Научная статья на тему 'Характер императорского культа при Веспасиане'

Характер императорского культа при Веспасиане Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
744
170
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ / ИМПЕРАТОРСКИЙ КУЛЬТ / РИМСКАЯ РЕЛИГИЯ / ДИНАСТИЯ ФЛАВИЕВ / ROMAN EMPIRE / IMPERIAL CULT / ROMAN RELIGION / FLAVIAN DYNASTY

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Варинова М. М., Гуськов Е. А.

Статья посвящена проблеме зависимости религиозной политики императора Веспасиана от его предшественников. Отмечается, что несмотря на множество отличий, она носила преемственный характер с институциональной точки зрения. Новые мотивы в императорском культе были связаны с особенностями прихода Веспасиана к власти и отсутствием родства с прежними обожествленными императорами.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

THE CHARACTER OF IMPERIAL CULT IN THE REIGN OF VESPASIAN

This paper considers the problems relating dependence of Vespasian religious policy on his predecessors. It is noted that despite differences, the policy had a successive character in terms of its institutional status. The new trends in the imperial cult were connected with the circumstances of Vespasian power, and lack of its kin relationship with the previous Emperors recognized as divine.

Текст научной работы на тему «Характер императорского культа при Веспасиане»

УДК 937.07

М.М. Варинова, Е.А. Гуськов ХАРАКТЕР ИМПЕРАТОРСКОГО КУЛЬТА ПРИ ВЕСПАСИАНЕ

Статья посвящена проблеме зависимости религиозной политики императора Веспасиана от его предшественников. Отмечается, что несмотря на множество отличий, она носила преемственный характер с институциональной точки зрения. Новые мотивы в императорском культе были связаны с особенностями прихода Веспасиана к власти и отсутствием родства с прежними обожествленными императорами.

Римская империя, императорский культ, римская религия, династия Флавиев M.M. Varinova, E.A. Gus'kov THE CHARACTER OF IMPERIAL CULT IN THE REIGN OF VESPASIAN

This paper considers the problems relating dependence of Vespasian religious policy on his predecessors. It is noted that despite differences, the policy had a successive character in terms of its institutional status. The new trends in the imperial cult were connected with the circumstances of Vespasian power, and lack of its kin relationship with the previous Emperors recognized as divine.

Roman Empire, imperial cult, roman religion, Flavian dynasty

Когда в 69 г. н.э. в Риме утвердилась династия Флавиев, Империя находилась в плачевном состоянии. Борьба за престол, длившаяся около года, нанесла серьезный урон и населению, и экономике. Многие провинции, включая Италию, были разорены и разграблены так, будто пострадали от 154

вражеского набега. Если Светоний верно передает слова Веспасиана (Vesp. 16.3), то общая сумма ущерба составляла около 40 млрд. сестерциев [6, 13, 17], а государственная казна, даже в лучшие времена никогда не достигавшая таких размеров, была совершенно пуста. Это обстоятельство создавало опасную ситуацию, затрудняя возможность материального поощрения сторонников новых властей. Во время борьбы с Вителлием почти демонстративная скупость Веспасиана имела хоть какое-то оправдание в глазах воинов, но когда Веспасиан остался единственным правителем, прежняя политика могла оказаться чреватой неприятными последствиями. Участь Гальбы, в открытую заявлявшего о том, что он привык набирать, а не нанимать воинов (Tac. Hist. 1.5.4: legi a se militem, non emi... ), была наглядным примером того, что может случиться с императором, не оправдавшим их надежд. Однако проблема состояла не только в этом. Главной причиной свержения Гальбы и Вителлия была их неумелая сенатская и в целом социальная политика. Проявляя жестокость в отношении сторонников предыдущих принцепсов, они неизбежно вызывали опасения и ненависть даже среди тех, кто не питал особых симпатий к Нерону или Отону. Вителлий, правда, старался обходиться без казней и конфискаций (Dio Cass. 64.6.1-2), но его попустительство вероломному поведению германских легионеров, находившихся в Риме, изрядно подпортило первоначальный вполне благоприятный имидж. В отличие от него Веспасиан не стал свирепствовать против проигравшей партии и даже (I) предусмотрительно не исключил воинов Вителлия из императорской гвардии (Tac. Hist. 4.46) [1]. Примирительная политика первых Флавиев проявлялась не только в социальной сфере, но и в традиционно важной для римлян области религии.

Уже в древности было отмечено, что образцом для Веспасиана был Август. В пример обычно ставится сходство в их отношениях с сенаторами. Но при ближайшем рассмотрении можно заметить, что родоначальник Флавиев «подражал» Августу не только в том, что касалось сената, но также и в «делах божественных» у него было много общего с основателем принципата. Впрочем, говорить здесь о какой-либо зависимости не приходится, так как их религиозную политику можно охарактеризовать как традиционалистскую и в этом смысле самостоятельную. Сходство между ними вызвано тем, что оба апеллировали к римской религиозной традиции, которая должна была санкционировать их власть, в первом случае противоречащую республиканской норме, во втором - омраченную сомнительными основаниями на высший империй. Поэтому во флавианской историографии тема легитимации власти приобрела почти такое же важное значение, как и в век Августа. С точки зрения нашей темы это достаточно очевидное обстоятельство имеет, тем не менее, значимый подтекст. Еще с эллинистических времен культ правителя включал идею о том, что божественность можно приобрести путем личных подвигов и благодеяний [15, 16], и этот теологический базис не претерпел существенных изменений у римлян, а значит, так или иначе любая деятельность императора оценивалась с позиции достаточности совершенных им деяний для возможного апофеоза после смерти.

Веспасиан выиграл войну за власть среди примерно равных ему претендентов, а один из них -Гальба - в представлении римлян имел даже больше прав на престол, чем он сам, благодаря своей родовитости и огромному богатству - очень важным, хотя и не самодостаточным, социальным характеристикам. В свое время его право на принципат признал и сам Веспасиан, отправив к нему Тита засвидетельствовать их почтение (Tac. Hist. 1.10.4; 2.1.2; Ios. B. Iud. 4.9.2; Suet. Tit. 5.1). Особенности прихода Веспасиана к престолу предопределили восприятие его соперников и отчасти подсказали те образы, в которых они предстают в литературе этого времени. Отношение к предшественникам было одним из наиболее эффективных средств демонстрации намерений нового правительства. В законе о власти Веспасиана (ILS. 244) в качестве образца названы только Август, Тиберий и Клавдий, а из императоров вне династической линии основателя принципата вообще никто не упомянут, что подчеркивало их нелегитимность или, точнее выражаясь, неприемлемость их политического курса по отношению к сенату. Отон и Вителлий получили негативную оценку во флавианской литературе; только Гальба, не являвшийся прямым соперником для Веспасиана, был «реабилитирован» после сделанных при Отоне и Вителлии попыток очернить его память [7, 11, 18].

Самое важное и, наверное, самое масштабное преобразование Веспасиана в области религии заключалось в массовом внедрении императорского культа по всей Империи. Как справедливо заметил А. Б. Егоров, приход Веспасиана к власти не укладывался в сложившийся за полвека механизм смены принцепсов [2; С. 142-143]. Не имея никаких кровных связей с Юлиями-Клавдиями, он был вынужден делать акцент именно на институциональные элементы принципата, а не на личностный фактор. Политически это выразилось в почти полной монополии Флавиев на консулат, а в идеологической и религиозной плоскости - в формализации культа правителя. Если прежде речь шла только об индивидуальных культах тех или иных императоров (Цезаря, Августа и Клавдия), то теперь они постепенно утрачивают самостоятельный характер и неизбежно превращаются в почитание самого

Римского государства, а личность непосредственного носителя верховной власти начала уходить на второй план. Культы первых «божественных» были максимально персонифицированы: Цезаря почитали не как простого и безликого носители власти, а как гениального победоносного полководца, Августа - сначала как его сына, а потом как самостоятельную фигуру. Даже Август на первых порах был вынужден опираться на auctoritas Цезаря, а последующие принцепсы - на авторитет Августа. В случае с Веспасианом легитимация через родство с божественным предшественником уже не работала. Не самое благородное происхождение нового владыки сильно усложняло следование традиционному пути.

В начале, еще в ходе гражданской войны, Веспасиан пытался заработать личный авторитет. Так, в Александрии он исцелил двух увечных (Tac. Hist. 4.81-82; Suet. Vesp. 1.2-3; Dio Cass. 65.8.1-2), что, по общему мнению, было признаком caelestis favor et quaedam in Vespasianum inclinatio numinum. Расположение к нему Сераписа было весомым аргументом, которого были лишены противники Ве-спасиана. Теоретически в будущем эту благосклонность небес он мог бы «передать в наследство» своим потомкам, как это, сам того не ведая, сделал Цезарь, у которого главным доказательством «богоизбранности» были грандиозные победы в Галлии, Греции, Понте и Африке. В течение всего правления Веспасиана мы видим вполне привычную политику в духе Юлиев-Клавдиев. Заметным исключением стало расширение социальной базы Империи, к чему в свое время Август и Тиберий относились крайне настороженно. Первые принцепсы также старались избегать профанации культов предшественников чрезмерным расширением круга «божественных». Эту линию прервал Клавдий, предоставлявший права гражданства провинциалам в невиданных прежде масштабах и впервые включивший в число государственных богов представителя женской половины императорского семейства (свою бабку Ливию). Формально первым, кто обожествил второстепенного члена императорского дома, был Гай Калигула, «инициировавший» апофеоз своей сестры, но ее божественный статус был недолговечным (Dio Cass. 59.11.4) и теоретически мог остаться в памяти римлян просто как результат чудачества безумного тирана. Клавдий в отличие от него не только не был подвергнут damna-tio memoriae (впрочем, был ли осужден Гай официально - спорный вопрос), но даже сам получил консекрацию и негласное признание своих заслуг. Следовательно, Веспасиана можно назвать продолжателем Клавдия как в социальной, так и в религиозной политике.

Главное отличие новой династии - масштаб, но это был такой случай, когда количество перешло в новое качество. Уже в 10-12 гг. новая династия принялась за активную религиозную политику в провинциях, примером чему служит т.н. Lex Narbonensis. Начиная с Т. Моммзена считалось, что он появился в самом начале принципата, и первые меры в упорядочении провинциальных культов начал принимать уже сам Август [4; P. 263 ff.], но сегодня многие исследователи все же склоняются к флавианскому времени [9; c. 349]. Появляются культовые объекты провинциального масштаба, становится заметной большая унификация в титулатуре служителей культа: новообразованные храмы и святилища на уровне провинций получали жрецов, как правило, с титулом sacerdos, а на локальном -flamen [10]. Прежние фламинаты сохранились, но среди них появилась некоторая иерархия. В посвящении (CIL.2.3211) одному жрецу, чье имя не сохранилось, гордо сообщается о том, что при жизни он был flamen Augustalis in Baeticaprimus.: ...] fisci et curatori divi Ti[t?]i in Bae j tica prae. Galleciae pref. (sic!) fisci j Germaniae Caesarum imp. trib j uno leg. VIII flamini Augustali j in Baetica primo... Датировка надписи опирается на упоминание divi Ti[t?]i, которым, скорее всего, является сын Веспасиана (а надпись, соответственно, была вырезана при Домициане), однако по формальным признакам здесь могло бы скрываться имя Тиберия, поскольку количество исчезнувших букв установить не представляется возможным. Но Тиберий так и не был официально обожествлен, поэтому эта версия должна быть отвергнута [9; s. 350-351]. Так как плита с текстом сильно фрагментирована, можно было бы сделать предположение о том, что инскрипция является незаконченной, а значит primo может синтаксически относиться не к flamini Augustali, а к какому-нибудь утраченному слову (может быть, pilo?). Отправление службы трибуна в VIII легионе и обязанностей префекта фиска выдают его всадническое происхождение, что резко снижает шансы на то, что он когда-либо проходил центурионат. По этой причине нет необходимости разделять эти слова в тексте: речь идет именно о «первом фламине в Бетике». Фламины центральных провинциальных городов становились главными фламинами в своих провинциях. Веспасиан по примеру основателя принципата массово внедряет совместный культ Ромы и живого императора; правящий принцепс также начал почитаться совместно с консекрирован-ными предшественниками [CIL.2.4211 (flam. divi Claudi... flamini divorum et Augustor.); 4225; 4226; 4239 etc.]. Эти мероприятия нельзя назвать в полной мере инновационными, они лишь упорядочивали то, что уже имело место в локальных вариантах. Например, ассоциация консекрированного и правящего императоров уже имела место и раньше. Так, в одной греческой надписи времени Нерона из

Коса упоминается d pxiarpó ç tcj v веы v Zcßaaroj v , т.е. служитель культа (или культов) обожествленного Клавдия и царствующего Нерона [S; p. 301]; даже если здесь подразумевается отправление жреческих обязанностей в двух параллельных культах, это в любом случае было первым шагом к их интеграции. Все это стало естественным следствием государственного устройства раннего принципата, в котором власть нового правителя опиралась главным образом на связь с предшественниками, а не только на занимаемые магистратуры. Поэтому пришедший к власти в результате гражданской войны Веспасиан не мог напрямую связать себя с авторитетом Августа. Судя по сведениям Светония, этот император, в личной жизни вообще довольно равнодушный к «генеалогическим аргументам», даже высмеял попытки некоторых современников удревнить его род вплоть до времени Геркулеса (Vesp. 12). Веспасиан пошел по стопам основателя Империи, но на качественно ином уровне. В отличие от Юлиев-Клавдиев, имевших индивидуальные храмы и алтари, Флавии в лице Домициана создали общий культ династии, отправление ритуалов которого происходило в храме, построенном к 94 г. (Suet. Dom. i.i; 5; Mart. Epig. 9.3.12; 20.1-2; 34.2) [3; 14]. По количеству обожествленных второстепенных персонажей императорского дома им нет равных [12; S. 109-119, 19; P. 104-110].

Одновременно с этим наблюдается стихийное распространение местных традиционных культов в отдаленные уголки Средиземноморья, так что вслед за К. Андо можно признать, что в религиозном плане период Флавиев был одним из самых продуктивных с точки зрения интеграции различных областей в единое государство [5]. Не вдаваясь в подробности, надо отметить, что, как и раньше, центральное правительство старалось не вмешиваться во внутренние вопросы культов, ограничиваясь регламентацией их взаимодействия между собой.

Политику Веспасиана и его преемников, несмотря на известную напряженность внутри семейства, часто рассматривают как последовательную и преемственную, что оправданно только в отношении первых двух принцепсов этой династии, в то время как Домициан являет собой пример иного подхода к почитанию императора. Если Тит открыто оставлял все случаи неподобающего отношения к divi на усмотрение самих богов (Dio Cass. 66.19.1-2), в точности как Тиберий в первые годы своего принципата, то Домициан возобновил печально известные процессы об оскорблении величия, причем, по-видимому, с целью превращения императорского культа в подлинную религию, поскольку не всегда преследование по этому закону происходило по политическим причинам (напр., ibid. 67.12.2). В то же время именно последний Флавий как никто другой способствовал превращению героических культов отдельных правителей в единый государственный культ власти, что в дальнейшем будет подхвачено и доведено до логического конца Антонинами.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гуськов Е.А. Преторианцы Отона и Вителлия в гвардии Веспасиана: несколько замечаний / Е. А. Гуськов // Antiquitas iuventae. 200S. Вып. 4. С. 113-119.

2. Егоров А.Б. Флавии и трансформация Римской империи в 60-90-е гг. I века / А.Б. Егоров // Город и государство в античном мире (проблемы развития). Л., 19S7. С. 137-151.

3. Смирнова Е.Л. Финансовая политика Домициана / Е.Л. Смирнова // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / под ред. проф. Э.Д. Фролова. 2011. С. 293-30S.

4. Abaecherli A.L. The Dating of the Lex Narbonensis / A.L. Abaecherli // Transactions of the American Philological Association. 1932. Vol. 63. P. 256-26S.

5. Ando, C. A Religion For the Empire / C. Ando // Flavian Rome: Culture, Image, Text. Ed. by A.J. Boyle, W.J. Dominic. Leiden; Boston: Brill, 2003. P. 323-344.

6. Bengtson H. Die Flavier: Vespasian, Titus und Domitian. Geschichte eines römischen Kaiserhauses / H. Bengtson. München, 1979. 316 p. + XI.

7. Ferill A. Otho, Vitellius, and the Propaganda of Vespasian / A. Ferill // CJ. 1965. Vol. 60, № 6. P. 267-269.

S. Fishwick D. Flamen Augustorum / D. Fishwick // HSCPh. 1970. Vol. 74. P. 299-312.

9. Fishwick D. The Institution of the Provincial Cult in Africa Proconsularis / D. Fishwick // Hermes. 1964. Bd. 92, H. 3. S. 342-363.

10.Fishwick D. The Institution of the Provincial Cult in Roman Mauretania / D. Fishwick // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. 1972. Bd. 21, H. 4. S. 69S-711.

11.Gage J. Vespasien et la mémoire de Galba / J. Gage // Revue des Études anciennes. 1952. T. 54. P. 290-315.

12.Kienast D. Römische Kaisertabelle. Grundzüge einer römischen Kaiserchronologie / D. Kienast. Darmstadt: Wissenschafliche Budigesenschaft, 2004. 430 s.

13.Levick B. Vespasian / B. Levick. L.; N.Y.: Routledge, 2003. 310 p. + XXIV.

14. McFayden D. The Date of the Arch of Titus / D. McFayden // CJ. 1915. Vol. 11, № 3. P. 131-141.

15.Nock A.D. Deification and Julian: I / A. D. Nock // The Journal of Roman Studies. 1957. Vol. 47. № 1/2. P. 115-123;

16.Nock A.D. Notes on Ruler-Cult, I-IV / A.D. Nock // Journal of Hellenic Studies. 1928. Vol. 48. p. 1. P. 21-43.

17. Rogers P.M. Domitianus and the Finances of State / P.M. Rogers // Historia. 1984. Bd. 33. P. 60-78. 18.Sancery J. Galba ou l' armée face au pouvoir / J. Sancery. P.: Les belles letters, 1983. 192 p. 19. Suess J. Divine Justification: Flavian Imperial Cult / J. Suess. Doct. Diss. Oxford, 2011. 207 p. + IX.

Варинова Мария Михайловна -

аспирант кафедры «История Отечества и культуры» Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А.

Гуськов Евгений Александрович -

аспирант кафедры «История Отечества и культуры» Саратовского государственного технического университета имени Гагарина Ю.А.

Maria M. Varinova -

Postgraduate

Department of Russian History and Culture, Yuri Gagarin State Technical University of Saratov

Evgeniy A. Gus'kov -

Postgraduate

Department of Russian History and Culture, Yuri Gagarin State Technical University of Saratov

Статья поступила в редакцию 17.08.14, принята к опубликованию 25.09.14

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.