CC BY
57
ХЕЛЬМУТ ЛАХЕНМАН. МУЗЫКА КАК ПРОСВЕЩЕНИЕ
Горшкова Наталья Геннадьевна
ассистент-стажер Нижегородская государственная консерватория им.
М.И. Глинки, РФ, г. Нижний Новгород E-mail: natashaharitonova@yandex. ru
HELMUT LACHENMANN. MUSIC AS EDUCATION
Nataly'a Gorshkova
assistent-trainee of Nizhny Novgorod State conservatoire, Russia, Nizhny Novgorod
АННОТАЦИЯ
Целью данной статьи является анализ отношения современного общества к музыкальному искусству. В результате сопоставления двух параллельно развивающихся в музыке тенденций было выявлено, что современное общество является потребителем дешевых товаров массовой культуры и не хочет изменяться посредством обращения к серьезной музыке. Задача прогрессивных композиторов — показать, что новая музыка позволяет познать себя и вернуться к миру своего подлинного существования.
ABSTRACT
The purpose of this article is to analyze the relationship of modern society to the art of music. A comparison of two parallel trends developing in the music it was revealed that the modern society is a consumer of cheap goods of mass culture and do not want to change by referring to serious music. Problem progressive composers — to show that the new music allows knowing yourself and getting back to the world of its true existence.
Ключевые слова: музыка; Лахенман; общество потребления; массовая культура; экзистенция.
Keywords: Music; Lachenmann; consumer society; popular culture; existence.
Какие функции возлагаются на музыку сегодня? Совпадают ли они с теми, которые были присущи ей два-три века назад? В широком смысле — да, так как главной задачей музыкального искусства, по-прежнему, остается просвещение
человека, его окультуривание и воспитание, формирование у него представлений о жизненно важных ценностях, художественно-эстетических ориентирах, моделирование вкусов, взглядов и адекватных критериев оценки.
Однако, сегодня ситуация такова, что позитивные цели музыкального искусства и человек находятся по разные стороны баррикад. Цивилизованное общество, пережившее за последние сто лет две мировые войны, неимоверно ожесточилось. Оно стало заложником собственноручно инициированного технического прогресса, который, первоначально, был призван служить благам общества, но, как оказалось, не люди стали властвовать над машинами, а машины над людьми. Стремление индивидуума убежать от этой угнетающей и порабощающей его действительности вылилось в создание огромного потока масс-медийных товаров, главной функцией которых является развлечение. Музыка подобного качества затопляет уши слушателей в такой степени, что всякая иная пробивается к ним, лишь как ее съежившаяся противоположность. Шлягеры, звучащие на каждом шагу, притупляют перцептивную способность, засоряют память слуха и делают невозможным концентрированное восприятие произведений серьезного искусства.
Функция легкой музыки — фон, под который приятно завтракать или мыть посуду. Эта мысль красной линией проходит и в одном из интервью Хельмута Лахенмана: «Я для себя сделал такое разделение: прикладная музыка — это та, которую я слушаю, когда достаю из посудомоечной машины тарелки. Та, которая меня не беспокоит, не задевает, — фоновая музыка. Даже если это Бах» [2, с. 4]. Действительно, даже традиционная музыка, которая, по логике, должна бы стоять в оппозиции к поп-культуре, постепенно приспосабливается к потребностям массового слушателя. Использование популярных тем из классики в рекламных роликах или в качестве мелодий для мобильных телефонов самым негативным образом сказывается на их сущности. Бессмысленное многократное тиражирование признанных шедевров приводит к утрате ими главного — уникальности, которую Вальтер Беньямин определяет как ауру: «Скользить взглядом во время летнего послеполуденного отдыха по
линии горной гряды на горизонте или ветви, под сенью которой проходит отдых, — это значит вдыхать ауру этих гор, этой ветви» [1, с. 24]. Когда произведения Моцарта или Бетховена звучат не в надлежащей обстановке, в расчете на которую их создавал автор (не в концертном зале, а у нас на телефоне или в рекламе чая), то они утрачивают связь со своей многовековой традицией и уникальным бытием — «здесь и сейчас произведения искусства» [1, с. 19]. К тому же для слушателей, которые думают, что хорошо разбираются в этой музыке, она ровным счетом ничего не значит, это лишь мертвый слепок, так как заложенные в произведении идеи гуманизма давно вытравлены очерствевшей социальной действительностью. Но современного слушателя не волнует регресс музыкального искусства, его инволюция. Он не хочет вдумываться в смысл, стоящий за тем или иным произведением, его задача — потреблять то, что на блюдечке преподнесла ему коммерческая культурная индустрия.
Еще больший урон, и так быстро увядающей музыкальной культуре, наносят бесчисленные дилетанты, которые, в результате поколебленных после Второй мировой войны понятий о том, что правильно и неправильно, имеет ли право искусство, допустившее возникновение и торжественное двенадцатилетнее шествие чудовищной фашистской власти, на существование, вдруг возомнили себя великими композиторами и с головой ринулись в музыкальную жизнь, то ли спасать, по их мнению мир, то ли ускорить наступление апокалипсиса. Но так, как, претендуя на серьезность и модернизм своих творений, они, при этом, уподобляют их образцам массовой культуры, чтобы не остаться на обочине финансового рынка, то последнее предположение является более вероятным.
В этих непростых условиях всеобщего хаоса и взаимной глухоты, на защиту настоящего искусства встают композиторы пост-военного авангарда. И наиболее видный среди них — современный немецкий гений, Хельмут Лахенман. Почему выбор пал именно на него? Возможно потому, что Лахенман воплощает своим творчеством связь традиций начала века и второй его
половины. Потому что он на себе испытал все коллизии, постигшие Европу и мир в прошлом веке. Потому что он немец, а Германия всегда была центром духовной культуры, и, в частности, музыкальной жизни. Именно Лахенман создал новый язык искусства, призванный открыть человеку глаза на красоту и ценность собственной жизни.
Композитор призывает сбросить оковы стереотипного восприятия музыкальных произведений, отчуждающие человека от соприкосновения с их истинным смыслом. Ведь для того, чтобы сочинение было воспринято, оно должно стать «своим», найти отклик в душе. Лахенман предлагает каждому слушателю освободить свое восприятия от приевшихся ассоциаций, общепринятых мнений, оценок и отправится в увлекательное путешествие к потаенным уголкам своей души. Путь этот для каждого человека уникален и неповторим, так как в основе лежит внутренний опыт отдельной личности, ее интуиция и воображение. Соответственно, при восприятии того или иного произведения каждый человек создает свою интерпретацию, становясь, таким образом, соавтором композитора. Существование множества разнонаправленных трактовок сочинения не будет противоречить изначальному авторскому замыслу, так как феномен любого произведения искусства заключается в том, что через некоторое время после создания оно отчуждается от творца и начинает жить собственной, ни от кого независящей жизнью, выявляя незамеченные дотоле аспекты.
Во многих интервью-отчетах, выложенных на просторах Интернета, опубликованных в газетах и журналах, Лахенман запечатлен в сконцентрированной позе внимательно слушающего человека. Для большей наглядности, он даже руку поднес к уху, как будто пытаясь расслышать что-то очень важное. И это важное заключается еще в одной формуле просветительского назначения музыки Лахенмана — открыться истине и услышать бытие. Для этого необходимо отказаться от привычных классико-романтических формул, тонально-гармонической системы, яркого, легко запоминающегося тематизма, законченных музыкальных построений и принять
звучание новой музыки не как раздражителя для слуха, а как того нового, что вернет человека к подлинным основам его существования, к миру его экзистенции. Именно «очищенный» от общественных наслоений звук позволит индивидууму оттолкнуться в поисках от своей неповторимой внутренней природы.
Освобождаясь от всего внешне привнесенного, каждый человек должен воспринять музыкальное произведение как непрерывный звуковой поток. Погружаясь в него, индивидуум может выявить заложенные в сочинении и не очевидные, на первый взгляд, идеи и риторические знаки, которые становятся доступными лишь при сосредоточенном слуховом настрое.
Идеи, подобные лахенмановским, буквально витали в воздухе, и, одновременно, занимали умы представителей культуры их разных странах. Особенно ярко новое движение проявилось в Германии и Франции. Немецкие поэты (Хельмут Хайсенбюттель, Ойген Гомрингер, Тим Ульрикс), писатели (Бернард Весперс, Петер Шнайдер, Карин Струк), художники (Ханс-Георг Базелиц, Йорг Иммендорф, Мартин Киппенбергер), философы (Теодор Адорно, Вальтер Беньямин, Карл Ясперс, Мартин Хайдеггер) в своих произведениях стремились сообщить нечто, что поможет пробудить человека от пассивного восприятия действительности, возродить в нем тонко мыслящее и чувствующее существо, и позволит, по словам Луиджи Ноно, наставника и друга Х. Лахенмана, самостоятельно, без чьих-либо указаний «анализировать нашу жизнь, познавать ее и вмешиваться в нее» [3, с. 247]. Только находясь на этом уровне активного вслушивания в действительность, можно понять, что являет собой истинное искусство.
Список литературы:
1. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической
воспроизводимости: избранные эссе / предисл., сост., пер. и примеч.
С. А. Ромашко. М.: Культурный центр имени Гете; Медиум, 1996. — 240 с.
2. Мусаелян Е. Хельмут Лахенман: «Искусство ничего не должно» // Всероссийская музыкально-информационная газета «Играем с начала. Da capo al fine». — 2014. — № 1 (117). — С. 4.
3. Nono L. Texte. Studien zu seiner Musik / hrsg. Von J. Stenzl. Zurich, 1975. — 478 p.
