Научная статья на тему '«Гяур» Байрона: место поэмы в «Восточном цикле»'

«Гяур» Байрона: место поэмы в «Восточном цикле» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
5181
481
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
БАЙРОН / "ГЯУР" / "ВОСТОЧНЫЕ ПОЭМЫ" / ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ ПОЭМА / ФРАГМЕНТАРНОСТЬ / ЦИКЛ / ОБРАЗ ВОСТОЧНОЙ ЖЕНЩИНЫ / "БАЙРОНИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ" / LORD BYRON / "GIAOUR" / ORIENTAL TALES / NARRATIVE POEM / FRAGMENTARINESS / CYCLE / EASTERN WOMAN IMAGE / BYRONIC HERO

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Муратова Ярослава Юрьевна

В статье освещается особая роль поэмы Байрона «Гяур» в цикле «восточных поэм». Это произведение стало для поэта «экспериментальной площадкой», где он разрабатывал новую для себя форму повествовательной поэмы, новый тип героя и волнующую его тему свободы-рабства. С этим связана специфическая фрагментарная структура поэмы, где ослаблены сюжетные связи, нарушена хронология и нет стабильного повествовательного фокуса. Герой соединяет в себе черты готического злодея, благородного изгоя и сентиментального влюбленного. Тема свободы-рабства выражена через образы Греции, утерявшей былое величие и оказавшейся под турецким игом, и восточной женщины, действующей под влиянием чувства, а не разума. Форма, образы и темы «Гяура» получили дальнейшее развитие в «Абидосской невесте», «Корсаре», «Ларе» и «Осаде Коринфа», в результате чего возникла традиция рассматривать данные произведения в рамках единого цикла «восточных поэм», хотя автор и не сводил их в цикл. Разработанная Байроном в пределах «восточного цикла» модель повествовательной поэмы в русском литературоведении получила название «байронической», а новый тип героя «байронический».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

“The Giaour” by Lord Byron: the role of the poem in the “Oriental Tales”

The article reveals a specific role of Lord Byron’s “The Giaour” in the Oriental Tales. The poem proved to be a kind of experimental workshop in which the author developed a number of features totally new for his work and important for the Romantic movement, such as the form of a narrative poem, an extraordinary character of the principal hero, also an independenceslavery theme the poet was particularly keen upon. It partly explains the fragmentary structure of the poem with a loose plot, confused chronology and a mobile narrative focus. The principal character combines the traits of a Gothic Villain, Hero of Sensibility and a Noble Outlaw. The independence-slavery theme is expressed via the images of Greece that lost its antic greatness long ago being for several centuries under the Turkish yoke, as well as the image of an Oriental woman acting according to her sensibility rather than sense. The form of the narrative poem, the imagery and themes of “The Giaour” were explored and expanded by Lord Byron in the following poems: “The Bride of Abydos”, “The Corsair”, “Lara” and “Siege of Corinth” subsequently establishing the tradition of considering the Oriental Tales as a single cycle, though the poet did not reveal any desire to join them into a cycle. The new specific form of the narrative poem and the new type of the extraordinary hero have been defined in Russian literary criticism as Byronic.

Текст научной работы на тему ««Гяур» Байрона: место поэмы в «Восточном цикле»»

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

УДК 821(410.1)09''18’

Муратова Ярослава Юрьевна

кандидат филологических наук Литературный институт имени А.М. Горького (г. Москва)

[email protected]

«ГЯУР» БАЙРОНА:

МЕСТО ПОЭМЫ В «ВОСТОЧНОМ ЦИКЛЕ»

В статье освещается особая роль поэмы Байрона «Гяур» в цикле «восточных поэм». Это произведение стало для поэта «экспериментальной площадкой», где он разрабатывал новую для себя форму повествовательной поэмы, новый тип героя и волнующую его тему свободы-рабства. С этим связана специфическая фрагментарная структура поэмы, где ослаблены сюжетные связи, нарушена хронология и нет стабильного повествовательного фокуса. Герой соединяет в себе черты готического злодея, благородного изгоя и сентиментального влюбленного. Тема свободы-рабства выражена через образы Греции, утерявшей былое величие и оказавшейся под турецким игом, и восточной женщины, действующей под влиянием чувства, а не разума. Форма, образы и темы «Гяура» получили дальнейшее развитие в «Абидосской невесте», «Корсаре», «Ларе» и «Осаде Коринфа», в результате чего возникла традиция рассматривать данные произведения в рамках единого цикла «восточных поэм», хотя автор и не сводил их в цикл. Разработанная Байроном в пределах «восточного цикла» модель повествовательной поэмы в русском литературоведении получила название «байронической», а новый тип героя - «байронический».

Ключевые слова: Байрон, «Гяур», «восточные поэмы», повествовательная поэма, фрагментарность, цикл, образ восточной женщины, «байронический герой».

Путешествие Байрона в страны Средиземноморья и Ближнего Востока (18091811) вызвало в поэте сильнейший творческий импульс, приведший к созданию комплекса произведений, объединенных темой Востока: «Паломничество Чайльд-Гарольда» и так называемые «восточные поэмы»: «Гяур» (1813), «Абидосская невеста» (1813), «Корсар» (1814), «Лара» (1814), «Осада Коринфа» (1816). Иногда к этому циклу относят и поэму «Паризина» (1816), но её принадлежность к восточному циклу представляется спорной. Хотя она и была начата ранее «Осады Коринфа», поэма не связана с Востоком, а основана на итальянских хрониках XV века, упомянутых в труде Гиббона «Antiquities of the House of Brunswick» («Предания дома Брунсвиков»), поэтому здесь «Паризина» не рассматривается.

Цикл «восточных поэм» как бы вклинивается между песнями «Чайльд-Гарольда». Внезапное, казалось бы, переключение на иной сюжет происходит не случайно: по всей видимости, Байрону хотелось специально заняться разработкой ряда тем и решить определенные художественные задачи, такие, например, как создание «нарративной поэмы» [10]. С точки зрения некой общности, внутренней связности и единства, «восточные поэмы» представляют особый интерес. Сам автор не сводил указанные поэмы в цикл: насколько можно судить по дневникам и переписке, Байрон не собирался публиковать их вместе, как единое произведение, или объединять их под названием «восточные поэмы». Однако в литературоведении давно сложилась традиция рассматривать эти произведения в рамках единой группы. Данная статья не ставит своей целью описать историографию такого восприятия. Она посвящена анализу отдельных элементов, связующих «восточные поэмы» и позволяющих рассматривать их как цикл.

Первые четыре поэмы цикла создавались почти синхронно, на одном дыхании. Байрон начинает писать «Гяура» в мае 1813 г., в ноябре в работу над очередной редакцией поэмы врывается новый сюжет - «Абидосская невеста», которую, по его собственному признанию, он создает в 4 дня (позже пишет, что за неделю) [1, с. 50; 10, с. 211]. Обе поэмы имеют подзаголовок «Турецкая повесть» («Turkish tale»). В конце года за две недели он сочиняет «Корсара», у которого тоже стоит в подзаголовке «повесть» («The Corsair: A Tale»). В феврале 1814 г. одновременно выходят «Корсар» в одной из своих редакций, шестое издание «Абидосской невесты», седьмое «Чайльд-Гарольда» и девятое издание «Гяура» (Introduction to «The Corsair» [6]). А в мае уже появляется рукопись поэмы «Лара: повесть» («Lara: A Tale»), изданная в тандеме с поэмой Роджерса «Жаклин» («Jacqueline»). Сам автор «Лары» допускает возможность рассмотрения поэмы как продолжения «Корсара» («the reader ...may probably regard it [Lara] as a sequel to the Corsair») (Introduction to «Lara» [7]). Издатель и комментатор собрания сочинений Байрона, Ернест Хартли Кол-ридж, высказывает полную уверенность в том, что «Лара это Конрад, и что Калед, этот «изысканно смуглый» и таинственный паж с «женственно-белой рукой», - это, совершенно очевидно, переодетая Гульнар («It is evident that Lara is Conrad, and that Kaled, the “darkly delicate” and mysterious page, whose “hand is femininely white”, is Gulnare in a transparent and temporary disguise».) (Introduction to «Lara» [7]).

Все истории имеют в основе зерно реальных событий, связанных с путешествием Байрона по Востоку, а в случае «Гяура» - это знаменитый эпизод, как Байрон по дороге к Афинам спас от смерти турецкую девушку, которую везли зашитую в мешке к морю. Формально эти поэмы отнесены автором к разряду повестей.

56

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015

© Муратова Я.Ю., 2015

«Гяур» Байрона: место поэмы в «восточном цикле»

Поэма «Гяур» играет особую роль в этом цикле. Вся поэма состоит из фрагментов, так что сюжет приходится реконструировать по частям. Задача усложняется тем, что фрагменты повествуются от лица разных рассказчиков: лирического повествователя, турецкого рыбака, Гяура, монаха. Авторство фрагментов никак не оговаривается, поэтому у читателя постоянно возникает проблема идентификации рассказчика. Так, фрагмент, где говорится о встрече с эмиром Хассаном и его воинами и где безымянный персонаж предлагает Хассану переправить его ношу на лодке, весьма трудно идентифицировать без комментария Дж.А. Эллиса, современника и рецензента Байрона, который указывает на то, что история рассказывается от лица турецкого рыбака, ставшего невольно свидетелем казни провинившейся девушки и видевшего, как Гяур преследует Хассана (Notes to «The Giaour» [7]). Эллис полагает, что вся история пересказана рыбаком. Однако уровень информированности рассказчика и стиль речи никак не согласуются с образом турецкого рыбака, если только не предположить, что Байрон его сильно романтизировал. Сюжетные связки между фрагментами вовсе отсутствуют. О некоторых ключевых обстоятельствах истории говорится лишь косвенно (например, не уточняется, что содержалось в мешке, брошенном в море с лодки). В целом, поэма подобна мозаике, в которой некоторые центральные кусочки утеряны.

К этому надо добавить, что все фрагменты перемешаны хронологически, их условно можно разделить на две «серии». В первой рассказывается о гибели невольницы Хассана и о мести Гяура. Смерть Лейлы описана ретроспективно и кратко, основная часть эпизодов посвящена Греции, описанию Гяура и сценам мщения. Действие следующей серии фрагментов, которые условно можно отнести ко второй части поэмы, происходит через шесть лет и связано с монастырем, где Гяур живет после свершения своей мести. Большую часть этой серии занимает исповедь умирающего Гяура монаху.

Между двумя сериями поэмы возникает своеобразный диалог: концовкой первой серии является проклятие в адрес Гяура (некто - видимо турецкий рыбак - сулит ему судьбу вампира, убивающего своих собственных детей); вторая серия фрагментов завершается душевными излияниями самого Гяура. Эта перекличка высвечивает двойственную и противоречивую позицию главного героя. С точки зрения предполагаемого турецкого рассказчика, Гяур - человек неверный (так это слово переводится с турецкого), оставивший христианство и перешедший в ислам, но так и не ставший истинным мусульманином. Хассан, утопивший изменившую ему наложницу, якобы действовал согласно мусульманской традиции. В соответствующем фрагменте подчеркивается благочестие и правоверность Хассана, рьяного паломника и храброго воина. С дру-

гой стороны, в исповеди Гяур много и красноречиво рассказывает о своей любви к Лейле, которая, с его точки зрения, является оправданием его мести. Важным моментом признаний является нежелание Гяура покаяться: он умирает не примиренным ни с Хассаном, ни со смертью Лейлы, ни с христианством. Гяур остается одиноким и не принадлежащим ни мусульманскому, ни христианскому миру.

Постепенно из черт Чайльд-Гарольда и Гяура складывается персонаж, традиционно называемый «байроническим», в котором явно просматриваются черты «готического злодея» (Gothic Villain), «сентиментального героя» (Hero of Sensibility) и «благородного разбойника» (Noble Outlaw) [12]. Этот человек находится за пределами общепринятой аксиологической шкалы, поэтому он в состоянии перманентного конфликта с обществом и считает себя вправе быть его арбитром. В поэме «Гяур» создается герой, который будет главенствовать во всех поэмах «восточного цикла» и, далее, в драме «Манфред» и мистериях.

Любопытно, что фрагментарность поэмы осознавалась Байроном как её недостаток, недостро-енность, обусловленная отчасти неопытностью автора. По признанию поэта это была его первая повествовательная поэма («narrative poem»), своего рода эксперимент. Возможно, это объясняет и своеобразную технику письма: поэма создавалась с мая по ноябрь 1813 г, за этот период она вышла в семи изданиях; в первоначальной рукописи имелось 407 строк, в последнем изданном варианте поэмы содержится уже 1334 строки. В собрании сочинений под редакцией Э.Х. Колриджа досконально описана последовательность редакций и состав каждого дополнения (Bibliographical Note on «The Giaour» [7]). Правки вносились в каждое новое издание, текст стремительно разрастался и обретал новые не только конструктивные, но и смысловые элементы. Авантюрная история, представляющая из себя практически голый сюжет, близкий по типу к балладе, какой поэма была изначально, за несколько месяцев превратилась в сложное по конструкции повествование о герое, где повествовательный фокус сосредоточился на его характере [11]. Вместе с тем, разросшись, поэма утеряла изначальную цельность и повествовательную пластику, её структура стала рыхлой, композиция запутанной [9].

Не случайно сам Байрон в письме к Меррею от 26 августа 1813 г. сравнивал поэму с гремучей змеёй, у которой на хвосте каждый месяц вырастают новые гремучие кольца (Introduction to «The Giaour» [7]). 1 сентября 1813 г. он пишет Т. Муру: «Я много добавил к “Гяуру”; но он всё ещё глупейшим образом распадается на фрагменты» [1, с. 43; 7]. Через несколько дней (8 сентября 1813 г.) в письме к Муру он называет свою поэму «ужасным памфлетом» («that awful pamphlet» [Ibid.]).

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 6, 2015

57

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Вместе с тем незаконченность придавала поэме своеобразный шарм, ощущение скрытых потенций. Отрывочность повествования, характерная для средневековой литературы (Старшая Эдда, Бе-овульф или жизнеописания мусульманских пророков) и более ранних источников (Сказание о Гиль-гамеше), была «забыта» в процессе формирования и развития индивидуально-авторского начала [4] в литературе последующих эпох. Поэтому возрождение фрагментарности в произведениях йен-ских романтиков в Германии, в поэзии Колриджа в Англии представлялось чем-то новым и оригинальным. Байрон также вскоре оценил преимущества фрагментарности, о чем говорит полное название поэмы: «Гяур: фрагмент турецкой повести» («Giaour: A Fragment of a Turkish Tale»). В дневнике от 10 декабря 1813 г. он пишет: «Что касается меня, то я стою за свой фрагмент. Неудивительно, что я сочинил его - мой ум сам представляет собой фрагмент» [1, с. 76].

Фрагментарность «Гяура» проявляется на нескольких уровнях: на уровне композиции (поэма как будто скроена из лоскутов) и на уровне общего восприятия, поскольку слово «фрагмент» появляется в заглавии. Включение фрагмента в более широкий контекст можно продолжать и далее. Так, вся эта «турецкая повесть», история турецкой невольницы, согласно байроновскому предисловию, оказывается лишь небольшим осколком масштабных исторических событий, связанных с войной в Морее и опустошением этого края. История невольницы - часть повести, повесть - часть истории края и т.д., можно продолжать ту же логику фрагмента и дальше.

В контексте группы «восточных поэм» - и даже шире - «Гяур» является чем-то вроде экспериментального поля, где автор создает опытные образцы форм, тем и характеров, своего рода «рассаду», которая будет потом «проращиваться» в последующих произведениях цикла.

Прежде всего, это образ главного героя - бунтаря, одиночки, находящегося вне закона, вне традиции, «маргинала» в социальном, моральном и религиозном смыслах. В «Гяуре» инаковость героя задается с помощью его неоднозначной религиозной позиции. В «Абидосской невесте» неординарность Селима определена через кровно-родовые противоречия: в начале поэмы он представлен как сын турецкого паши Джаффира и родной брат Зу-лейки, позже читатель узнает, что разыгрывается почти что шекспировский сюжет, так как Джаф-фир, в действительности, дядя Селима, который коварно убил своего брата, присвоил себе его почести и заслуги, а также и сына. Зулейка, следовательно, двоюродная Селима. Заметим: через Селима в «восточные поэмы» вводится тема пиратства, которая получит свое полное развитие в следующей поэме «Корсар». Здесь пираты пока-

заны как свободное братство, живущее в гармонии с природой и конфликтующее с обществом. Их предводитель, Конрад, - идеальное воплощение байроновских мечтаний о свободе, славе и власти: «Загадочен и вечно одинок, / Казалось, улыбаться он не мог; / При имени его у храбреца / Бледнели краски смуглого лица; / Он знал искусство власти, что толпой / Всегда владеет, робкой и слепой. / Постиг он приказаний волшебство, / И с завистью все слушают его. / Что верностью спаяло их, - реши! / Величье Мысли, магия Души!» (Пер. Г. Шенгели).

Конрад почеркнуто вознесен автором над толпой, но Байрон устраивает для Конрада испытания ещё более тяжкие, чем для других персонажей восточного цикла: его герой должен сделать выбор между двумя женщинами. Кроме того, как подчеркивают исследователи [5; 12], главный герой постепенно социализируется, обрастает внешними связями и вступает в открытое противоборство с обществом, кульминацию этого процесса можно наблюдать в поэме «Осада Коринфа». Альп, как и Гяур, является ренегатом, его прошлое связано с Венецианской республикой, которой он мстит за старые конфликты. Примечательно, что в поэме, завершающей «восточный цикл», повторяются многие темы и ходы первой поэмы цикла, но акценты расставлены иначе. Если иноверие Гяура подается автором как признак, выделяющий экзотичного героя из «толпы» европейцев - и только, то в случае Альпа переход в ислам и участие в осаде Коринфа, занятого венецианцами, то есть бывшими земляками и соратниками, показаны как предательство. Байрон открыто дает своему герою недвусмысленную оценку: Альп охарактеризован словом «ренегат», а его поведение оценивается как изменническое: «И не пылает сердце в нем / Тем вдохновительным огнем, / С каким суровый патриот / На смерть за родину идет. / Он здесь один - отступник злой, / Изменник родины святой, / Один без друга, без родных, / В толпе врагов, в толпе чужих» (Пер. Д.Е. Мина).

Подлинным героем становится Минотти, начальник крепости и отец возлюбленной Альпа, Франчески: он взрывает себя вместе с турками. Таким образом, в поэме возникает оппозиция между настоящим героизмом, связанным с защитой родной веры и ценностей своей отчизны, и героизмом мнимым, сосредоточенным на личной мести. В «Осаде Коринфа» обостряется и романтический конфликт: Франческа - первая героиня цикла, которая словесно противоречит своему возлюбленному.

Центральные герои «восточных поэм» являют собой «отверженных» по-байроновски: у них слабая связь или полный разрыв с отечеством, углубленный религиозными разногласиями. Герой, повелевая, возвышается над толпой, оставаясь (словно по-наполеоновски) высокомерным и обособленным. Любовные переживания героя не вя-

58

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015

«Гяур» Байрона: место поэмы в «восточном цикле»

жутся с его общественным статусом, что в итоге приводит к трагической развязке.

Вторая тема, заданная в «Гяуре» и развитая в последующих Восточных поэмах (за исключением «Лары») - это Греция. «Гяур» открывается элегическим прологом, который звучит как плач по Греции, её былой славе и величию: «Таков Эллады край чудесный, / Уже умершей, но прелестной / В печальной кротости своей: / Навеки жизнь угасла в ней... / Но холодеющее тело / Краса покинуть не успела. / В ней отблеск жизни молодой.» (Пер. С. Ильина).

Мотив прекрасной, но порабощённой земли, заданный в «Гяуре», переходит в «Абидосскую невесту» в виде небольшого пролога о крае, где «дышит все божественной красою, / Но люди там с безжалостной душою» (пер. Ив. Козлова). Действие «Абидосской невесты» и «Корсара» происходит на греческой земле, покоренной турками. Образ прекрасной Греции и её поруганной красоты в оковах турецкого ига очень ярок и «телесен»: он несет в себе явные черты женственности и повторяется в образе прекрасной девушки из гарема, брошенной в море своим ревнивым господином. Именно это сближение восточного и женственного, воплотившееся на почве Греции, насыщает поэмы особым восточным ароматом и тайной.

С женскими образами связан третий элемент, объединяющий поэмы «восточного цикла». Персонификация «Греция-дева» переходит из поэмы в поэму, она позволяет теме свободы и рабства раскрыться на нескольких уровнях сразу. Это и романтическая сюжетная линия (связана с историей гибели Лейлы), и философствования (оплакивание колыбели европейской цивилизации, славной своими классическими героями и прекрасной природой, но униженной тиранией). Покуда нет свободы на государственном уровне, нет и свободы личной: практически у всех центральных женских персонажей (Лейла, Зулейка, Медора, Франческа) трагическая судьба.

Женские персонажи играют в байроновских поэмах о Востоке особую роль. Они - основное связующее звено героя с внешним миром. Ведь именно обращаясь к любимой женщине, герой, взбунтовавшийся против всего света, обнаруживает настоящие человеческие чувства: любовь, преданность, сострадание и доверие. Без Лейлы жизнь Гяура лишена смысла: свершив свою месть, он медленно умирает в монастыре. Конрад, узнав о смерти Медоры, бесследно исчезает с пиратского острова. В образе Лары он продолжает какое-то время жить в мире, откуда он бежал к пиратам, но эта жизнь имеет призрачный характер и все равно приводит его к гибели. Байронический герой живет по своим законам, согласно которым любовь для него важнее жизни [2, с. 312].

С женскими персонажами связан мотив призрака, призрачного видения, которое, как правило, является герою перед смертью (Гяуру мерещится его

Лейла, Альпу - Франческа). В «Абидосской невесте» и «Корсаре» погибшая возлюбленная видится в образе цветка: нежная, бледная роза вырастает на месте, где пролилась кровь Селима; образ лилии, росшей в укрытии каменного утеса, появляется в конце поэмы «Корсар», как метафорический портрет Медоры и Конрада.

Подведем некоторые итоги. В экспериментальной поэме «Гяур» Байрон разрабатывал новый авторский жанр повествовательной поэмы. Фрагментарность поэмы можно воспринимать двояко: как несообразность, недостаток мастерства или как намеренный план - но очевидно, что структура поэмы с размытым сюжетом и лирическими отступлениями позволила автору развить определенную повествовательную технику, иную, чем в «Паломничестве Чайльд-Гарольда». Портрет Гяура совмещает в себе черты готического злодея, сентиментального героя и благородного изгоя, что вкупе с чертами Чайльд-Гарольда образовало новый тип литературного героя - «байронического». Он «не столько размышляет, сколько чувствует и действует; образ его раскрывается в драматических сюжетных перипетиях» [2, с. 412]. В восточных поэмах Байрон более не возвращался к технике бессвязного нанизывания фрагментов, однако все эти поэмы отмечены определенной фрагментарностью и строятся «как цепь эпизодов, обозначающих кульминационные вершины действия, между ними - сюжетные эллипсы, создающие общую атмосферу тайны <...> Тайной облечена предыстория героя, скрытая или сообщаемая косвенным намеком» [2, с. 412]. В отечественном литературоведении жанр авторской поэмы Байрона получил название «байроническая поэма» (позже в этом жанре работал и Лермонтов). Страстный романтический характер Гяура, а также тема порабощённой Греции и образ восточной женщины, лишенной европейского рационализма, всецело отдающейся чувству, по-своему повторились в «Абидосской невесте», «Корсаре», «Ларе» и «Осаде Коринфа», что и связало эти поэмы в некое единство - «восточный цикл». Если рассматривать цикл как развитие некой идеи и образного ряда, то можно отметить: в начале «восточного цикла» байронический герой является романтическим влюбленным и одиноким вероотступником («Гяур»), затем он проходит стадии главаря пиратов («Аби-досская невеста», «Корсар»), вождя бунтовщиков («Лара»). В завершающей цикл «Осаде Коринфа» герой представлен уже не только как вероотступник и любовник, но и как предатель своей отчизны.

Библиографический список

1. Байрон Дж.Г. Дневники; Письма. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. - 439 с.

2. Вацуро В.Э. О Лермонтове // Новые материалы и исследования по истории русской литературы. Вып. 4. - М.: Новое издательство, 2008. - 711 с.

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 6, 2015

59

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

3. Дарвин М. Изучение лирического цикла сегодня // Вопросы литературы. - 1986. - № 10. -С. 220-230.

4. Куделин А.Б. «Жизнеописание Пророка» Ибн Исхака - Ибн Хишама и проблема становления связного повествования в средневековой арабской историографии // Обретенное время: сб. трудов памяти Андрея Дмитриевича Михайлова. - М.: ИМЛИ РАН, 2014. - С. 36-56.

5. BlackstoneB. Lyric and Romance // Blackstone В. Byron: In 3 voIs. - Longman group LTD, 1970.

6. Byron, Lord. The Complete Poetical Works: In 7 voIs. - VoI. 3 / ed. By J.J. McGunn. - Oxford: Clarendon Press, 1980. - 508 p.

7. Byron, Lord. A New, Revised and Enlarged

Edition, with Illustrations: in 7 VoIs. / ed. by Ernest Hartley Coleridge, M.A., Hon. F.R.S.L. - L.: John Murray, Albemarle Street; NY.: Charles Scribner’s Sons, 1900. - VoI. 3. [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www. gutenberg.org/

files/21811/218n-h/21811-h.htm (дата обращения: 7 октября 2015).

8. Mac Carthy F. Byron. Life and Legend. - Faber and Faber, 2003. - 674 p.

9. Marshall H. William. The Accretive Structure of Byron’s «The Giaour» // Modern Language Notes. -

The Johns Hopkins University Press. - VoI. 76. - No. 6 (Jun., 1961). - P 502-509. [Электронный ресурс]. -Режим доступа: https://docviewer.yandex.ru/?url=ya-disk-public%3A%2F%2FXmox0M4go3BKd6aTxL iHIJORA6KicedMhhGNcFZW8wU%3 (дата обращения: 14 октября 2015 года).

10. Martin W. Philip. Heroism and History: Childe Harold I and II and the Tales // The Cambridge Companion to Byron / ed. by D. Bone. - Cambridge UP, 2004.

11. Sundell G. Michael. The development of The Giaour // Studies in English Literature, 1500-1900. -VoI. 9. - No. 4. Nineteenth Century (Autumn, 1969). -P. 587-599. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://docviewer.yandex.ru/?url=ya-disk-public% 3A%2F%2FXmoxOm4go3BKd6aTxLiIJORA6Kiced MhhGNcFZW8wU%3 (дата обращения: 14 октября 2015 года).

12. Thorslev Peter L. Jr. Four Turkish Tales // The Byronic Hero. Types and Prototypes. - University of Minnesota Press, 1962. - P. 146- 164. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:docviwer.yandex.ru/ print.xml?uid=0&sk=3f21b01f32b7f8fec08f8e9b6ae4 2363&id=nlcr-bcfj2ljkc5zdyf2nxcpdf23 (дата обращения: 1O октября 2015 года).

60

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 6, 2015

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.