CC BY
2Характеристика авторской интерпретации в древнескандинавской адаптации античного сюжета: на примере мифа об аргонавтах в «Саге о троянцах»
Борисенко Даниил Сергеевич,
аспирант, Российский государственный гуманитарный
университет (Москва)
E-mail: ColonelMas1997@yandex.ru
В статье рассмотрен один из эпизодов «Саги о троянцах» -древнескандинавского переложения «Истории завоевания Трои» Дарета Фригийского, а также ряда иных античных и средневековых источников. Как «История завоевания Трои», так и «Сага о троянцах» уже привлекали интерес зарубежных исследователей, однако до сих пор оставались вне внимания отечественных филологов. Особенно это касается мифологических сцен, представленных в саге. Анализируемый эпизод посвящен мифологическому сюжету о Ясоне и Медее, известному также как миф об аргонавтах. В статье детально исследуется сюжетная канва, источники эпизода, а также его особенности, равно как и сходство с античными первоисточниками, в частности, с «Героидами» Овидия. В ходе исследования выяснено, что автор саги не был знаком с «Метаморфозами» Овидия, а эпизод с чудовищем Аргусом, скорее всего, был заимствован из бродячих сюжетов саг и средневековых компиляций. Последние также подробно рассмотрены в настоящей статье. Делается вывод об уникальности авторской интерпретации персонажей в саге; попутно опровергается ряд положений, высказанных некоторыми исследователями в прошлом.
Ключевые слова: «Сага о троянцах», «История завоевания Трои», Дарет Фригийский, Овидий, «Героиды», «Метаморфозы», миф об аргонавтах.
«Сага о троянцах» - древнескандинавской переложение на основе целого ряда античных источников, главным из которых стала «История завоевания Трои» Дарета Фригийского. «История» Дарета приписывается некоему Дарету - якобы участнику самой Троянской войны, от лица которого и написано сочинение. Работа датируется V или VI в.н.э., ее подлинный автор неизвестен и по сути, она представляет собой апокрифический труд - попытку рассказать «подлинную» историю Троянской войны в противовес мифической и неправдоподобной «Илиаде» Гомера.
В настоящее время известны три различных редакции саги, которые восходят к не дошедшему до нас оригиналу. Ни оригинал, ни одна из редакций на данный момент не имеют четкой датировки. Исключение составляет лишь редакция, содержащаяся в Hauksbok (в науке известна как TSH) -скандинавской рукописи начала XIV в., так что одна из редакций «Саги из троянцев» не могла быть создана позднее начала XIV в. Другая, так называемая р-редакция, дошла до нас соответственно в шведской рукописи конца XVII в., переписанной с более древнего исландского манускрипта, и в исландской рукописи середины XIV в. Наконец, третья из существующих редакций известна под названием а-редакции, и она была открыта позже всех остальных редакций [5, р. 5-6]. Предполагается, что а-редакция является наиболее близкой к несохранившемуся протографу и предлагает в качестве ее датировки середину XIII в.
«Сага о троянцах» привлекала внимание исследователей начиная с публикации TSH-редакции еще в XIX в.: в этот период можно назвать Вильгельма Грейфа и Германа Дангера [по: 5, р. 1316], чьи работы на данный момент представляются весьма ограниченными узкими ввиду использования этими авторами единственной доступной тогда редакции памятника. По их стопам пошел Френк Нельсон, опубликовавший в 1937 г. свою диссертацию, посвященную источникам «Саги о троянцах». Первым исследователем, по крайней мере, учитывавшим наличие р-редакции «Саги о троянцах», стал Г. Мак-Эуен [по: 5, р. 21], который в своей работе сравнивал ирландскую и скандинавскую традицию восприятия мифа о Троянской войне. Последние крупные работы, посвященные «Саге о троянцах», были выпущены шведским ученым Л. Леннротом [7; 8], а также первым издателем а-редакции Дж. Луис-Дженсон [12].
Наше внимание особо привлек мифологический сюжет о Ясоне и Медее, вставленный в текст
сз о со "О
1=1 А
—I
о
сз т; о m О от
З
ы о со
саги (гл. 6-10) [16]. В данной статье мы постараемся вычленить его основные источники, найти оригинальные элементы, добавленные автором саги, а также в целом сравнить, как данный эпизод был адаптирован для читателей и слушателей средневековой Скандинавии.
В целом мифологические фрагменты в «Саге о троянцах» уже привлекали внимание исследователей: наиболее полно они изучены в диссертации американского ученого Л. Чемберса [2]. Как убедительно доказал Чемберс, миф об аргонавтах и следующие за ним мифологические рассказы вплоть до начала повествования о самой Троянской войне, которое автор саги (или же несколько ее авторов в разных редакциях) основывал уже на «Истории Дарета», базируются на «Героидах» Овидия. «Героиды», пожалуй, являются менее известным сочинением Овидия по сравнению с «Метаморфозами», однако они также были весьма популярны в Античности и Средних веках. «Геро-иды» написаны в уникальной для Античности перспективе: главными героями и рассказчиками там являются женщины, которые пишут письма своим мифологическим возлюбленным. Нельзя исключать, что такой ракурс вызвал интерес у читавшего «Героиды» автора «Саги о Троянцах», и он решил включить элементы произведения в свою сагу, однако, как мы увидим, существенно изменив акценты и приспособив материал для лучшего понимания именно в тогдашней скандинавской среде.
Итак, первый фрагмент, взятый автором «Саги о троянцах» из «Героид», относится к письму Медеи Ясону, приведенному Овидием в 12-ой главе [10]. Сама фигура Медеи, будучи мифологической, не вошла в «Историю Дарета», который все же рассказывает вкратце миф об аргонавтах как некий исторический факт о заморском путешествии греков в Колхиду (гл. I) [3]. Возможно, автору «Саги о троянцах» рассказ Дарета показался слишком сухим и лаконичным, и поэтому он решил обогатить его деталями из «Героид». Как показал Луис-Дженсон, рассказ об аргонавтах в «Саге о троянцах» занимает 138 прозаических строк, и это против всего лишь нескольких строк о них у Дарета [12].
Линия Ясона и Медеи в «Саге о троянцах» не является ни дословным, ни даже смысловым прозаическим переводом соответствующего фрагмента «Героид»; она представляет собой практически независимый эпизод, основная канва и герои которого взяты у Овидия. Как указывает Чемберс, 12-ая глава «Героид» была не единственным источником для редакции р «Саги о троянцах»: были использованы и фрагменты из других глав «Героид», в частности из письма Ариадны Тесею (гл. X) [10], откуда автор саги взял с сцену оставления Ариадны Тесеем на необитае-" мом острове, спроецировав детали этого эпизода ~ на Ясона и Медею; также автор саги использовал ~ 6-ю главу «Героид», заимствовав общую инфор-ав мацию о Медее, и 2-ю главу, откуда взят лишь не-
значительный фрагмент [2]. Стоит также отметить, что немаловажным источником для «Саги о троянцах» послужила, по-видимому, «Сага о Вольсун-гах», а точнее эпизод убийства Сигурдом дракона Фавнира: по таким же лекалам убивает дракона и Ясон в «Саге о Троянцах», что ниже будет детально рассмотрено.
Существует мнение, что автор саги все же использовал «Метаморфозы» при составлении эпизода о Ясоне и Медее, однако Л. Чемберс убедительно доказывает, что это не так, и автор, возможно, даже не был знаком с «Метаморфозами» Овидия [2, р. 20]. Единственная деталь саги в эпизоде Ясона и Медеи, которой нет в «Героидах», но которая присутствует в «Метаморфозах», - это наличие чудовища Аргуса, однако, как мы поясним ниже, его появление связано с иными причинами.
Перейдем теперь к тем элементам, которые автор саги добавил от себя, существенно изменив тем самым исходный материал «Героид» Овидия и, образно выражаясь, пересадив его на скандинавскую почву. Прежде всего, следуя жанру саги, автор удалил все внутренние монологи или рефлексии Медеи, поскольку в сагах внутренний мир и мысли героев не принято было описывать, а характеры героев обычно изображались общими эпитетами при первом знакомстве с персонажами. Если автор саги хотел показать некие проявления эмоций героев, то он часто делал это при помощи действий или высказанных реплик. Так же поступает и автор «Саги о троянцах»: если Овидий описывает любовь Медеи к Ясону через внутренний монолог, то автор саги вводит в рассказ чувственную сцену: Медея просит о помощи свою сестру, которая организует встречу Медеи и Ясона в лесу, где «rennr honum skjótt hugr til hennar, ok veitir nú hvârt ööru fœgileg faömlög ok bliöa kossa, ok eigi gánga ^au ^aöan brott, fyrr en Jason hefir framit vilja sinn viö hana allan» (гл. 10) [16, с. 18-19] («Ясон быстро разгорается желанием к ней, и они обмениваются приятными объятиями и счастливыми поцелуями до тех пор, пока Ясон не удовлетворил все свое желание по отношению к ней»). Как видим, в «Саге о троянцах» Медея выглядит более смелой и решительной в сближении с Ясоном, чем об этом можно судить по «Героидам» Овидия: у Овидия сцена любовного свидания в лесу отсутствует вовсе. Более того, в «Саге о троянцах» Медея принимает куда более активное участие в подвигах самого Ясона, усыпив «дракона» Аргуса колдовской песней: «Hon tekr til oc syngr songva sina lengi hretr oc hefir frammi allar sinar i^rottir. Hon leysti har sitt oc bardi briost sitt. Lengi hretrinnar syngr hon adr Argus sofnadi er gretti hofsins ok ^ar eptir svrefr hon drekann» (гл. 10) [16, с. 19] («Она приступает и долго поет свою песню, применяя все свои таланты. Она распускает волосы и бьет себя в грудь. Долго она поет, прежде чем Аргус, который сторожил храм, не уснул, она усыпляет дракона»). В «Героидах» нет ни упоминания о храме, где хранилось Золотое руно, ни об Аргусе, кото-
рый сторожил его, тогда как помощь Медеи Ясону ограничилась тем, что она дала ему необходимые магические травы.
Логично возникают вопросы: откуда же автор саги мог заимствовать описание магических практик Медеи и заимствовал ли их он вообще? Однако прежде чем подробно ответить на эти вопросы, считаем целесообразным рассмотреть проблему появления Аргуса в саге, который, как уже было упомянуто, отсутствует в «Героидах» Овидия под своим именем. Первый раз Медея туманно намекает на усыпление Аргуса в 49-50 строках XII книги «Героид»: «Lumina custodis succumbere nescia somno/ ultimus est aliqua decipere arte labor» (гл. XII, ст. 49-50), где Аргус назван просто «стражем» (custos). Так же неконкретно и другое его упоминание: «Insopor ecce vigil squamis crepitantibus hor-rens / Sibilat et torto pectore verrit humum» (гл. XII, ст. 101-102). Тем не менее, из этого описания уже можно сделать однозначный вывод о змеиной природе чудовища: он имеет чешую (squamis), шипит (sibilat) и грудью ползает по земле (pectore verrit humum). Наконец, иные упоминания Аргуса в XII книге «Героид» ясно и четко называют его «serpens», «draco» или «anguis», что можно перевести как «змей» или «дракон» (гл. XII, ст. 60, 163,171, 196) [10, с. 251-278]. Тот факт, что в мифологии древних германцев и скандинавов дракон традиционно выступал в роли сторожа спрятанных сокровищ, мог навести автора саги, который, возможно, не был хорошо знаком с античными описаниями Аргуса как многоокого великана, на мысль о том, что Овидий говорит о драконе.
Пожалуй, самый знаменитый эпизод со спящим драконом в древнегерманской мифологии связан с «Беовульфом», где главный герой убивает чудовище, чтобы получить доступ к охраняемым им сокровищам: «£eah 6e he stepende besyred wurde ßeofes crtefte» («хотя он был обманут умелостью вора») [1, с. 315]. Если говорить о спящих драконах в древнескандинавской литературе, то вот, например, описание таких драконов из «Саги о Золотом Торире»: «En jafnskjott sem eldingin kom yfir drekan-na, £>a sofna ^eir allir» (и как только огонь прошел над драконами, они все уснули» [11, с. 213].
В связи с введением в повествование дракона автор саги решил включить и эпизод с его убийством - сюжет, в целом характерный для скандинавских саг. Например, в «Саге о Вольсунгах» присутствует сцена диалога, а затем и схватки главного героя Сигурда со змеем Фавниром. В целом мы разделяем точку зрения Л. Чемберса, согласно которой автор «Саги о троянцах» был знаком с сюжетом «Саги о Вольсунгах» и заимствовал оттуда сюжет битвы с драконом [2, р. 34]. Аргументацию данной позиции можно предложить следующую: изначальная редакция «Саги о троянцах» была составлена где-то в середине XIII в. - примерно тогда же, когда и «Сага о Вольсунгах». Что касается ß-редакции «Саги о троянцах», то она была написана несколько позже, между 1250 и 1300 гг. Кроме того, наблюдаются некоторые паралле-
ли в самом тексте обеих саг при описании убийства дракона или змея. Так, сообщается о значимости самого подвига убийства чудовища: «Oc sa er |essu kemur aleid mun alldri tyna sinu lofi medan ueroldin stendr» (гл. 9) («И тот, кто пройдет через это испытание, того слава будет жива, пока стоит этот мир»); «Hans nafn mun vppi medan veroll-din stendr» («его имя будет всегда на высоте, пока стоит этот мир») (гл. 12); «Hans nafn gengr i allvm tungum fyrir noröan gricklandz haf ok sva man vera meöan verolldinn stendr» («Его имя идет по всем языкам вплоть до греческого моря, и так будет, пока стоит этот мир») (гл. 23); «Hans nafn man alldri fyrnazt i |yverskri tungu ok a nordr laundum me|an heimrinn stendr» («Его имя никогда не будет забыто в немецком языке и в северных землях, пока стоит этот мир») (гл. 34) [17, с. 86, 95, 113]. Фраза «meöan verolldinn stendr» («пока стоит этот мир»), на наш взгляд, является расхожим выражением и встречается в целом ряде саг: например, в «Саге о Хрольве Жердинке», написанной в XIV в.: «Sva er hann mikill agaetismaör, at hans nafn mun eigi fyr-nast, a meö an veroldin er byggö» («Он является настолько великим человеком, что его имя не будет забыто, пока населен этот мир»). Встречается эта фраза и в «Саге об Александре»: «Man |itt nafn vppi meöan heimrenn stendr» («Твое имя будет на высоте, пока стоит этот мир») (гл. I, ст. 6-7). Практически идентичная с «Сагой о Хрольфе Жердянке», фраза есть и в «Исландских гомилиях», датируемых примерно XIII в.: «Hans vegr oc tígn mon vera uppi me|an verold sia er byg|» («Его слава и достоинство будут на высоте, пока населен этот мир»); в «Саге о Финнбогеи сильном» (составлена 13301370 гг.): «meöan verolldin er bygö» («пока этот мир населен») [4]. Как видим, примеров употребления данного выражения в разных вариациях в различных памятниках скандинавской прозы достаточно, чтобы считать гипотезу о его заимствовании из «Саги о Вольсунгах» неубедительной.
Следующая общая черта, объединяющая «Сагу о троянцах» с «Сагой о Вольсунгах», - это само описание убийства дракона: «|a gengr hann moti |eim hinum grimma dreka oc legr til hans med sverdinu undir baegslit» («и тогда он идет навстречу ужасному дракону и вонзает ему меч под плечо») [9]; «|a leggr Sigurdr sverdinu vndir bexlit vin-stra sva at vid hiolltum nam» («Тогда Сигурд вонзает меч под левое плечо, так что он вонзается по самую рукоять») (гл. 18) [17]. Подобное же описание содержится и в «Саге о Торсквирдинге», которая была написана позднее «Саги о троянцах» и «Саги о Вольсунгах»: «Hlupu |eir yfir drekana, ok logöu undir baegsl |eim, ok sva til hjartans» («Они набросились на дракона и ударили ему под плечо, и так удар дошел до сердца») (ч. 4) [14, р. 188]. Упоминаемый Л. Чемберсом отрывок из «Беовульфа», где мать Гренделя наносит ему удар в плечо, по нашему мнению, никакой связи со сценами убийства драконов не имеет и потому не может быть приведен в цепочке цитат, подтверждающих некий штамп описания убийства драконов в древнескан-
сэ о со -а
А —i о
сз т; о m О от
З
ы о со
динавской литературе. Надо сказать, что такое клише не является единственным: клише является описание известного способа казни или же надругательства над трупами, практикуемого среди скандинавов и называвшегося «кровавым орлом» (bloöugr orn). О физической возможности осуществления и медицинских подробностях жестокой казни см. исследование [13]; оттуда же приведены цитаты из скандинавских саг, следующие ниже. Написанные словно по трафарету сцены ритуальной казни описаны в «Саге о Рагнаре Лодбро-ке» (Гл. 17: «Ok £>á var Ívarr £>ar í nánd ok m^lti, at svá skyldi breyta um líflát hans: «Er nú ^at rá6,» segir hann, «at minnast, hvern dauödaga hann valdi fööur várum. Nú skal sá maör, er oddhagastr er, marka örn á baki honum sem inniligast, ok ^ann örn skal rjoöa meö blööi hans»), «Краткой саге о сыновьях Рагна-ра» (Гл. 3: «Ívarr ok ^eir br^ör minntust nú, hversu faöir ^eira var píndr. Létu ^eir nú rista örn á baki Ellu ok skera siöan rifin öll frá hrygginum meö sveröi, svá at ^ar váru lungun út dregin»), «Краткой саге о деяниях Норнов» (Гл. 6: «Reginn lagöi |3at til rá6s, at rísta skyldi bloöörn á baki honum. Tók Reginn £>á viö sveröi sínu af mér ok reist meö £>ví bak Lyngva, svá at hann skar rifin frá hryggnum ok dró bar út lungun»), «Краткой саге об Орме сыне Сторольва» (Гл. 9: «Hann brá bá saxi ok reist bl0öörn á baki honum ok skar öll rifin frá hryggnum ok dró bar út lungun»), «Саге о Ха-ральде Прекрасноволосом» (Гл. 32: «Hann reist örn á baki honum viö beima h^tti aö hann lagöi sveröi á hol viö hrygginn og reist rifin öll ofan á lendar, dró bar út lungun»), «Саге об Оркнейцах» (Гл. 7: «ok let Ein-arr rísta örn á baki honum meö sveröi, ok skera rifin öll frá hrygginum ok draga bar út lúngun, ok gaf hann Ööni til sigrs ser») [4].
В данном исследовании мы рассматриваем феномен «кровавого орла» как чисто литературное описание или бродячий сюжет, безотносительно к тому, имел ли он место в реальности или же нет. Несмотря на то, что все примеры вроде бы описывают казнь в строго хронологической последовательности (прорезать изображение орла на спине, разрезать ребра и вытащить легкие), само сходство выражений и их предельная шаблонность (rista orn á baki, draga ut lungun) наводят на мысль о том, что речь не о некоем осознанном заимствовании у каждого автора, а о прочной устоявшейся манере описывать данное явление, подобно тому как в фольклоре или сказках присутствует характерный зачин или концовка. Поэтому попытки Л. Чемберса установить наличие конкретного источника заимствования сцены убийства дракона в древнескандинавской прозе нам представляются бессмысленными и невозможными ввиду самой фольклорности данного сюжета, а также отсутствия возможностей точной датировки тех или иных саг. В качестве вывода ограничимся лишь Ü тем, что эпизод с драконом в «Саге о троянцах» " и «Саге о Вольсунгах» восходит к общему фоль-g клорному источнику.
Далее по ходу самого повествования автор ¡в «Саги о троянцах» переходит к посланию Медеи
Ясону, причем значительно изменив содержание данного послания по сравнению с «Героидами» Овидия. Как отмечает Луис-Дженсен [12], единственным сходством с «Героидами» является упоминание внешней похожести сыновей Медеи на их отца Ясона: «ba muntu bo kenna sonu bina er bier ero hinir likuztu» («Ты узнаешь своих сыновей, которые очень похожи на тебя») [16, с. 20]; в «Героидах»: «Et nimium similes tibi sunt» (гл. XII, ст. 189) [10, с. 310]. Тем не менее, при более пристальном рассмотрении прослеживаются и иные сходства с текстом Овидия. Приведем существенный фрагмент из «Героид» целиком, чтобы затем сравнить его с соответствующим местом из «Саги о троянцах»: «Si tibi sum vilis, communis respice natos I Saeviet in partus dira noverca meos I Et nimium similes tibi sunt, et imagine tangor I Et quotiens video, lumina nostra madent I Per superos oro, per avitae lumina flammae I Per meritum et natos, pignora nostra, duos I Redde torum, pro quo tot res insana reliqui IAd-de fidem dictis auxiliumque refer I Non ego te imploro contra taurosque virosque I Utque tua serpens victa quiescat ope I Te peto, quem merui, quem nobis ipse dedisti I Cum quo sum pariter facta parente parens (гл. XII, ст. 185-198); в «Саге о троянцах»: «Hversu vesol kona ek em. bat spyr ek til bin at bu veitz ecki vita hver Medea er. En ef bu veitz ecki hver hun er ba muntu bo kenna sonu bina er bier ero hinir likuztu» («Насколько же я несчастная женщина, я слышу про тебя, что ты притворяешься не знающим, кто такая Медея. Но если ты не знаешь, кто же она такая, то ты узнаешь своих сыновей, которые очень похожи на тебя») (гл. 20) [17, с. 21]. На наш взгляд, вполне обоснованно мнение Л. Чемберса о том, что слова «vilis» у Овидия и «vesol» автора саги являются по сути переводом: оба они означают несчастного или лишенного чего-то человека, каковым и была брошенная Ясоном Медея. Еще одно место в тексте послания Медеи относится к ее упреку в том, что она уже помогла Ясону, за что он отплатил неблагодарностью: «Hversu aumliga bu batt mik miskunnar first er bu vart med fepr minum. Hygg at nu huersu mikla miskunn bu vei-tir mer barer ek em komin i bitt land» («Как жалко ты первым попросил о милости, когда ты был с моим отцом. Подумай над тем, какую великую милость ты оказываешь мне, когда я пришла в твою страну») (гл. 19) [16, с. 35]. Несмотря на то, что Л. Чем-берс видит здесь очередное сходство с приведенной выше длинной цитатой из «Героид», мы не обнаруживаем таких моментов, которые можно было бы считать прямыми аллюзиями: у Овидия Медея перечисляет конкретные подвиги, совершенные совместно с Ясоном (вспахивание земли быками, победа над змеем, рождение детей), тогда как у автора саги Медея апеллирует не к совместности подвигов, а скорее к снисхождению, которое она оказала по отношению к Ясону, словно бы беспомощному в чужой стране. Такой выбор линии поведения мог быть обусловлен тем, что автор саги хотел подчеркнуть царское происхождение и высокое положение Медеи в своей
стране, или же неизвестными нам сугубо эстетическими вкусами и пристрастиями.
В конце послания Медеи автор саги поместил интересные детали, связанные с неким пророчеством и на первый взгляд не встречающиеся в «Героидах» Овидия: «Ok fyllaz mun su spasaga er firir var sogd at ^eirrar veslu konu afkuaemi mun-du verda storer hrefdingiar oc fredaz i annars konungs veldi oc munu hefna sinna fraenda» («И также должны исполниться пророчества, которые были сказаны ранее о том, что из потомства несчастной женщины выйдут сильные предводители, и они будут вскормлены под властью другого короля, и они отомстят за своих родственников») [16, с. 12]. Впрочем, в «Героидах» все же есть некий намек на «угрозы» Медеи: «Quos equidem actu-tum - sed quid praedicere poenam / Attinet? Ingentis parturit ira minas» (гл. XII, ст. 207-208) [10, с. 218]. Очевидно, Овидий здесь намекает на убийство Медеей своих детей от Ясона - эпизод, содержащийся в 7-й книге «Героид». Однако, как мы уже сказали, автор «Саги о троянцах», скорее всего, не был знаком с этой частью произведения Овидия, и потому сложно сказать, знал ли он об убийстве Медеей собственных детей. Несколько раньше в тексте 12-й книги «Героид» Медея угрожает местью своим врагам: «Dum ferrum flammaeque ad-erunt sucusque veneni Hostis Medeae nullus inultus erit» (гл. XII, ст. 179-182) [10, с. 217]. Как мы видим, упоминаются и железо, и пламя, и яд - картины, скорее связанные с войной, чем с детоубийством. Древнескандинавский читатель скорее ожидал бы от Медеи не личного исполнения мести, а через своих родственников, как это сделала Гудрун в «Саг о Вольсунгах». В сагах чрезвычайно мало примеров того, что женщины мстят за себя сами: например, таким исключением является Ауд - героина «Саги о жителях Лососьей долины» [6, р. 95-100].
Другим интересным фрагментом письма Медеи Ясону является проклятие богов, которое Медея призывает на голову Ясона: «Nu skipti godin med ockr oc skipi mer hlut til handa. Baedi hefir ^u misgert vid Frigg oc Freyiu. vid solar god oc hina hell-gu Pallas. oc ecki vinst ^inn likami til hefndar ^ott li-tinn sega hefdi hvert godanna af ^ier» («Теперь боги решили нашу судьбу и определили мой удел. Ты поступил неправильно по отношению к Фриг-гу и Фрейе, по отношению к богу Солнца и святой Палладе. И твоего тела будет недостаточно для мести богов, имей каждый из них даже небольшой кусок от него») (гл. 20) [16, с. 28]. Несмотря на замечание Элдевика о том, что лишь частичная германизация имен божеств является для саг типичной, все же из этого примера есть исключения: так, в «Саге об Александре» переводчик поэмы Вальтера Шатильонского вполне последовательно приводит античных богов, поясняя их соответствие скандинавским, стараясь при этом избегать хаотичного смешивания имен. В целом традиция соответствия германских богов греко-римским берет корни еще в Античности: на ум приходит «Гер-
мания» Тацита. См., например: «Deorum maxime Mercurium colunt, cui certis diebus humanis quoque hostiis litare fas habent. Herculem et Martem conces-sis animalibus placant» (гл. IX) [2, с. 133]. Впрочем, нет никаких оснований полагать, что автор «Саги о троянцах» был знаком с сочинениями Тацита, а в смешении имен придерживался скорее общей практики среди авторов саг. Примечательно, что сама идея расчленения Ясона как один из вариантов жестокой мести хоть и более прямо и четко оформлена автором саги, само проклятие взято из «Героид», правда, из 2-й книги: «Per mare, quod totum ventis agitatur et undis / Per quod saepe ieras, per quod iturus eras / Perque tuum mihi iurasti, nisi fictus et illest / Concita qui ventis aequora mulcet, avum / Per Venerem nimiumque mihi facientia tela / Altera tela arcus, altera tela faces / Iunonemque, toris quae praesidet alma maritis / Et per taediferae mystica sacra deae / Si de tot laesis sua numina quisque deorum / Vindicet, in poenas non satis unus eris (гл. II, ст. 35-44) [10, с. 15-18].
Поскольку список богов, призванных Медеей в ее проклятии, несколько отличается у автора «Саги о троянцах» (Фригг, Фрея, бог Солнца, Паллада) и у Овидия (Нептун, Церера, Венера, Юнона), была высказана версия о том, что автор саги мог заимствовать список божеств и вообще сам эпизод проклятия из некоего иного источника: по мнению Герта Пинкернеля, это был французский «Прозаический роман о Трое» [11, р. 118], тогда как Луис-Дженсен полагает, что куда больше сходства у саги с анонимным итальянским текстом о Троянской войне и подвигах Энея, изданном в сборнике «Testi Inediti di Storia Troiana» [12]. Текст сохранился в одной из рукописей, хранящихся в городе Палермо, которая была скопирована сицилийцем с оригинального сочинения авторства некоего тосканца и датируется первой половиной XIV в., восходя к французскому сочинению о Троянской войне, однако фрагмент с оставлением Медеи, по мнению издателя, является вставкой итальянского переводчика. Подробнее об истории и характеристиках итальянского анонимного сочинения см. [15, р. 174-184].
В этом тексте Медея призывает проклятие целой плеяды богов (приведем их в орфографии самого манускрипта): «Saturno, Giove, Marte, Apollo, Venus, Diana, Mercurio, Pultone, Neturno, Gienone, Palladia/Minerva» [15, р. 474-476]. Здесь мы видим и Юнону, и Венеру, и Аполлона (бога Солнца), и, наконец, Палладу. И все же остальные детали текста чрезвычайно сильно расходятся с «Сагой о троянцах»: итальянский текст напоминает серию пространных молитв к богам, в которых повторяется примерно одна и та же лексика, а между текстами молитв постоянно акцентируется «плач» Медеи (употребляются такие выражения, как «piangere», «piangendo forte», «pianto», «piangendo orribil-mente» и т.д.). Л. Чемберс считает, что проклятие богов в «Саге о троянцах» и в итальянском тексте восходят к некоему общему источнику, однако такую точку зрения вряд ли можно признать убеди-
сз о со -а
I=i А
—i о
сз т; о
m О
от
З
ы о со
тельной: в Средние века в Европе бытовало такое множество вариаций истории Троянской войны или мифа об аргонавтах, что установить все точные связи на данный момент не представляется возможным, а потому выбор богов, к которым обращается в своем проклятии Медея, мог быть сделан автором «Саги о троянцах» как по собственной воле, так и на основе некоего средневекового бродячего сюжета об аргонавтах.
Остальная часть письма Медеи Ясону в «Саге о троянцах» по большей части является авторским замыслом создателя саги и мало коррелирует с текстом «Героид». Одним из наиболее примечательных отрывков из этой части послания, пожалуй, можно считать следующие слова Медеи: «Kost atta ek at drekia bier i hafi er ek sa seg-lin» («У меня был шанс утопить тебя в море, когда я увидела паруса») (гл. 20) [с. 34]. Автор, очевидно, имеет в виду способность Медеи топить корабли на расстоянии - магическую силу, имеющую аналоги в иных скандинавских сагах: например, подобным образом был утоплен Торд, сын Ингунна-ра в «Саге о жителях Лососьей долины» (Гл. 35) [6, с. 121]. Таким образом, Медея в «Саге о троянцах» не столько в отчаянии и унынии, сколько в злобе и гневе, тогда как в «Героидах» Овидия, на наш взгляд, в поведении героини можно увидеть нечто среднее между этими эмоциями.
Кроме того, существенно разнится и характер магии, применяемой Медеей у Овидия и в саге: в «Героидах» Медея использует яды и травы, а в «Саге о троянцах» - магические песни и силу своего голоса. По какой причине автор саги так серьезно сместил акценты в применении магии? Вероятно, автор саги мог посчитать, что применение трав, ядов и зелий является уделом подлых колдуний наподобие Гримхильды и Боргхильды в «Саге о Вольсунгах» (гл. 10, 28), которые занимались отравлениями. По верному замечанию Л. Чемберса, Гримхильда и Боргхильда были всего лишь побочными персонажами, функцией которых была попытка остановить главных героев саги, Медея же является центральным персонажем повествования, и потому ей роль простой отравительницы, по мнению автора саги, явно не подходила [2, р. 51].
Стоит еще сказать несколько слов о самом выборе сюжета с оставлением Медеи на необитаемом острове. Здесь напрашиваются параллели с мифом о Тесее и Ариадне, красочно описанным в 10-й книге «Героид» Овидия. Судя по всему, оттуда автор саги и заимствовал саму канву, перенеся ее с Ариадны на Медею. Кроме того, есть и прямые текстуальные параллели, совпадающие в «Героидах» и «Саге о троянцах»: «ba sprettr hon „ upp vid mikla ugledi oc harm oc sva kom at huert bein c= var kalt i hennar likama» («и она встает в великом
CJ 4
~ унынии и печали и доходит до того, что все ее коса сти похолодели») (гл. 18) [16, с. 32]; в «Героидах»: т- «Excussere metus somnum; conterrita surgo I Mem-z braque sunt viduo praecipitata toro» (гл. X, ст. 13-14)
[с. 245-246]; «Frigidior glacie semianimisque fui» (гл. X, ст. 32).
Итак, подводя итог анализа эпизода с Медеей в «Саге троянцах», скажем, что автору саги удалось органично вплести в лаконичную историю Троянской войны Дарета Фригийского мало связанный с нею эпизод с Медеей. Вдохновившись женскими персонажами из «Героид» Овидия, автор саги сочетал 10-ю и 12-ю книги сочинения Овидия и в результате создал собственный образ независимой, мстительной, волевой и могущественной волшебницы, с одной стороны, типичный для скандинавских саг, а с другой - обладающий новыми элементами.
Литература
1. Beowulf. A dual-language edition / Ed.D. Howell, Jr. Chickering. - New York: Anchor Books, 2006. -468 p.
2. Chambers L.G. The hearts of Ovid's Heroines in Trojumanna saga. - Michigan, 2013. - 133 p.
3. Daretus Phrygius. De excidio Troiae historia / F. Meister (ed.). - Leipzig, 1873. - 302 р.
4. Dictionary of Old Norse prose. - URL: https:// onp.ku.dk/onp/onp.php (дата обращения: 11.10.2023).
5. Eldevik R.C. The Dares Phrygius version of 'Trojumanna saga': a case study in the cross-cultural mutation of narrative. - Harvard, 1987. - 352 p.
6. Laxdada saga / ed. Einar 61. Sveinsson, islenzk Fornrit V. - Reykjavik, 1934. - 287 p.
7. Lönnroth L. Hetjurnar lita bleika akra: Athuganir a Njals sögu og Alexanders sögu // Skirnir. - 1970. -№ 144. - Р. 120-160.
8. Lönnroth L. Det litterara portrattet i latinsk historio-grafi och islandsk sagasskrivning - en komparativ studie // Acta philologica Scandinavica. - 1965. -№ 27. - Р. 68-117.
9. Ovide. Metamorphoses / transl. F. Miller. - Cambridge, 1951. - 988 р.
10. Ovide. Heroides and Amores / transl. G. Shower-man. - Cambridge, 1914. - 546 р.
11. Pinkemell G. «Französischer Einfluss auf die altnordische Trojumanna Saga?» // Archiv f ür das Studium der neueren Sprachen und Literaturen. -1971. - № 208. - Р. 113-119.
12. Louis-Jensen J. Introduction // Trojumanna saga: The Dares Phrygius Version. - Copenhagen: Reit-zel, 1981. - Р. XXXII-XXXIII.
13. Murphy L.J., Willan P.L.T. An Anatomy of the Blood Eagle: The Practicalities of Viking Torture // Speculum. - 2022. - 97(1). - P. 1-39.
14. Porskfiroinga saga. - Edwin Mellen Press, 2000. -193 р.
15. Testi inediti di storia trojana preceduti da uno studio sulla leggenda trojana in ltalia / ed. Egidio Gorra. - Torino: Casa editrice C. Triverio, 1887. -572 р.
16. Trojumanna saga. - Reykjavik: Prentsmiöja, D. Östlunds, 1913. - 33 p.
17. Volsunga saga / Trans. R.G. Finch. - Nelson, 1965. - 219 p.
CHARACTERISTICS OF THE AUTHOR'S INTERPRETATION IN THE OLD SCANDINAVIAN ADAPTATION OF THE ANCIENT PLOT: USING THE EXAMPLE OF THE MYTH OF THE ARGONAUTS IN THE "SAGA OF THE TROJANS"
Borisenko D.S.
Russian state university for the humanities
This article deals with one of the episodes of the "Saga of the Trojans" - the Old Scandinavian adaptation of "The History of the Conquest of Troy" by Dareth of Phrygia, as well as a number of other ancient and medieval sources. Both "The History of the Conquest of Troy" and "The Saga of the Trojans" have already drawn the attention of foreign scholars, but have not been considered by Russian philologists so far. This is especially true for the mythological scenes presented in the saga. The analyzed episode is dedicated to the mythological story of Jason and Medea, also known as the myth of the Argonauts. The author examines in a detailed manner the plot, the sources of the episode, as well as its similarities and discrepancies with ancient primary sources, in particular with Ovid's "Heroids". During the research, it was found out that the author of the saga was not familiar with Ovid's 'Metamorphoses', and the episode with the monster called Argus was most likely borrowed from wandering plots of the sagas and medieval compilations. The latter are also thoroughly discussed in this article. The author concludes the article telling about the uniqueness of the saga's interpretation of the characters, simultaneously refuting a number of arguments expressed by some scholars in the past.
Keywords: "The Saga of the Trojans", "The History of the Conquest of Troy", Dareth of Phrygia, Ovid, "Heroids", "Metamorphoses", the myth of the Argonauts.
References
1. Beowulf. A dual-language edition / Ed.D. Howell, Jr. Chickering. New York: Anchor Books, 2006. 468 p.
2. Chambers L.G. The hearts of Ovid's Heroines in Trojumanna saga. Michigan, 2013. 133 p.
3. Daretus Phrygius. De excidio Troiae historia / F. Meister (ed.). Leipzig, 1873. 302 p.
4. Dictionary of Old Norse prose. URL: https://onp.ku.dk/onp/onp. php (Accessed: 11.10.2023).
5. Eldevik R.C. The Dares Phrygius version of 'Trojumanna saga': a case study in the cross-cultural mutation of narrative. Harvard, 1987. 352 p.
6. Laxdada saga / ed. Einar 61. Sveinsson, islenzk Fornrit V. Reykjavik, 1934. 287 p.
7. Lönnroth L. Hetjurnar lita bleika akra: Athuganir a Njals sögu og Alexanders sögu // Skirnir. 1970. № 144. P. 120-160.
8. Lönnroth L. Det litterara portrattet i latinsk historiografi och is-landsk sagasskrivning - en komparativ studie // Acta philologica Scandinavica. 1965. № 27. P. 68-117.
9. Ovide. Metamorphoses / transl. F. Miller. Cambridge, 1951. 988 p.
10. Ovide. Heroides and Amores / transl. G. Showerman. Cambridge, 1914. 546 p.
11. Pinkemell G. «Französischer Einfluss auf die altnordische Trojumanna Saga?» // Archiv f ür das Studium der neueren Sprachen und Literaturen. 1971. № 208. P. 113-119.
12. Louis-Jensen J. Introduction // Trojumanna saga: The Dares Phrygius Version. Copenhagen: Reitzel, 1981. P. XXXII-XXXIII.
13. Murphy L.J., Willan P.L.T. An Anatomy of the Blood Eagle: The Practicalities of Viking Torture // Speculum. 2022. 97(1). P. 1-39.
14. Porskfiroinga saga. Edwin Mellen Press, 2000. 193 p.
15. Testi inediti di storia trojana preceduti da uno studio sulla leg-genda trojana in ltalia / ed. Egidio Gorra. Torino: Casa editrice C. Triverio, 1887. 572 p.
16. Trojumanna saga. Reykjavik: Prentsmiöja, D. Östlunds, 1913. 33 p.
17. Volsunga saga / Trans. R.G. Finch. Nelson, 1965. 219 p.
