CC BY
135
УДК 111.6
HOMO VIATOR -
ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ЕГО ТРАВЕЛОГОВ НА РУБЕЖЕ XX-XXI ВВ.
Русаков Василий Матвеевич,
Институт международных связей, зав. кафедрой философии и культурологии, доктор философских наук, профессор, г Екатеринбург, Россия. E-mail: dipi@nm.ru
Аннотация
В статье анализируется концепт «Человека движущегося» (скитающегося) как обозначение наиболее характерного свойства жизни человека рубежа ХХ-ХХ1 вв. Этот концепт является многоуровневым и охватывает широчайший спектр проявлений мобильности: от перемещения в физическом пространстве и времени до интенсивных духовных исканий. Текучая современность ставит современное человечество на грань антропологической катастрофы.
Ключевые слова:
мобильность, антропологические практики, антропологическая катастрофа, дискурс травелога.
Две главных парадигмы заданы христианским сознанием в понимании человеческой природы: Homo viator - человек-странник: а) это странник-пилигрим, странствующий в поисках бога, евангелизации души, странствия души в поисках абсолютных ценностей и смыслов; и б) странник-Агасфер, бесприютный скиталец, для которого не только весь мир - чужбина, но бездомный бродяга, не нашедший внутреннего мира, а потому нет у него и в нем дома для бога (храма).
Христианско-экзистенциалистская трактовка этой проблемы в Homo viator Г. Марселя [1] существенно архаизирует ее, утапливая в мифологических и теологических хитросплетениях актуальность множества насущных аспектов. Понятно, что переложение существа проблемы на архаизирующий язык христианской мифологии и теологии был призван «возвысить» значение
проблемы человека, приподнять ее трактовку над пресными трюизмами типа «плохие времена настали, молодежь не почитает богов, не уважает старших» и т. п.
Уже в классическом марксизме [2] была дана светская формулировка данного аспекта проблемы человека: а) его сущность не дана и тем более не задана, б) особенность ее в том, что она носит существенно процессуальный характер (человек есть то, что он делает, раскрывается в его всемирно-исторической практике), в) прогресс этот носит непрерывный характер (хотя и не прямолинейный) и не существует никакого «наперед заданного предела или сущности», к которым он должен прийти. Причем, это было обосновано анализом буржуазного способа производства, который впервые в истории человечества придал этому прогрессу подлинно всемирный характер, мы бы
тщрПи
Дискурс мобильности
сегодня сказали - «глобальный». А, кроме того, придал ему главным образом негативный характер: как в том, что прогресс этот просто отрицает все и всякие наперед заданные пределы, границы, нормы и т. п., так и в том смысле, что получила всемерное развитие свобода (поливариантность) человека в негативном смысле - «свобода от», а не «свобода для», предельное развитие получила способность человека предельно обесчеловечивать себя, вытравливать из себя все человеческое (появляется впервые категория «преступление против человечности») в самом предельно возможном глобальном масштабе - не только геноцида (геноцидов), но и в принципе хомицида: глобального самоистребления (неважно одномоментно в процессе тотального термоядерного самоуничтожения или в процессе длительной глобальной экологической катастрофы). Обесчеловечение оказалось поставлено на промышленную основу, приобрело настоящий индустриальный размах, как любили говорить в XIX в. - потому что сама индустрия обесчеловечилась: тотальное повседневное глобальное вытравливание всего человеческого чем-нибудь бесчеловечным («машинерией» масскульта или «машинерией» технической или социальной инженерии).
Человек бредущий не просто побрел, скитаясь по странам и континентам, он понесся со все возрастающей скоростью к антропологической катастрофе - поскольку чем быстрее он двигался, тем острее давало о себе знать главная проблема: а куда надо двигаться? Что такое - быть человеком? И главное: а надо ли задумываться и решать эту проблему?
Что же означают эти странствия Человека-Путника в начале третьего тысячелетия н. э. - в поисках чего? Себя?
Как известно, неклассическая философская антропология (начиная с М. Шелера) ставит вопрос о неопределимости человека и о том, как можно мыслить эту неопределенность. При этом она исходит из того, что человек есть «полое», «незавершенное» существо, у человека нет сущности, нет «что». В этом плане возникает двойственность: человек предстает и как результат собственного полагания (планирования, «дела-
ния», искания), и одновременно он застает себя как уже нечто положенное, готовое [3].
«Человек странствующий» в начале третьего тысячелетия развертывается в целый гигантский спектр вариаций («возможностей») развития и раскрытия, т. е. получается «развилка», точка ветвления вариантов-возможностей («древо решений»), а, следовательно - при нарастании неустойчивости в открытой диссипативной системе, которой является общество, - точка «бифуркации», в которой ничтожный факт (аттрактор) может предопределить тот или иной выбор.
Под «гигантским спектром вариаций («возможностей») развития и раскрытия» имеется в виду спектр практик (и мысленных конструкций, в которых они находят «теоретическое оправдание» и выражение), которые резко переформулировали марселевскую формулу: человек странствует отнюдь не только и не столько в поисках бога или духовности, особенно «высшей духовности», сколько в предельном исчерпании всевозможных самореализаций, образуя в пределе некую «пенную Вселенную», где вариации самобытия человека представляют некие «мыльные пузыри» (часто, действительно, таковыми и являющиеся - формы мнимой, виртуальной, иллюзорной самореализации, стремящиеся заменить собою подлинные, тем более, что часто никто и не знает - в чем они заключаются, что означает «Быть самим собой»? Когда есть мириады и необременительных, и приятных (наслаждение!) таких форм - в противовес этим мучительным «духовным исканиям».
Если в марселевской формуле странничество человека выступало, скорее, высокомерной претензией интеллектуала (действительно, мерившего себя (и испытывавшего себя) мерой высокой духовности), отдававшей аристократизмом духа - поскольку слишком наглядна и куда более убедительна была как раз иная противоположная тенденция к бездуховности, омассовлению и атомизации примитивизированных индивидов, переживающих одиночество в толпе, то форму та была, скорее, приложима к тем, кто культивирует духоводительские практики или, по крайней мере, размышляет над этим. Что же касается
массового человека и массового общества, то ему были уготованы различные эрзацы и симулякры, в том числе избавлявшие от этих непосильных странствий души в поисках себя.
Более того, социально-манипулятивные технологии наработали массу практик компенсаторного характера, призванных «полечить» массовое сознание, подспудно испытывавшее подозрение, что все-таки вопросы о смысле бытия и природе человека (Что значит быть человеком, быть собой?) не совсем бессмысленны или пустопорожни.
Во-первых, это перелицовка традиционного религиозно-мифологического сознания, которое реальность заставляла поворачиваться лицом к человеку, отвечать на повседневные вопросы. Даже консервативное католичество, хотя и не без строгих окриков в адрес всевозможных «диссидентов», дерзавших скрещивать томизм с экзистенциализмом, психоанализом или того пуще - с марксизмом! - модифицировало свой дискурс социальности и повседневности. Тем более это касается протестантизма и сектантства. Дело пришло в столь заметное движение, что традиционные конфессии заговорили о том, что общество захлестнул вал «тоталитарных сект». В этих условиях православие в традициях византизма даже поспешило за помощью к государственному аппарату [4].
Во-вторых, бурное развитие всех видов и жанров массовой культуры с особенным упором на всемерное использование современных СМИ и информационных технологий и технических средств. После эпохи господства «самого главного из искусств» - кино - этих фабрик грез, сыгравших огромную роль (в формировании человека: «Путевка в жизнь», «Повесть о настоящем человеке», «Американская мечта» и т. п.) в первой половине ХХ в. (и продолжающего в новой технологической оболочке), наступил век телевидения, пришедшего в каждый дом, существенно дополнившийся экраном компьютера, который в итоге переваривает в себе все виды и жанры масскульта, доводя их действие до немыслимой прежде эффективности. Фильмы, реклама, комиксы, игры, социальные сети мощно принялись пожирать свободное время человека - это пространство раз-
вития сущностных сил человека, одаривая его различными иллюзиями. Немаловажное значение при этом придается тому, чтобы индивид комфортно потреблял различные формы навязываемой ему самоидентификации («был самим собой»): в тотальном энтертейнменте-развлекалове, не менее тотальном потреблении («потребляй, или проиграешь»), псевдодуховных практиках «расширения сознания» и т. п.
Реакцией на подобные тектонические сдвиги выступают и поиски в области понимания того, что, собственно, представляет собой человек и вступил ли он в некую новую стадию - «постчеловека» [5].
Отдельно следует сказать и о социально-политических практиках, призванных формировать новый дискурс, в рамках которого были бы существенно девальвированы, если не опровергнуты, любые претензии людей на обретение чего-либо устойчивого, прочного: идеалов, смыслов, ценностей, убеждений. «Цинический разум» современного человека и общества обрел невероятную мощь и влияние.
Все эти процессы получили самое разнообразное выражение в архетипичном жанре травелога, древнего жанра повествования о всяческих скитаниях и странствиях человека и человечества - от самых древних преданиях и мифах о странствиях богов и героев до новейших эпических картин жизни как невероятного приключения и странствия от чуда рождения до неизреченного мрака смерти [6].
Жанр травелога в конце ХХ - начале XXI вв. обрел невероятно разнообразное воплощение: это и литература приключений и путешествий, это и всевозможные «беседы разочарованного со своей душой», повести о поисках высших степеней духовности и глубин сознания, а также - о поисках приключений на различные части тела, о глубинах человеческого падения [7].
Дискурс-анализ травелога как жанра обнаруживает его архетипичность (присутствие архетипических концептов Пути, Путника, Гостя, Приключения) и глубоко архетипическую структуру Пути как Выбора (Решения): в них помимо рационально-теоретического, интуитивно-
тщрПи
Дискурс мобильности
чувственного слоев присутствуют мощные слои коллективного бессознательного, глубоко связанные с историческими особенностями национально-этнических культур.
Что дает нам дискурс-анализ многообразного корпуса всевозможных современных травелогов? Философско-антропологическая проблематика конца ХХ в. пополнилась ярко выраженным в литературе концептом «мобильности»: поистине, через призму анализа травелогов человек и человечество предстает как окончательно сдвинувшиеся (а местами и свихнувшееся), пришедшие в тотальное движение. Огромные миграционные потоки людей, ищущих лучшей жизни (а то и просто - жизни!), фундаментальные изменения в образе жизни людей, превращающие ее в лихорадочную гонку, сопровождаются заклинаниями: «реформирование», «модернизация», «инновация».
Но процесс этот, как известно, двойственный. Травелог выразил широчайший спектр всевозможных движений души и тела человека, но он же формирует и задает его. Анализ семиотического аспекта травелога показывает нам, как он способен мощно формировать антропологические «практики себя» - от приключенческой литературы «дальних странствий» до скитаний души в поисках ценностей и смыслов [8]. Кратологический аспект дискурса травелога наглядно демонстрирует властно-распорядительные возможности предписывания «современного» (т. е. мобильного!) образа жизни через разнообразные каналы и средства. Институциональный аспект дискурса травелога обнаруживает целые системы социальных институтов, сложившиеся к концу ХХ в. и которые приводят в движение человечество [9] и заставляют его «разговаривать» об этом - от от маловразумительного «блогобор-мотания» до сложновыстраиваемых трактатов о причудливых странствиях и путешествиях («шоптуры», «гурмантуры», «автостопом по ев-ропам», экстремальный, экзистенциальный, экзотический космический и паломнический туризм, дауншифтинг и т. п.).
Концепт «катастрофы» - в его первоначальном древнегреческом смысле (как некоторого «крутого поворота» или «излома» в движении
сюжета, повествования) не случайно возникает в процессе исследования феномена «Человека странствующего» через призму его травелогов. Пришедшее в поистине глобальное движение-странствие человечество в начале третьего тысячелетия набрало столь значительные скорости, не имевшие прецедента в прошлом, что впору озадачиться закономерным вопросом: «Камо гря-деши, Homo viator?».
1. Homo viator (лат.) - человек-путник (Марсель), «Человек - скиталец» (1945).
2. Классический марксизм сформулировал т. н. «Всеобщий закон капиталистического накопления»: Накопление капитала есть специфическая форма расширенного воспроизводства, свойственная капитализму, т. е. воспроизводства капитала и капиталистических производственных отношений в возрастающих масштабах, выходящих за национальные границы, превращаясь в глобальный процесс. К. Маркс: «производство, основанное на капитале, создает систему всеобщей эксплуатации природных и человеческих свойств... Отсюда великое цивилизирующее влияние капитала... Соответственно этой своей тенденции капитал преодолевает национальную ограниченность и национальные предрассудки, обожествление природы, традиционное, самодовольно замкнутое в определенных границах, удовлетворение существующих потребностей и воспроизводство старого образа жизни. Капитал разрушителен ко всему этому» (Маркс К., Капитал, т. 1, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, гл. 23-24).
3. «Для неклассической философской антропологии принципиальным является положение о том, что ключ к человеку находится в патологии человека. Идеальным модельным объектом изучения человека являются не обезьяна, не человек в норме, а исключение из нормы. Так, для Фуко и Делеза идеальным модельным объектом является шизофреник, для Ильенкова - слепоглухонемой, для Поршнева - снежный человек, возникающий в результате нервного срыва, перехода через ультрапарадоксальную ситуацию, для Бородая и Гиренка - аутист. В последнем случае ставится под сомнение идея о том, что человек всегда есть некое бытие в мире». (http://www.lomonosov-fund.ru/enc/ru/ encyclopedia:01409: article).
4. Справочник «Религии и секты в современной России» // URL: http://www.ystolika.narod.ru/; http://sobor.by/center. php?n=relsekty.
5. Nick Bostrom. A History of Transhumanist Thought. Oxford University. Journal of Evolution and Technology - Vol. 14, Issue 1 - April 2005 // URL: http://jetpress.org/volume14/bostrom. html.
6. Ст. Гроф // Stanislav Grof, M.D. The Ultimate Journey. Consciousness and the Mystery of Death. 2006.
7. Шаламов В.. Колымские рассказы; Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник / Пер. с англ. и нем. Д.А. Леонтьева, М.П. Папуша, Е.В. Эйдмана. - М.: Прогресс, 1990.
8. Характерное выражение современного исследователя, создающего травелог нового типа: «В этой книге я пытаюсь суммировать философский и духовный опыт моего сорокалетнего личного и профессионального пути, включающего исследования неизведанных границ человеческой психики. Это было сложное и нелегкое странствие, порой весьма спорное, и в одиночку я бы
в него не отправился» (Гроф Ст. Космическая игра / Пер. с англ. Ольги Цветковой - М.: Изд-во АСТ. С. 3).
9. Tim Cresswell. On The Move. Mobility in the modern Western World. Rutledge, N.Y., 2006; John Urry. Mobilities. Cambridge: Polity Press, 2007.
1. Homo viator (lat.) - chelovek-putnik (Marsel'), «Chelovek-skitalec» (1945).
2. Klassicheskij marksizm sformuliroval t. n. «Vseobshhij zakon kapitalisticheskogo nakopleniya»: Nakoplenie kapitala est' specificheskaya forma rasshirennogo vosproizvodstva, svojstvennaya kapitalizmu, t. e. vosproizvodstva kapitala i kapitalisticheskix proizvodstvennyx otnoshenij v vozrastayushhix masshtabax, vyxodyashhix za nacional'nye granicy, prevrashhayas' v global'nyj process. K. Marks: «proizvodstvo, osnovannoe na kapitale, sozdaet sistemu vseobshhej e'kspluatacii prirodnyx i chelovecheskix svojstv... Otsyuda velikoe civiliziruyushhee vliyanie kapitala. Sootvetstvenno e'toj svoej tendencii kapital preodolevaet nacional'nuyu ogranichennost' i nacional'nye predrassudki, obozhestvlenie prirody, tradicionnoe, samodovol'no zamknutoe v opredelennyx granicax, udovletvorenie sushhestvuyushhix potrebnostej i vosproizvodstvo starogo obraza zhizni. Kapital razrushitelen ko vsemu e'tomu» (Marks K., Kapital, t. 1, Marks K. i E'ngel's F., Soch., 2 izd., t. 23, gl. 23-24).
3. «Dlya neklassicheskoj filosofskoj antropologii principial'nym yavlyaetsya polozhenie o tom, chto klyuch k cheloveku naxoditsya v patologii cheloveka. Ideal'nym model'nym ob»ektom izucheniya cheloveka yavlyayutsya ne obez'yana, ne chelovek v norme, a isklyuchenie iz normy. Tak, dlya Fuko
i Deleza ideal'nym model'nym ob»ektom yavlyaetsya shizofrenik, dlya Il'enkova - slepogluxonemoj, dlya Porshneva - snezhnyj chelovek, voznikayushhij v rezul'tate nervnogo sryva, perexoda cherez ul'traparadoksal'nuyu situaciyu, dlya Borodaya i Girenka -autist. V poslednem sluchae stavitsya pod somnenie ideya o tom, chto chelovek vsegda est' nekoe bytie v mire». (http://www.lomonosov-fUnd.ru/enc/ru/encyclopedia:01409: article).
4. Spravochnik «Religii i sekty v sovremennoj Rossii» // URL: http://www.ystolika.narod.ru/; http://sobor.by/center. php?n=relsekty.
5. Nick Bostrom. A History of Transhumanist Thought. Oxford University. Journal of Evolution and Technology - Vol. 14, Issue 1 - April 2005 // URL: http://jetpress.org/volume14/bostrom. html.
6. St. Grof// Stanislav Grof, M.D. The Ultimate Journey. Consciousness and the Mystery of Death. 2006.
7. Shalamov V. Kolymskie rasskazy; Frankl V. Chelovek v poiskax smysla: Sbornik / Per. s angl. i nem. D.A. Leont'eva, M.P. Papusha, E.V. E'jdmana. - M.: Progress, 1990.
8. Xarakternoe vyrazhenie sovremennogo issledovatelya, sozdayushhego travelog novogo tipa: «V e'toj knige ya pytayus' summirovat' filosofskij i duxovnyj opyt moego sorokaletnego lichnogo i professional'nogo puti, vklyuchayushhego issledovaniya neizvedannyx granic chelovecheskoj psixiki. E'to bylo slozhnoe i nelegkoe stranstvie, poroj ves'ma spornoe, i v odinochku ya by v nego ne otpravilsya» (Grof St. Kosmicheskaya igra / Per. s angl. Ol'gi Cvetkovoj - M.: Izd-vo AST. S. 3).
9. Tim Cresswell. On The Move. Mobility in the modern Western World. Rutledge, N.Y., 2006; John Urry. Mobilities. Cambridge: Polity Press, 2007.
UDC 111.6
HOMO VIATOR -
IN THE LIGHT OF ITS TRAVELOGUE ON THE BORDELINE OF XX-XXIth CENTURIES
Rusakov Vasilii Matveevich,
Institute of International Relations,
Head of the Chair of Philosophy and Culturology,
Doctor of Sciences (Philosophy), full professor,
Ekaterinburg, Russia.
E-mail: dipi@nm.ru
Annotation
The paper analyzes the concept of «Man of the moving» (wandering) as a symbol of the most characteristic features of human life on the borderline of XX-XXI the centuries. This concept is multi-level and covers a wide range of manifestations of mobility: from moving in the physical space and time to intense spiritual researches. The liquid modernity puts modern humanity on the verge of anthropological disaster.
Key words:
mobility, anthropological practice, anthropological catastrophe discourse travelogue.
