CC BY
90
Литер ату р а
1. Бойцов С.А., Чучалин А.Г. и др. Профилактика хронических неинфекционных заболеваний. Available at: http://cmp39.ru/ wp-content/ uploads/2012/01/po_profilaktike_niz.pdf.
2. Доклад о ситуации в области неинфекционных заболеваний в мире 2014 г. Avaible at: http://www.who.int/nmh/publications/ ncd- status-report-2014/ru/
3. Фомина С.Ф., Степанова Н.В., Святова Н.В. Региональные особенности заболеваемости жителей Республики Татарстан. Фундаментальные исследования. 2013; 12-2: 350-5.
4. Неинфекционные заболевания. Информационный бюллетень ВОЗ № 355, январь 2015 г. Available at: http://www.who. int/mediacentre/factsheets/fs355/ru
5. Всероссийское исследование распространенности сахарного диабета среди населения России. Available at: http://www. tdnu.ru/article/health/vserossijskoe-issledovanie-rasprostranen-nosti-sakharnogo-diabeta-sredi-naseleniya-rossii
6. О некоторых канцерогенных факторах в среде обитания человека и профилактике их воздействия. Информационно-методическое письмо № 01/8981-1-34 от 18 июля 2011 г В кн.: Первичная профилактика рака в условиях современной России: Сборник информационно-методических писем. М.: Федеральный центр гигиены и эпидемиологии Роспотреб-надзора; 2011.
References
1. Boytsov S.A., Chuchalin A.G. et al. Prevention of Chronic Non-communicable Diseases. Available at: http://cmp39.ru/wp-con-tent/ uploads/2012/01/po_profilaktike_niz.pdf. (in Russian)
2. Report on the situation of non-communicable diseases in the world in 2014. Available at: http://www.who.int/nmh/publica-tions/ncd-status-report-2014/ru/ (in Russian)
3. Fomina S.F., Stepanova N.V., Svyatova N.V. Regional features of the inhabitants of the Republic of Tatarstan disease. Fundamental'nye issledovaniya. 2013; 12-2: 350-5. (in Russian)
4. Non-communicable diseases. WHO fact sheet № 355, January 2015. Available at: http://www.who.int/mediacentre/factsheets/ fs355/ru (in Russian)
5. All-Russian study of the prevalence of diabetes among the population of Russia. Available at: http://www.tdnu.ru/article/health/ vserossijskoe-issledovanie-rasprostranennosti-sakharnogo-dia-beta-sredi-naseleniya-rossii (in Russian)
6. On some carcinogens in the human environment and the prevention of their effects. Information and methodical letter № 01 / 8981-1-34 of July 18, 2011. In: Primary Prevention of Cancer in the Conditions of Modern Russia: Collection of Information and Learning Letters [Pervichnaya profilaktika raka v usloviyakh sovremennoy Rossii: Sbornik informatsionno-metodicheskikh pisem]. Moscow: Federal'nyy tsentr gigieny i epidemiologii Rospotrebnadzora; 2011. (in Russian)
Поступила 21.07.15
О ХАМИТОВА Р.Я. , 2015 УДК 614.72:616.43
Хамитова Р.Я.
ХИМИЧЕСКИЙ ФАКТОР В РАЗВИТИИ ЭНДОКРИНОЛОГИЧЕСКИХ БОЛЕЗНЕЙ
ГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет», 420008, Казань
В представленном обзоре обсуждается динамика болезней эндокринной системы населения, в том числе диабета и тиреоидной патологии, и современный взгляд на значимость для их формирования химического фактора (пестицидов, мышьяка, эссенциальных и токсичных элементов).
Ключевые слова: болезни эндокринной системы; диабет; тиреоидная патология; мышьяк; пестициды; микроэлементы.
Для цитирования: Гигиена и санитария. 2015, 94(8): 12-16.
Khamitova R.Ya. CHEMICAL FACTOR IN THE DEVELOPMENT OF ENDOCRINE DISEASES
Kazan Federal University, Kazan, Russian Federation, 420008
In the presented reviewthere is discussed the dynamics of diseases of the endocrine system of the population, including diabetes and thyroid pathology and the modern view on the importance of chemical factors (pesticides, arsenic, essential and toxic elements) for their formation.
Key words: diseases of the endocrine system; diabetes; thyroid pathology; arsenic; pesticides; trace elements.
For citation: Gigiena i Sanitariya. 2015; 94(8): 12-16. (In Russ.)
For correspondence: Raissa Ya. Khamitova, E-mail: [email protected]
Received 14.07.15
В 2013 г. химический фактор определили вторым после социальных факторов по вкладу в смертность (21%), заболеваемость (48%) населения Российской Федерации и экономические потери (32%) [1]. В перечень основных групп болезней, в формировании которых роль химического фактора, ответственного, по крайней мере, за 4,9 млн смертей и 86 млн лет потерянной жизни, является доказанной или вероятной, входят болезни эндокринной системы (БЭС) с выделением сахарного диабета (СД) [2].
Для корреспонденции: Хамитова Раиса Якубовна; E-mail: [email protected]
Ряд химических веществ, попав в организм, связываются с рецепторами гормонов, вызывая гормоноподоб-ные эффекты, и/или нарушают секрецию гормонов эндокринными железами, поражая механизмы регуляции метаболических процессов, репродуктивной функции и адаптивных реакций организма. Термин «эндокринные дизрапторы» в научную литературу был введен в 1993 г. [3]. К их негативному воздействию организм человека наиболее чувствителен в пренатальный период [4]. С синдромом endocrine disruption связывают сахарный диабет, патологию щитовидной железы, гермафродитизм, нарушение репродуктивных функций и развитие гормонально-зависимых опухолей.
С 1993 по 2010 г. среди детского населения России эндокринологическая патология выросла в 2,1; подростков -в 3,1; взрослых - в 2,6 раза [5]. В 2008-2013 гг. БЭС лидировали среди всех классов болезней по темпам прироста -15,3%. Если в структуре БЭС детей преобладают болезни щитовидной железы, то взрослых - сахарный диабет (СД), и в обеих группах существенную долю составляет ожирение. Установлено, что избыточный вес и ожирение обусловливают 44% случаев диабета. Параллельный эпидемический рост среди населения СД и ожирения, их взаимозависимость сошлись в понятии <^аЬеБйу». Более 90% случаев СД у детей являются инсулинзависимыми 1-го типа, у взрослых - инсулиннезависимыми 2-го типа. Дебют последних чаще регистрируют после 40 лет и в 90% случаев на фоне избыточного веса.
В 2014 г. в мире диабетом страдали 347 млн человек. С 1994 по 2012 г. число больных СД в Азербайджане увеличилось в 3,7 раза и математическое моделирование ситуации показало, что к 2030 г. официально зарегистрированные больные составят 3,7% населения республики [6]. Диабет наряду с онкологическими, сердечно-сосудистыми и хроническими болезнями легких включен в число четырех неинфекционных заболеваний в мире, ответственных за 63% смертей, в том числе 9 млн лиц в возрасте до 60 лет [7]. В 2012 г. СД стал прямой причиной 1,5 млн смертельных исходов.
В России с 2000 по 2013 г. среди БЭС в большей степени наблюдали рост СД 2-го типа у взрослого населения: со 126,1 до 232,9 случая на 100 тыс. населения. СД
1-го типа за этот период вырос у детей на 11,5%, у взрослых - на 18,8%. Показатели, как правило, были выше в сельской местности [8].
Распространенность СД существенно различается в пределах даже одной страны. Широкая вариабельность статистики СД обусловлена не только генетическими и этническими особенностями, но и уровнем промышленного, транспортного развития, миграции населения и национального благосостояния [9].
Отмечено влияние на распространенность СД геолого-геоморфологических условий территорий (рельеф, состав, структура горных пород, их генезис), определяющих химический компонент среды [10]. У некурящих лиц, страдающих СД 2-го типа или с измененной глюкоз-ной толерантностью, в плазме крови регистрировали корреляционно зависимые более высокие, хотя и ниже токсичных, концентрации РЬ, N1, А1, Си, Сг, Cd и чем у здоровых, но механизм повреждающего эффекта не всегда ясен [11]. С другой стороны, доказана значимость для СД 2-го типа и нарушений обмена глюкозы дефицита Mg, Сг, 2п, Se, Уа, Li [12]. Нередко дефицит эссенциального микроэлемента способствует накоплению токсичного -при недостатке в организме Se наблюдают кумуляцию As и повышенное содержание которых агравируют метаболические поломки, вызванные дефицитом селена.
Общепризнано, что при хроническом пероральном поступлении As критической системой является гормональная, в частности, повышается опасность развития диабета [13]. Многофакторный анализ обнаружил связь заболеваемости СД, в основном 2-го типа, с уровнем As, поступающего с плохо очищенной питьевой водой (неорганические формы) и морепродуктами (органические формы) [14]. Значимость последних для развития СД
2-го типа с учетом их потребления населением и вклада в общую концентрацию была существенно ниже: относительный риск от общего мышьяка равнялся 3,58; димети-ларсената - 1,57 и арсенобетаина - 0,69. В Архангельской
области при наивысшем значении индекса опасности от загрязнения пищевых продуктов для гормональной системы канцерогенный риск на 95,2% был обусловлен контаминацией рыбы и рыбопродуктов мышьяком [15].
Однозначно токсичными для эндокринной системы признаны концентрации As выше 200-500 мкг/литр воды, хотя выявлена положительная зависимость индикативных показателей диабета от As в питьевой воде при 3-225 нг (As/мл воды) [16]. У больных СД 2-го типа, согласно логистической регрессионной модели, учитывающей концентрацию As в воде, объем потребления питьевой воды, кумулятивные экспозиции оказались выше, чем у здоровых лиц. Однако стандартизация данных по возрасту, полу, образованию, табакокурению и употреблению рыбы нивелировала эти различия [17]. Все чаще подчеркивают не только необходимость дальнейших исследований роли умеренных и низких доз As в воде (50-200 мкг/литр), но и важность статистически корректной оценки эффектов и отдельных источников его поступления в организм [18].
Согласно современным воззрениям, факторы внешней среды лишь способствуют развитию СД на фоне генетической предрасположенности населения, но принимая во внимание возможность управления ими, в первую очередь, при 2-ом типе, важно уточнить роль их качественных и количественных характеристик и место в патогенезе диабета.
Особый интерес представляет информация об эндокринных нарушениях, вызванных пестицидами, ставшими на сегодняшний день постоянно действующим разными путями и через разнообразные точки фактором. Опасность пестицидов нередко ограничивают поступлением с продуктами питания и питьевой водой, профессиональным воздействием в процессе производства и внесения, недооценивая влияние на организм жителей территорий их применения. По сравнению с веществами другого назначения пестициды на этапе выдачи разрешительных документов во всем мире оценивают строже и тщательнее. В то же время данные об их эффектах в процессе применения, в пострегистрационный период, являются ограниченными [19]. Изучение зависимости показателей общественного здоровья от применения пестицидов в последнее десятилетие актуализируется в связи с расширением площадей внесения, изменениями структуры применяемых препаратов по химическому строению и назначению и использованием ресурсосберегающих технологий обработки пашни [20].
Большее значение загрязнение атмосферного воздуха, почвы, жилищ пестицидами имеет для детей из-за поведенческих рисков, морфо-физиолого-биохимиче-ских особенностей организма [21]. После обработки полей 2,4-Д его находили как в пыли и воздухе атмосферы и жилых помещений, продуктах питания, почве и других объектах, так и в моче детей, хотя и в низких концентрациях, и выше - среди лиц младше 11 лет [22]. В районах применения глифосатсодержащих препаратов (около 1,0 кг/га) в 60-100% проб атмосферного воздуха и дождя выявляли действующее вещество и в половине проб его метаболит - аминометилфосфоновую кислоту [23]. Следовательно, вероятность ингаляционного, перораль-ного и накожного воздействия используемых пестицидов не исключается и может быть достаточно высокой. Рост площади, объемов и нагрузки пестицидов при одновременном увеличении до 83,9% доли препаратов глифосата среди гербицидов привел к резкому подъему всей первичной заболеваемости детского населения и
в большей степени БЭС: за 1993-2012 гг. с 4,0 до 54,3 случаев на 1000 детей. Коэффициент корреляции частоты новых случаев эндокринной патологии от площади внесения пестицидов соответствовал 0,73 (р < 0,02), выбросов автотранспортом - 0,57 [24].
Применение в 1990-е годы хлор-, фосфороргани-ческих, медьсодержащих пестицидов привело через 2-10 лет к росту случаев СД у сельчан: в зависимости от химического строения препарата I или II типа [25]. Ожирение, повышенный сахар в крови и наличие диабета 2-го типа ассоциируют с высокими концентрациями в объектах окружающей среды ДДТ и его метаболитов (4,4 ДДТ и 4,4 ДДЕ), ГХБ и ГХЦГ [26].
В последние годы среди пестицидов в большей степени расширяется ассортимент и объем гербицидов. Анализ экспериментов 1990-х годов определил, что более 60% из них, прежде всего, атразин, примененный в наибольших объемах, и 2,4-Д (на наибольшей площади), вызывают поражение эндокринной и репродуктивной системы животных [27].
Однако токсичность многих гербицидов часто связывают не с действующим веществом, а с так называемыми «инертными ингредиентами», предназначенными для повышения эффективности препарата и снижения нагрузок, составляющими более 90% пестицидного продукта [28, 29]. Острая токсичность таких компонентов коммерческих препаратов, как изопропиламин, диэтано-ламид, полиэтоксилированные соединения, в сотни раз выше токсичности активных ингредиентов [30]. Поли-этоксилированный таллоамин, входящий в состав ра-ундапа, активным ингредиентом которого является гли-фосат, оказывал негативное воздействие на клеточное дыхание в концентрациях, определяемых в окружающей среде и на рабочих местах [31]. Дозозависимые эффекты в эндокринной системе обнаружили у глифосата и четырех формуляций раундапа - более значительные антиандрогенного характера, нежели антиэстрогенного [32]. В другом исследовании статистически значимых изменений гормонального профиля при хроническом воздействии раундапа не выявили [33]. Не исключают, что большее значение для эффектов препаратов имеет наличие генетически модифицированных продуктов [34]. Исследования крови беременных и небеременных женщин в зоне применения глифосата, связанного с генетически модифицированными продуктами, выявили корреляцию между экспозицией гербицида и содержанием в крови матери и плода самого вещества и его метаболита [35].
Из 10 000 веществ, составляющих сводный список химических веществ для «Программы скрининга эндокринных разрушителей», 1000 из них являются активными ингредиентами пестицидов, в том числе 2,4-Д, ди-камба, глифосат, перметрин, метахлор, циперметрин, и 4000 - инертными, в основном, поверхностно-активными веществами, используемыми в качестве адъювантов [36]. В перечень вошли и препараты из группы хлор- и фосфорорганических, симмтриазиновых соединений, применявшихся в прошлом длительное время.
В литературе приводят доказательства тиреоток-сического, гонадотоксического действия и влияния на метаболизм глюкозы и липидов, широко применяемых в Канаде, Австралии, США и России хлорфеноксгерби-цидов, среди которых ведущее место занимают производные 2,4-дихлорфеноксиуксусной кислоты (2,4-Д) [37]. Экспериментально показано, что их тиреотоксический эффект проявляется изменением и извращением соотно-
шения основных тиреоидных гормонов, нарушением их транспорта, связыванием со специфическими белками крови и рецепторами органов-мишеней [38].
Тиреоидная патология входит в число классических микроэлементозов - основной причиной функциональных и морфологических изменений щитовидной железы является дефицит йода [39]. Однако все больше свидетельств о значимости для таких перестроек техногенного загрязнения среды, способствующего углублению йоддефицита и более тяжелому течению тиреоидной патологии [40]. Большая распространенность йоддефи-цитных заболеваний среди сельского населения по сравнению с городским (13-35% и 10-15% соответственно) в определенной степени можно объяснить меньшим потреблением йодированных пищевых продуктов и недостаточной информированностью сельчан [41].
Об обеспеченности йодом, как правило, судят по экскреции элемента с мочой, что не всегда адекватно отражает ситуацию. Определяемые завышенные значения йода в моче детей при недостаточности его поступления могут быть артефактом, обусловленным конкурентными взаимоотношениями йода и других галогенов (фтора, брома и др.), из-за большей активности последних в процессе усвоения щитовидной железой [42]. Подтверждением служит и то, что между критериями состояния щитовидной железы (объем и йодурия) статистически значимой корреляции не выявлено, даже в отсутствии дефицита йода в популяции у 19,4% обследованных детей по результатам ультразвукового исследования обнаружили превышение объема железы [43]. О наличии зоба среди детей с достаточной обеспеченностью йодом указывают и другие исследователи [44-46].
В настоящее время имеются достаточно твердые эпидемиологические и экспериментальные свидетельства о разрушающем действии на щитовидную железу беременных, новорожденных и детей отдельных пестицидов [47]. Хроническая интоксикация организма матери пестицидами значительно замедляет темпы формирования фолликулов щитовидной железы потомства. Дезорганизация зернистой эндоплазматической сети и деструкция митохондрий тироцитов служат морфологическим субстратом дисфункции развивающейся щитовидной железы [48]. Риск тиреоидных повреждений пестицидами у взрослого населения пока не ясен, так как недостаточно долгосрочных исследований об их роли на фоне воздействия других загрязняющих веществ и существенных физиологических колебаний уровня гормонов у людей.
Таким образом, большинство выводов об эндокринных разрушителях основано на результатах in vitro и эксперимента, тогда как эпидемиологические исследования являются ограниченными. Огромное число публикаций о повышенном риске эндокринных нарушений, в том числе диабета и ожирения, например, от воздействия пестицидов, не позволяет делать однозначные выводы из-за низкого качества доказательной базы [50]. Для России разработка и утверждение национального перечня приоритетных потенциально опасных в отношении эндокринной системы веществ с целью включения их в систему мониторинга остается актуальной задачей [49].
Значимость всестороннего изучения эффектов химического фактора природного и техногенного генеза лишь возрастает, так как все больше территорий относят к эндемичным или по эссенциальным, или токсичным микроэлементам. Особая сложность состоит в анализе продолжительных наблюдений и вклада отдельных соединений при многосредовом воздействии огромного
числа веществ. Показатели общественного здоровья можно существенно улучшить иногда за относительно короткий период, идентифицировав и применив адекватные действия в отношении конкретного химического фактора, повысив медико-экономическую эффективность профилактической деятельности.
Работа выполнена за счет средств субсидии, выделенной в рамках государственной поддержки Казанского (Приволжского) федерального университета в целях повышения его конкурентоспособности среди ведущих мировых научно-образовательных центров.
Литература (п.п. 2, 4, 11-12, 14, 16-18, 21-23, 27-36, 44-47, 49 см. References)
1. Государственный доклад «О состоянии санитарно-эпидемиологического благополучия населения в Российской Федерации в 2013 году». М.: Федеральная служба по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека; 2014. 3. Яглова Н.В., Яглов В.В. Эндокринные дизрапторы - новое направление исследований в эндокринологии. Вестник РАМН. 2012; 3: 56-61.
5. Сабгайда Т.П., Окунев О.Б. Изменения заболеваемости российских детей, подростков и взрослого населения болезнями основных классов в постсоветский период. Социальные аспекты здоровья населения. 2012. Available at: http://vestnik. mednet.ru/content/view/383.
6. Алиева Т.Т. Динамика распространенности сахарного диабета в Азербайджанской Республике в 1994-2012 гг. и прогноз на 2030 г. Казанский медицинский журнал. 2014; 95 (4): 566-9.
7. Бойцов С.А. Новые усилия в борьбе с неинфекционными заболеваниями. Бюллетень Всемирной организации здравоохранения. 2015; 93 (1): 9-10.
8. Сунцов Ю.И., Болотская Л.Л. Динамика эпидемиологических характеристик сахарного диабета в Российской Федерации. В кн.: Инновационные технологии в эндокринологии. Сборник тезисов. М.; 2014: 26.
9. Ширяева Л.В., Зелинская Д.И. Эндокринная патология и ее последствия в детском возрасте. Детская больница. 2011; 45 (3): 50-5.
10. Фархутдинова Л.М., Байбурина Г.Г., Фархутдинов И.М. Сахарный диабет: на стыке медицины и геоэкологии. Медицинский вестник Башкортостана. 2010; 5: 15-9.
13. Р 2.1.10.1920-04. Руководство по оценке риска для здоровья населения при воздействии химических веществ, загрязняющих окружающую среду. М.; 2004. 15. Лыжина А.В., Бузинов Р.В., Унгуряну Т.Н., Гудков А.Б. Химическое загрязнение продуктов питания и его влияние на здоровье населения Архангельской области. Экология человека. 2012; 12: 3-9.
19. Матвеев Ю.М. Экологическая токсикология пестицидов. Использование и охрана природных ресурсов в России. 2012; 122 (2): 48-54.
20. Хамитова Р.Я., Мирсаитова Г.Т. Современные тенденции в области применения пестицидов. Гигиена и санитария. 2014; 93 (4): 23-6.
24. Хамитова Р.Я., Мирсаитова Г.Т. Заболеваемость населения в условиях длительного умеренного применения пестицидов. Здравоохранение Российской Федерации. 2014; 1: 38-42.
25. Абусуев С.А., Хачиров Д.Г. Отдаленные последствия применения пестицидов и заболеваемость сахарным диабетом в сельской местности. Проблемы эндокринологии. 1996; 42(5): 12-4.
26. Дударев А.А., Мизернюк В.Н., Никанов А.Н. Стойкие органические загрязнители (СОЗ) и сахарный диабет среди коренного и пришлого населения Кольской Лапландии. Токсикологический вестник. 2012; 115 (4): 7-12.
37. Ахметченко З.А., Музафарова Н.А., Музафарова Л.Ф. Биологические эффекты хлорфеноксигербицидов. Фундаментальные исследования. 2014; 7-4: 817-24.
38. Давлетов Э.Г., Гильманов А.Ж., Абдуллина Г.М. О тирео- и ге-патотоксических эффектах хлорфеноксигербицида 2,4-Д. В кн.: Материалы 1-го съезда токсикологов России. М.; 1998: 238.
39. Дедов И.И., Мельниченко Г.А., ред. Йоддефицитные заболевания в Российской Федерации: время принятия решений. М.: ОАО «Конти Принт»; 2012.
40. Блинов Д.С., Чернова Н.Н., Базыкова О.П., Ляпина С.А., Чу-гунова Л.А. Гигиеническая характеристика заболеваемости населения Республики Мордовии, обусловленной недостаточностью йода. Гигиена и санитария. 2015; 1: 63-4.
41. Хамитова Р.Я., Трифонова А.Н. Проблемы профилактики йоддефицитных состояний. Здоровье населения и среда обитания. 2012; 6: 40-2.
42. Савченков М.Ф., Шин Н.С. Влияние дефицита йода и фтористого загрязнения на состояние щитовидной железы. В кн.: Материалы 3-го съезда токсикологов России. М.; 2008: 249-50.
43. Хмара И.М., Макарова Ю.В., Петренко С.В., Чайковский С.М. Йодная обеспеченность детей в Беларуси. Медико-биологические проблемы жизнедеятельности. 2014; 11(1): 120-7.
48. Зокирова Н.Б., Тухтаев К.Р. Постнатальный рост и становление щитовидной железы в условиях хронической интоксикации пестицидами. Врач-аспирант. 2011; 48(5.4): 565-9.
50. Хамидуллина Х.Х., Дорофеева Е.В. Эндокринные разрушители (Endocrine Disrupters). Современное состояние проблемы. Токсикологический вестник. 2013; 119 (2): 51-4.
References
1. State report «On the state sanitary and epidemiological welfare of the population in the Russian Federation in 2013». Moscow: Federal'naya sluzhba po nadzoru v sfere zashchity prav potrebiteley i blagopoluchiya cheloveka; 2014. (in Russian)
2. Pruss-Ustun A., Vickers C., Haefliger P., Bertollini R. Knowns and unknowns on burden of disease due to chemicals: a systematic review. Environ. Health. 2011; 10(1): 9-24.
3. Yaglova N.V, Yaglov VV Endocrine disruptors - a new line of research in endocrinology. VestnikRAMN. 2012; 3: 56-61. (in Russian)
4. Meeker J.D. Exposure to environmental endocrine disruptors and child development. Arch. Pediatr. Adolesc. Med. 2012; 166 (10): 952-8.
5. Sabgayda T.P., Okunev O.B. Changes in the incidence of Russian children, adolescents and adult diseases of the main classes in the post-Soviet period. Sotsial'nye aspekty zdorov'ya naseleniya. 2012. Available at: http://vestnik.mednet.ru/ content/view/383. (in Russian)
6. Alieva T.T. The dynamics of the prevalence of diabetes in the Azerbaijan Republic in 1994-2012 years. and the forecast for 2030. Kazanskiy meditsinskiy zhurnal. 2014; 95(4): 566-9. (in Russian)
7. Boytsov S.A. New efforts in the fight against non-communicable diseases. Byulleten' Vsemirnoy organizatsii zdravookhraneniya. 2015; 93 (1): 9-10. (in Russian)
8. Suntsov Yu.I., Bolotskaya L.L. The dynamics of epidemiological characteristics of diabetes in the Russian Federation. In: Innovative Technologies in Endocrinology. Abstracts [Innovatsionnye tekhnologii v endokrinologii. Sbornik tezisov]. Moscow; 2014: 26. (in Russian)
9. Shiryaeva L.V., Zelinskaya D.I. Endocrine pathology and its consequences in children. Detskaya bol'nitsa. 2011; 45 (3): 505. (in Russian)
10. Farkhutdinova L.M., Bayburina G.G., Farkhutdinov I.M. Diabetes: at the intersection of medicine and geo-ecology. Meditsinskiy vestnikBashkortostana. 2010; 5: 15-9. (in Russian)
11. Serdar M.A., Bakir F., Hasimi A., Celik T., Akin O., Kena L. et al. Trace and toxic element patterns in nonsmoker patients with noninsulin-dependent diabetes mellitus, impaired glucose tolerance, and fasting glucose. Int. J. Diabetes Dev. Countries. 2009; 29 (1): 35-40.
12. Wiernsperger N., Rapin J.R. Trace elements in glucometabolic disorders: an update. Diabetol. Metab. Syndrome. 2010; 2: 70. Available at: http://www.dmsjournal.com/content/2/1/70.
13. P 2.1.10.1920-04. Guidelines for assessment of health risk when exposed to chemicals that pollute the environment. Moscow; 2004. (in Russian)
14. Navas-Acien A., Silbergeld E.K., Pastor-Barriuso R., Guallar E. Arsenic exposure and prevalence of type 2 diabetes in US adults. J. A. M. A. 2008; 300 (7): 814-22.
15. Lyzhina A.V., Buzinov R.V., Unguryanu T.N., Gudkov A.B. Chemical contamination of food and its impact on the health of the population of the Arkhangelsk region. Ekologiya cheloveka. 2012; 12: 3-9. (in Russian)
16. Del Razo L.M., Garcia-Vargas G.G., Valenzuela O.L., Castellanos E.H., Sánchez-Peña L.C., Currier J.M. et al. Exposure to arsenic in drinking water is associated with increased prevalence of diabetes: a cross-sectional study in the Zimapán and Lagunera regions in Mexico. Environ. Health. 2011; 10: 73-8.
17. Makris K.C., Christophi C.A., Paisi M., Ettinger A.S. A preliminary assessment of low level arsenic exposure and diabetes mellitus in Cyprus. BMC Public Health. 2012; 12: 334.
18. Steinmaus C., Yuan Y., Liaw J., Smith A.H. Low-level population exposure to inorganic arsenic in the United States and diabetes mellitus: a reanalysis. Epidemiology. 2009; 20(6): 807-15.
19. Matveev Yu.M. Environmental Toxicology of pesticides. Ispol'zovanie i okhranaprirodnykh resursov vRossii. 2012; 122
(2): 48-54. (in Russian)
20. Khamitova R.Ya., Mirsaitova G.T. Modern trends in the use of pesticides. Gigiena i sanitariya. 2014; 93 (4): 23-6. (in Russian)
21. Rogan W.J., Ragan N.B. Some evidence of effects of environmental chemicals on the endocrine system in children. Int. J. Hyg. Environ. Health. 2007; 210 (5): 659-67.
22. 2,4 - Dichlorophenoxyacetic acid (2,4-D). Chemical Summary U.S. EPA. Toxicity and Exposure Assessment for Children's Health. Available at: http://www.epa.gov/teach/chem.summ72.4D.
23. Chang F.C., Simcik M.F., Capel P.D. Occurrence and fate of the herbicide glyphosate and its degradate aminomethylphosphonic acid in the atmosphere. Environ. Toxicol. Chemistry. 2011; 30
(3): 548-55.
24. Khamitova R.Ya., Mirsaitova G.T. Morbidity in long-term moderate use of pesticides. Zdravookhranenie Rossiyskoy Federatsii. 2014; 1: 38-42. (in Russian)
25. Abusuev S.A., Khachirov D.G. Long-term effects of pesticides and the incidence of diabetes in rural areas. Problemy endokrinologii. 1996; 42(5): 12-4. (in Russian)
26. Dudarev A.A., Mizernyuk V.N., Nikanov A.N. Persistent organic pollutants (POPs) and diabetes among native and alien population of the Kola Lapland. Toksikologicheskiy vestnik. 2012; 115 (4): 7-12. (in Russian)
27. Short P., Colborn T. Pesticide use in the U.S. and policy implications: a focus on herbicides. Toxicol. Ind. Health. 1999; 15 (1-2): 240-75.
28. Roberts J.R., Karr C.J. Pesticide exposure in children. Pediatrics. 2012; 130 (6): 1785-8.
29. Williams A.L., Watson R.E., DeSesso J.M. Developmental and reproductive outcomes in humans and animals after glyphosate exposure: a critical analysis. J. Toxicol. Environ. Health. B Crit. Rev. 2012; 15 (1): 39-96.
30. Walsh L.P. McCormick C., Martin C., Stocco D.M. Roundup inhibits steroidogenesis by disrupting steroidogenic acute regulatory (StAR) protein expression. Environ. Health Persp. 2000; 108(8): 769-76.
31. Mesnage R., Benay B., Seralini G.E. Ethoxylated adjuvants of glyphosate-based herbicides are active principles of human cell toxicity. Toxicology. 2013; 313 (2-3): 122-8.
32. Gasnier C., Dumont C., Benachour N., Clair E., Chagnon M.Ch., Seralini G.E. Glyphosatebased herbicides are toxic and endocrine disruptors in human cell lines. Toxicology. 2009; 262 (3): 184-91.
33. Gosiewski G., Socha M., Nowak E., Kuchinka J., Sokolowska-Mikolajczyk M. Influence of short and long term exposition to
Roundup on the spontaneous and hoimonally stimulated LH secretion and gills condition in Prussian carp (Carassius gibelio). AES Bioflux. 2012; 4 (3). Available at: http://www.aes.bioflux.com.ro.
34. Defarge N., Mesnage R., Gress S., Séralini G.F. Letter to the editor: developmental and reproductive outcomes of roundup and glyphosate in humans and animals. J. Toxicol. Environm. Health. PartB Crit. Rev. 2012; 15 (7): 433-40.
35. Aris A., Leblanc S. Maternal and fetal exposure to pesticides associated to genetically modified foods in Eastern Townships of Quebec, Canada. Reprod. Toxicol. 2011; 31: 528-33.
36. U.S. Environmental Protection Agency. Endocrine Disruptor Screening Program. Universe of Chemicals and Validation Principles. Washington; 2012.
37. Akhmetchenko Z.A., Muzafarova N.A., Muzafarova L.F. Biological effects hlorfenoksigerbitsids. Fundamental'nye issledovaniya. 2014; 7-4: 817-24. (in Russian)
38. Davletov E.G., Gil'manov A.Zh., Abdullina G.M. About tireo- and hepatotoxic effects hlorfenoksigerbitsid 2,4-D. In: Proceedings of the 1st Congress of the Russian Toxicologists [Materialy 1-go s"ezda toksikologov Rossii]. Moscow; 1998: 238. (in Russian)
39. Dedov I.I., Mel'nichenko G.A., eds. Iodine Deficiency Diseases in the Russian Federation: the Time of Decision-making [Yoddefitsitnye zabolevaniya v Rossiyskoy Federatsii: vremya prinyatiya resheniy]. Moscow: OAO «Konti Print»; 2012. (in Russian)
40. Blinov D.S., Chernova N.N., Bazykova O.P., Lyapina S.A., Chugunova L.A. Hygienic characteristics of the Republic of Mordovia morbidity due to iodine deficiency. Gigiena i sanitariya. 2015; 1: 63-4. (in Russian)
41. Khamitova R.Ya., Trifonova A.N. Problems of prevention of iodine deficiency disorders. Zdorov'e naseleniya i sreda obitaniya. 2012; 6: 40-2. (in Russian)
42. Savchenkov M.F., Shin N.S. Effect of iodine deficiency and fluoride contamination on the state of the thyroid gland. In: Proceedings of the 3rd Congress of the Russian Toxicologists [Materialy 3-go s"ezda toksikologov Rossii]. M.; 2008: 249-50. (in Russian)
43. Khmara I.M., Makarova Yu.V., Petrenko S.V., Chaykovskiy S.M. Iodine supply of children in Belarus. Mediko-biologicheskie problemy zhiznedeyatel'nosti. 2014; 11(1): 120-7. (in Russian)
44. Das S., Bhansali A., Dutta P., Aggarwal A., Bansal M.P., Garg D. et al. Persistence of goitre in the post-iodization phase: micronutrient deficiency or thyroid autoimmunity? Indian J. Med. Res. 2011; 133(1): 103-9.
45. Lv S., Zhao J., Chong Z., Xu D. An epidemiological survey of children's iodine nutrition and goitre status in regions with mildly excessive iodine in drinking water in Hebei Province, China. Public Health Nutr. 2012; 15 (7): 1168-73.
46. Mesele M., Degu G., Gebrehiwot H. Prevalence and associated factors of goiter among rural children aged 6-12 years old in Northwest Ethiopia, cross -sectional study. BMC Public Health. 2014; 14: 130. Available at: http://www.biomedcentral. com/1471-2458/14/130.
47. Boas M., Feldt-Rasmussen U., Main K.M. Thyroid effects of endocrine disrupting chemicals. Mol. Cell. Endocrinol. 2012; 355: 240-8.
48. Zokirova N.B., Tukhtaev K.R. Postnatal growth and the formation of the thyroid gland in the conditions of chronic intoxication with pesticides. Vrach-aspirant. 2011; 48(5.4): 565-9. (in Russian)
49. Ntzani E.E., Chondrogiorgi M., Ntritsos G., Evangelou E., Tzoulaki I. Literature review on epidemiological studies linking exposure to pesticides and health effects. European Food Safety Authority (EFSA) supporting publication. 2013: EN-497. Available at: www.efsa.europa.eu/fr/supporting/doc/497e.pdf
50. Khamidullina Kh.Kh., Dorofeeva E.V. Endocrine disruptors. The current state of the problem. Toksikologicheskiy vestnik. 2013; 119 (2): 51-4. (in Russian)
Поступила 14.07.15
