CC BY
168
Lingua mobilis №2 (28), 2011
ХУДОЖЕСТВЕННО-ИЗОБРАЗИТЕЛЬНАЯ РОЛЬ СИНЕГО И ГОЛУБОГО ЦВЕТОВ В ПОЭЗИИ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА И ЕЕ ПЕРЕВОДАХ НА БЕЛОРУССКИЙ ЯЗЫК
О. М. Буркова
В статье рассматривается художественно-изобразительная роль «синего» и «голубого» цветов в оригинальной и переводной поэзии С. Есенина. Выявлены особенности перевода слов со значением цвета на белорусский язык.
Ключевые слова: «синий» и «голубой» цвет, оригинальная и переводная поэзия, С. Есенин, белорусский язык
Творчество С. Есенина основано на фольклоре. Но традиционные приемы цветописи, даже при умелой обработке их, не всегда удовлетворяют поэта, и он стремится к новым средствам выразительности. Поиски протекают в двух направлениях. Это, с одной стороны, пересмотр художественных возможностей прежнего, хорошо освоенного арсенала поэтической техники и, с другой, - обращение к опыту современников, новаторов слова [1. С. 9].
Наиболее употребимы в поэзии Сергея Есенина цвета синий и голубой. Они в большинстве случаев передаются через эпитеты-прилагательные синий и голубой. В ранней лирике Есенина как средство стилизации под народную речь употребляется эпитет лазоревый. Для усиления цветового образа поэтом используются существительные: лазурь, синева, синь, голубизна, голубень, глаголы: синеть, голубеть и причастия: голубеющий, синеющий. Оттенки синего цветового тона у С. Есенина обозначаются также метафорически, путем указания на предмет, обладающий соответствующей цветовой окраской (цветок василек, бирюза, море).
Словарное значение слова синий четко определено, стилистически нейтрально, не рождает эмоционального отклика. А в поэтическом тексте, становясь эпитетом, оно способно обрести новую жизнь. Слова, обозначающие цвета синего тона, несут в себе большой художественный потенциал. Это, прежде всего, обусловлено эмоционально-экспрессивными возможностями синего и голубого цветов, которые, ассоциируясь с цветом неба, моря, рек, озер, ухо-
12
Язык художественной литературы
дящего вдаль пространства, теней и глубин, снега, льда, могут быть созвучны самой сложной и разнообразной гамме чувств и настроений.
Обладая значительным художественным потенциалом, рассматриваемые слова в оригинальной и переводной на белорусский язык поэзии С. Есенина получают особо благоприятные условия для реализации своей скрытой образности. Поэтому в есенинских произведениях, как оригинальных, так и переводных, они почти никогда не выступают в строго номинативном значении. Их основное значение усиливается образными поэтическими значениями, основные смысловые и эстетические оттенки которых характерны для различных периодов творчества поэта.
В оригинале и переводе эмоциональная значимость слов, передающих оттенки синего цвета, заметно усиливается, если они сочетаются со словами чувственного восприятия: «Пусть порой мне шепчет синий вечер, / Что была ты песня и мечта» - «Хай парой мне шэпча сМ вечар,/Што была ты мара i напеу» (Перевод Г. Бородулина), «Хай парой мне шэпча сШ вечар, /Што была ты марай, d3iecm з d3iy» (Перевод Ю. Свирки); «Вечером синим, вечером лунным /Был я когда-то красивым и юным» - «Вечарам стм з поуняй-прахожай/Юны калiсьцi я быу i прыгожы» (Перевод В. Жуковича), «Вечар быу dm з месяцам гожым, / Быу я тады малады i харошы» (Перевод А. Глобуса). В приведенных примерах и в оригинале, и в переводе конкретный зрительный образ не является главным. Отходя на задний план, он способствует появлению такого эмоциональнообразного значения, которое скорее воспринимается как ощущение чего-то тихого, нежного, как ощущение гармонического состояния духа, слегка окрашенного грустью.
Особую художественную выразительность получает цвет в том случае, когда соответствующие ему эпитеты-прилагательные сочетаются со словами, обозначающими понятия, для которых синяя или голубая окраска не является типичной: «На тропу голубого поля / Скоро выйдет железный гость» - «На сцяжыну блактнага поля / Госць жалезны выйдзе на скон» (Перевод Г. Бородулина). Действительно, в оригинале и переводе в качестве определяющих были бы более уместны слова зеленый, желтый, бурый, черный, белый (цветовая окраска поля в различные времена года). Однако поэт, а вслед за ним и переводчик отдают предпочтение голубому цвету. Но этот внешний зрительный эффект служит лишь фоном, на котором воз-
13
Lingua mobilis №2 (28), 2011
никает глубоко психологическое внутреннее видение, являющееся отражением драматического разлада в сознании поэта между старым и новым, который он переживал в тот период жизни, когда было написано это стихотворение. Голубым поэт видит родное деревенское поле, на которое неумолимо наступает железный город. В плане общей образности стихотворения слово голубое приобретает значение, лишь частично соприкасающееся с номинативным. И это новое, эстетическое значение определяется чувством щемящей нежности и боли, которое человек испытывает при утрате бесконечно дорогого и прекрасного.
Своеобразное поэтическое видение находит отражение и в следующих примерах, где стихия синего и голубого цветов способствует передаче тонкого душевного движения: «Иду голубою дорожкой» - «Блактнай idy я дарожкай» (Перевод А. Кулешова); «И синею заволокой /Покрыта береза и ель» - «Пад стню нябёс яснавокай / Бярозы i сосны у лясах» (Перевод А. Кулешова); «Здравствуй, мать голубая осина!» - «Добры дзень, мщ стяу аста!» (Перевод М. Калачинского).
Эмоциональная выразительность слов, передающих цвета синего и голубого тона, в значительной степени определяются и сферой их стилистического употребления. Так, специальными средствами поэтического стиля являются эпитет-прилагательное лазоревый и существительное лазурь. Например: «Путник, в лазурь уходящий, / Ты не дойдешь до пустыни» - «Тым, хто у блакт адыходзщь, / Цяжка дайсщ да пустыт» (Перевод Е. Миклошевского). Как мы видим, в переводе слово «лазурь» заменено на «блакгг». В оригинале существительное лазурь, обозначая «светло-синий цвет, цвет ясного неба», вместе с тем вызывает ощущение первозданной чистоты, душевной просветленности, чего нет в переводе на белорусский язык.
Синий цвет создает впечатление чего-то яркого, светлого, радостного, что вполне соответствует духу тех произведений, в которых используется этот прием. Поэтическая выразительность слов, обозначающих цвета синего тона, в значительной степени определяется их морфологической формой. Так, экспрессивные возможности у существительного синь (сгнъ) гораздо выше, чем у соответствующего ему прилагательного синий (сШ). Это объясняется, прежде всего тем, что существительные цветообозначения, будучи в основном закрепленными за книжной речью, вносят в оригинальный и переводной художественный текст определенную стилистическую окра-
14
Язык художественной литературы
ску: «Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!» - «Бывай, Баку! Сть цюркская, бывай!» (Перевод А. Кириковича); «Но в ту ж масть, что с отливом в синь» - «З той жа масцю з адлiвам у стъ» (Перевод Г. Бородулина); «Вей сильней и крепче,/Ветер синъ-студеный» - «Щсне i люцее/ Вецер сть-сцюдзёны» (Перевод Г. Бородулина); «Светит месяц. Синь и сонь» - «Свецгць месяц. Сть i змрок» (Перевод А. Кулешова). Образность существительных цвета определяется и тем, что они в отличие от прилагательных, неся в себе цветовой признак, приобретают значение предметности. Происходит как бы сгущение, овеществление признака и в связи с этим усиление цветового зрительного эффекта.
Впечатление яркого синего цвета в оригинальной и переводной есенинской поэзии достигается еще одним приемом - особой смысловой и поэтической заряженностью смежных слов: «Видишь родной /Плетень, /Синий, звенящий/День» - «Родны стары /Пляцень, / СМ, званлiвы / Дзень» (Перевод Г. Бородулина). В приведенном контексте таким словом является эпитет звенящий (в переводе на белорусский язык - званлiвы) - слово, которое в поэзии С. Есенина имеет глубокое художественно-эстетической осмысление. Передавая чисто звуковое впечатление, оно вместе с тем передает ощущение жизни, движения, солнечного света. Действительно, звенящим день может быть только при ярком солнечном освещении. И этот зрительный образ в значительной степени влияет на эстетический план содержания слова синий, как бы высвечивая его первоначальное значение - сияющий, блестящий.
Для поэзии С. Есенина, как оригинальной, так и переводной, наиболее характерным является употребление слов, обозначающие цвета синего тона, при изображении радостных, светлых явлений реальной действительности, что позволяет в художественноизобразительном плане осознать этот цвет, как нечто такое, без чего немыслимо само понятие молодости, жизни: «Теплая синяя /Весь, / Всякие песни /Есть» - «Стяе вёск /Цяпло, /Песня, / Спрабуй крыло...» (Перевод Г. Бородулина); «Предрассветное. Синее. Раннее. / И летающих звезд благодать» - «Прысвтальнае. Стяе. Ранняе. /1 раскоша залётная зор» (Перевод Г. Бородулина), «Iдасвецце. Стяе. Ранняе. / Толью зорю на золку ляцяць» (Перевод С. Гроховского). В приведенных отрывках слово синий (сШ), оставаясь в пределах номинативного значения, получает соответствующую экспрессивную окрашенность, оттеняет трогательную чистоту и красоту юности.
15
Lingua mobilis №2 (28), 2011
Голубой свет в оригинальной и переводной поэзии С. Есенина излучают глаза любимых женщин, но не просто любимых, а тех, которые способны наполнить сердце благородным биением, заставить его «летать в зенит». Сияние этих глаз сопутствовало поэту, даже если он был вдали от родины. И, может быть, нежная Шагане стала так близка С. Есенину именно потому, что цветом своих глаз напомнила милых ему девушек севера: «Я в твоих глазах увидел море, /Полыхающее голубым огнем» - «Iу meaix вачах, тбыта у моры, /Полымя блактнае шугне» (Перевод Е. Миклошевского), «Яу тваiх вачах убачыу мора, / Што блактам пышна так гарыць» (Перевод В. Жуковича), «Яу тваiх вачах убачыу мора, / Дзе блактны зiхацiцъ агонь» (Перевод М. Калачинского). В глазах любимой, в их голубом цвете поэт увидел все: и любовь, и нежность, и воплощенную мечту о прекрасном.
Яркое образное осмысление взаимосвязанности понятий родины и синего цвета, характерное для всего творчества поэта, отражено уже в ранних его стихотворениях: «Гой ты, Русь, моя родная, / Хаты - в ризах образа... /Не видать конца и края - / Только синь сосет глаза» - «Русь, мая ты, дарагая, /Хаты - з богам, дзе т кть. / Не вiдно канца i краю - / Вочы ссе прастора-сть» (Перевод Ю. Свирки). В оригинале и переводе синий цвет, переданный через интенсивный выразитель цвета - существительное синь (в белорусском переводе - синь), является олицетворением бескрайних русских просторов, где-то на горизонте сливающихся с необъятной синью неба.
Один из тончайших поэтических образцов есенинской цветописи, тоже относящийся к теме «голубой Руси», отмечен в известном стихотворении 1925 года: «Несказанное, синее, нежное... / Тих мой край после бурь, после гроз» - «Невыказнае, стяе, усцешнае. /Сщх прастор пасля грому i сцюж» (Перевод А. Кулешова). «Несказанное, синее, нежное» - тоже Русь, но уже не та, расцвеченная яркими, разнообразными красками. Зрительный цветовой эффект здесь мягче, он как бы приглушен, что вполне соответствует общей тональности стихотворения. В плане словоупотребления этот зрительный эффект достигается лексическим окружением слова синее, то есть соприкасаемостью со словами несказанное и нежное (в переводе -невыказнае, усцешнае). Отсвечивая от их семантического и образного содержания, слово синее даже в узком контексте воспринимается как их синоним. Это создает впечатление нежности, почти воздушности, усиленное субстантивацией прилагательных, их абстрагированием от конкретных предметов.
16
Язык художественной литературы
В последний период творчества, рассмотренный эстетический план значения слов синий и голубой, получая дополнительное осмысление, воспринимается как символ новой России: «Пой песню, поэт,/ Пой./ Ситец неба такой/ Голубой» - «Кроч з песняй, паэт,/ Кроч./ Неба стщца у стъ,/ Збыушы ноч» (Перевод М. Калачинского). В общей образной системе баллады яркий голубой цвет неба (яркость усиливается в оригинале указательным местоимением такой, а в переводе сочетанием стщца у стъ) воспринимается как цвет свободной родины, за которую боролись и отдали жизнь 26 бакинских комиссаров.
Таким образом, проследив использование цвета в оригинальной и переводной поэзии С. Есенина на материале слов, обозначающих цвета синего тона, можно сделать вывод, что это интенсивный и очень эффективный художественно-изобразительный прием. На основе психологического и эстетического осмысления предметного цвета создаются яркие, проникновенные образы, через которые поэт стремится выразить свои самые тонкие, самые сокровенные мысли и чувства.
Список литературы 1. Шелепина, О. Е. Имена прилагательные со значением цвета в поэзии С. Есенина // Вестник Львовского университета. 1966. Выпуск 4. С. 29-34.
List of literature
1. Shelepina, O.E. Imena prilagatel'-nye so znacheniem cveta v pojezii S. Esenina // Vestnik L'vovskogo universiteta. 1966. Vypusk 4. S. 29-34.
17
