CC BY
76плотной пеленой, подобной древнеиндийскому понятию майя.
7. Пелевин В. О. Омон Ра. Жизнь насекомых. М., 1998. С. 102.
8. Пелевин В. О. Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда... С. 45.
9. Переяслов Н. В. Новый Пелевин И Литературная газета. 2005. № 5. С. 8.
Л. Ю. СТРЕЛЬНИКОВА
ХРИСТИАНСКО-ФИЛОСОФСКОЕ МИРОПОНИМАНИЕ НЕМЕЦКОГО РОМАНТИЗМА В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕЛЬДЕРЛИНА И ВАКЕНРОДЕРА
Особенность немецкого романтизма определяется выработкой новой ненормативной эстетики, нового вектора познания как самопознания, формирования типа самобытного гения, ставшего героем Нового времени.
Мировоззрение немецких романтиков складывается на рубеже XVIII-XIX веков, особенно в период с 1798 по 1802 год, в рамках деятельности кружка йенских романтиков. Дальнейшее развитие романтической литературы связано с творчеством гейдельбергских поэтов в 1802— 1809 годах. Однако истоки немецкого романтизма следует искать в эпохе Просвещения, в деятельности И. Гердера, кружка «Буря и натиск», веймарском классицизме, немецком пиетизме. Другим важным фактором возникновения романтического сознания стала философия идеализма, которая уже питала эстетику просветителей и которую взяли на вооружение романтики как идейную и литературную основу нового творческого метода. Каждый немецкий писатель-романтик был еще и философом. Не случайно Ф. Шлегель в «Атенейских фрагментах» в качестве источников романтизма назвал достижения просветителей: Великую Французскую революцию, «Наукоучение» Фихте и «Годы учения Вильгельма Мейстера» Гете.
Немецкий романтизм создавал мифологию Нового времени, идя по пути секуляризации христианских идеалов. Немецкая интеллигенция еще в XVIII веке выработала понятия «просвещенная религия», «философия чувства и веры», «религия чувства», которые наполнены проте стантско-гуманистиче ским содержанием. Сохраняются основные положения протестантской этики: безбожником называется тот, кто поддерживает церковь, Бог требует доказательства веры делами, идея предопределения выражается в стремлении осуществить свое мирское предназначение и т. п. Под влиянием видного немецкого просветителя X. Вольфа лютеранские священники стремились «разумно» обосновать церковное учение и «естественно» объяснить Библию. Так начинается процесс исторической критики Священного Писания. Смысл христианства видится только в «нравственном улучшении человека» (по мысли Иоганна Землемера) (1). В духе задач Просвещения Лессинг утверждал, что религия способствует интеллектуальному и моральному совершенствованию человечества.
Немецкие просветители стремились преодолеть теологическое мышление и расчистить путь философскому. Так вера уступала место философии, а секуляризованные заимствования из христианства становились достоянием всех форм сознания Нового времени, в том числе и литературного. Бог рассматривался как действующая закономерность, которая осуществляет процесс разумности и гуманности. Эта объективно-иде-алистическая концепция во многом подготовила почву для возникновения романтического мироощущения. Один из творческих стимулов романтического искусства - жажда Бога как стремление к вечности, т. е. к новому чувству жизни, к устранению противоречий между земным и небесным. В целом же у немецких романтиков христианство не стало духовно и национально объединяющим началом, в нем не было «всеединства», необходимого, по словам Бодлера, для «создания здорового искусства».
Немецкий романтизм проецируется на такие философские понятия в духе неоплатонизма и ренессансного гуманизма, как трансцендентальный Абсолют, Вечная гармония, Божественная искра и т. п. Лишь немногие романтики увидели пагубность и болезненную сущность индивидуализма (Тик, Клейст, Шамиссо, Гофман), но преодолеть его не смогли. Отсюда мотивы безумия романтического героя (у Гофмана) как трагический итог конфликта художника и филистерской действительности, или пребывание героя в безысходном одиночестве (у Шамиссо). Немецкие романтики уже прошли через бунт, мятеж против Бога в эпоху Реформации, что усугубило их неуверенность в себе и социальной жизни. Поэтому объяснить двойственную сущность романтического героя и мира, в котором он живет, можно, с одной стороны, стремлением познать свое место в исторической действительности без участия Бога, с другой стороны, стремлением усвоить христианские ценности как общечеловеческие, гуманистические.
Немецкие писатели выразили интересы общества, противопоставив себя французской республике, «нечистому духу партий». Гете и Шиллер в самый разгар революции, в 1794 году, выработали
гуманистическую программу развития немецкой нации, выделив приоритет духовной культуры и эстетики как средство ее объединения. Революция не входила в планы Германии. Больше, чем Великая Французская революция, немцев волновал вопрос о том, по какому пути в сложившихся общественно-политических условиях должна идти Германия - по пути социальных реформ или по пути изменения сознания. Шиллер, выразив точку зрения немецкой интеллигенции, утверждал, что «для решения этой политической проблемы нужно пойти по пути эстетики, ибо только через красоту ведется путь к свободе» (2). Этими словами он обозначил характер литературного процесса в Германии, получившего определение романтизма. Большое значение сохраняет воспитательная функция литературы, формирующая новое буржуазно-гума-нистическое культурное сознание и нового человека эпохи романтизма.
Романтики хотели изменить «внутреннего человека». Естественному человеку эпохи Просвещения они противопоставили гуманистический универсальный идеал активной, деятельной секуляризованной личности, стремящейся посредством искусства изменить мир. В то время как писатели и идеологи Просвещения оставались в изоляции (Гердер, Клопшток, Клингер), появились ранние романтики (Ф. Шлегель, Гельдерлин, Новалис, Тик, Вакенродер). Их деятельность вначале можно назвать оппозиционной по отношению к Просвещению. Они отвергают традиционное общество и государственное устройство в XVIII веке, особенно бюргерское сословие, что позволяет говорить о критицизме их творчества. Их критика была направлена, прежде всего, против республиканских идей и материализма французских философов. Отсюда неприятие просветительского классицизма с его революционной направленностью, а также философской прозы Просвещения, особенно произведений Вольтера, Дидро, Монтескье, культивирующих материального буржуазного человека-вольнодумца, будущего участника якобинского террора. С идеологических позиций немецкие романтики уже на раннем этапе развивали культ монархии, воплощавший дух народа. Античная классика уступает место христианскому средневековью, которое ими идеализируется.
Если литература Просвещения базировалась на объективном философском материализме и не испытывала необходимости отвергать действительность, то романтизм, утверждая субъективизм и новые идеалы, видел новые возможности для человека и задачи для писателя. Они восходили, с одной стороны, к ренессансно-гуманистической идее достоинства человека как творца, демиурга, который ставит себя над реальностью, над обществом, осознавая себя как индивидуальность. С другой стороны, в понятие романтической личности включается католико-протестантская этика. Возрастает индивидуальный статус человека, вступающего в персональные отношения с Богом и отвечающего за все только перед живым
Ветхозаветным Богом, дающим свободу творческого деяния. Такой христианин-протестант будет отстаивать собственные права и ощущать свое богоизбранничество. В романтической эстетике идея богоизбранничества трансформируется в культ романтического гения, художника и соединяется с категориями идеалистической философии: трансцендентальным абсолютом, Вечной гармонией - аналогом Царствия Божьего (в качестве примера можно привести Голубой цветок Новалиса, Атлантиду Гофмана). Возникает опасное противостояние литературы и действительности, попытка соединить поэзию и субъективную религиозность, эстетизация христианских идеалов преобладает над осознанием истинной сущности христианского учения.
Первые немецкие романтики заявляют о себе в 1795-1797 годах. Концептуальной основой раннего немецкого романтизма является связь литературы с философскими системами Фихте и Шеллинга, с религиозными идеями Шлейермахера, что выразилось в специфическом изображении мира, Бога, человека и природы.
В литературной деятельности Ф. Гельдерлина и В. Вакенродера наметились основные эстетикофилософские тенденции романтического направления как отражение измененного сознания в эпоху буржуазных преобразований.
Античный антропоцентризм и философский идеализм определили специфику творчества Гельдерлина (1770-1843), которое было связано с революционными идеями просветителей (Руссо) и принципами просветительского классицизма. Он не принадлежал к какой-либо литературной школе, но по своему мировоззрению был романтиком, правда, не оцененным при жизни. С самого начала поэт противопоставил себя всей системе официальных государственных и культурных ценностей. Ему пришлось жить в условиях деспотии, враждебности идеям Великой Французской революции, когда молодому поколению немцев нельзя было и мечтать о новом свободном обществе. Гельдерлин соединил в своем творчестве идеалы античной демократии и революционные идеи Нового времени и пропустил их сквозь призму современных философских систем (Шеллинг, Гегель). Трагизм жизни для него заключался в метафизическом положении человека в мире, отсюда интерес к глубинам человеческого существа. В попытке объяснить мир он опирался на древнегреческую натурфилософию, в основе которой - идея слияния человека и природы в космическом масштабе. Для поэта подобное гармоническое сосуществование человека и природы - своего рода катарсис, так как его герои, таким образом приобщаясь ко всему человечеству, избавляются от порочных страстей. Так Гельдерлин пролагал путь к всеобщей свободе и гармонии. По словам
Н. Берковского, «“универсум”, мир в его целом, пользуется универсальными устремлениями человека, чтобы через них, как по мосту, проникнуть в теснины его личности» (3).
В своих «Тюбингенских гимнах», написанных в разгар Французской революции, Гельдерлин поет гимн человеку и человечеству:
Так возликуйте, гимны Славы!
Не пел таких пеанов даже Грек!
Мы верили. И вот - мы были правы:
Ты празднуешь свободу, Человек!
К живым выходят деды-побратимы Почтить потомков многословный род.
И к Совершенству - прах, богами чтимый, -Громада Человечества идет! (4).
Со времен Тюбингена и до конца творческой деятельности поэт сохранял верность идеям революции, с которой он связывал начало новой жизни. «Нет произвола человека над человеком, власть над людьми одна - необходимость, заложенная в самой природе. Законодательство самой природы вытесняет законодательство юридическое - в этом, по Гельдерлину, успех революции и нового общества, создаваемого ею, в этом успех раскрепощения» (5). Идеалом человека для него стали Платон и Сократ, а не Христос. Христианское человеколюбие и причастность к страданиям людей в переломную эпоху не свойственны поэту. Мы находим в его лирике мистифицированную связь человека и природы, боги у него нуждаются в человеке, а не он в них. Эллинистическая Греция представляется идеалом общественных и личных отношений. В своих лирических произведениях «Вечерняя фантазия», «Диотима», «Архипелаг» он с революционным пафосом утверждает возможность реализации в современных условиях принципов афинской демократии, не упоминая, правда, об античном рабстве.
Мысль о воскрешении демократических Афин пронизывает роман Гельдерлина «Гиперион» (1797-1799). Он создает образ свободного будущего, выражая презрение к настоящему. Роман вышел в годы Французской революции. Абстрактные идеалы безоговорочной свободы воплощает современный грек Гиперион, в котором нашла продолжение традиция героического деяния эпических героев. Победа - необходимый итог такого деяния. Однако Гиперион уже не имеет статуса христианского героя, защитника Отечества, к тому же действует он в новых социально-исто-рических условиях. Итоги Французской революции продемонстрировали несостоятельность эллинских идеалов свободы, а также потрясение от невозможности установить, скажем, в Швабии, гражданские свободы афинской демократии. Гельдерлин стал свидетелем победы буржуазного духа, чему сам ужаснулся, но не понял причин этой победы. Возвышенные идеалы абстрактной свободы столкнулись с протестантской идеей мирского предназначения, выражающей буржуазное сознание и несовместимой с героическим деянием. Поэт эстетизирует христианские идеалы, называя «религию любовью к красоте», утверждая, что для греков их «искусство и религия были дочерьми вечной красоты» (6). Итогом его рассуждений стал сугубо гуманистический, античный взгляд на человека. Провозгласив его
свободным от рождения, он соотносит понятия Бог и человек. Подобное эстетство нивелирует нравственную сущность христианского учения, отрицает всякий смысл духовного бытия человека, важнейшие критерии которого - смирение, сострадание, служение людям. Именно о такой спасительной духовной красоте с позиций православного христианства рассуждал в своих произведениях Ф. М. Достоевский, о котором не знала католическая и протестантская Европа.
Еще более решительно Гельдерлин осуждает власть частного интереса и частную собственность в драме «Смерть Эмпедокла» (1798). Трагизм разобщения человека и природы изображается им с безысходным пессимизмом. Для него нет христианских авторитетов, философ Эмпедокл соединяется с природой, бросившись в Этну. Кроме того, вступая в полемику с христианским миропониманием, он приравнивает Эмпедокла к земному Христу. Немецкий романтик таким образом прокладывал свой духовный путь не от античности к христианству, а от христианства к античным идеалам.
Основные приоритеты романтического мировоззрения нашли отражение в творчестве другого представителя раннего романтизма - Вильгельма Генриха Вакенродера (1773-1798). Он рано ушел из жизни, но во многом предопределил, как и Гельдерлин, пути развития немецкой эстетической мысли и романтического миропонимания. В содружестве с Л. Тиком в 1793 году он совершил путешествие по югу Германии, открыв для себя богатство немецкого искусства эпохи Возрождения. Вакенродер воспринял идеи Гердера о необходимости постигать традиции национального искусства как воплощение «“полноты жизни” немецкого народа и народного духа». Он понимал искусство как воплощение неуемной фантазии творческой личности и таковую личность провозгласил в качестве главного героя современной литературы. Писатель характеризует его как музыканта-энту-зиаста, исключительную личность, трансцендентальное существо, генетически восходящее к платоновскому типу художника. Последний может творить только в состоянии божественного безумия, творческого экстаза, он существует вне общества, что подтверждается Платоном в диалоге «Ион»: «Поэт - это существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и иступленным и не будет в нем более рассудка» (7). С позиций эстетизма и неоплатонизма Вакенродер развивает мысль о мистическом начале художественного творчества, об интуитивном постижении природы и человека при помощи искусства и музыки в частности. Познавая таким образом мир, художник сливается с Божественной природой, что устраняет противоречия между конечным и бесконечным, материальным и идеальным.
Вакенродер разработал особый специфический жанр романтической новеллы о художнике, который станет программным в литературной практике писателей-романтиков. Он утвердил в эстетике
нового искусства идею двоемирия, трагической раздвоенности романтического героя, который вынужден прозябать в убогой мещанской действительности. Сам писатель вынужден был жить двойной жизнью чиновника в берлинском суде и художника, создающего по ночам свои «Фантазии
об искусстве». Очень скоро судьбу Вакенродера в этой ипостаси повторит другой великий немецкий романтик Гофман, который также будет страдать от трагической раздвоенности.
При жизни Вакенродеру удалось издать сборник заметок об искусстве «Сердечные излияния одного монаха, любителя искусств» (1796), который вышел с помощью Л. Тика, но анонимно. После смерти писателя, в 1799 году, тот же Тик опубликовал и другие его сочинения под заголовком «Фантазии об искусстве для друзей искусства», включив в сборник и свои произведения.
Лучшим произведением Вакенродера считается новелла «Достопримечательная музыкальная жизнь композитора Йозефа Берлингера», вошедшая в сборник «Сердечные излияния одного монаха, любителя искусств», в которой утверждается приоритет искусства над жизнью. Писатель развивает платоновскую идею о божественной, мистической сущности искусства и характере художника. Он рассуждает о двух видах искусства: живописи и музыке, фактически устанавливая культ последней как универсального романтического искусства, пробуждающего в человеке сверхъестественные, подсознательные, внутренние чувства. В своих «Фантазиях об искусстве» Вакенродер говорит о месте музыки в романтическом миропонимании, о ее познавательной и эмоциональной силе: «Ни одному другому искусству не удается столь загадочным образом сплавить в себе и глубину содержания, и чувственную силу, и смутную фантастическую значимость» (8). Композитор Йозеф Берлингер открывает собой галерею музыкантов, исключительных гениев, воспитателей человечества. Совершенно поглощенный музыкой, он подменяет реальность музыкальной фантазией и утверждает приоритет последней. Стремясь соединить возвышенное искусство и действительность, композитор приходит к трагическому осознанию невозможности жить в мире людей. Понятия христианского стра-
дания и сострадания подменяются идеями мистического религиозного экстаза, заключенного в музыке к «Страстям». Эмоциональное возбуждение приводит героя к смерти, что можно толковать как избавление от «земных страданий и приобщение к небесному энтузиазму» (9), как отрыв тела от духа. Вакенродер называет возвышенными душами лишь тех, кого «небо ниспослало в наш мир для служения искусству» (там же). Это художники Возрождения: Рафаэль, Гвидо Рени, Дюрер, посредством живописи участвующие в формировании гуманистической индивидуалистической доктрины.
По мнению Ф. Шеллинга, христианское понимание человеколюбия, сострадание к ближнему, причастность к страданиям своих соотечественников приходит в столкновение с новыми тенденциями раскованности человеческого духа.
Таким образом, эстетическая позиция Гельдерлина и Вакенродера в своей сущности является антихристианской, индивидуалистической, не имеющей евангельской опоры, но в то же время она дает вполне определенное понимание жизненных ценностей западноевропейского человека: «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21) (10).
ЛИТЕРАТУРА
1. История немецкой литературы: в 3 т. Т. 2. М., 1986.
2. Шиллер Ф. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 6. М., 1950. С. 291.
3. БерковскийН. Я. Романтизм в Германии. СПб., 2001. С. 288.
4. Зарубежная литература XIX в. Романтизм. Хрестоматия / под ред. Я. Н. Засурского. М., 1976. С. 10.
5. Берковский Н. Я. Романтизм в Германии... С.243.
6. Зарубежная литература XIX в. ... С. 14.
7. Асмус В. Ф. Платон. М., 1975.
8. Храповицкая Г. Н. Романтизм в зарубежной литературе. М., 2003. С. 26.
9. Избранная проза немецких романтиков: в 2 т. Т. 1. М., 1979. С. 47.
10. Библия. Российское библейское общество. М., 2005.
