CC BY
56№ 1 (44), 2012
"Культурная жизнь Юга России"
В. Ю. НОВИКОВА ХАОС/КОСМОСуб. АБСУРД/СМЫСЛ В СИСТЕМЕ ЯЗЫКА
Автор статьи рассматривает отраженную в языке дихотомию абсурд/ смысл как аналог традиционной для мифологического мышления дихотомии Хаос/ Космос. Ключевые слова: семантика, абсурд, Хаос, смерть.
Проблема сигнификации термина абсурд в лингвистической науке все более актуальна. Дело в том, что в конце второго тысячелетия нашей эры наука о языке переориентировалась с объекта познания на субъект. На человека как отдельную мыслящую личность и социальную группу как некую едино мыслящую страту. Другими словами, попытки объективного постижения мира перевоплотились в истолкование субъективной сути человеческого мышления, отражающего этот мир. А. А. Брудный отмечает: «Вопрос "Что есть истина?", веками находившийся на авансцене всемирно-исторической "драмы идей", стал отходить на второй план. Его место занимает вопрос "Есть ли смысл?"» [1].
Ответ может лежать в области семантики. И если практически любая наука традиционно оперирует дихотомическими моделями, то и семантика, как можно предполагать, не является исключением. Обратной стороной ключевого понятия этой науки, смысла, является абсурд. С точки зрения лингвистики его можно описать как некую языковую субстанцию, принимающую в художественном тексте различные формы, которые чисто теоретически не должны служить основой для смысла и являются оппозиционными по отношению к традиционной языковой норме. Однако «в проблематике лингвистического абсурда остается большое количество неизученных и нерешенных вопросов. Таковым, в частности, является вопрос о том, как, благодаря чему возможно появление лингвистического абсурда в семантической ткани текста <...> В процессе восприятия и понимания текста, в столкновении конструкций аномального содержания с существующими в сознании реципиента представлениями, формируемыми языковой картиной мира, создается яркий смысловой контраст. Результатом такого сравнения становится рождение лингвистического абсурда. Абсурд противостоит сложившейся языковой картине мира» [2]. Тем самым роль абсурда намного шире традиционно узкого его понимания в филологии как внутритекстового лингвистического или литературоведческого явления: «Абсурд является одним из важнейших понятий, характеризующих современное социокультурное пространство. Постмодернистские тенденции и настроения эпохи отводят абсурду центральное место в поисках ответов на смысложизненные вопросы человечества, в осмыслении социальных ролей и социальной идентификации личности, реализации ее творческих потенций в литературе и искусстве» [3]. В работах Ж. Лакана, А. Камю, Ж. Делёза мы находим мысль о том, что абсурду неизмен-
но отводится место в любой социальной практике независимо от того, на каком уровне развития находится общество. Этот факт не всегда верба-лизируется или визуализируется, но несомненно одно: абсурд всегда «является отражением процессов, происходящих в сознании как отдельной личности, так и языкового коллектива в целом, направленных на расширение горизонтов познания, поиск нового знания и утверждение мировоззренческого выбора. Тем самым языковой абсурд предстает не как бессмыслица, но как языковое явление, содержащее в себе мощный гносеологический потенциал» [4].
Таким образом, абсурд напрямую связан с космогонической константой человеческого мышления, с необходимостью «объяснить, чтобы осознать», соответствующее понятие как противоположность смыслу должно было существовать еще в ранних культурных формах человеческой цивилизации. Подтверждение этому мы находим у О. Бурениной, которая, анализируя словарные данные, утверждает, что в латинском языке понятие абсурд «происходит из контаминации латинских слов absonus "какофонический" и surdus "глухой"» [5] и что это понятие может быть возведено к звукоподражательной форме susurrus - «свист». Я. Черных в «Историко-этимологическом словаре современного русского языка» отмечает, что слово это было заимствованным и известно в русском языке с середины XIX века. «Первоисточник - латинское absurdus - "неблагозвучный", "нескладный", "несообразный" (корень suer-; ср. susurrus - "шепчущий"; следовательно, не от surdus -"глухой", но с течением времени скрестившееся с этим прилагательным» [6].
Впрочем, слово «абсурд» присутствовало еще в греческом языке. Образцом для латинской формы послужило греческое слово àn-oSôç (нескладный, негармоничный), обозначающее рассогласованность в поведении и речи, логический тупик, неразрешимое противоречие, которое приводит к бессмысленности вывода при построении рассуждения. Таким образом, абсурд воспринимался как отрицание центрального компонента рациональности - логики. Но языковое сознание древних греков подчеркивает не только алогичность абсурда. В ранней древнегреческой философии абсурд выступал в качестве эстетической категории, «выражающей отрицательные свойства мира и противоположной таким эстетическим категориям, как прекрасное и возвышенное, в основе которых находится положительная общечеловеческая ценность предмета» [7]. Как видим, понятие абсурда, означавшее у ранних греческих
72 "Культурная жизнь Юга России"
№ 1 (44), 2012
философов нечто противопоставленное Гармонии как единству закономерности, упорядоченности, правильности и красоты, было во многом эквивалентно понятию Хаоса.
В мифопоэтическом пространстве древнегреческого (и не только древнегреческого) мифа Хаос являлся неупорядоченной субстанцией, бесконечной во времени и пространстве. Он ассоциировался либо с абсолютной пустотой, либо с аморфностью материи, ее беспредметностью, смешанностью всех стихийных элементов, энт-ропийностью, которая либо предшествовала акту демиургического творения, либо была его самым ранним этапом. В. Н. Топоров отмечал, что важнейшая черта Хаоса - «абсолютная изъятость из сферы предсказуемого (сплошная случайность, исключающая категорию причинности), иначе говоря, предельная удаленность от сферы культурного, человеческого, от логоса, разума, слова и как следствие - ужасность, мрачность» [8]. А. Ф. Лосев подчеркивал, что в орфическом мире творения Хаос воспринимался еще и как «страшная бездна» (chasma ре1огюп). Эту концептуальную черту Хаос окончательно обрел в римской литературе и философской системе, где ужас, смерть и разложение утвердились как постоянные признаки Хаоса, отождествляющие его с Аидом - царством мертвых. «Хаос есть та бездна, в которой разрушается все оформленное и превращается в некоторого рода сплошное и неразличимое становление, в ту "ужасную бездну", где коренятся только первоначальные истоки жизни, но не сама жизнь. Римляне прибавили к этому еще и острый субъективизм переживания, какой-то ужасающий аффект и трагический пафос перед этой бесформенной и всепоглощающей бездной» [9].
Во многом по этой причине концепция Хаоса в античной культурной традиции выходит за рамки традиционной космогонии. Цикличность любого, не только античного мифа предполагает взаимосвязь акта творения и акта разрушения. Концепт смерти, заложенный в Хаосе, согласно представлениям древних греков и римлян, напрямую связан с эсхатологическими мотивами, но при этом отнюдь не несет в себе оттенок конечности мироздания. Именно поэтому в фольклоре многих культур мы находим мотив вечной смены Хаоса -Космосом, мира, находящегося во власти энтропии, - миром упорядоченным, который позже вновь распадается на хаотические составляющие для того, чтобы спустя какое-то время стать организованным заново. «Мифопоэтические описания мировых катастроф, катаклизмов как раз и предполагают не полное изгнание Хаоса, а только его оттесненность. С остатками Хаоса на земле связан ужас, страх, порождаемый тьмой, ночью, бесформенностью, отсутствием надежных границ между человеком и царством Хаоса <...> Царство смерти, с которым тоже связан страх, нередко описывается как своего рода Хаос (в двух вариантах: или бесформенность и разъятость, или противоположность этому свету)» [10].
Языковой абсурд может быть аналогичен внесению Хаоса в речь. «С коммуникативной точки
зрения его можно интерпретировать как наличие сбоев, несогласованностей между компонентами смысла, нарушений лингвистических и коммуникативных правил его образования. Абсурд затрудняет логическое выведение импликаций, а в определенных критических случаях, когда обнаруживается противоречие (А & А), вообще разрушает всякую логику смысла. Поскольку энтропийные моменты (сбои и нарушения) в смысле могут затрагивать различные уровни его организации, можно говорить о различных типах абсурда» [11].
Действительно, то, что для европейского сознания абсурд часто аналогичен Хаосу, подтверждает факт двоякого восприятия абсурда любым реципиентом. При столкновении с алогичной конструкцией в тексте для читателя характерны реакция отторжения абсурда как языкового факта, восприятие бессмысленной с точки зрения логики речевой модели как невозможной, неправильной (и поэтому нуждающейся в исправлении или уточнении). Эту стратегию мы бы назвали «абсурдом разрушающим». Другая читательская стратегия встречается не реже; она основана на принципе автоматического заполнения семантически «пустых» мест в потоке речи для предотвращения обрыва коммуникации. В самом деле, как возможен абсурд в языке, основная функция которого состоит в обеспечении максимально точной и адекватной передачи информации? Иными словами, эта стратегия не дает человеку вообще предположить, что абсурд возможен как факт: если что-то сказано, оно имеет смысл, пусть и не реализованный явно. Практически все художественные тексты пронизаны скрытыми смыслами, и вычленить интенциональную составляющую любого произведения можно с той или иной степенью вероятности, основываясь на лингвистических и экстралингвистических способах представления смысла. Соответственно, эту вторую стратегию можно назвать «абсурдом созидающим».
Таким образом, в первом случае реципиент видит в абсурде Хаос и отторгает его, а во втором -претворяет этот Хаос в Космос. О. В. Кравченко отмечает, что «языковой абсурд есть одно из проявлений общекультурного феномена абсурда, сущность которого состоит в противодействии становлению безальтернативных способов мышления, окостенелости знаний и истины, формированию "единственно верного" взгляда на мир и "правильной" идеологии, в преодолении социокультурных и другого рода барьеров, стоящих на пути человеческого познания» [12]. Второй способ восприятия абсурда, как нам кажется, реализует еще и модель «парадокса стерильного раздвоения или сухого повторения» [13], когда в одну и ту же форму можно вкладывать разные виды содержания, равноценные по значимости. Похожая ситуация возникает в мифологическом сознании при истолковании непонятных или неизвестных человеку реалий.
Итак, мы опять приходим к идее о том, что абсурд актуализирует в восприятии реципиента специфический миф. В рамках этого мифа абсурд
№ 1 (44), 2012
жизнь Юга России" ^^
предстает перед нами как Хаос: нечто, не имеющее смыслового наполнения, логического обоснования; символизирующее мир, непонятный для человека, а поэтому смертельно опасный и страшный. Так еще в рамках мифологического сознания рождается базовая коммуникативная стратегия человеческой цивилизации: то, что непонятно, должно быть объяснено; то, что нельзя объяснить логически, должно быть объяснено эмпирически и укреплено верой; то, что не перестает быть угрожающе непонятным даже в рамках веры, должно быть уничтожено.
Литература
1. Брудный А. А. Психологическая герменевтика. М., 1998. С. 111.
2. Кравченко О. В. Лингвистический абсурд: динамика смысла в дискурсе // Вестник ВолГУ. Сер. 2. 2008. № 1 (7). С. 58.
3. Там же.
4. Кравченко О. В. Явления языкового абсурда
в художественных текстах: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Ставрополь, 2010. С. 3.
5. Буренина О. Что такое абсурд, или по следам Мартина Эсслина // Абсурд и вокруг. М., 2004. С. 7.
6. Черных Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. Т. 1. М., 1999. С. 23.
7. Буренина О. Что такое абсурд, или по следам Мартина Эсслина ... С. 8.
8. Топоров В. Н. Хаос первобытный // Мифы народов мира: в 2 т. Т. 2. М., 1992. С. 581.
9. Лосев А. Ф. Хаос // Мифы народов мира ... Т. 2. С. 580-581.
10. Топоров В. Н. Хаос первобытный . С. 582.
11. Кравец А. С. Абсурд как нарушение смысла // Вестник ВГУ. Сер. Гуманитарные науки. 2004. № 2. С. 135-136.
12. Кравченко О. В. Явления языкового абсурда в художественных текстах . С. 3.
13. ДелёзЖ. Логика смысла. М., 1995. С. 18.
v. yu. novikova. chaos / asmos vs. absurd / мeaning in language system
The author deals with the dichotomy absurd / meaning reflected in language as the counterpart of Chaos / Cosmos dichotomy in traditional mythopoeic thought. Key words: semantics, absurd, Chaos, death.
О КОНФЕРЕНЦИИ К 170-ЛЕТИЮ В. С. МОВЫ (ЛИМАНСКОГО)
Международная ассоциация украинистов, Институт искусствоведения, фольклористики и этнологии им. М. Ф. Рыльского НАН Украины, Краснодарская краевая общественная организация «Содружество Кубань - Украина», Межрегиональная общественная организация «Научное общество украинистов им. Т. Г. Шевченко» и Кубанское отделение Научного общества имени Т. Г. Шевченко сообщают, что 5-6 мая 2012 года будет проведена Восьмая международная научно-практическая конференция «Кубань - Украина: вопросы историко-культурного взаимодействия», посвященная 170-летию со дня рождения кубанского поэта и драматурга В. С. Мовы (Лиман-ского).
Во время конференции предполагается обсудить следующие проблемы:
1. Личность и творчество В. С. Мовы (Лиман-ского) в контексте литературной и общественной жизни Украины и Кубани второй половины XIX столетия.
2. Украинская колонизация Кубани в конце ХУШ - начале XX столетий, проблемы современной трудовой миграции.
3. Украинские истоки черноморского и кубанского казачества.
4. Жизнь украинского этноса в полиэтничной среде, эволюция украинских культурных традиций на Кубани и формы их ассимиляции.
5. Украина в судьбах и творчестве кубанцев, Кубань в украинской литературе и искусстве.
6. Научные и культурные связи Украины и Кубани прежде и теперь.
7. Украинская кубанская диаспора за рубежом.
8. Историографические и источниковедческие аспекты исследования истории Кубани.
Материалы и заявки на участие в конференции присылать в оргкомитет по электронному адресу: [email protected] или: [email protected].
Конференцию планируется провести в Пресс-центре Дворца спорта «Олимп», г. Краснодар, ул. Береговая, 144.
