CC BY
262
УдК 910.1+911.3:009 ББК 26.8
Юрий Никифорович Гпадкий,
доктор географических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии образования, Российский государственный педагогический университет
им. А. И. Герцена
(191186, Россия, г. Санкт-Петербург, набережная реки Мойки, 48)
e-mail: [email protected]
Гуманитарная география: понятийный статус и институционализация
Рассматривается условность деления наук на гуманитарные и негуманитарные. Подчеркивается, что в англоязычном варианте, используемый для идентификации гуманитарных наук, термин «humanities» трактуется весьма широко, вбирая в себя даже то, что имеет весьма косвенное отношение к традиционным наукам (различные виды искусства, конфессии и др.). Подвергается критике сложившееся российское название «нефизической» географии - «экономическая, социальная, политическая и рекреационная география» из-за громоздкости и семантической «уязвимости». Не только онтологически (с точки зрения объектов исследования), но и методологически в составе общественной географии (кроме экономической, социальной, политической и рекреационной) имеется целый «веер» других научных субдисциплин (историческая география, культурная, медицинская, военная и др.), что является достаточно веским аргументом в пользу её давно назревшего «переименования». Проводится параллель между данной отраслью научного знания и англоязычным названием «human geography», а также предлагается условный русскоязычный эквивалент -«гуманитарная география». Отмечается бесплодность поиска более точного эквивалента. Так, отстаиваемое многими авторами понятие «общественная география» является лишь частью, парциальным фрагментом «human geography» и «humanitarian geography». Высказывается негативное мнение о «зауженном» подходе к институционализации гуманитарной географии, когда её отождествляют лишь с имажинальной, сакральной и когнитивной географией. Подчеркивается, что гуманитарная и гуманистическая география (human и humanistic geography) - устоявшиеся несинонимичные понятия. С точки зрения немецкого перевода human geography, более верным будет рассматривать её как лингвистический синоним Anthropogeographie.
Ключевые слова: гуманитарная география, социально-экономическая география, гуманитаристика, гуманистическая география.
Yury Nikiforovich Gladky,
Doctor of Geography, Professor, Corresponding Member of the Russian Academy of Education, The Herzen State Pedagogical University of Russia (48 Moyka River Embankment, St. Petersburg, Russia, 191186)
e-mail: [email protected]
Humanitarian Geography: Conceptual Status and Institutionalization
The author considers the conventional divisions of Sciences into humanitarian and non-humanitarian; emphasizes that in the English language - the term «humanities» used to identify the humanitarian Sciences, is very widely interpreted, absorbing even very indirect relation to the traditional sciences (various forms of art, confession, etc.).
The author criticizes the prevailing Russian title of “non-physical” geography - “economic, social, political and recreational geography” because of the semantic “vulnerability”. Not only ontologically (in terms of research facilities), but also methodologically as a part of social geography (except of economic, social, political and recreational), there are a “fan” of other scientific sub-disciplines (historical geography, cultural, medical, military, etc.) which is quite strong argument for the long-pending “rename”. He draws a parallel between this branch of scientific knowledge and the English name of «human geography», and he proposed conventional Russian language equivalent - “humanitarian geography”. And it is noted the futility of the more exact equivalent searching. Thus, defended by many authors the concept of “social geography” is only a part, a partial fragment of «human geography»
158
© Гладкий Ю. н., 2014
and «humanitarian geography». The author expresses a negative opinion about the “narrow” approach to the institutionalization of human geography, when it is identified only with imaginistic, cognitive and sacred geography; and stresses that humanitarian and humanistic geography are established non-synonymous concepts. From the perspective of the German translation of human geography, it is more reasonable to consider it as a linguistic synonym Anthropogeographie.
Keywords: humanitarian geography, social and economic geography, humanitaristics, humanistic geography.
Известно, что «гуманитарность» или «негуманитарность» любой отрасли знания, будучи сущностными, а не формальными характеристиками, прямо не коррелируются с её названием. Этот вывод подтверждается хотя бы тем, что широко признанные в качестве гуманитарных наук история и искусствознание вполне могут интерпретироваться как естественнонаучные, в то время как, например, астрономия, способна иногда обретать гуманитарный смысл.
Вообще, традиционное деление знания на гуманитарное и не гуманитарное хранит безусловный отпечаток условности, несмотря на распространённые попытки его классификации именно таким образом. Так, В. Дильтей (рубеж ХІХ-ХХ вв.) выделял «науки о природе» (естественнонаучное знание) и «науки о духе», которые, по его мнению, изначально «гуманитарные». «Науки о природе» как бы объясняют, а «науки о духе» как бы понимают. Однако при более вдумчивом проникновении в сущность наук, начинаешь сознавать, что дильтеевская классификация, пожалуй, механистична, что естественным содержанием могут обладать и гуманитарные науки, в то время как многие, так называемые, «науки о природе» отмечены явным признаком гуманитарности. Часть знаний существует на стыке социального, природного и экзистенциального, в «зазоре» (в «ядре конденсации») между объективным и субъективным, естественнонаучным и гуманитарным. Отсюда «порочное», но глубоко укоренившееся деление наук на естественные и гуманитарные, видение их в пресловутом «чёрно-белом» диапазоне.
Известна модель предметного поля гу-манитаристики, в соответствии с которой «ядром» гуманитарного знания являются «человек-личность ("треугольник": витальное, социальное, духовное существо), включенный в природо-социокультурную среду, в соответствии со своими сущностными потребностями: жить, познавать, созидать» [1, с. 5]. По мнению цитируемого автора, «основанием собственно гуманитарного знания оказываются науки о человеке, о его природе, об отношениях человека к миру, об онтологи-
ческих способностях сознания [курсив наш -Ю. Г.]. К ним относятся: эстетика, трактующая о чувственном познании, образном мышлении и творчестве, об отношении к культуре и Универсуму; этика - наука о человеке общественном, о нравственных законах общения и сотрудничестве, о критериях выбора и поведенческой мотивации; философская антропология, размышляющая о духовной природе человека, о его месте и роли в бытии, науки о языке, как способе общения» [там же]. Позиция автора А. Валицкой, философа, работающего в области этики и эстетики, более чем «прозрачна».
Далее, уже ко второму ряду гуманитарного знания цитированный автор относит науки о человеческой практике - культурологические, социогуманитарные, экономические сферы теории и практики. «Здесь собственно-гуманитарный компонент, - по её мнению, "угасает", коль скоро исчезает, редуцируется проблематика человека, когда он оказывается под скальпелем культуролога, филолога, экономиста или историка, превращаясь в объект, в "ресурс", в "носителя языка", "телесную массу" исследуемого явления» [там же]. (Любопытно, что в технологических, формализованных, математических, структурных исследованиях, относящихся к проблемному полю этого ряда, гуманитарный компонент, по мнению этого автора, остается вполне «внятным»).
Наконец, третий ряд гуманитарного знания ассоциируется с естественно-научным знанием, представленным науками о природе, о био- и геосфере. Здесь гуманитарный компонент, по мнению Валицкой, уже «мерцает», когда появляется субъект. (Собственно говоря, имеется ещё один таксономический ряд в структуре знания - философия и математика, выступающие в качестве метанаук, «мостов понимания» между гуманитарными и естественными науками).
Можно сколь угодно долго дискутировать
о роли и судьбе гуманитарных наук в ретро- и в перспективе, даже о том, возникли ли гуманитарные науки как науки о языке, о литературе как «толкование текста с сугубо прагматической целью - правильного перевода тек-
ста Библии на европейские языки» [10], тем не менее, взгляд на них как на альтернативу другому блоку наук, как на некую бинарную оппозицию, разделяется абсолютным большинством научного сообщества.
Отпечаток условности деления знания на гуманитарное и не гуманитарное «обязан» также сложившимся русскоязычной и англоязычной традициям деления дисциплин, что делает споры о принципах деления подчас беспредметными. Так, в русскоязычном контексте гуманитарные науки либо отождествляются с социальными науками (противопо-ставляясь точным наукам, где используются математический и метрологический аппарат), либо считаются «культурологическим» сегментом социальных наук. В англоязычном контексте используемый для идентификации гуманитарных наук термин «humanities» трактуется весьма широко, вбирая в себя даже то, что имеет весьма косвенное отношение к традиционным наукам (различные виды искусства, конфессии и др.).
Вернёмся, однако, к предмету заявленной статьи о гуманитарной географии - как неотъемлемой части географической науки. Последняя как бы смещает все представления о классификации наук, поскольку одновременно является и естественной (ланд-шафтоведение, землеведение, палеогеография, геоморфология, климатология, гидрология суши, океанология, гляциология, геокриология, биогеография, география почв и др.), и общественной (экономическая география, социальная, культурная, политическая, география населения и др.), и даже технической (картография). Сам же человек - объект исследования не только общественной, но и естественной географии (как элемент антропогеографии). Эти детали лишний раз напоминают нам о том, что все грани в науке (равно как в природе и обществе) условны, и их непрекращающийся поиск, так или иначе, может быть объяснён ограниченностью человеческого познания.
Мало какие отрасли научного знания в использующихся официальных (в т. ч. в библиографических и «ВАКовских») классификаторах имеют столь громоздкое, сколь и невразумительное современное название, как «экономическая, социальная, политическая и рекреационная география». Не только онтологически (с точки зрения объектов исследования), но и методологически в составе общественной географии (кроме экономической, социальной, политической и рекреационной) имеется целый «веер» других научных субдисциплин (историческая география,
культурная, медицинская, военная и др.), что является, на наш взгляд, достаточно веским аргументом в пользу её давно назревшего «переименования».
В ряде прежних публикаций [2; 3; 4; 5 и др.] нами была подробно обоснована необходимость замены указанного громоздкого и не вполне корректного названия новым - «гуманитарная география», как русским эквивалентом «human geography». Используемый на западе термин «human geography», соответствующий самым диверсифицированным вариантам отечественной общественной географии, как известно, не является терминологическим эквивалентом последней, поскольку в переводе на западноевропейские языки общественная география - social geography -становится лишь частью, парциальным фрагментом «human geography» (что не мешает, однако, и там подменять их друг другом). При этом русские выражения типа «география человека» и «человеческая география» по семантическим и прецедентным причинам также не способствуют уточнению архаичного, совсем не «академичного» и мало конструктивного наименования «экономическая, социальная, политическая и рекреационная география». Крайне неприятным является и то обстоятельство, что детерминирование экономической и социальной сфер по отдельности в реальной жизни (например, в географии населения) является подчас сколь фигуральным, столь и неуместным занятием из-за их широкого взаимного перекрытия.
В свою очередь, различие между понятиями «гуманитарная география» и «социальная география» отражает трудноуловимые нюансы, отличающие соответствующие прилагательные. «Гуманитарный» (лат. humanitas: человеческая природа, образованность, духовная культура) - значит относящийся к человеческому обществу, к человеку и его культуре; «социальный» (лат. socialis: общественный) ассоциируется с отношениями людей в обществе. Проводимые в литературе сопоставления этих терминов с точки зрения широты охвата ими предмета географических исследований, на наш взгляд, не вполне корректны, поскольку термины в каком-то отношении разновекторны по смыслу. Можно считать, что гуманитарная география в большей мере отражает предмет экономико-географических исследований, чем социальная, так как ориентирует на познание всей человеческой культуры, а не только на отношения людей в обществе.
Термин «гуманитарная география» -по нашему мнению, наиболее точно отража-
ет принятое на Западе деление наук на «the humanities» («the human studies», «the Arts») и «the natural sciences». (При этом англоязычному эквиваленту термина «гуманитарная география» будет соответствовать именно «human geography», а не «^^^е geography» или «humanitarian geography» в смысле «гуманная», «человечная»). При этом этимология термина «гуманитарная география» практически лишена «компрометирующих» ассоциаций (если не считать «далекой» ассоциации с гуманитарной помощью, филантропией), несмотря на наличие «гуманистической географии» («humanistic geography», но не «human geography») В. Блаша, Дж. Райта, К. Зауэра, Д. Лоуэнталя и др.
В то же время термин «общественная география» («social geography») на рубеже XIX-XX вв. был несколько «скомпрометирован». Первоначально возникший во Франции и употребленный вначале П. Рузье, он был уточнен Э. Реклю в его капитальном труде «Всеобщая география». Вначале социальная география рассматривалась как часть социологии или даже социальной морфологии, а известный социолог Э. Дюркгейм определял её место рядом с демографией. Социологи не принимали многих научных положений в работах по географии человека, основанных на идеях Ф. Ратцеля, и лишь со временем самостоятельный статус социальной географии заметно вырос и окреп.
В отечественной литературе известен, однако, иной, «зауженный» подход к институционализации гуманитарной географии, наиболее полно изложенный Д. Н. Замятиным. В его представлении гуманитарная география - это «междисциплинарное научное направление, изучающее различные способы представления и интерпретации земных пространств в человеческой деятельности, включая мысленную (ментальную) деятельность» [7, с. 126]. В качестве основных направлений такой географии этим автором и его учениками называются образная (имажинальная) география, сакральная география, мифоге-ография, когнитивная география, а также представления о культурном ландшафте.
Ранее нами детально излагалась [3] позиция неприятия точки зрения Д. Н. Замятина, и со временем она не только не изменилась, но ещё более «укрепилась». Во-первых, концепция нашего коллеги находится в противоречии со всеми известными моделями предметного поля гуманитаристики, поскольку является лишь малой частью его географического сегмента. Термину «гуманитарная» им придан достаточно узкий геокультуроло-
гический смысл, в то время как целый «веер» гуманитарных географических дисциплин оказался на «отшибе» науки. Во-вторых, позиционирование нашим оппонентом гуманитарной географии как междисциплинарной научной области, «не входящей целиком или основной своей частью в комплекс географических наук», порождает естественный вопрос: не логичнее ли в таком случае было подыскать другой «комплекс» («геокультуро-логический», «геосоциологический» и др.), куда отрасль знания вошла бы «основной своей частью»? В-третьих, исследование ментальных представлений о пространстве и всевозможные его интерпретации задолго до Дмитрия Николаевича находились в фокусе внимания западных географов и социологов, и в этой связи утверждение об институционализации нового научного направления и придание ему названия «гуманитарная география» вряд ли можно считать корректным. (Заметим, наша позиция вовсе не исключает поиск подходящего смыслового эквивалента для обозначения соответствующего научного направления).
Итак, мы исходим из того, что при учёте всех имеющихся «тонкостей», гуманитарную географию следует считать отечественным эквивалентом human geography, поскольку в русском языке не существует иных возможных вариантов обозначения «нефизической» географии. Что же касается точки зрения уважаемого А. Г. Дружинина, выразившего сомнение в необходимости отказа «от исторически сложившегося, вмещающего и традицию, и доминантный тренд, и указание на комплексный обществоведческий объект (социально-экономическая сфера) наименования нашей науки («социально-экономическая география»)» [6, с. 39], то позволим себе напомнить, что, во-первых, официальное название нашей науки - «экономическая, социальная, политическая и рекреационная география», а, во-вторых, рамки "социально-экономической географии" явно тесны для политической географии, культурной, поведенческой, военной и т. д. Многие отечественные географы, не склонные относить себя к представителям гуманитарной географии, в то же время не позиционируются как экономико-географы или представители социальной географии [8; 9 и др.].
За последние десятилетия понятие гуманитарной (human) географии претерпело существенную эволюцию. Если на начальных этапах она рассматривалась, как правило, в достаточно узком, в значительной мере рат-целевском понимании (например, «система-
тическое исследование взаимодействия человеческих обществ и поверхности Земли»), то «к 1980-м годам гуманитарная география расширила своё значение и превратилась в широкий (собирательный) термин, описывающий все те отрасли географии, которые не занимаются исключительно исследованием физической среды или технических вопросов (картографии)» [16, c. 206]. Определение гуманитарной географии, как общего названия «не физических» отраслей географической науки, пожалуй, является наиболее распространенным, и может рассматриваться как общепринятое.
Вместе с тем гуманитарная география -не единственный (хотя, быть может, наиболее удобный) собирательный термин, описывающий «не физические» дисциплины географии. В различных национальных школах сложились неодинаковые терминологические традиции. Так, французский эквивалент гуманитарной географии (la geographie humaine) в его современном употреблении близок по содержанию к англоязычной трактовке, однако в смысловом отношении далёк от более распространённого перевода la geographie humaine как «гуманистическая география» (humanist(ic) geography), восходящего к работам В. Блаша. В свою очередь в немецком языке формальным синонимом гуманитарной географии служит Geographie das Menchen, но в то же время широко используются термины Anthropo-geographie и Sociogeographie.
Что касается соотношения гуманитарной географии с её подотраслями, включая социальную, экономическую, политическую, культурную и т. д. географию, то деление дисциплины на таксономо-тематические группы, с одной стороны, практикуется повсеместно, а с другой - продолжает оставаться весьма неопределённым. Как в свое время заметил Т. Йейтс, в выделении тематических дисциплин трудно соблюдать чёткие логические принципы: термины экономическая география, социальная география и пр. - удобные «названия», указывающие на определённый акцент в предмете исследования, однако на самом деле они не слишком удобны с точки зрения классификации наук, поскольку зачастую логически абсурдны и искусственны. В самом деле, «логически гуманитарная география - это, по сути, культурная география, поскольку именно культура является физической и духовной организацией общества» [19, c. 215]. Принимая во внимание рекомендации Йейтса, чтобы сделать членение гуманитарной географии более обоснованным и соотношение между гуманитарной географией и её субдисциплинами более понятным, по-
следние можно рассматривать как интегративные научные дисциплины, находящиеся на стыке географии с соответствующими социальными науками: антропологией (культурная география), экономикой (экономическая), социологией (социальная) и т. д., но взятые вместе, формирующие единое научное направление - гуманитарную географию.
Важным рабочим понятием, иногда (в основном в 1970-80-е гг.) отождествлявшимся с гуманитарной географией, является социальная география (social geography, и в особенности немецкая Sociogeographie). В современной англосаксонской традиции социальная география занимается исследованием социальных взаимосвязей и определяющих их пространственных структур или исследованием социальных явлений в пространстве. В частности, социальная география изучает закономерности использования пространства человеком (и социумом) и процессы изменения этих закономерностей. Современная социальная география на Западе - это широкая отрасль географического знания и часть гуманитарной географии, предметом которой являются пространственные аспекты жизни общества, включая исследование роли пространства в формировании социальных процессов, выявление пространственных структур, оказывающих влияние на динамику общества, изучение географических форм общественных движений, а также пространственный анализ социально-медицинских, социально-экономических, нравственных и пр. сфер общественной жизни. В прошлом, в период бурного развития социологических идей в географии, социогеографы выдвигали тезис о фактической синонимичности социальной и гуманитарной географии, и считали последний термин историческим анахронизмом [12]. Однако подобное мнение не прижилось, и социальная география продолжает оставаться подотраслью гуманитарной географии, изучающей социальные (в узком смысле) процессы в контексте пространства.
В отличие от отечественной социальной, социальная география англоязычного Запада находится под сильнейшим влиянием социологических и культурологических учений (связанных, среди прочих процессов, с «социологической революцией» и «культурным поворотом (cultural turn)» в гуманитарной географии), иногда выступая в виде своего рода пространственной социологии или же социологии пространства. Кроме того, география населения, как правило, рассматривается как отдельная от социальной географии дисциплина, в то время как в российской практике
она составляет основу социальной географии.
В немецкой географической традиции социальная география имеет двоякое значение. Ряд исследователей под ней понимали антропогеографию (Anthropogeographie или Geographie das Menchen, т. е. гуманитарную географию) в её обновленном интеграцией с социологическими учениями понимании [16]. Однако значительное количество авторов наоборот воспринимали её как подотрасль гуманитарной географии, или даже часть экономической географии. Первый вариант, пожалуй, более распространён, и Socio-geo-graphie в известной мере эквивалентна отечественной социально-экономической географии. С точки зрения немецкого перевода human geography, более верным будет рассматривать её как лингвистический синоним Anthropogeographie. В любом случае социальная или общественная география всё же часть гуманитарной географии, основанная на интеграции социологического и географического учений для изучения деятельности и пространственной организации социума [19].
Различий между гуманитарной географии и гуманистической географией следует коснуться особо, поскольку термин гуманистическая география активно употребляется в российской географической литературе. Напомним, что в русском варианте, также как и в англоязычном, под гуманистической географией понимается особое философское направление в гуманитарной географии, рас-
сматривающее человека как центрального агента познания и преобразования мира [17]. В онтологическом смысле гуманистическая география определённым образом коренится в работах де ла Блаша и «французской школы», однако в значительной мере она приобрела новое звучание в её современной трактовке [11; 18]. Гуманистическая география оформилась в 1970-е гг. как одна из ведущих философских традиций в гуманитарной географии, первоначально на основе критики господствовавшей в те годы «традиционной» позитивистской и структуралистской гуманитарной географии, c позиций неокантианства и экзистенциализма, а затем стала одной из основных движущих сил «философской революции» в гуманитарной географии [13; 15]. Таким образом, очевидно, что гуманистическая география в представлении (в англоязычной трактовке) не является синонимом гуманитарной географии, обозначая лишь её отдельное направление, к тому же не имеющее таксономического значения (поскольку гуманистическая география - это не предметное подразделение географии, а эпистемологическое течение). Нет сомнений в том, что гуманитарная и гуманистическая география (human и humanistic geography) - устоявшиеся несинонимичные понятия [14].
Таковы наши представления о понятийном статусе и продолжающемся сложном процессе институционализации гуманитар-
ной географии в России.
Список литературы
1. Валицкая А. П. Гуманитаристика и гуманитарное знание: к концепции модернизации высшего образования // Вестник Герценовского университета. 2003. № 11 (73).
2. Герасименко Т. И., Гладкий Ю. Н. Трансграничность как фактор этнокультурного и экономического развития // Известия Русского географического общества. 2005. Т. 137. № 6. С. 1-8.
3. Гладкий Ю. Н. Гуманитарная география: научная экспликация. СПб.: СПбГУ, 2010. 663 с.
4. Гладкий Ю. Н., Петров А. Н. Гуманитарная география: понятийный статус и самоиденификация // Известия РАН. Серия географическая. 2008. № 3. С. 15-25.
5. Гладкий Ю. Н. Культурная география: трудности институционализации // Известия Русского географического общества. 2010. Т. 142. № 6. С. 1-13.
6. Дружинин А. Г. От гуманизации к геогуманизации российской социальноэкономической географии: тренды, проблемы, приоритеты // Южно-российский форум. 2011. №1 (2). С. 34-51.
7. Замятин Д. Н. Гуманитарная география: предмет изучения и основные направления развития // Общественные науки и современность. 2010. № 4. С. 126138.
8. Соколова А. А. Гуманитарная география: к вопросу о делимитации границ предметной области // Известия РАН. Сер. Геогр. 2011а. № 5. С. 109-118.
9. Стрелецкий В. Н. Культурная география в России: особенности формирования и пути развития // Известия РАН. Сер. Геогр. 2008. № 5. С. 21-33.
10. Coetzee J. M. Elizabeth Costello. London, 2003. 233 p.
11. Buttimer A. Reason, rationality and human creativity // Geografisca Annaler, 61B,
1979. P. 43-49.
12. Dean K. G. Social theory and prospects in social geography // GeoJournal, 9, 3,
1984. P. 287-299.
13. Harvey D. On the history and present conditions of geography: an historical materialist manifesto // Professional geographer, 36 (1). 1984. P. 1-11.
14. Human Geography: An Essential Anthology. Agnew J., Livingstone D., Rogers A.
(eds). Blackwell: Cambridge, MA, 1996. 696 p.
15. Ley D. Geography without human agency: a humanistic critique. In: Agnew, J.,
Living stone, D., Rogers, A. (eds). Human Geography: An Essential Anthology. Blackwell: Cambridge, MA. 1996. P. 192-210.
16. Readings in Social Geography. Jones E. (ed). Oxford University Press: Oxford,
1975. 312 p.
17. The Dictionary of Human Geography, 2nd edition. Johnston R., J. Gregory D.,
Smith, D. (eds). Blackwell Reference: Oxford, 1986. 576 p.
18. Tuan Y-F. Humanistic geography // Annals of the Association of American Geographers, Vol. 66, 1976. 266-276 p.
19. Yates T. Editorial: Social Geography // GeoJournal, 9, 3, 1984. 215-222 p.
References
1. Valitskaya A. P. Gumanitaristika i gumanitarnoe znanie: k kontseptsii modernizatsii vysshego obrazovaniya // Vestnik Gertsenovskogo universiteta. 2003. № 11 (73).
2. Gerasimenko T. I., Gladkii Yu. N. Transgranichnost’ kak faktor etnokul’turnogo i ekonomicheskogo razvitiya //Izvestiya Russkogo geograficheskogo obshchestva. 2005. T.
137. № 6. S. 1-8.
3. Gladkii Yu. N. Gumanitarnaya geografiya: nauchnaya eksplikatsiya. SPb, SPbGU,
2010. 663 s.
4. Gladkii Yu. N., Petrov A. N. Gumanitarnaya geografiya: ponyatiinyi status i samoidenifikatsiya // Izvestiya RAN. Seriya geograficheskaya. 2008. № 3. S. 15-25.
5. Gladkii Yu. N. Kul’turnaya geografiya: trudnosti institutsionalizatsii // Izvestiya Russkogo geograficheskogo obshchestva. 2010. T. 142. № 6. S. 1-13.
6. Druzhinin A. G. Ot gumanizatsii k geogumanizatsii rossiiskoi sotsial’no-ekonomicheskoi geografii: trendy, problemy, prioritety // Yuzhno-rossiiskii forum. 2011. №
1 (2). S. 34-51.
7. Zamyatin D. N. Gumanitarnaya geografiya: predmet izucheniya i osnovnye napravleniya razvitiya // Obshchestvennye nauki i sovremennost’. 2010. № 4. S. 126-138.
8. Sokolova A. A. Gumanitarnaya geografiya: k voprosu o delimitatsii granits predmetnoi oblasti // Izvestiya RAN. Ser. geogr. 2011a. № 5. S. 109-118.
9. Streletskii V. N. Kul’turnaya geografiya v Rossii: osobennosti formirovaniya i puti razvitiya // Izvestiya RAN. Ser. geogr. 2008. № 5. S. 21-33.
10. Coetzee J. M. Elizabeth Costello. London, 2003. 233 p.
11. Buttimer A. Reason, rationality and human creativity // Geografisca Annaler, 61B,
1979. P. 43-49.
12. Dean K. G. Social theory and prospects in social geography // GeoJournal, 9, 3,
1984. P. 287-299.
13. Harvey D. On the history and present conditions of geography: an historical materialist manifesto // Professional geographer, 36 (1). 1984. P. 1-11.
14. Human Geography: An Essential Anthology. Agnew J., Livingstone D., Rogers A.
(eds). Blackwell: Cambridge, MA, 1996. 696 p.
15. Ley D. Geography without human agency: a humanistic critique. In: Agnew J.,
Living stone, D., Rogers A. (eds). Human Geography: An Essential Anthology. Blackwell: Cambridge, MA. 1996. P. 192-210.
16. Readings in Social Geography. Jones, E. (ed). Oxford University Press: Oxford,
1975. 312 p.
17. The Dictionary of Human Geography, 2nd edition. Johnston R., J. Gregory D.,
Smith, D. (eds). Blackwell Reference: Oxford, 1986. 576 p.
18. Tuan Y-F. Humanistic geography // Annals of the Association of American Geographers, Vol. 66, 1976. 266-276 p.
19. Yates T. Editorial: Social Geography // GeoJournal, 9, 3, 1984. 215-222 p.
Статья поступила в редакцию 15.04.2014
