числе работы, выполненные по высочайшему заказу) находится в российских собраниях - в Государственном Эрмитаже, Русском Музее, Третьяковской галерее, а также в литературных музеях11. Многое - в запасниках и выставляется для широкой публики лишь во время временных выставок. Но некоторые значительные работы художника имеются и в Венгерской национальной галерее. Первая большая выставка работ художника, хранившихся в СССР, прошла в Венгрии в 1952 г., к 125-летию Михая Зичи12. За этой выставкой последовали другие, в том числе недавняя - 2007-2008 гг., плод сотрудничества Эрмитажа и Венгерской Национальной галереи13.
Перевод с венгерского А. С. Стыкалина
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Сам Зичи упоминает эту историю в письме от 17 октября 1897 г. См.: Magyar Orszagos Leveltar (Венгерский государственный архив). Ernst hagyatek. № 183-184.
2 См. исследование на эту тему К. Геллер в сборнике: Zichy Mihaly, a "rajzolo fejedelem". Budapest, 2007. См. ее же: Geller K. Zichy Mihaly, 1827-1906. Budapest, 1990.
3 Эта серия акварелей находится в отделе графики Третьяковской галереи.
4 Готье Т. Путешествие в Россию. М., 1988.
5 Иллюстрации Зичи к «Витязю в тигровой шкуре» были выставлены и в Будапеште в 1888 г. Первое издание поэмы в венгерском переводе (1917, переводчик Б. Викар) также сопровождалось иллюстрациями Зичи.
6 Крупноформатное венгерское издание 1887 г. «Трагедии человека» Имре Мадача с его иллюстрациями имело огромный успех, выдержало 5 переизданий. К этой серии иллюстраций проявила интерес императрица Мария Федоровна, которой художник подарил немецкоязычное издание «Трагедии человека».
7 См.: ZichyM. Erato. Budapest, 1989.
8 Подробный фоторепортаж о церемонии похорон Зичи опубликовала будапештская воскресная газета «Вашарнапи уйшаг» в номере от 25 марта 1906 г.
9 Bende J. Zichy Mihaly elete es müveszete. Budapest, 1927. Через год под таким же названием вышла книга Б. Лазара: Läzär B. Zichy Mihaly elete es müveszete. Budapest, 1928.
10 Письмо приводится в книге: Läzär B. Zichy Mihaly... O. 128-129.
11 Из литературы о Зичи, вышедшей на русском языке, см.: Тихомиров А. Искусство Венгрии IX-XX веков. М., 1961; Алешина Л. С. Михай Зичи. М., 1975.
12 Из работ, вышедших в эпоху социализма, заслуживает упоминания: Berkovits I. Zichy Mihaly. Budapest, 1964.
13 См. каталог: Zichy Mihaly, a "rajzolo fejedelem". Budapest, 2007.
Kissne-Budai R. «His Imperial Majesty's Painter» Mihaly Zichy in Russia
The short biographical sketch is devoted to the Russian period in life of the famous Hungarian painter and drawer Mihaly Zichy (1827-1906), who had been serving at the court of four Russian emperors more than fifty years. The author pays particular attention to the connections of Zichy with contemporary Russian artistic culture and his activity as an illustrator of the Russian classical literature. Keywords: Mihaly Zichy, Hungarian art, Russian fine arts of the eighteenth century, Russian imperial house, Hungarian revolution of1848.
