CC BY
21филологические науки studies in philology
DOI: 10.12731/2077-1770-2016-1-75-85 УДК 8; 821.161.1
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ МОДЕЛЬ МИРА В ПРОЗЕ Ю.В. БУЙДЫ 2010-х ГОДОВ
Безрукавая М.В.
В данной статье речь идет о художественной модели мира в прозе Ю.В. Буйды 2010-х годов. Для анализа были взяты три произведения: «Синяя кровь», «Вор, шпион и убийца» и «Яд и мед». Рассматриваются приемы, используемые Ю.В. Буйдой и его художественный мир. Выявлен четко выстроенный, узнаваемый художественный мир, который характеризуется линейностью сюжета, фрагментарностью, наличием детективного начала, аристократизмом дискурса. В статье особое внимание уделяется героям и сюжетной линии романов. Герои показаны в типичной для Ю.В. Буйды пустоте, где эстетическое начало выражено сильнее начала этического. Для Ю.В. Буйды характерен интерес к абсурду, катастрофам, обыденности, многочисленным явлениям болезней, уродства, нелепостей, физиологических деформаций. Также в статье показано становление Ю.В. Буйды в современной русской литературе. Ю.В. Буйда сравнивается с писателями так называемого «первого ряда», такими как: В.О. Пелевин, А.А. Проханов, М.Ю. Елизаров, Д.Л. Быков, З. При-лепин, Л.Е. Улицкая. Серьезное внимание уделено тому, как новейшая критика восприняла романы Ю.В. Буйды.
Ключевые слова: художественный мир; пустота; фрагментарность; дискурс; модель мира; русская литература.
ART MODEL OF THE WORLD IN Y.V. BUIDA'S PROSE IN THE 2010s
Bezrukavaya M.V.
The article shows the art model of the world in Y.V. Buida's prose in the 2010s. The following works were taken for the analysis: Blue blood, Thief, spy and murderer, Poison and honey. Both the techniques used by Y.V Buida and his artistic world were considered. It was found out that the latter, being easily recognizable, is strictly organized as well as characterized by linearity of the plot, fragmentariness, detective nature, aris-tocraticism of the discourse. The novels, plotlines and characters were analyzed from the point of view. The characters are shown in the void, which is typical of Y.V. Buida, whose works are characterized by the aesthetic principle prevailing over the ethical one. Y.V. Buida is thought to be interested in absurdities, catastrophes, mundanity, illnesses, physiological deformities. The article also shows the way Y.V. Buida was formed as a writer. Y.V Buida is compared to some of the most prominent contemporary writers, such as V.O. Pelevin, A.A. Prokhanov, D.L. Bykov, Z. Prilepin, L.E. Ulitskaya. Much attention was given to the way Y.V. Buida 's works were assessed by critics, especially in periodicals.
Keywords: artistic world; void; fragmentariness; discourse; world model; Russian literature.
Обращаясь к теме прозрачности граней модернизма и постмодерна в формате современной русской литературы, мы акцентируем внимание на факт авторской интерпретации концепта «художе-
ственная модель мира». Если условно говорить о существовании «первого ряда» авторов XXI века (В.О. Пелевин и Д.Л. Быков, А.А. Проханов и М.Ю. Елизаров, З. Прилепин и Л.Е. Улицкая), то на их актуальном творческом фоне проза Ю. Буйды менее заметна.
С реализмом Ю.В. Буйду сближает заинтересованное отношение к линейному сюжету, историческому времени, целостному жизнеописанию ключевых персонажей. На границе модернизма и постмодернизма находятся многие авторские установки: предельно эстетизированная афористичность стиля, интерес к эгоцентричным героям, стремление к созданию субъективных мифологических контекстов, постоянное внимание к разнообразным деформациям жизненного материала.
Объектом исследования избраны три прозаических произведения Ю. Буйды, созданные за последние годы: романы «Синяя кровь», «Вор, шпион и убийца» и повесть «Яд и мед».
Заголовок - сильная позиция текста, осуществляющая первый контакт читателя с авторским миром, и мы можем это наблюдать в заголовках романов Ю.В. Буйды. Во-первых, очевидно присутствие негативных и весьма выразительных значений: кровь присутствует в нестандартном варианте, не совпадая с горизонтом ожидания («красный»); три слова в названии второго текста формируют понятие «преступник»; в третьем тексте одна из «позитивных» лексем («мед») сочетается с лексемой, имеющей противоположный (тоже «преступный») смысл; во-вторых, все заголовки представляют собой знаки, которые представляют художественно воспроизводимые в текстах состояния.
Основная повествовательная инстанция, отвечающая за формирование текста как целостности, всегда определяется «Я», достаточно активно включенным в сюжетные процессы. В романе «Синяя кровь» читатель узнает о жизни актрисы Иды Змойро от Алеши, который, как и героиня, живет в городе Чудове, является молодым учеником,
собеседником и одновременно исследователем стареющей героини. В романе «Вор, шпион и убийца» (журнальный вариант вышел с подзаголовком «Автобиографическая фантазия») повествованием управляет субъект, в имени и многих деталях жизни совпадающий с автором. Весь текст - его жизнеописание, становление судьбы: от детских лет в пригородах Калининграда до переезда в Москву в зрелом возрасте. В повести «Яд и мед» рассказчик («Доктор») живет в семье, о которой повествует: сам не участвует в основных коллизиях, но имеет возможность следить за всеми смыслообразующими конфликтами.
Что еще объединяет фигуры рассказчиков помимо их участия в событиях произведениях? Во-первых, все они (как и автор) - профессиональные филологи, не скрывающие от читателей владения искусством слова, своей изощренной литературности; во-вторых, эстетическое в их позиции занимает более высокое место, нежели этическое начало: рассказчики спокойно относятся к чужим (и собственным) падениям в нравственной сфере, с удовольствием фиксируя примеры искажения человеческой природы, преступных отклонений от «нормы», которой серьезного внимания не уделяется; в-третьих, рассказывая о множестве драм, катастроф, трагедий, наблюдая за сюжетами, в которых смерть - закономерный исход, повествователи не теряют присутствия духа, проявляют жизнестойкость и способность к выживанию; в-четвертых, цинизм, который может быть зафиксирован читателем как один из главных моментов характеристики повествователей, является составляющей их особой полноты, желания отмечать все проявления жизни, не сводимой к рациональным формулам.
«Я смотрел на мир сотнями жадных глаз и слушал жизнь, которая перла в меня со всех сторон - шепотами и криками, всем юродством русской речи, ее диким блеском и темным бессвязным бормотанием», - читаем в «Воре, шпионе и убийце» признание рассказчика, аттестующего жизнь как гротескный процесс взаимодействия смысла и
бессмыслия [1, с. 254]. В подобный ситуации и рассказчик из повести «Яд и мед»: «Я думал о мертвом теле, которое лежало в холодной прихожей, накрытое простыней, намазывал масло на хлеб, улыбался Нинон... [3]. Обратим внимание на бесспорное желание Доктора создать атмосферу и настроение, близкие декадентству. Труп, еда и добрая реакция оказываются на одной линии. Читатель (и это относится в миру всех трех произведений) как бы получает гарантии: рассказчик находится в такой форме откровенности, что ни один из странных моментов существования героев не будет обойден вниманием.
Еще одна значимая деталь художественного мира Ю.В. Буйды - парадоксальное сочетание цельности жизнеописания в каждом тексте и особого рода фрагментарности, выражающейся во внутренней новел-листичности. С одной стороны, текст дает читателю возможность познакомиться с состоявшейся жизнью, оценить ее логику, кульминацию и, как правило, завершение. И это касается не только главных персонажей, но и эпизодических. Фрагменты, представляющие путь человека, могут восприниматься как целостные, законченные повествования. Например, такими являются «краткие жизнеописания» Забей Ивановича, Александра Змойро, генерала Холупьева в «Синей крови», образы шалавы Лисы, няньки Нилы, многочисленных товарищей в «Воре, шпионе и убийце», пути всех членов семейства Тати в «Яде и меде».
С другой стороны, в романной структуре, стремящейся оценить жизнь персонажа как сюжетное единство, рассказ (как знак относительно обособленного повествования) оказывается важным жанровым образованием. Удача «Синей крови», самобытность и убедительность романа и объясняется этим умением Буйды рассказать большую историю, излагая небольшие автономные сюжеты», - пишет К.М. Гликман [4].
«. Несмотря на то, что уличить в ней романный сюжет вполне возможно, она легко и с удовольствием рассыпается на великое мно-
жество мелких рассказиков и зарисовок о персоналиях, тогда как главный герой зыбкой тенью теряется в пучине вод морских», - указывает Е. Мельников [6]. «А насчёт «моего» жанра - это рассказ, я рассказчик, я рассказываю рассказы, повести и иногда романы. Хотя с романами у меня похуже, поэтому я страшно завидую людям, которые спроста пишут в начале большого текста слово «роман». Рассказ - это что-то универсальное...», - говорит сам Ю.В. Буйда [9].
Жанровый парадокс сочетания романной и новеллистической стратегий находится во взаимодействии с другим парадоксом, представляющим единство конкретного, вполне устойчивого пространства с пустотой, словно стремящейся поставить под сомнение реальность любого материализованного в исторической конкретности топоса.
В «Синей крови» перед читателями предстает детально воспроизведенный провинциальный город Чудов, находящийся невдалеке от Москвы. Читатель, следящий за развитием жизни Иды Змойро, отмечает в памяти местонахождение домов, организацию центральной площади, знаковую позицию крематория, больницы, ресторана или комнаты милиции. В автобиографическом романе «Вор, шпион и убийца» большая часть повествования связана с Калининградской областью, в повести «Яд и мед» действие происходит в поселке Жукова Гора, прилегающем к Москве.
Модель пространства близка во всех указанных текстах: это небольшое, провинциальное, четко ограниченное место проживания многих лиц (всегда «простых» и «интеллигентов»), из которого можно быстро добраться до крупного города, чтобы (и это тоже закон прозы Ю.В. Буйды) вернуться обратно - в провинциальную ограниченность пространства, заставляющую героев ежедневно сталкиваться и взаимодействовать так или иначе. Устойчивость свойственна и концепции времени. Рассказчик, ответственный за повествование, набирает воз-
растную и, как следствие, смысловую мощь ближе к постсоветским временам, но рассказ охватывает значительно больший временной отрезок - вторую половину XX столетия. А в романе «Синяя кровь» сюжет касается и событий Гражданской войны.
Парадоксальность хронотопа - в постоянной актуализации такой категории, как пустота. Конечно, она прежде всего относится к сознанию персонажей (Иды, Юрия, пожалуй, всех героев «Яда и меда), но обязательно переносится и на образ внешнего пространства, образуя важную для автора сочетаемость реалистического и мифологического дискурсов. Вот как оценивает данную ситуацию Т. Сохарева: «Яд и мед» - повесть во всех отношениях прекрасная, однако жизнью здесь и не пахнет. Художественный мир Буйды — плотный и душный, его границы ощутимы почти физически: кажется, что дом в поселке Жукова Гора - единственная обитаемая географическая точка на глобусе. Но важное другое: Буйда возвращает в литературу категорию быта, не связанную с грязной посудой и стяжательством. Соль на столе, шпаги и знамена на стенах, мраморные статуи в холле - весь этот пыльный, но родной уют заменяет его героям жизнь. И он же привносит в повесть ощущение густого, безвыходного счастья» [9].
«Заслуживает ли жизнь быть прожитой? - записала она в дневнике. - Конечно же, нет. Но мне такой удачи не выпало», - так рассуждает Ида Змойро, ставя под сомнение ценность человеческого существования, житейскую радость, вызываемую близким, привычным человеку хронотопом [2]. «Именно этим и занимался всю жизнь Илья - пытался заполнить собой мир, как будто боясь, что мир затопит его. Его жизнь была границей между явью и бредом: гоночные автомобили, прыжки с водопадов, купание с крокодилами, русская рулетка, женщины, ночные клубы...» [3], - так в жизни одного из героев повести «Яд и мед» переплетается богатая сюжетами жизнь и пустота, требующая постоянного заполнения,
претендующая на статус главного пространственного образа в произведениях Ю.В. Буйды.
В контексте вышесказанного - и конфликтология, выстраиваемая автором. В каждом тексте десятки мелких, эпизодических столкновений, житейских ссор, противостояний, предполагающих выход на первый план того уровня человечности, который следует назвать бытовым. В подобных схватках, вызванных детально прописанной обыденностью, участвуют и главные герои, но в целом у них совершенно иная миссия, координируемая автором, - пребывать внутри себя, развиваться в согласии с внутренним планом, встречаться с разными формами бытийной пустотности.
Ида Змойро, главная героиня «Синей крови», взаимодействуют со многими персонажами, представляющими и артистическую среду, и среду подчеркнуто житейского плана. Но, следуя замыслу прожить жизнь великой актрисы, она ведет напряженный, конфликтный диалог с тем, что можно назвать метафизикой собственного становления, исключающей деятельное присутствие другого человека. Автобиографический герой Ю.В. Буйды из романа «Вор, шпион и убийца» находится в центре разных эпизодов борьбы, но по-настоящему он собеседует и борется только с одним человеком - с самим собой. Точнее, он активно и подчас конфликтно контактирует с тем образом себя, который пребывает в типичной для автора пустоте, где эстетическое начало выражено сильнее начала этического.
Мифологическое здесь - не воспроизведение или деконструкция традиционных архаических сюжетов, а явление субъективного авторского сознания, некой интуиции, приобретающей особую плотность. «Буйда создает не только сюжеты и характеры, но и целый мир, детально прорисованный, наделенный собственной мифологией, историей и географией», - считает Е. Горшкова [5]. «Как всегда, не обошлось без вопроса: с какими явлениями из уже существующих в
культуре сравнить этого автора? Сравнения, как правило, базируются на двух характерных признаках прозы Юрия Буйды: смешении реалистического и фантастического и особом, "экспрессивном" стиле автора», - Е. Горшкова подчеркивает, что мифологизм в художественной системе Ю.В. Буйды не становится «мифологическим реализмом» [5].
Мы отметим еще один знаковый аспект поэтики Ю.В. Буйды - ари-стократизацию дискурса. Мотивы для подобного заключения следующие. Во-первых, герои романа «Синяя кровь», повести «Яд и мед» следуют духовно-нравственной позиции аристократа, отделяющего бытие от быта, театр от жизни, ритуал от профанной сюжетики; во-вторых, для героев-интеллигентов (это характерно для всех трех рассматриваемых текстов) их мировоззренческая позиция, образы жизни, игры и чтения являются своеобразным кастовым принципом, отделяющим от «массы»; в-третьих, аристократическому эстетизму следует и сам автор, часто заставляющий читателя удивляться оценкам житейских неурядиц, драм и катастроф, делать вывод о месте позиции «по ту сторону добра и зла» в идейно-художественной картине мира.
Вместе с тем Ю.В. Буйда - не только автор, который стабильно публикуется в так называемых «толстых журналах» в течение последних двадцати лет, но и оказывается востребованным солидными издательствами, выпускающими отдельными книгами романы и сборники рассказов. Не обладая четкой и постоянно воспроизводимой системой эффектных приемов воздействия на читателя, какие есть, например, у В.О. Пелевина или В.Г. Сорокина, не следуя определенной мировоззренческой позиции, как А.А. Проханов, Ю.В. Буйда создал свой узнаваемый художественный мир, который заслуживает специального изучения.
Список литературы 1. Буйда Ю.В. Вор, шпион и убийца. М.: Эксмо, 2013. 380 с.
2. Буйда Ю.В. Синяя кровь: роман. URL: http://magazines.russ.ru/ znamia/2011/3/bu2.html (дата обращения 21.08.2015).
3. Буйда Ю.В. Яд и мед: повесть. URL: http://magazines.russ.ru/ znamia/2013/4/b4.html (дата обращения: 25.08.2015).
4. Гликман К.М. Юрий Буйда. Синяя кровь. URL: http://os.colta.ru/ literature/events/details/29955/ (дата обращения: 1.08.2015).
5. Горшкова Е. Не такое уж темное царство // Октябрь, 2011, № 11. URL: http://magazines.russ.ru/october/2011/11/go15.html (дата обращения: 23.08.1015).
6. Мельников Е. Юрий Буйда, «Вор, шпион и убийца». Эксмо, 2013. 320 с. URL: http://newslab.ru/article/535337 (дата обращения: 17.08.2015).
7. Савельев И. Буйда: 2:0. // Вопросы литературы, 2012, № 4. http:// magazines.russ.ru/voplit/2012/4/s9.html (дата обращения: 23.08.2015).
8. Секретов С. Предисловие к писателю: Юрий Буйда. Вор, шпион и убийца. М.: Эксмо, 2013. // http://www.promegalit.ru/publics. php?id=7355 (дата обращения: 23.08.2015).
9. Сохарева Т. Автор выпил меду. URL: http://www.gazeta.ru/ culture/2014/02/05/a_5883597.shtml (дата обращения: 23.08.2015).
10. Юрий Буйда: Наша речь, как расплавленная магма // http://www. vm.ru/news/2015/02/05/yurij-bujda-nasha-rech-kak-rasplavlennaya-magma-277888.html (дата обращения: 23.08.2015).
References
1. Bujda Yu.V. Vor, shpion i ubijca [Thief, spy and murderer]: novel]. Moscow, Eksmo, 2013. 380 p.
2. Bujda Yu.V. Sinyaya krov' [Blue blood]: novel]. http://magazines.russ. ru/znamia/2011/3/bu2.html
3. Bujda Yu.V. Yad i mjod [Poison and honey]: novel]. http://magazines. russ.ru/znamia/2013/4/b4.html
4. Glikman K.M. Yuriy Bujda. Sinyaya krov' [Yuriy Buida. Blue blood] http://os.colta.ru/literature/events/details/29955/
5. Gorshkova E. Ne takoe uzh tjomnoe carstvo [Not such a dark realm] / October, 2011, № 11. http://magazines.russ.ru/october/2011/11/go15.html
6. Mel'nikov E. Yuriy Bujda, Vor, shpion i ubijca [Yu. Buida: Thief, spy and murderer]. Pub. Eksmo, 2013. 320 p. http://newslab.ru/arti-cle/535337
7. Savel'eva I. Buida 2:0 [Buida 2:0]. Voprosy literatury, 2012, № 4; http://magazines.russ.ru/voplit/2012/4/s9.html
8. Sekretov S. Predislovie k pisatelu: Yuriy Bujda. Vor, shpion i ubijca. Moscow: Eksmo, 2013 // http://www.promegalit.ru/publics.php?id=7355
9. Saharova T. Avtor vypil mjodu [The author drank the honey]. http:// www.gazeta.ru/culture/2014/02/05/a_5883597.shtml
10. Yuriy Bujda. Nasha rech' kak rasplavlennaay magma [Our words are like melted magma]. http://www.vm.ru/news/2015/02/05/yurij-bujda-na-sha-rech-kak-rasplavlennaya-magma-277888.html
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ Безрукавая Марина Васильевна, доцент кафедры иностранных языков, кандидат филологических наук, доцент Кубанский социально-экономический институт ул. Камвольная, 3, г. Краснодар, 350018, Россия bmarvasik@mail.ru
DATA ABOUT THE AUTHOR Bezrukavaya Marina Vasilievna, Associate Professor of the Chair of Foreign Languages, Ph.D in Philology, Associate Professor
Kuban socio economic institute
3, Komvolnaya street, Krasnodar, 350018, Russia
bmarvasik@mail.ru
