CC BY
60
установления отношений - согласия или разлада. Без участия Другого субъект не сможет понять смысл важнейшего события жизни. Переживание длительности может стать невыносимым при внезапном разрыве с близким человеком. При потере -длительность и сила - две главные характеристики страдания, их динамика становится важным критерием в процессе реабилитации.
В разнообразии форм разработки психология оперирует широким спектром значений термина «длительность»: в психофизиологии, информационно-процессуальных подходах, на уровне «функциональных органов», длительность - мера процесса, аналогичная той, что применяется естественных науках, иное дело в психоанализе и психологии горя, вообще в тех областях, где фигурирует субъект деятельности, личность, социальная группа. Определяющим является то, насколько ход процесса зависит от сознательной работы субъекта. Возможно, рассмотрение понятия длительности прольет свет на проблему гуманитарного подхода в психологии, позволит увидеть границу применения.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания. Собр. соч. Т.1, 1992.
2. ДелезЖ. Различие и повторение. СПб.: Петрополис, 1998, с.95-125.
3. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т.1. Феноменология внутреннего сознания времени. М.: 1994.
4. Истомина О.А. Пространство и время в образе мира моряка в длительном рей-
се флота: Дисс. ... канд. психол. наук. Хабаровск, 2005.
5. Серкин В.П. Образ мира и образ жизни. Магадан: Изд-во СМУ, 2005.
6. Хайдеггер М. Бытие и время. - М., 1998.
7. Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии. - СПб, 2001.
8. Енькова Л.П. Представление о времени жизни у судоводителей морского фло-
та: Дисс ... канд. психол. наук. М., 2002.
9. Цуканов Б.И. Время в психике человека. Одесса: Астропринт, 2000.
Тульчинский Г.Л. (Санкт-Петербург)
ГУМАНИТАРНОСТЬ ПРОТИВ ГУМАНИЗМА?
Что такое гуманитарность сегодня? Что определяет ее содержание, направленность? Основывается ли она на идее гуманизма? Или наоборот - дает ей новые импульсы?
Содержание гуманитарности
Насколько вообще совместимы понятия гуманитарности и знания? Неспроста ведь в английском языке отсутствует понятие «гуманитарные науки». Вместо него используется понятие humanities - широкая сфера проявлений человеческого духовного опыта. Результатам этой деятельности характерны уникальность, неповторимо личностный характер, оценочность, эмоциональная окрашенность. В этом случае можно говорить не столько о знании и познании, сколько о смыслопорожде-нии и осмыслении (понимании). Этой сфере, с ее смысловой неоднозначностью, противостоит наука, science, под которой понимается деятельность, связанная с получением знания в результате расчета и эксперимента, т.е. преимущественно - естествознание и математизированные науки.
В содержании гуманитарности можно проследить несколько слоев (уровней), с
каждым из которых связаны соответствующие виды гуманитарной экспертизы:1
«Социологический» (собственно социологический + политэкономический + экономико-географический) уровень знаний о социальной, политической, экономической, отчасти - природной среде, обеспечивающей сохранение и развитие общества. Речь в данном случае идет о внешнем слое (уровне) инфраструктуры культур - среды, условий (гарантий) существования и развития конкретных культур: от кормящего ландшафта и экономики до политического менеджмента и права. Поэтому экономикоцентризм, политикоцентризм чреваты серьезными, если не катастрофическими издержками. Последние российские реформы - убедительный тому пример. Экономика, политика суть инфраструктура, обеспечивающая выживание и развитие конкретных социальных культур как внегенетических систем порождения, сохранения и трансляции социального опыта.
«Культурологический» уровень - не менее опасен «культуроцентризмом». Можно только приветствовать попытки типа разработки «Декларации прав культуры», инициированной в середине 1990-х академиком Д.С. Лихачевым. Каждый народ и каждый этнос должен иметь право на реализацию базовых ценностей культуры, с которой он себя идентифицирует, на доступ к культурно-историческому наследию. В современном мире развитие культур предполагает их сосуществование, вынуждает к этому. Однако не следует и забывать, что самодостаточность отдельных культур очень часто оборачивается в лучшем случае - изоляционизмом, а чаще нетерпимостью к иным культурам и их носителям, а то и шовинизмом. И хорошо известно, что национализм чаще всего выпестовывается в среде гуманитарной интеллигенции. Важно понимать, что культура - не самоценна. Культуры - суть инфраструктуры, обеспечивающие формирование и развитие (социализацию и индивидуализацию) конкретных типов личности.
«Антропологический» уровень - рассмотрение условий существования человека как психосоматической целостности. Этому уровню характерна менее очевидная, а значит - нетривиальная и важная ограниченность «человекоцентризма». Человек - это не всегда хорошо и не всегда самоценно. Это убедительно показал XX век. О вине «гуманистических идеалов» в великой крови ХХ века писал В. Ша-ламов. Собственно, именно об этом еще ранее была написана «Легенда о Великом Инквизиторе» Ф.М. Достоевского. Лозунгом «Все во имя человека, все для блага человека!» могут оправдываться самые страшные злодеяния и самозванство - делание других счастливыми помимо и вопреки их воле. Кроме того, современные телесные практики в науке, медицине, искусстве, игра с телом в обыденном опыте открывают несущественность антропоморфности.
Еще глубже «персонологический» подход - выявление форм, условий и гарантий формирования, развития и сосуществования личностей, в том числе - носителей различных идентичностей, их самореализации, творчества. Человек, как конечное существо, обречен на постижение бесконечного мира только «в каком-то смысле», с какой-то ограниченной в пространстве и времени позиции. Смысл - порождение конечной системы, пытающейся понять бесконечное. Поэтому смыслооб-разование персонологично, является результатом глубоко личностного опыта, проявлением человеческой свободы и ответственности. Но персоноцентризм также ограничен, чреват эгоцентрическим индивидуализмом. Сама личность - как психосоматическая целостность - тоже оказывается лишь инфраструктурой - свободы.
1 См. Проективный философский словарь: новые термины и понятия. СПб.: Алетейя, 2003, а также Туль-чинский Г.Л. Свобода и смысл. Новый сдвиг гуманитарной парадигмы. (Российские исследования в гуманитарных науках. Том 16). The Edwin Mellen Press. Lewiston-Queenston-Lampeter. 2001.
Наконец, самый глубокий «метафизический» уровень, уровень метафизики, проявления свободы как бытия в возможности. Именно он оказывается главным, стержневым, на который наслаиваются все другие. Свобода - «дыра в бытии», как называл ее Ж.-П. Сартр - оказывается центрообразующим фактором, на который наслаиваются различные слои гуманитарного знания. Подобно ступице в колесе, без которой невозможно движение колеса, система гуманитарности формируется вокруг свободы как источника открытия новой реальности. Игнорирование этого уровня обессмысливает все остальные. Более того, ограничение одним или только несколькими другими уровнями, без рассмотрения условий и гарантий реализации свободы не только несостоятельна, но и опасна. За человеком - существом, в общем-то, амбивалентным, надо видеть главное, носителем чего он довольно часто выступает - свободу. И покушение на свободу всегда, так или иначе, оказывается покушением на бытие, ничтожит его.
Абсолютизация каждого из отмеченных слоев чревата серьезными проблемами. Поэтому различные «центризмы» (социоцентризм, экономикоцентризм, куль-туроцентризм и т.п., даже - логоцентризм) оказываются недостаточными и несостоятельными в раскрытии смысла гуманитарности, в центре которой оказывается свобода, последовательными инфраструктурами проявления которой выступают остальные уровни.
Единственный пока носитель свободы - личность, существо, наделенное способностью к трансцендированию в иное. Проявлением этой способности и является сознание, разум, все то, что связывается с интеллектуальной, духовной деятельностью. Не случайно по-немецки гуманитарные науки называются die Geistwis-senschaften - науки о духе.
Человек, как конечное существо, обречен на постижение бесконечного мира только «в каком-то смысле», с какой-то ограниченной в пространстве и времени позиции. Смысл - порождение конечной системы, пытающейся понять бесконечное. Но тогда условием осмысления является «выход в контекст» своего бытия. Этим условием оказывается свобода - не только исходный импульс, но и критерий и гарант осуществления этого смысла в социальном со-бытии.
Кризис гуманизма: гуманитарность contr гуманизм?
В наши дни часто звучат слова о дегуманизации современного общества. Но что конкретно выражает эта пафосная формулировка? Означает ли она, что раньше общество было «гуманизировано», а нынешнее - нет? Вообще-то все общественные обустройства, так или иначе, но апеллируют к человеку, обеспечению оптимальности социального бытия.
И что такое - дегуманизация? Расчеловечивание? Утрата человечности? В чем и где эта дегуманизация проявляется? В росте насилия - в т.ч. со стороны власти? В технологическом рассмотрении человека как средства в политике, в менеджменте, даже в медицине - как поставщика запасных частей, в искусстве? И тут вопрос спорен. Достаточно хотя бы напомнить достижения в охране окружающей среды, в медицине, степень комфорта жизни и условий труда, достигнутых современной цивилизацией. Да и возможна ли дегуманизация в принципе, если все ее проявления - дело рук человеческих, воплощение его идей, потребностей, чаяний?
Главная проблема не в дегуманизации, а в самом человеке. И наше время, действительно, ставит эту проблему чрезвычайно остро. Сам человек стал проблематичен, нуждается в некоей гомодицее.
Человек есть человек в полном смысле слова тогда и только тогда, когда он является личностью, носителем сознания и самосознания. Именно самосознание -наиболее важное проявление человеческой сущности. Речь идет о свободе, носителем которой является субъект самосознания. Человеческая сущность и есть свобода,
вечно ждущая за порогом человеческой определенности мира. Самосознание «Я» внеприродно и внефизично именно потому, что есть чувствилище свободы. Человеческая сущность и есть свобода, вечно ждущая за порогом человеческой определенности мира. Самосознание «Я» внеприродно и внефизично именно потому, что есть чувствилище свободы.
В этой связи мы оказываемся перед проблемой духовности, которая отнюдь не сводится к вопросам конфессиональным вроде соотношения традиционного православия и новых форм религиозности.
Где и когда личность? Где и когда Я? К концу ХХ столетия эти вопросы звучат весьма нетривиально.
Ответом на вопрос, «чье» сознание может быть указание какого-то пункта духовного целого, относительно места, позиции личности в мире. В этом плане человек вторичен от своей позиции, «доли», от своей включенности в мир. Не личность формирует ответственность, а наоборот - ответственность и (как следствие -свобода) формирует и оформляет личность. Границы личности историчны, задаются свободой и ответственностью.
Поэтому они зависят, прежде всего, от особенностей культуры, которой принадлежит личность, и которая собственно и определяет границы личности. Можно говорить об общеисторической тенденции «привязывания» границ поступка и ответственности за него к границам индивидуальной личности, о постепенном сужении этих границ - как правовых, так и нравственных. Человек проделал путь от целостности мифа, сливающего человека в неразличимый синтез с природой, обществом, к этносу, роду, классу и, наконец - к личности. От безличного человека к индивидуальной личности. В настоящее время в цивилизованном обществе нравственно-правовые границы личности как субъекта поступка и ответственности за него, практически совпадают с границами биологическими - психосоматической целостности индивида, буквально - с кожно-волосяным покровом тела.
Однако даже эти границы подвижны, зависят от возраста и психического здоровья личности. Несовершеннолетний (а в каждой культуре свои правовые границы совершеннолетия) или психически больной (невменяемый) человек в эти границы не попадает, т.к. не отвечает за свои действия в силу недостаточности интеллектуального и нравственного развития или в силу болезненного состояния. За этими границами человек не является личностью, так как невменяем (ребенок, маразматик, психический больной и т.п.). Тем самым очевидна историческая тенденция сужения границ Я, границ личности вменяемого, свободного и ответственного субъекта от племени, общины, рода до психосоматической целостности индивида и к определенным этапам его жизненного пути (например, от 18 лет до наступления старческого маразма).
Более того, эта тенденция сужения границ вменяемости и личности может быть продолжена в плане сужения границ человеческого Я. Процесс сужения границ ответственности (а значит - и личности) может пойти дальше, вглубь? Нынешние успехи медицины и технологии, возможности протезирования, трансплантации органов, косметические операции, операции по смене пола делают реальным отношение к телу как своеобразному костюму, скафандру, которые личность при желании и возможностях может поменять. Современная генная инженерия (одно клонирование чего стоит!), успехи медицины не просто породили биоэтику, но создают совершенно немыслимые ранее нравственные, правовые и религиозные казусы. Психологи и даже педагоги говорят о пренатальной (внутриутробной) стадии развития личности. Небывалой (до политических столкновений) остроты достиг вопрос об абортах, трактуемых не как прерывание физиологического процесса - беременности, а как человекоубийство в полном смысле слова со всеми вытекающими
нравственными и правовыми последствиями.
Границы свободы и ответственности в наши дни утрачивают четкость Нового и новейшего времени. Границы свободы в XIX-XX веках есть границы собственности (доля, кусок, объем). Я становится «точкой ответственности» в стихиях, стоящих за видимым миром, «странником» по этим стихиям, «точкой сборки» самосознающего Я, которое не столько отделено от бытия, сколько вплетено в его ткань.
Свобода и свобода воли - синергетический результат формирования и развития личности (синергетического результата развития культуры), реализует возможность прорыва, трансцендирования в иное, потенцирования реальности.1 Вне человека, точнее - вне человеческой личности, обладающей сознанием, свободы нет. ХХ век принес осознание того, что главное не борьба за свободу и даже не достижение свободы, а переживание свободы, способность ее вынести. Это переживание может быть бегством от свободы, уходом в невменяемость. Может оно обернуться и свободой воли как волей к неволе. Может обернуться и прямым произволом, насилием над природой, обществом, другим человеком. Но может открыть гармонию мира, меру и глубину ответственности за нее.
Перспективы постчеловечечности
Великий гуманистический проект Возрождения и рационализма Просвещения, превративший человека в самоцель и высшую ценность на наших глазах приобретает новые краски. Серьезной заслугой постмодернизма является демонстрация несостоятельности и тупика культуроцентризма, а также самодостаточности творчества. Раскультуривание современной культуры, перенасыщенной культурой, в которой сама культура становится предметом игрового манипулирования, развенчивает амбиции культроцентризма. Тем самым обессмысливается и творчество. И то и другое, ставящееся во главу угла, - обессмысливается, не находят основания в самом себе. И не найдут никогда, потому что смысл, как это очевидно ясно, задается контекстом. Но в тупик ведет и самоценность человека. Поэтому так называемое «расчеловечивание» современной культуры и цивилизации, так пугающее иных
записных гуманистов, в высшей степени плодотворно. Современная культура рас-
2
человечивает, открывая важность пост-человечности, позволяя за тремя соснами увидеть лес и путь в нем.
Тенденции развития правовой и нравственной культуры подтверждают сказанное. В мировой правовой системе произошел сдвиг, может быть - самый значительный за всю историю. Суть этого сдвига в том, что неотъемлемые права человека приобретают наднациональную юридическую значимость. Еще в начале XX столетия право было озабочено соблюдением норм социальной жизни в экономической, политической сферах преимущественно. Нарушение прав национально-этнического плана не становилось вопросом правовой экспертизы. Например, армянский геноцид так и не стал в свое время предметом правовой оценки. Но уже Холокост расценивался Нюрнбергским процессом как преступление против человечности. В 1993 году решением Совета Безопасности ООН был создан Гаагский трибунал по преступлениям в бывшей Югославии, а в 1994 - трибунал по преступлениям, совершенным во время гражданской войны в Руанде. В 1998 - принято решение о создании Постоянного международного уголовного суда по военным преступлениям, преступлениям против человечности и геноцида. Более того, международное сообщество вернулось к правовой оценке армянского геноцида начала ХХ века. Пе-
1 Эпштейн М.Н. Философия возможного. СПб.: Алетейя, 2001.
2 См. Тульчинский Г.Л. Постчеловеческая персонология. Новые перспективы свободы и рациональности. СПб.: Алетейя, 2002.
реломным моментом можно считать 1999-2001 годы: дело А. Пиночета, а затем и С. Милошевича. Отныне никакой государственный пост не освобождает от уголовной ответственности за преступления против ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.
Речь идет именно о, похоже, необратимой динамике. От экономики, политики право в мировом масштабе шагнуло в обеспечение гарантий национально-этнической культуры. Повсеместно активизировались правозащитные движения, все более гуманными становятся законодательства и пенитенциарная система. Яркий пример тому - запреты или моратории на применение смертной казни. То есть, право закрепилось уже и на уровне гарантий существования отдельной личности.
Тем не менее, похоже, назревает следующий шаг - к сердцевине гумани-тарности. Речь идет отнюдь не только о гарантиях свободы вероисповедания и прочей культурной идентичности. Это гарантии предыдущих уровней. Речь идет о сво -боде доличностного уровня. Яркий пример - проблемы абортов и использования генной инженерии, клонирования и т.п. Все они связаны с правовой защитой еще не сформированной личности, некоей возможности личности.
Поскольку право, закон - формализованная часть нормативно-ценностного содержания культуры, нравственности, фиксируя в «сухом остатке» закрепляемые нормы социальной жизни, то общая динамика гуманитарной культуры за последнюю сотню лет становится тем более очевидной.
Похоже, настала пора четкого различения понятий гуманизма и гуманитарности, включая в последнюю и постчеловеческую персонологию. Гуманизму, похоже, место рядом с экономизмом и национализмом - формами ограниченной гуманитарности.1 Гуманитарность же предстает персонологией свободного духа. Перспектива - постчеловеческая персонология. И если гуманитаристика - наука, то это Geistwissenschaften. В буквальном смысле.
Одно соображение, представляющееся важным. Проявления духовного универсальны и едины - в силу своей постчеловечности. В этой перспективе несколько неожиданно открывается возможность гуманитарных наук. Условием science является единство природы, дающее основание универсальности открываемых научных законов. Возможность гуманитарного знания основано на единстве и универсальности духа. Так например, все люди, как личности, являются носителями трансцендентального субъекта. Другой разговор, что единый и универсальный дух проявляется через конкретную личность, занимающую конкретную и уникальную позицию в мире. Но, впрочем, и в science единый и целостный мир открывается в каких-то приближениях, с каких-то позиций исследования, экспериментирования, средств наблюдения, измерения и т.д.
Постижение человеком мира - попытки конечного существа понять бесконечное. Поэтому оно всегда герменевтично, всегда интерпретация, всегда осуществляется с какой-то позиции, точки зрения. Гуманитарность неизбывна с точки зрения личностной, базовых ценностей какой-то культуры или субкультуры и т.д. В этом плане следует признать гуманитарный аспект в science. Поэтому тем более оказывается важным согласование (гармонизация, оптимизация) различных позиций и критериев. А это, в свою очередь, возможно, только при условии признания абсолютного и внебытийного критерия - свободы и условий ее реализации.
Свобода - инорациональность ответственности в гармоничном целом мира. Источник всего разнообразия современного единого мира (единого в своем разнообразии и разнообразного в своем единстве) коренится в сердце души каждой уникальной личности. И в этих глубинах бытия нет зла.
1 Науки о человеке в современном мире. Часть 1. Философский век. Т.21. СПб., 2002, с.129-135.
