CC BY
170
УДК 81'42
Pastukhova O.D., teacher, Chelyabinsk State University (Chelyabinsk, Russia), E-mail: oksana-galaxy7@mail.ru
HEDGING IN POLITICAL DISCOURSE. The article is dedicated to a phenomenon of hedging, which is a language component of political discourse, and performs a number of functions, which are especially important in this type of communication. Pragmatic features of hedging allow to study functions and ways of their influence in political discourse in more detail, among which the most essential ones are the focus on correct speech behavior, the aspiration of the political figure to smoothen possible contradictions and to soften sharp estimations. Hedging as a communicative strategy is used quite often in modern political discourse and provides some kind of "speech insurance", that is the aspiration to make any statement more or less unclear, and to bring the speaker to successful communication.
Key words: hedging, political discourse, political correctness, mitigation, pragmatics.
О.Д. Пастухова, преп. Челябинского государственного университета, г. Челябинск, E-mail: oksana-galaxy7@mail.ru
ХЕДЖИРОВАНИЕ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
Статья посвящена феномену хеджирования, которое является языковым компонентом политического дискурса, и выполняет ряд функций, которые выступают особо важными в данном виде коммуникации. Прагматические особенности хеджирования позволяют более детально изучить функции и способы их воздействия в политическом дискурсе, среди которых наиболее существенными являются ориентированность на корректное речевое поведение, стремление политического деятеля сгладить возможные противоречия, смягчить резкие оценки. Хеджирование как коммуникативная стратегия используется довольно часто в современном политическом дискурсе и предусматривает своего рода «речевое страхование», то есть стремление сделать высказывание более или менее неясным, и привести говорящего к успешной коммуникации.
Ключевые слова: хеджирование, политический дискурс, политкорректность, смягчение, прагматика.
Фундаментальной научной проблемой, на решение которой направлена данная статья, является выявление особенностей хеджей в политическом дискурсе, которые позволяют установить закономерности их использования в политической коммуникации для эффективного взаимодействия политика и аудитории. Признаки хеджей, рассматриваемых в текстах политического дискурса, отражают специфику их использования в речи, что должно привести к определенной модели организации общения.
В настоящее время как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике, произошли изменения в направлении изучения языка. Это связано в первую очередь с изучением языка в действии - в речи, а не его внутреннего устройства. Сейчас на первом плане находится проблема функционирования языка в обществе. Язык, будучи основным средством общения, обслуживает наше общество во всех сферах его деятельности, являясь при этом отражением сознания общества, и язык также формируется под воздействием общества. Поэтому проблема изучения политического дискурса является необходимой. Особенно важно исследование прагматического аспекта хеджирования, которое часто используются в политическом дискурсе для достижения успешной коммуникации. Данные лексические средства представляется весьма интересными для исследователей, так как они зависимы от самой речевой ситуации и коммуникантов, которые задействованы в ней. На данный момент проведено много исследований по политическому дискурсу, представлены основные его функции, однако мало изучены некоторые лексические средства языка, такие как хеджи, которые играют важную роль в прагматике политического дискурса. Именно благодаря им некоторые функции политического дискурса приобретают иной характер.
Понятие хеджирование является новым в лингвистике и мало изученным. Дж. Лакофф впервые использовал данное понятие в своей статье в 1970 году. Статья называется "Hedges: A Study in Meaning Criteria and the Logic of Fuzzy Concepts". Весьма интересно, что коммуникативная функция хеджирования не рассматривается Лакоффом в его статье. Особое внимание он выражает логическим признакам следующих слов: in a manner of speaking, largely, rather и других. Хедж в художественном значении означает 'преграда', 'помеха'. Являясь многоаспектным, хедж как элемент хеджирования объединяет в себе несколько факторов - прагматические, семантические и когнитивные [1].
Однако, именно Л. Заде впервые описывает понятие хеджирование в своих работах. Он не использовал само понятие «хеджирование», он называет данное явление теорией нечетких множеств (fuzzy sets theory) при моделировании структуры любого языка. Он анализировал хеджи в английском языке с лексической точки зрения, опираясь на логику и семантику. Согласно
данной теории, размытость появляется в том случае, если определение слова какой-либо категории рассматривается верным только в какой-то определенной степени. То есть, хеджи с лексической точки зрения правильно будет использовать только в том случае, если называть понятия, которые удалены от прототипа: например, предложение 'угорь - это что-то вроде рыбы' звучит приемлемо, в то время как предложение 'щука - это что-то вроде рыбы' будет звучать абсурдно [2]. В результате Заде пишет, что понятия любого естественного языка обладают весьма неясными границами, поэтому предложения говорящего могут быть как неложными, так и неистинными, а если они истинные, то лишь до какой-то определенной степени или лживы также до определенной степени [2].
Позднее исследованием понятия хеджирование занялся У Вайнрайх в 1966 году. При описании этого термина, он также не использовал слово «хеджирование». В его работе «On the Semantic Structure of English» он говорил о металингвистическом операторе. У. Вайнрайх пишет, что каждый язык использует собственный метаязык для для более простых целей. Более того, он утверждает, что металингвистические операторы или подобные понятия можно выделить во всех языках. К метаоператорам он относит такие слова как true, so-called, real и др. По мнению У. Вайнрайха, основной функцией этих металингвистических операторов является свободная или строгая интерпретация десигнатов [3].
В. Намсараев впервые рассматривает хеджирование как самостоятельное явление. Он пишет о том, что многие лингвисты рассматривают данное понятие в рамках других лингвистических явлений, таких как модальность, метадискурс, стратегии вежливости. Однако, он подчеркивает, что, если рассматривать понятие хеджирование через призму других понятий, многие средства, которыми хеджирование выражается, могут быть упущены. Тем самым, описание данного явления будет незавершенным и неполноценным. В. Намсараев рассматривает хеджирование как «прагматическую категорию, выполняющую защитную трансформацию предложения и включающую в себя лингвистические средства, которые функционируют на уровне межличностного общения» [4, p. 65].
Используя хеджирование в своей речи, авторы и говорящие пытаются исключить абсолютную точность своего высказывания. Они пытаются уберечь себя от критики. Тем самым, можно утверждать, что понятие хеджирование может и должно быть рассмотрено как самостоятельное понятие, так как данное понятие обладает определенным набором слов - хеджей - которые используются для достижения поставленной цели. Более того, хеджирование, как и другие лингвистические понятия, обладают определенными свойствами и функциями, которые будут также рассмотрены в данной работе.
Хеджи являются средствами выражения нечеткости. Данное понятие характеризуется нечеткостью, неуверенностью, но это не означает определенно что-то плохое. Нечеткость - это природа языка, которая наделяет его различными прагматическими функциями. Прагматические исследования, посвященные хеджам, прослеживаются с 1980 годов. В коммуникации, говорящие склонны выражаться неясно, используя хеджи нарочно, чтобы не быть утвердительными и сделать так, чтобы их слова казались более вежливыми. Такие хеджи как "kind of" (отчасти), "to some extent" (в некоторой степени), "somewhat" (несколько), "quite" (довольно), "entirely" (полностью), "more or less" (более или менее), "really" (действительно), и "almost" (почти) эффективны при желании высказать вежливость по отношению к слушателям в разговоре [5, p. 342].
Так, например, в предложении:
Our books are quite cheap (Наши книги довольно дешевые) (здесь и далее перевод наш - О.П.) - quite 'довольно' показывает основное отношение говорящего к цене их продукта, и в то время это слово говорит слушателю, что есть степень гибкости для торговли. Такой хедж может иметь двоякую функцию в предложении: дать ясно понять идею говорящего и оставить соответствующую свободу действий слушателю и принять мнение слушателя во внимание.
Your shirt is a little dirty (Ваша рубашка слегка грязная)
Критика других ведет к конфликтам и угрожает слушателям. В данном случае, определенная прагматическая стратегия должна быть использована с целью смягчения угрозы. A little 'слегка' придерживается «принципа одобрения» и показывает, что говорящий пытается сгладить предстоящий возможный конфликт.
Хеджи могут быть представлены модальными глаголами (may, might), некоторыми наречиями (probably, perhaps) и лексическими глаголами (seem, tend, appear), и, хотя страдательный залог, безличные конструкции и условные предложения также выражают признаки хеджирования.
Более подробно остановимся на нескольких примерах использования хеджирования американскими политиками в своих речах и проанализируем цель использования ими этих средств.
Так, например, Д. Трамп в диалоге с окружными шерифами обсуждает проблему преступности и в частности проблему наркозависимости. В своей речи он использует следующее предложение:
It's probably a vast majority of your crimes-or at least, a very big portion of your crimes are caused by drugs. (Это, вероятно, большая часть ваших преступлений - или, по крайней мере, очень большое количество ваших преступлений вызвано наркотиками) [6].
Наречие probably 'вероятно' отражает отношение говорящего и помогает ему выразиться менее категорично, что наделяет наречия подобного рода идеальными средствами выражения хеджей. Кроме того, они позволяют говорящему звучать «размыто» в плане информативности, избегать конфликтных моментов и формулировать предложения таким образом, чтобы не обидеть слушающего. Мы понимаем из данного примера, что Д. Трамп не располагает точными цифрами и поэтому, чтобы не вызвать бурю критики со стороны шерифов, прибегает к использованию хеджа.
Ярким примером хеджирования является использование местоимений кто-то, некий или мы вместо местоимения я, чтобы отвести ответственность от говорящего. В данном случае можно привести пример инаугурационной речи Д. Трампа, где он описывает свои дальнейшие действия перед своими избирателями. Д. Трамп в большей части прибегает к использованию местоиме-
Библиографический список / References
ния we 'мы', стараясь показать, что он будет принимать решения не самостоятельно, а полагаться на мнение избирателей.
We will bring back our jobs. We will bring back our borders. We will bring back our wealth. And we will bring back our dreams. (Мы вернем наши рабочие места. Мы вернем наши границы. Мы вернем наше богатство. И мы вернем наши мечты) [7].
Главной задачей хеджирования считается или ослабление ответственности говорящего за его слова, или же полное снятие ответственности. Данный пример подтверждает вышесказанное. В своей речи Д. Трамп намеренно использует местоимение первого лица множественного числа, вместо местоимения первого лица единственного числа, таким образом, он отводит от себя внимание. Данный прием часто используется в политических текстах, так как переводит внимание аудитории не на определенное лицо, а на какой-либо политический институт.
Для сравнения можно рассмотреть этот же пример, не обработанный хеджами:
I will bring back our jobs. I will bring back our borders. I will bring back our wealth. And I will bring back our dreams. (Я верну наши рабочие места. Я верну наши границы. Я верну наше богатство. И я верну наши мечты).
Из этого примера мы понимаем, что говорящий берет ответственность на себя, и в случае неисполнения своих обещаний, винить нужно будет только его, в отличие от примера с обобщенным местоимением 'мы'.
Однако, роль хеджей в предложениях не всегда положительна. Неправильное использование может привести к отрицательным последствиям в коммуникации. Это происходит в основном в тех случаях, когда необходима четкая информация, поэтому размытость, выраженная хеджами, будет неуместна и может привести к провалу коммуникации.
Можно выделить основные причины использовать хеджей в политическом дискурсе:
1. Используя хеджи, авторы уменьшают риск конфликта со стороны оппозиции.
2. Авторы стремятся заставить читателя понять, что последнее слово не за авторами, то есть они не подчёркивают свою правоту.
3. Хеджи используются в качестве стратегий позитивной или негативной вежливости, где автор старается быть смиренным, а не высокомерным и всезнающим. Хедж - это рациональная межличностная стратегия, которая поддерживает мнение автора, создает отношения между слушателем и говорящим и гарантирует определенный уровень принятия обществом.
4. Использование хеджей становится конвенциональным для языка, так как важным компонентом общества является успешная коммуникация.
Следовательно, основными функциями хеджей в политическом дискурсе являются достижение вежливости в коммуникации. Хеджи могут сделать коммуникацию эвфемистичной, сдержанной, вежливой и гибкой, что эффективно выстраивает диалог и отношения между говорящими и слушающими.
Таким образом, мы приходим к выводу, что использование политически корректной лексики является актуальным в настоящее время. Политически корректная лексика выражается через хеджирование, главной функцией чего, также является смягчение или митигация. Политик в своих текстах может использовать разные смягчающие средства. В роли этих смягчающих средств выступают хеджи, основная функция которых заключается в уменьшении точности высказывания. Это возможно благодаря тому, что хеджи - это слова с широкой референциальной и семантической соотнесенностью.
1. Lakoff G. Hedges: A Study in Meaning Criteria and the Logic of Fuzzy Concepts. Papers from the 8th Regional Meeting of the Chicago Linguistic Society. Chicago, 1972: 183 - 228.
2. Zadeh L. Fuzzy Sets. Information and Control. 1965: 338 - 353.
3. Weireich U. On the Semantic Structure of English. In universals of language 2nd edition, ed. J.H. Greenberg, 1966: 142 - 217.
4. Namsaraev V. Hedging in Russian Academic Writing in Sociological Texts. Hedging and Discourse. Walter de Gruyter-Berlin-New York, 1997: 64 - 79.
5. Fraser B. Conversational mitigation. Journal of Pragmatics. New York: Academic Press, 1980: 341 - 350.
6. Trump D. Remarks at a Roundtable Discussion With County Sheriffs and an Exchange With Reporters. Available at http://www.presidency. ucsb.edu/ws/index.php?pid=123153&st=the+president&st1 =
7. Trump D. Inaugural Address. Available at http://www.presidency.ucsb.edu/ws/index.php?pid=120000
Статья отправлена в редакцию 27.07.18
УКД 811.11
Petrova I.V., postgraduate, Moscow State University n.a. M.V. Lomonosov (Moscow, Russia), E-mail: petrovairina0@yandex.ru
TO THE EVALUATIVE ROLE OF PRECEDENT PHENOMENON IN THE POLITICAL MASS MEDIA DISCOURSE OF THE ELECTION CAMPAIGN 2017 (ON THE MATERIAL OF GERMAN MEDIA). The article considers functional specifics of precedent phenomena, as an evaluative method in political media discourse in materials of German media sources during a election campaign. The political media discourse reflects the modern political reality using many lexical units including precedent phenomenon. The analyzed material helps deduce that incorporating precedent phenomena into texts isn't always determined by authors' intention to give his appraisal of reality, but it's also used as approach to evaluation forming in society. Much attention is paid to the evaluation function, because it is realized in the context, because it determines the choice of the precendent phenomenon. Analyzing the precendent phenomenon it is necessary to pay attention to linguistic and extralinguistic factors.
Key words: precedent phenomenon, precedent names, precedent statements, political media discourse, evaluation.
И.В. Петрова, аспирант, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, г. Москва,
Е-mail: petrovairina0@yandex.ru
К ОЦЕНОЧНОЙ РОЛИ ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ В ПОЛИТИЧЕСКОМ МЕДИА-ДИСКУРСЕ ПРЕДВЫБОРНОЙ КАМПАНИИ 2017 ГОДА (НА МАТЕРИАЛЕ НЕМЕЦКИХ СМИ).
В статье рассмотрены особенности функционирования прецедентных феноменов как средств оценки в политическом медиа-дискурсе на материале немецких источников СМИ в течение предвыборного периода. Политический медиа-дискурс отражает современную политическую реальность благодаря использованию многих лексических средств, в том числе и прецедентных феноменов. Анализ материала позволяет сделать вывод о том, что включение прецедентных феноменов (ПФ) в текст обусловлено не только мотивом авторов передать свою оценку действительности, но и как инструмент формирования оценки социума. В статье обращается особое внимание на то, что оценочная функция проявляется в контексте - он обуславливает выбор того или иного прецедентного феномена. При анализе прецедентных феноменов необходимо принимать во внимание как лингвистические, так и экстралингвистические факторы.
Ключевые слова: прецедентные феномены, прецедентные имена, прецедентные высказывания, политический медиа-дискурс, оценочность.
Когнитивная база языка реализуется в его единицах, в том числе, прецедентных феноменах, к которым относятся прецедентные имена, прецедентные высказывания и прецедентные тексты. Прецедентные феномены, с одной стороны, являются репрезентантами языковой реальности, с другой - транслируют различного рода установки и оценки социума.
К прецедентным принято относить феномены, хорошо известные всем представителям лингво-культурного сообщества, актуальные в когнитивном плане и те, обращение к которым постоянно возобновляется в речи представителей того или иного национально-лингво-культурного сообщества [1, с. 45].
В данной статье раскрывается роль прецедентных феноменов как средства выражения оценочности в современном политическом медиа-дискурсе.
В потенциальном измерении дискурс представляет собой семиотическое пространство с вербальными и невербальными знаками, которые обслуживают данную коммуникативную сферу, а также тезаурус прецедентных высказываний и текстов. В потенциальное измерение дискурса включены также представления о типичных моделях речевого поведения и набор речевых действий и жанров, характерных для данного типа коммуникации [2, с. 22].
В нашем исследовании мы учитываем, что политический дискурс, как и политическая коммуникация, отражает существующую политическую реальность, изменяется вместе с ней, участвует в ее преобразовании, отражает общественную жизнь на разных уровнях: локальном, региональном, интернациональном и т. д. [3, с. 8]. К политическому медиа-дискурсу принято относить класс жанров текстов, ограниченных политической тематикой: аналитические статьи, интервью, репортажи, информационные заметки [2, с. 38].
Е.И. Шейгал разработала концепцию, согласно которой политический дискурс представляет собой своеобразную знаковую систему, в которой происходят модификации семантики и функций разных типов языковых единиц и стандартных речевых действий [2, с. 5].
Основным направлением эволюции прагматики знаков является движение от информатики к фатике, т. е. превращение знаков ориентации либо в знаки интеграции (приобретение идеологической коннотации «свои» и положительной эмотивности), либо в знаки агрессии (приобретение идеологической коннотации «чужие» и отрицательной эмотивности), что подтверждает важность оценочности как неотъемлемой черты политического дискурса [2, с. 11].
В ходе анализа эмпирического материала, отобранного методом сплошной выборки, мы использовали аналитические статьи предвыборного периода и интервью с политиками и политологами, представленные в немецких изданиях - Der Spiegel, Die Zeit.
Оценочность является одной из важных функций прецедентных феноменов, особенно ярко проявляющаяся в политическом дискурсе, в частности, в предвыборном политическом дискурсе в Германии, когда противоборствующие партии не стеснялись ни в комплиментах по отношению к своим партиям и их персоналиям, ни в критике по отношению к оппонентам и их программам, что иллюстрируется нижеследующими примерами.
„Trau Dich, Deutschland", steht auf den Plakaten dieser Protestpartei, die damit Aufbruch suggeriert, aber Rückzug meint: In Angst, Misstrauen, Skepsis, Bunkermentalität und eine kaltherzige Jeder-ist-sich-selbst-der-Nächste-Mentalität. Dagegen lohnt es sich, zu protestieren [4].
Прецедентное высказывание, композит, берущее свое начало в Древнем Риме и передающее идею закрытости и эгоцентрического существования, демонстрирует критическое отношение лидера СДПГ М. Шульца к программе партии «Альтернатива для Германии».
Выступая против менталитета изоляционизма, политик прибегает к трансформации известного выражения путем добавления компонента «менталитет», формируя тем самым у читателя негативную оценку в отношении программы партии своего политического оппонента. Автор демонстрирует свое критическое отношение, намекая на опасность формирования в обществе декларируемого конкурентом эгоцентрического менталитета, тем самым формируя скептическую оценку по отношению к правым популистам у своих потенциальных избирателей. Следует, однако, заметить, что интерпретация политиком провозглашаемых в лозунге протестной партии таких ценностей как вера в собственные силы и ответственность происходит в выгодном для СДПГ русле - Шульц воспринимает дерзкий призыв оппонента не как прорыв, а, наоборот, как откат к страху, недоверию, закрытости, что никак не может сочетаться с теми ценностями, которые проповедует его партия.
Оценочность всегда носит персональный, личностный характер. Мнения, реализуемые посредством персональных ментальных моделей, могут основываться на распространенных групповых мнениях [5, с. 212]. Примером тому могут послужить многие статьи с негативной оценкой правых популистов со стороны правящих сил:
