CC BY
53ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПЕРВЫХ РУМЫНСКИХ ПИСЬМЕННЫХ ПАМЯТНИКОВ XVI ВЕКА Семенова Е.А.
Семенова Екатерина Алексеевна — кандидат филологических наук, доцент,
кафедра романского языкознания, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, г. Москва
Аннотация: в статье рассматривается эпоха возникновения и становления письменной традиции румынского языка, начавшаяся достаточно поздно по сравнению с большинством других романских языков, лишь в XVI веке. Анализируются жанры первых румынских текстов, приводятся их особенности. Особое внимание уделяется предпосылкам возникновения письменности на румынском языке. Рассматривается такой жанр, как переводные литургические тексты, приводятся их характерные особенности, а также их последующее влияние на становление румынской письменной традиции. Анализируется результат реформаторской деятельности дьякона Кореси. Ключевые слова: ранние тексты, история языка, румынский язык, литературный язык, религиозная литература.
XVI век является поворотным в истории румынского языка. Именно в это время возникает письменность на румынском языке, что приводит в первую очередь ко множеству вариантов написания одних и тех же слов. Появляется частная корреспонденция на румынском, а также некоторые переводы литургических текстов, которые раньше не делались, так как считалось, что сакральные тексты должны читаться и пониматься в оригинале, чтобы не утратить свой священный смысл. Поэтому очень интересны первые попытки такого перевода. XVI век характеризуется появлением потребности в литературе на национальном языке, которая венчается реформой дьякона Кореей, сделавшего первые шаги к унификации румынского языка. С этой реформы начался этап 'отбора' в румынском языке, сделавшим его впоследствии языком литературным. По сравнению с довольно большим сроком, когда Румыния не знала письменности на собственном языке, в XVI веке именно на румынском пишется большинство документов.
Румыния - страна, где странно переплелись две большие и с определенных пор враждебные друг другу культуры - культура Рима и Византии. После принятия Христианства споры о самой правильной вере, как известно, не угасли. И в результате ожесточенных прений произошло разделение церквей на православную и католическую. Для обычных верующих было не так уж важно, какую именно веру исповедовать, но для миссионеров самой главной задачей стало обратить как можно больше людей в свою религию. Под влияние Рима попадают, разумеется, в первую очередь, бывшие его провинции, которым было намного легче понимать латинские песнопения. Ведь их язык когда-то тоже вышел из латыни. Страны, исповедующие православие, оказываются в меньшинстве. И тогда Византия начинает расширять свое влияние за счет славянских стран, своих ближайших соседей. Под влияние православной церкви попадает и Румыния, страна, соседствующая со славянскими странами, но имеющая совершенно чуждый им язык. Уже позже, познакомившись с памятниками римской культуры, румыны осознают, что их язык очень похож на латинский. Пока же они заучивают псалмы на славянском языке. А самые образованные люди читают книги на славянском или же греческом. Возможно, именно явная непохожесть румынского языка на церковнославянский предопределила господство последнего среди образованных или родовитых людей. Церковь, в то время являвшаяся единственным очагом культуры, занимавшая огромное место в жизни каждого порядочного христианина, не признавала румынский как язык общения с Богом. Поэтому долгое время старославянский использовался во всей грамотной Румынии. На своем же родном языке общались только низшие слои румынского населения.
Такое явное предпочтение старославянскому языку имело свои, отчасти' парадоксальные, последствия: румынская литература началась с текстов, написанных по-старославянски. Прежде всего, конечно, появились литургические тексты, а также летописи. Но читать на чужом языке могли читать далеко не все. Вот что пишет Tit Simedrea в своей работе '"'Pripealele lui Filofei monahul": "Румынская церковь приняла византийско-славянскую литургию... Все же славянские миссионеры, которые принесли румынам эту литургию, не создали никакого очага славянской культуры, не посеяли ни одного зерна литературной деятельности на румынской земле с левой стороны Дуная. Слушая в церкви церковные службы по книгам, написанным на старославянском языке, румыны продолжали произносить молитвы на своем старинном языке." [18, стр. 21]. Опуская вопрос о том, принесли ли румынам культуру славяне, можно согласиться с этим автором в одном: церковные песнопения действительно были многом непонятны, что, конечно, должно было вызвать попытки
переводов литургических текстов на родной язык. И такие переводы возникают. К этому времени и относится начало развития письменности на родном языке. Такие тексты пишутся кириллицей, но отражают фонетическое звучание родного языка.
Если мы возьмем тексты XVI века, то перед нами предстанут, прежде всего, две главные разновидности текстов, написанных на румынском языке: тексты, являющиеся переводами каких-либо литургических памятников со славянского или венгерского языков, и тексты оригинальные, прежде всего это частные письма, протоколы судебных тяжб и т.д. Уже на первый взгляд эти два вида текстов совершенно отличны друг от друга. Переводные тексты очень трудно читать даже носителям румынского языка: в них существует такое огромное количество заимствованных из разных языков слов, что требуется специальный глоссарий для их прочтения. Напротив, оригинальные тексты читаются очень легко, так как имеют огромное сходство с современным языком. Самое удивительное то, что язык, за исключением некоторых нововведений и упрощений, поменялся с тех пор гораздо меньше, чем, например, изменился наш русский язык со времен Державина. Гораздо больше различий, чем между современным языком и языком древних румынских текстов частного характера, мы находим между двумя стилями написания, которые использовались в одном и том же XVI веке: это язык переводных текстов и язык частных документов. Чтобы объяснить это различие, рассмотрим подробнее оба стиля.
Начнем с переводных памятников и разберем, чем же они так трудны для прочтения. Во-первых, лексика таких текстов содержит очень много заимствованных слов из разных языков. Это происходило из-за того, что в румынском языке не всегда существовало слово или понятие, употребляемое в языке оригинала. Дело в том, что сакральные тексты сами по себе очень сложны и многозначны. В них содержатся философские мысли и понятия, другие слова, присущие только развитым культурам, которыми на тот момент являлись Византийская и славянская культуры. Из-за того, что церковные службы велись исключительно на церковнославянском языке, румынский не мог наработать того запаса лексики, который бы заменил при переводе с оригинала попадавшиеся слова, обозначающие сложные понятия и не имеющие эквивалента в румынском. Румынские переводчики нашли очень своеобразный выход из создавшегося положения: такие слова совсем не переводились с оригинала, а брались уже целиком для обозначения какого- либо понятия. Причем, так как слово обычно заимствовалось из того языка, на котором был написан лишь какой-то определенный текст, то возникало огромное количество слов, обозначавших одно и то же понятие (например, в греческом и старославянском). Очень неудобно было то, что эти полностью взятые из чужого языка слова не закреплялись в самом языке, а использовались в переводах лишь в зависимости от того, с какого языка был перевод. Такая путаница, естественно, затрудняла прочтение всего текста. Многие из таким образом заимствованных слов так и не попали в основной состав современной румынской лексики. Таких слов большинство. Однако некоторые из них, благодаря счастливому стечению обстоятельств, закрепились в языке. Приведем несколько примеров таких заимствований.
Так, в различного рода литургических текстах часто использовались слова: besadui, образованное от славянского "беседовать", bezakonik, (от славянского "беззаконный "), gotovi от славянского" готовить", hraborie , от славянского "храбрость" и т.д. Сейчас половина из этих слов выпало из лексики румынского языка, заместившись более простыми и понятными для румынов словами. Например, besadui заменилось на слово с латинским корнем "vorbi" , "gadina" тоже было заменено на латинское vita, или fiara. С другой стороны, наблюдается также и обратная тенденция. Так, употреблявшееся в ранних текстах латинское слово "cuminare" (от глагола a cuminda<commandare) превратилось в современном румынском в совершенно славянское слово jertfa. Некоторые слова остались в языке, но заменили старые суффиксы на новые, более привычные для румынского языка. Так, например, слово iuboste, заимствованное из славянского языка и использовавшееся в текстах XVI века, в настоящее время не исчезло из языка полностью, а лишь утратило суффикс, заменив его более понятным и общепринятым суффиксом -ire: iubire. Однако, интересно то, что другое слово с тем же значением и тоже, кстати, заимствованное из славянского, слово dragoste, не только не исчезло как ненужное (ведь часто те слова, которые имеют равнозначные эквиваленты, исчезают из языка), но сохранилось в языке полностью, не утратив даже окончания.
Наблюдается также сдвиг в значении у некоторых переводных слов. Это и понятно, так как , естественно, то, что еще не прижилось в языке, всегда подвергается самым значительным изменениям. Но интересно то, как эти слова осмысляются. Например, славянское слово dihanie было осмыслено на румынской почве как duh, suflet. Интересно и то, что в современном румынском остаются существовать оба эти слова, хотя в принципе по значению они практически не различаются. Интересен еще один пример. В текстах XVI века современное слово "а saluta" писалось как "а saruta", отражая тем самым русский обычай при приветствии целоваться, хотя оба слова не имеют в своем составе славянских корней.
Очень интересно влияние чужих языков и на механизм формирования слов. Дело в том, что румынские переводчики не только вводили из переводимых текстов новые слова, но, даже образовывая сложные слова, строили их по примеру механизма образования слов в оригинале. Нам, наверное, наиболее будут интересны сложные слова, заимствующие механизм образования у славянских слов. Это, например, "legecalcare", образованное по аналогии со славянским «законопреступление» или bunrafacere, образованное от слова «благодеяние», или "dulcedaruire" - от нашего «благодарение».
Славянские и венгерские тексты повлияли также и на синтаксис переводных текстов на румынском языке. Придерживаясь все того же принципа как можно меньше изменять первоначальный текст, румынские писцы и переводчики практически не меняли принцип построения иностранных предложений, подчас делая синтаксис в своем переводе неестественным и непонятным. Это, например, употребление вместо кратких личных местоимений полных: "dai lui blagoslovenie in veacul veacului", ориентирующееся на славянское предложение "яко даси ему благословенье во веки века". А также и полное отсутствие краткого местоимения: "darui tie Dumnedzeu toti cati noata cu tinre", по примеру славянского предложения:-"и се дарова тебе богь все плавающие с тобою". Конечно же, в славянском языке, в отличие от румынского, нет кратких местоимений, и писцы, стараясь как можно точнее передать содержание текста, старались соблюдать тот же синтаксис, что и в тексте оригинала, опять же беря за основу славянский текст. Переводчики забывали об особенностях своего родного языка. А отсюда получался простой, но курьезный вывод: писцы, стремясь к как можно более точному и верному восприятию сакральных текстов, делали свои переводы совершенно не поддающимися прочтению и пониманию. Вот еще пример подобного рода ошибок: неправильное расположение указательного местоимения по отношению к определяемому существительному: "pasa catre oamenii miei acestia" (иди кь людямъ моимъ симъ). Стремление к точнейшему переводу отразилось также на неправильном понимании времени глагола. Так, стремясь передать славянский аорест, довольно часто фигурирующий в текстах, румынские писцы переводили его не в Perfectul Compus, больше всего напоминающий славянский аорест по своему образу действия, а в Perfectul Simplu, похожий на аорест лишь формально, по способу образования. Опять же по аналогии со славянским построением слов, возникали возвратные формы глаголов там, где в румынском языке они не требуются: "a se bucura", произошедшее от славянского слова "радоваться", или "возрадоваться", очень часто употреблявшегося в молитвах, или " а se ruga", произошедшего от славянского "молиться", глагол "a se tocmi", обозначавший нечто вроде славянского "уподобиться". Можно также привести примеры синтаксических конструкций, которые совершенно полностью уподобляются славянским. Например, слова одной славянской молитвы: "услышьте господи въ день печали, защитите име бога Яковле. Пошлете помощь от светого, и от Сиона заступите... сий на колесницахъ и сий на коняхь" были переведены следующим образом: "audzi-te domnul in zi de grije, apara-te numele dzeului lui Iakov. Tremease-ti agiotoriu de sfantu si din Sionu apara-te cesti in roate ceia calarii". Во-первых, конструкции типа "audzi-te" выглядят в румынском совершенно неестественно, как абсолютная калька со славянского "услышьте". Неестественен такой перевод еще и потому, что в самом румынском уже существуют подобные конструкции, которые значат, однако, нечто другое, например: trezeste-te переводится как "проснись", так как сам глагол "а ее trezi - возвратный. Но такие глаголы, как a auzi, а арата возвратности не имеют. Поэтому "псевдовозвратность" которую придают некоторым румынским глаголам средневековые переводчики, лишена всякого значения и лишь искажает первоначальный смысл.
Вообще, если говорить о современном значении оставшихся в румынском языке слов, вышедших из старославянского, то можно отметить следующее: все они, даже те, что изменили свое первоначальное значение, сохранили одну важную особенность - они до сих пор считаются словами высокого стиля и потому употребляются в основном в книжной лексике. Эта традиция существовала еще с тех времен, о которых идет речь в данной работе. Как уже говорилось, писцы очень часто вставляли славянские слова в свои переводы. Таким образом, они как бы закрепили негласную книжную традицию: чем серьезней был текст, тем, соответственно, больше было незнакомых слов, которые имеют славянские корни. Вот почему многие, собираясь писать письмо какому-либо влиятельному лицу, часто для солидности вставляли сначала несколько славянских слов. Примером этому служит письмо боярина Някшу, который в самом начале обращается к своему влиятельному адресату по-славянски: Mudromu i plemenitomu i cistitomu i bogom darovannomu zupan Hanas Begner ot Brasov mnogo zdravie ot Neacsu ot Dlagopole. После такого помпезного вступления начинается само письмо - уже по-румынски. Но часто между румынскими предложениями вставляются славянские слова "I рак", опять же подчеркивающие должное уважение к адресату письма. Заканчивается письмо опять старославянским языком, и предложение это звучит уже как заученная и, должно быть, часто
употребляемая формула в письмах такого рода: I bogou te veselit, aminu. Эта фраза звучит как в церковных службах.
С другой стороны, конечно же, рассматривая частные документы, можно указать на большую схожесть их лексики, грамматики и синтаксиса с современным румынским. Частная корреспонденция, как мы ее условно назовем, развивалась, преследуя совершенно иные задачи, нежели переводные церковные тексты: В письмах ценилась краткость и понятность, так как это уже немного другой жанр: если сакральные тексты ставят перед собой задачу не столько рассказать о том, что все и так много раз слышали (нельзя забывать, что духовные тексты прихожане слушали сотни раз, многие из которых даже заучивали), сколько найти в них какой-то потаенный, сакральный смысл, без которого они потеряют всю свою вдохновенность, то частная корреспонденция ставила перед собой прежде всего задачу сообщения чего-то и не претендовала на какой-то более глубокий смысл, поэтому изощренность и запутанность речи не могли цениться в таком жанре. Вкрапления из старославянского языка делались лишь для красоты и отнюдь не повсеместно. Например, рассматривая другой документ, Act de judecata, написанный уже более полвека спустя после Письма Някшу из Кымпулунга, мы практически не встретим здесь славянских слов, кроме разве что слова pricina.
Еще один фактор, который делал румынский язык в разных областях настолько разным, что иногда люди не могли понять друг друга - диалекты. Диалектальность характерна практически для любого языка. Каждый диалект имеет ряд слов, непонятных для носителей другого диалекта. Если не будет определенной нормы в языке, имеющем для разных диалектальных слов одно общее для всех слово, то носители одного языка не будут понимать друг друга. Вот почему важно обратиться ко второй важной проблеме, влиявшей на взаимопонимание между людьми в пределах одной страны, то есть к особенностям разных диалектов, существовавших на территории Румынии в XVI веке.
Во-первых, это всем известный ротацизм, который проявляется в текстах первой половины XVI века на севере Ардяла и на территории Марамуреша. Ротацизм - это явление, в результате которого звук [n], во всех латинских словах, если она стояла в интервокальной позиции, заменялся на звук [г]. Ротацизм нельзя назвать особенностью именно книжной лексики, так как такое явление было характерно для всех памятников румынской письменности, находящихся на данной территории, в том числе и для частных писем. Скорее всего, он отражал какую-то особенность местного говора. Тексты, содержащие ротацизм, очень трудны для понимания.
Дьякон Кореси по праву считается человеком, с деятельности которого начинается процесс становления румынского литературного языка. Однако не стоит забывать, что любое нововведение, оказывающее большое влияние на последующую литературу, не может целиком зависеть от воли одного человека. Любое новое должно быть подготовлено предшествующим. Так, если в румынской литературе не существовала бы потребность перевода старославянских текстов на румынский, то первые же попытки такого перевода остались бы незамеченными и не имели своих последователей. Наоборот, если бы в Румынии уже была почва для возникновения Возрождения в литературе ( ведь 'Новая жизнь* Данте была написана в Италии еще в 1292 году, тогда как подобное по жанру произведение в румынской литературе - "Жизнь мира* - появилось только в 1673 году), то произведения средневековой литературы сами собой начали бы исчезать, уступая место новому
направлению. Если бы в румынской литературе еще не начался процесс становления языка, требующий его "очищения", "отбора" и "нормализации", то у Кореси просто не было бы последователей, и разные области так и писали бы на своих диалектах. Большую роль в возрастании потребности хоть какой-то унификации языка сыграло и книгопечатание, пришедшее на территорию Румынии сравнительно рано, если учесть, что во всем остальном румынская литература и язык как бы "запаздывали" на несколько столетий. Книгопечатание приводит всегда к большему распространению книг на территории страны, так как их производство становится более дешевым и быстрым. С другой стороны, если в пределах одного языка существует множество диалектов, имеющих большие отличия друг от друга, то издатели должны естественно стремиться к унификации языка, чтобы иметь возможность продавать книги в разных областях страны. Таковы были те факторы, которые подготовили язык к принятию реформы Кореси.
Конечно же, реформа дьякона Кореси еще не могла полностью привести к образованию единого литературного языка. В этой работе рассматриваются лишь первые наметки, положившие начало современной румынской литературе и письменности. Здесь рассмотрены характерные особенности румынского языка XVI века, объясняющие, почему, несмотря на билингвизм образованных слоев населения, несмотря на огромное преимущество старославянского языка над румынским, обусловленное тем, что все церковные службы велись на церковнославянском, а не румынском, начинает развиваться румынский язык, отвоевывая все больше и больше областей применения у старославянского. Почему в XVI веке возникают первые памятники на румынском языке (письмо Някшу в 1521 году), который окончательно
59
утверждается, как язык, на котором пишется все больше и больше текстов, в том же XVI веке ,благодаря книгопечатанию и реформаторской деятельности дьякона Кореси.
В следующем веке румынский литературный язык продолжит свое развитие. Можно сказать, что уже в 1643 году румынский язык переживает следующий этап - этап "отбора" с выходом в свет " Казаний" Дософтея. Можно предположить, что этап "нормализации" будет представлен и в работах многих известных летописцев 17 века - Николая и Мирона Костин, Иона Никульчи и другими.
Однако хотелось бы отметить, что именно XVI век является поворотным в процессе формирования румынского литературного языка.
Список литературы
1. Репина Т.А. История румынского языка С.-Петербург, 2002.
2. Репина Т.А. Теоретическая грамматика румынского языка. С-Петербург, 2003.
3. Capidan T., Limba si cultura, Bucuresti, 1943.
4. Carageani I. Studii istorice asupra românilor din Peninsula Balcanica. Bucuresti, 1929.
5. Dic^ionarul ortografic, ortoepic §i morphologic al limbii române. Bucuresti, 1982.
6. Саzacu В. Pagini de limba §i literatura romîna veche. Bucuresti, 1964.
7. Cazacu B. Studii de dialectologie româna, Bucuresti, 1966.
8. Chalcocondil I. Expuneri istorice. Пер. на рум. Vasile Grecu. Bucuresti, 1958.
9. Cvasnîi - Cätänescu M. Limba romîna - Origini §i dezvoltare. Bucuresti, 1996.
10. Densuseanu O. Istoria limbii române, I, Originile, Bucuresti, 1961.
11. Grosu M. Texte de literatura veche Româneasca. Bucuresti, 1957.
12. Haçdeu T. Carole poprane ale românilor în secolulu al XVI-lea cu literature poporana cea nescrisa. Bucuresti, 1984.
13. Mihailä G. Cultura §i literatura româna veche în context European: studii §i texte. Bucuresti, 1979.
14. Manoliu Manea M. Sistematica substitutelor din româna contemporana standart. Bucuresti, 1968.
15. Mazilu D.H. Varlaam §i Ioasaf: Istoria unei câr^i. Bucuresti, 1981.
16. Rosetti A. Istoria limbii române. Bucuresti, 1974.
17. Papahagi T. Din epoca de forma^iune a limbii române, Probleme fonetice §i morfologice. Bucuresti, 1985.
18. Simedrea T. „Pripealele" lui Filofei monahul. Romanoslavica. Bucuresti, 1970.
К ВОПРОСУ О ТИПАХ АКТИВНОГО СЛОВООБРАЗОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОМ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ Салиева С.М.
Салиева Сурайё Мансуржоновна — старший преподаватель, кафедра теории и практики английского языка, Узбекский государственный университет мировых языков, г. Ташкент, Республика Узбекистан
Аннотация: в статье рассматриваются два типа активного словообразования: словослияние и аббревиация. Анализу подвергаются семантические и формальные факторы широкого распространения словообразовательных типов в английском языке. Ключевые слова: слово, продуктивность, модель, стиль, семантический множитель.
Со второй половины ХХ века многие языки мира значительно расширили свои словарные составы. В среднем ежегодно словарь современного английского языка увеличивается на 15-20 тысяч лексических единиц. Известно, что английский язык является языком-донором для других языков в процессе бурного расширения вокабуляра. Сам же язык-донор в основном прибегает к словообразовательным и семантическим ресурсам, заложенным в нем самом. В описаниях словообразовательной системы современного английского языка модели словообразования выделены и всесторонне описаны как в отечественной, так и в зарубежной лингвистической литературе. Однако развитие языка во второй половине ХХ века вносит некоторые поправки в наши привычные представления о том, как и по каким моделям создаются новые лексические единицы. Наряду с традиционно выделяемыми типами словообразования (суффиксация, словосложение, усечение и конверсия) все большее распространение получают слова, образованные с помощью аббревиации, слияния морфем, их частей и различные смешанные типы лексических единиц. Помимо того, что увеличивается количество слов, образованных по относительно новым моделям, происходит и своего
