CC BY
94
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
ИЗ ИСТОРИИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ГОСУДАРСТВА
ГУБИТЕЛЬНАЯ СТРАСТЬ
КАК НЕИСТОВАЯ ЛЮБОВЬ ДРЕВНЕРИМСКОГО ГОСУДАРСТВА К ДРЕВНЕРИМСКОЙ ЭКОНОМИКЕ ПОГУБИЛА ЭТУ САМУЮ ЭКОНОМИКУ
ЗАБЫТЫЕ ТАЙНЫ СТАРИННОЙ КАТАСТРОФЫ
О.Ю. МАМЕДОВ,
Заслуженный деятель науки РФ, доктор экономических наук, профессор,
Южный федеральный университет
История гибельных взаимоотношений древнеримского государства и древнеримской экономики полна, по мнению автора, параллелей с современной экономической историей. Проводя смелые исторические параллели, автор полемически заостряет внимание читателя на тех девиантных точках, совокупность которых вызвала необратимую деформацию древнеримской экономики.
Ключевые слова: древнеримская экономика, экономическая политика государства, налоги, предпринимательство.
Коды классификатора JEL: Ш0, В8, N13, N43, O23.
Всю доэллинистическую эпоху1 экономическая политика двух главных государств седой древности — Египта эпохи фараонов и классической Греции — деградировала, постепенно вырождаясь в инструмент прямого препятствия свободе предпринимателей и в производстве, и в торговле, а тем самым — и в свободе достижения частной прибыли2.
Это вынуждало производителей объединяться в обширные коллективы, институциональная аморфность которых оборачивалась для их участников спасительной безликостью, что в социально-опасные времена всегда гарантировало не только личную, но и политическую безопасность обезличенных таким способом капиталов.
Последующий «эллинистический» период3 стал временем непрерывных войн, которые, дополняемые необузданным пиратством, практически закрыли для торговли моря — основные (если вообще не единственные) коммуникации экономического взаимодействия стран Древнего Средиземноморья. Результатом явился застой, — состояние, с тех пор превратившееся в какой-то неизбывный спутник экономический жизни человечества.
И только с третьего столетия до н. э. произошел НЕОЖИДАННЫЙ ПРОРЫВ — ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ДРЕВНЕГО РИМА СТАЛА ВЫЗЫВАЮЩЕ РЫНОЧНОЙ, порвав с вековыми консервативными традициями раннеэллинистического мира.
Экономическое разорение и породило ту слабость эллинистических политических структур, которой и объясняется легкость их захвата древнеримскими легионами. И уже к первому столетию до н.э. Рим превратился в полновластного хозяина Средиземноморья. Увы, — мирный покой не следовал за римскими внешними победами, так как их плоды расхищались внутририм-скими гражданскими войнами.
К тому жерыночность Республиканского Рима была погублена антирыноч-ностью Имперского Рима.
Какие же уроки может извлечь современный мир из законченного опыта формирования, развития и гибели древнеримского рынка?
1 Доэллинистическая эпоха - огромный исторический период, который предшествует периоду зенита греческого влияния в Древнем мире; хронологическое завершение доэллинистической эпохи обычно связывают со смертью Александра Македонского (323 до н. э.).
2 Так вот, оказывается, еще когда возникла бессмысленная, но эффективная практика сокрушать рыночные начала национальной экономики тяжелым бременем репрессивного налогообложения!
3 Эллинистическая эпоха - период зенита греческого влияния в Древнем мире (323-146 до н. э.), которая характеризуется мощной волной греческой колонизации, создавшей греческие города и царства в Азии и Африке, и завершается установлением римского господства над Грецией.
© Мамедов О. Ю., 2009
Божественный Август и мирской рынок
Первая в мировой истории экономическая политика свободного рынка осознанно проводилась при Божественном Августе4. Правда, до и для этого ему, усыновленному самим великим Юлием Цезарем, пришлось — после убийства отчима заговорщиками в 44 году до н. э. — победить в последней внутриримской гражданской войне знаменитого Марка Антония — красавца, сибарита и силача5.
Можно только дивиться тому, как устроен мир, — Октавиан и его современники весьма удивились бы, узнав, что в экономической эволюции человечества эта победа фактически изменила ход всей Истории, ознаменовав торжество Экономической Свободы Запада над Политическим Деспотизмом Востока6. Вот почему, несмотря на все замысловатые загзаги позднейшей истории, именно С ЭТОГО МОМЕНТА ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ ЕВРОПЫ НЕОБРАТИМО УСТРЕМЛЯЕТСЯ В СТОРОНУ ЛИБЕРАЛИЗМА И ДЕМОКРАТИЗМА!
* * *
Долгие годы гражданской распри нанесли тяжелые увечья римской экономике7 —
4 Здесь и далее использованы материалы: [9; 2; 7; 3; 4].
5 Между прочим: победа Октавиана (при Акции в 31-м до н. э.) над аристократами, сторонниками Антония, удалась еще и благодаря старинному приему — легионеры направляли свои копья молодым красавчикам прямо в лицо, которое те, понятное дело, берегли для куртуазных утех.
6 Читая опусы растущего числа любителей «особого пути», якобы предначертанного Провидением для России, ощущаешь, что эта победа Запада над Востоком до сих пор им глубоко неприятна. А ведь F. Oertelеще более полувека назад дал модернистский анализ древнеримской экономики «Победа Августа обеспечила Европе отпор тенденциям к государственному капитализму и государственному социализму, которые, возможно, осуществились бы, если бы победили Антоний и Клеопатра» ([20, p. 386, 382-424]; см. также [21, p. 232-281]. Однако, судя по всеобщему недовольству сегодняшними экономистами и политиками идеями и практикой свободного рынка (что и порождает, по их мнению, все беды, в том числе и кризис 2008 года), этому свободному рынку в ближайший период грозит, выражаясь народным слогом, «каюк». Что ж, посмотрим, насколько несвободный (регулируемый) рынок, — если только последний вообще может быть таковым, — окажется эффективнее свободного. Во всяком случае, одно бесспорно — крах последовательно и системно антирыночной советской, маоистской, краснокхмерской и других экономик предостерегает от впадения в дирижистскую крайность.
7 Анализ древнеримской экономики затруднен тем, что документация тогда велась на покрытых воском деревянных дощечках, — сегодня они превратились в пыль. Однако доказано, что уровень жизни в Древнем Риме приблизительно соответствовал европейскому в XVII-XVIII веках! В ранний период Римской Империи (население — около 50 млн человек) Апеннинский полуостров был урбанизирован на 30 % (для сравнения — в 1700 году уровень урбанизации в Англии составлял только 10 %). Доходы римлян были вдвое выше, чем в остальной империи (эта тенденция «столичных преференций» со-
хранилась до наших дней). Элита империи (несколько сотен сенаторов и несколько десятков тысяч всадников) обладала, как и сегодня во многих странах, огромным имуществом. На противоположном социальном полюсе находились крестьяне, рабы и колоны. Словом, все как всегда. О наличии среднего класса в Древнем Риме точных свидетельств нет. Может, потому, что средняя продолжительность жизни составляла 25 лет? В раннюю эпоху Римской Империи население Рима насчитывало около
1 млн человек. Рабовладению в Древнем Риме присуще частое предоставление рабам свободы:
10 % рабов, достигших 25 лет, получали вольную каждые пять лет (для сравнения — по данным Robert Fogel и Stanley Engerman, в 1850-е годы в южных штатах США каждые пять лет получали вольную лишь 0,2 % рабов). Различают «открытую» (рабы имеют свободный доступ к обществу свободных людей и часто получают вольные) и «закрытую» (рабы — обособленная группа, не допускаемая в общество свободных граждан) системы рабовладения. В это трудно поверить, но Древний Рим, в отличие от США начала XIX века, имел открытый тип рабовладельческой системы — вольноотпущенникам даровалось римское гражданство, их дети могли занимать высокие государственные посты, а внуки — стать представителями всаднического сословия. Вот почему в раннюю эпоху Древнего Рима рабы зачастую могли выступать на рынке труда такими же субъектами, как и свободные граждане. Экономика Рима в I-II веках н. э. уже была интегрирована в торговую систему Средиземноморья (например, хлеб поступал из Египта и стран Черноморского бассейна, вино — из Малой Азии, Греции и Иберии — современной Испании, и т. д.) и, следовательно, могла использовать сравнительные преимущества региональных стран. Рынок зерна был в основном частным, где торговцы активно использовали кредиты, услуги агентов и пр. В Римской империи существовал также рынок капитала. Римляне брали взаймы довольно часто. Выдавались как производственные, так и потребительские кредиты. Кредиты выдавались также для финансирования торговых операций. Римские торговцы и перевозчики могли купить страховку. Существовало огромное количество всевозможных займов, процентная ставка за использование которых была близка к 1 % в месяц, или 12 % годовых,
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
в виде непосильных налогов, обременительных реквизиций (на нужды сражающихся армий), необузданной инфляции и разрушения основных торговых маршрутов. Итог гражданской воинственности оказался печальным — полное прекращение экономического роста.
Но именно этот итог был неприемлем для предпринимателей и торговцев Древнего Рима: они жаждали стабильности, чтобы заняться, наконец, тем, ради чего нормальные люди приходят в этот мир, — рациональным, эффективным и доходным созидающим хозяйствованием. И вот тогда-то и обозначилась та тенденция, которая превратилась в политическую закономерность всех последующих смутных времен, — в посткризисный период изверившимся людям верится только в ту стабильность, которая гарантируется централизацией политической власти в руках одного человека. Именно это и осуществил тот самый Октавиан, который в 27 году до н. э. под именем Август8 и стал первым императором Древнего Рима.
* * *
Политико-экономическая история соткана из парадоксов: если Древняя Греция совершила мучительный переход от тирании к демократии, то Древний Рим не менее мучительно двигался в противоположном направлении: от Республики — к Империи. Однако гораздо удивительнее другое — то, что императорская узурпация ослабевшей республиканской власти не помешала Августу стать первым покровителем экономического либерализма!
Другой парадокс — возникновение римского prmcipatns9, хотя и уменьшило политическую свободу граждан (которой они «по горло» насытились в кровавые времена гражданских войн), но одновременно — в том далеком Древнем Риме — странным образом сопровождалось расширением свободы экономической! В таком парадоксе можно усмотреть первый урок древнеримской истории для истории современной: как бы высоко ни ценило общество идеалы демократии и либерализма, смутный период социального переустройства всегда завершается временным отказом от этих идеалов и жаждой социальной передышки.
Время такой передышки и было использовано Августом для институционализации частной собственности, развития индивидуального предпринимательства и поддержки свободной торговли (см. подробнее: [25; 6]) значительным снятием бремени налогообложения10, то есть деланием того, чем заняты и мы, отдаленные и боковые потомки древних римлян, в эпоху доставшейся нам социальной передышки.
* * *
что являлось максимально допустимой величиной процента. В Древнем Риме были распространены банки, принимающие вклады и выдающие кредиты населению. Некоторые вклады сдавались на хранение — банк обязывался обеспечить их физическую сохранность без выплаты процента вкладчику. Другие вклады приносили доход и использовались банками для совершения инвестиций. В отличие от европейских стран в период новой истории, когда государственная фискальная политика опиралась на систему государственного займа, Римская империя не брала взаймы, а оперировала на основе наличных операций. Сельскохозяйственный налог составлял 10 % от полученной продукции. Поступления от налога тратились на содержание армии. Но намного более весомыми инъекциями в экономику Рима были трофеи и рабы. Важнейшим атрибутом римской системы была безопасность индивидуумов. Существование большого количества социальных и неформальных институтов дополняли юридическую и рыночную базу Древнего Рима. В начале III века н. э. начался кризис Римской империи. Тогда Рим столкнулся с сильной инфляцией (ранее ее уровень не превышал 1%). Цены выросли вдвое. Тогда же исчезли римские банки. (См. подробнее: [1]).
8 Теперь понятно, почему все оказывавшиеся на европейских престолах упорно возводили свое происхождение к Божественному Августу (хотя тот был, как назло, бездетным), бессовестно требуя, чтобы их величали «августейшими» особами.
9 Первое время — нечто вроде президентства, ибо самоуправство древнеримских императоров как институт — в трактовке современного институционализма — пришло позже.
10 Особенно важно отметить отмену сельскохозяйственного налога, — для страны с исключительно аграрной экономикой (а таковыми были практически все государства Древнего мира) это имело решающее значение [23, p. 48].
Однако Август принес не только мир и не просто возрождение производства и торговли — он принес идеологию их поощрения!11
Каким образом? Императорскими инвестициями в хорошие дороги и удобные гавани! Фактически это была первая в мировой истории целевая комплексная программа, проводимая центральной властью. Отдав скромную пятипроцентную (!) дань императорскому бюджету в виде таможенных пошлин, свободная торговля управляла экономикой на всем пространстве возникающей Империи. Это обернулось невиданным расцветом торговли и роскошными возможностями для частной инициативы (см. подробнее: [8]). И в этом можно усмотреть второй урок древнеримской истории для истории современной, удачно усвоенный кейнсианской теорией и посткризисной практикой Европы и США 30-х годов ХХ века.
Ти&ериус — продолжатель дела Августа
Тибериус, второй император Рима (14-37 н. э.), удачно продолжил экономическую политику Августа, — он также был одержим желанием ускорить экономический рост империи и упрочить положение среднего класса, в котором видел социальную основу Империи. Уж не идет ли речь о третьем уроке древнеримской истории для современности — важность удачного выбора продолжателя?
Итак, благодаря Августу и Тибериусу первое столетие Римской империи оказалось эпохой экономического процветания, наступившего вследствие установления исключительно либеральных внутриримских экономических условий для предпринимательства. И еще: в пределах всей огромной Империи был установлен мир — главное условие экономического процветания, заодно обеспечивавшее безопасность торговых коммуникаций. Пожалуй, это можно считать уроком четвертым: ведь любая война, — какой бы даже «малой» (по меркам властей) она ни была, — всегда является потрясением для экономики любой страны. Словом, еще древнеримская история показала — малых войн не бывает.
И настал блистательный период, когда индивидуализм и частное предпринимательство пожинали бесчисленные выгоды, порождаемые системой «демократической» императорской власти12, а государство намеренно поощряло предпринимательскую активность — и протекционистской, и либеральной политикой13.
Как «съедобные» субсидии «съели» древнеримскую экономику
Но экономическая свобода все же не была универсальной, — Египет, находившийся в прямой собственности римского императора, в значительной степени сохранил свою «социализированную» экономическую систему (см.: [19]), подавлявшую индивидуализм14.
11 Психологи утверждают для того чтобы ребенок вырос нормальным человеком, его надо трижды в день ласково гладить по голове, — однако в такой же ласке от чиновников не меньше, как нам кажется, нуждаются и предприниматели, особенно в стране, совершающей боязливый переход к рынку.
12 В этой ситуации буржуазия просто не могла не возникнуть. Речь идет о такой социальной группе, для которой главными были интересы экономические, а не политические или идеологические. Надо же, в конце концов, понять: те, кто свободен экономически, не нуждаются в политическом или идеологическом господстве. Зато тем, кому не дают экономической свободы, ничего не остается, как заняться политикой и идеологией, куда их «выпихивают» отбирающие экономическую свободу. И тогда выпихивающим, как показывает реальная история, может не поздоровиться!
13 Суть которой во все времена неизменна — гарантия свободы действия на основе принципа «laissez faire, laissez aller».
14 Однако даже здесь некоторая либерализация все-таки произошла: банковский бизнес был дерегулирован, что привело к созданию множества частных банков [26, p. 52], а некоторая часть земли была приватизирована, что до определенной степени ослабило государственную монополию, а уже одно это всегда оказывает поддержку частному бизнесу.
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
Причина, по которой Египет сохранил свою антирыночную систему и не был включен в общую экономическую свободу «августианской» Римской империи, была не только известна каждому древнему римлянину, но и горячо одобрялась им, — ведь Египет являлся тогда основным поставщиком зерна в Рим. Ну и что, спросите вы? А то, что такие поставки гарантировали социальный мир внутри Рима, — из-за принятой еще в республиканские времена (в 58 году до н. э.) политики бесплатного (!) распространения зерна (позже — хлеба) гражданам Рима15.
К моменту воцарения Августа этот древнеримский «вэлфер» представлял раздачу бесплатной еды для двухсот тысяч (!) римлян. И император (так уж повелось) оплачивал стоимость «продовольственного пособия» из собственного кармана (преимущественно — из своих личных авуаров в Египте), — так же, как он оплачивал и зрелища для развлечения тех же римлян16. Поэтому обеспечение стабильного притока зерна являлось главной политико-экономической задачей практически каждого римского императора, создавая экономическую подпорку его политической власти17.
Социальное следствие этого императорского благотворительного акта следует знать каждому,решающемуся на подобное благодеяние, — Рим испытал буквально нашествие сельской бедноты, за которой следовали толпы «вольноотпущенников» (также приобретавших право на бесплатное зерновое пособие)18. Вот уж поис-тине универсальный урок «бесплатного» популизма!
С годами для императорской экономики «социальная прикормка» люмпенов становилась непосильным бременем, которая к тому же еще и сама провоцировала появление новых категорий жаждущих бесплатного хлеба и бесплатного зрелища19. Тем не менее, бесплатная раздача зерна в Риме продолжалась до конца Империи20. Более
15 В 123 году до н. э. было решено, что все граждане Рима наделяются правом купли ежемесячной порции зерна по стабильной цене. Цель такого решения состояла не только в обеспечении неимущих субсидией, но и в том, чтобы сгладить сезонные колебания в ценах на зерно, разрешая людям платить одну и ту же цену в течение года. При диктатуре Суллы (90 до н.э.) ценоуравнительное распределение зерна было прекращено, однако и в 73 до н. э. государство все еще обеспечивало продажу зерна гражданам Рима по неизменной цене. А с 58 до н. э. зерно стало распределяться и вовсе бесплатно.
16 «Хлеба и зрелищ!» — этот самый известный древнеримский институт, оплачиваемый личными средствами императора, породил первую в мировой истории форму экономического популизма — «Дармового хлеба и бесплатных зрелищ!».
17 См.: [9]; многозначительный факт — при всей значимости лично для императора зерновых раздач основная часть зерновых поставок Риму все-таки осуществлялась не государственной (императорской) корпорацией, а независимыми торговцами посредством свободного рынка [11, p. 21-29].
18 Социальные масштабы продовольственной «вэлферизации» в Древнем Риме способны поразить даже нашего современника, — ко времени Юлия Цезаря «свободное зерно» получали не менее 320 тыс. человек! Поэтому он вынужден был сократить это число приблизительно до 150 тыс. Скорее всего, Цезарь скептически относился к предъявляемым хитрющими древнеримлянами «справкам» в доказательство своего римского гражданства, которое «автоматически» предоставляло право на получение бесплатного зерна. Однако при Августе число людей, имеющих право на свободное зерно, вновь увеличилось до 320 тыс.! Тем не менее, в дальнейшем произошло стабильное ограничение числа лиц, получающих зерно (около 200 тыс. чел.). Бесплатное распределение зерна впредь ограничивалось числом билетов, дающих право на получение зерна. И хотя последующие императоры иногда расширяли доступ к зерновому пособию дополнительным специфическим группам (например, Нерон в 65 году н. э. включил воинов и ветеранов преторианской гвардии), но общее количество людей, получающих зерно, оставалось уже неизменным.
19 Опасность игнорирования этого исторического урока продемонстрировали волнения последних лет во Франции, когда мигранты требовали, подобно древнеримским люмпенам, продолжения и расширения политики вэлферизации.
20 В третьем столетии зерно уже заменялось испеченным хлебом; более того, «натуральный» состав пособия также претерпевал изменения со временем — император Септимий Север (193-211 н. э.) дополнил его нефтяным горючим, другие императоры добавляли, по случаю, свинину и вино.
того, система разрасталась — другие города Империи (Константинополь, Александрия, Антиохия) также начали обеспечивать подобную льготу (см.: [1В, p. 696-697]).
И все же размер бесплатно получаемого зерна был недостаточен для того, чтобы жить на него. Ведь бесплатное зерно было доступно только взрослым римским гражданам-мужчинам, в то время как три четверти населения «вечного города» составляли женщины, дети, рабы, другие неграждане, а также иностранцы и мигранты, постоянно проживавшие в Риме.
Особенно хочется отметить (причем — крупными буквами) то, что ОСНОВНАЯ МАССА ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ЧИНОВНИКОВ БЫЛА ИСКЛЮЧЕНА ИЗ ЧИСЛА ПОЛУЧАТЕЛЕЙ ПОСОБИЯ! И это — пятый, крайне важный исторический урок, тем более для нас, хорошо знающих — туда, куда пробрался чиновник,уже не смогут пробиться ни македонская фаланга, ни греческая когорта, ни римский легион!
Как прекрасны и созидательны легкие налоги ранней Империи
Добро соседствует со злом: добро — в виде расширения масштабов продовольственного пособия повлекло за собой зло — в виде повышения налогов.
В юные (республиканские) дни Рима налоги были весьма скромны, состоя главным образом из налогов на объекты собственности (земля, здания, рабы, животные и деньги). Тариф носил символический характер и скорее был индивидуальным «взносом» на оплату армии во время войны (вы не поверите, но после войны налог часто убавлялся! (см.: [17, p. 161])). Кроме того, в Риме налогом облагались только те граждане, которые «улавливались» периодически проводившимся цензом (census)21.
Шкала августовской системы налогообложения была еще либеральнее (на языке финансистов — намного менее прогрессивной): налогооблагаемые сообщества были ответственны только за неподвижный элемент налога, а вот «сверхнормативный» прирост дохода не подлежал дележу с государством! Производители знали заранее точную величину их налогового вычета и то, что «сверхдоход» остается в их распоряжении. Это и явилось главным стимулом для дополнительного производства. Уж не был ли Август практическим предтечей отстоявшего от него на пятнадцать веков теоретика по имени Адам Смит?
Ей-богу, недурной шестой урок для современных фискалов!
Подъем и спад древнеримской экономики
Экономическая политика, обеспечившая рост древнеримской экономики, покоилась на «трех китах» — умеренных налогах, устойчивой валюте и преференциях своего рода древней «Всемирной торговой организации» (охватывавшей государства всего Средиземноморья).
21 Сегодня эту «цензовую» функцию выполняют — декларация о доходах, сведения о зарплате и отчет предприятий о прибыли. В древнеримских же провинциях главной формой налога по-прежнему оставалась «десятина», возлагавшаяся на все местное сообщество, а не непосредственно на людей. Частично это связано с тем, что в провинциях census проводились редко, делая невозможным прямое индивидуальное налогообложение. Тем более, что местные сообщества все равно разделили бы бремя налогов среди своих сограждан [15]. А вот в годы поздней Республики налоговые вымогательства в провинциях достигали фантастических размеров: большинство римских губернаторов (не путать с современными) были заинтересованы в немедленном личном обогащении (так как это надо было успеть сделать в течение одного года — дозволенного срока исполнения ими служебных обязанностей, — не то что сейчас, когда руководители провинций усаживаются в кресла власти на десятилетия).
TERRA ECONOMICUS ^кономичєский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
Процентные ставки в начале правления Августа также упали до самого низкого уровня в римской истории22. Более того, во времена ранней Империи источники налоговых доходов были настолько изобильны, что государство могло предпринять масштабную программу общественных работ — Август восстановил все дороги в Риме и Италии, отремонтировал старые и воздвиг новые храмы, построил большое число акведуков, бань и других общественных зданий.
Увы, изобилие вскружило головы. Из-за множества расточительных внутририм-ских затей Тибериус вынужден был сократить объемы общественного (за счет бюджетных источников) строительства, а нехватка денег и сокращение государственных расходов привели к острому спаду экономической деятельности, который был преодолен только тем, что государство предоставило большие ссуды при нулевом проценте, чтобы обеспечить ликвидность [24, p. 655-662].
* * *
При императоре Клавдии (41-54 н. э.) Римская империя присоединила последнюю важную территорию (Британию), достигнув при Траяне (98-117 н. э.) своего максимального географического расширения. После этого государство не могло уже получать дополнительный доход от роста дани из новых присоединяемых провинций. Источник любого увеличения дохода теперь находился внутри самой Империи. Это означало: приоритет — развитию экономики страны, что требовало возрождения августовской политики «laissezfaire» (см., напр., [23, p. 91]).
На языке экономической науки это означает (и тогда, и сегодня) только одно: переход от экстенсивных источников дохода — к интенсивным. Но было уже поздно — сложившаяся ориентация на рост дохода именно государства, а не граждан стала подтачивать силу римской экономики. И это уже — седьмой, самый важный урок истории древнеримской экономики.
Древнеримская инфляция
В годы правления императора Нерона (54-68 н. э.) необходимость роста государственных доходов в результате роста государственных расходов привела к снижению... качества чеканки монеты.
Рост расходов был вызван двумя причинами, ставшими, увы, типичными для всей последующей экономической истории человечества, — финансированием затрат на оборону страны и бессмысленной попыткой удовлетворения безграничных аппетитов растущей бюрократии. Однако Нерон и сменявшие его императоры нашли потайной способ прироста государственных доходов — не повышением налогов, а понижением содержания драгоценного металла в монетных знаках23, обесценивая тем
22 См.: [16, p. 53]. Историки-экономисты видят в этом свидетельство того, что производство товаров и услуг возрастало пропорционально росту денежной массы. А потребность в увеличении кассовой наличности (для уплаты налогов и арендной платы) объясняет, почему возросшая денежная масса не вела к инфляции.
23 На всей территории Империи основные денежные знаки римской чеканки были представлены золотыми «aureus» (ауреусами), серебряными «denarius» (денариями) и медными (бронзовыми) «sestertius» (сестерциями). Ауреус (лат. aureus — золотой) — золотая римская монета, которую после победоносных походов начал чеканить Юлий Цезарь, систематическая чеканка — в императорскую эпоху, начиная с правления Августа, в количестве 40 штук из римского фунта золота (приблизительно 8,19 г); золотой ауреус = 25 денариям (серебро) = 100 сестерциям (латунь) = 200 дупондиям (латунь) = 400 ассам (медь); во времена Нерона вес ауреуса до 1/45 фунта, при Каракалле — до 1/50, при Диоклетиане — до 1/60 фунта; денежная реформа Константина заменила ауреус золотым солидом; денарий (лат. denarius — десятерик) — основная серебряная монета Римской империи; введена около 213 до н. э. и чеканилась на протяжении 400 лет; при Августе соотношение между денарием и
самым национальную валюту. И не понимали корыстолюбивые императоры того, что сегодня знают даже первокурсники: что это порождало худшую форму налогообложения — инфляцию, единственное удобство которой для правительств всех времен состояло в ее невидимости.
Непрерывный процесс снижения качества золотомонетных денежных знаков не мог, конечно же, улучшить финансовое положение Империи, как на то надеялись венценосные мошенники. Действуя в соответствии с «законом Коперника—Грэшема» (который тогда, правда, еще не был открыт, но функционировал, как и полагается объективным экономическим законам, исправно, то есть независимо от того, открыт он экономистами или нет), древние римляне осуществляли личные денежные накопления в монетах максимального серебряного достоинства, а вот платить стремились наименьшими по достоинству серебряными монетами.
Вначале снижение качества монет казалось выгодным для государства. Однако последовавшая затем инфляция расстройством финансовой системы страны принесла гораздо больше вреда. Цены стали повышаться непрогнозируемо быстро, и это препятствовало дисконтному расчету размеров долгосрочных инвестиционных доходов. А ведь именно такие доходы — главный «мотор» любой экономики.
Правда, правительство не пренебрегало в условиях экономического расстройства и продажей государственной собственности. Однако большинство недобрых императоров (такие как Домициан, 81-96 годы н. э.) нашли иной способ — они стремились превратить в главный источник государственного дохода явно сфабрикованные обвинения против олигархов, чтобы только конфисковать их активы. Если последнее и считать восьмым уроком, то только негативным24.
И хотя налоги на обычных римлян не были подняты, право на получение римского гражданства было максимально расширенно, что переводило в статус налогоплательщиков все большее число людей. Зато налоги на богачей были резко увеличены, особенно в случаях наследования и освобождения (рабов).
Древнеримский панэтатизм?
Древнеримские власти упорно снижали качество металлических денег и утяжеляли налоги (в основном на богатых). При этом война против «супербогатых» велась не только из-за финансовых потребностей государства, но и в политических целях — требовалось физическое истребление «сенаторского» класса, издавна управлявшего Римом и потому являвшегося средой, порождающей потенциальных конкурентов властителей империи.
ауреусом было 25:1; ухудшение римской монетной системы снизило содержание серебра в денарии при Септимии Севере до 50 %. Структура древнеримской денежной массы была такова, что снижение качества монет ограничивалось в основном денариями. Нерон уменьшил серебряное содержание денария (до 90 %) и немного уменьшил размер ауреуса. Траян уменьшил серебряное содержание денария до 85 %, но был способен поддержать его пропорциональное отношение с ауреусом из-за большого притока золота. Снижение качества денария продолжалось и в правление Марка Аврелия (161-180 н. э.), который уменьшил серебряное содержание денария до 75 %. Септимий Север продолжил удачное «предпринимательство» своих предшественников, доведя содержание серебра в денарии до 50 %. К середине третьего столетия денарий сохранил серебряное содержание только в
5 % своего весового значения [5].
24 Императоры были также изобретательны в требованиях дани от провинций, например, придумав побор под названием «connanum», который формально был добровольным и оплачивался в золоте — по особым случаям (такие как восхождение нового императора или большая военная победа). Каракалла (198-217 н. э.) часто сообщал о своих весьма сомнительных «победах», превратив такие сообщения в систематический способ поднятия доходов. Конечно, подобные налоги превращались в типичный грабеж.
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
Императоры искренне полагали, что сила есть главный источник власти, и потому концентрировали свои усилия на финансовой поддержке армии. Такое миропонимание требовало облагать олигархическую собственность убийственным конфискационным налогом. Но когда богачи не смогли больше платить по счетам государства, тяжкое бремя налогов незамедлительно пало на низшие классы. И плохо стало уже всем, в первую очередь — тем, кто раньше радовался разорению и истреблению богачей, а теперь сам разделил их участь25.
Экономический диагноз экономистов: в третьем столетии нашей эры произошла первая катастрофа «монетарной экономики». Кончилось все это очевидным — экономический рост сменился экономическим застоем. Пожалуй, это можно счесть девятым уроком26.
Тем не менее, военно-финансовые потребности государства оставались по-прежнему высокими, поскольку границы Рима подвергались непрерывному давлению германских племен с севера и персов с востока. И они требовали своего удовлетворения, независимо от последствий для частной экономики. Однако крах денежной системы разрушил нормальную систему налогообложения. Результатом явился хаос, породивший некий государственный экономический терроризм, — теперь не предприниматели, а само государство было вынуждено заставлять людей продолжать работать, производить и торговать. Для этого государством была введена система прикрепления людей к данному виду и месту занятости: фермеры (и их дети) были привязаны к земле, подобные же требования распространялись на всех других рабочих, производителей и ремесленников27. Даже солдаты были обязаны оставаться солдатами всю жизнь, как и их сыновья!28
Устойчивое вторжение государства во все сферы экономики приводило к одному и тому же результату — к разрушению источников экономического роста. И это — урок десятый. Панэтатизм усиливал тенденцию к феодализации экономики, так как «натурализация» производственных связей всегда является способом непреследуемо-го «выхода» из экономической системы общества29.
Диоклетиан: приглашение в экономическую казарму
Итак, не прошло и двух столетий с начала благодетельной экономической политики Августа, а римская экономика уже вошла в кризис. Государство больше не могло получить достаточных для своих расходов ресурсов даже путем принуждения и было
25 Император Юлиан, еще один чудак в экономической истории Древнего Рима, также не связывал инфляцию со снижением качества монеты, а усматривал ее причины в тех же несознательных торговцах, накапливающих товарные запасы. И, чтобы доказать правильность своей позиции, он, например, послал свои собственные запасы зерна на рынок Антиохии. Согласно Гиббону [14, p. 801], последствия этого «доказательного» шага не заставили себя долго ждать: основная часть пшеницы была немедленно скуплена богатыми торговцами; оставшееся, хотя и появилось на рынке, было тайно продано по завышенной и незаконной цене. И хотя Юлиана предупреждали, что его политика не поможет понизить цены, а скорее, усилит нехватку пшеницы, он, однако, продолжал полагать, что проводимая им политика эффективна, и возлагал ответственность — по обычаю больших начальников — на пороки производителей [13].
26 Обесценение «монет» также стало привычным занятием всех государств, однако с появлением символических (бумажных) денежных знаков оно приобрело изящную форму ничем не обеспеченной денежной эмиссии, временная эластичность тяжелых последствий которой сохранила жизнь многим знатным ученикам древнеримских императоров.
27 Ну как тут не вспомнить социалистическую «всеобщность труда» сталинского, так сказать, помола?
28 Между прочим, высшие сословия принуждались к оказанию муниципальных услуг, таких как сбор налогов. И если размер собранных налогов не соответствовал видам государства, то местные богатеи должны были за свой счет покрывать дефицит. Чудненько придумано, — такая практика не огорчала древнеримских правителей наличием депрессивных провинций. Может, стоит перенять?
29 Этим и был разрушен Древний Рим. Сегодня этот способ дополняется новым — уходом предпринимателей в теневую экономику, который отчасти провоцируется самим государством своим неуемным налоговым аппетитом.
вынуждено в который раз положиться на порчу монеты30. Следствия ждали недолго — цены взлетели31.
Под угрозу было поставлено выживание самого государства. В этот момент и были приняты популистские меры императором Диоклетианом (284-305 н. э.), которые затем повторялись незадачливыми правителями всех эпох, — попытка остановить инфляцию преодолением злокозненных интриг торговцев. Наконец-то был «открыт» источник инфляции32.
Однако, несмотря на то что за рост цены полагалась смертная казнь, они повышались повсеместно. И только после того, как было пролито немало кровушки торговцев, а товары вовсе исчезли из продажи, а цены взлетели до максимума, — только после всего этого закон о смертной каре за повышение цены пришлось отменить33.
Другое экономическое новшество Диоклетиана оказалось успешнее — система реквизиции обеспечила-таки государство ресурсами. Действительно, с тех пор, как деньги превратились в ничего не стоящие металлические значки, налоговым сборщикам не стоило даже трудиться для их сбора. Пришла столь любимая противниками рынка эпоха «воинствующей антимонетарности» — новая налоговая система вынуждена была взимать налоги в форме натуральных товаров и услуг, упорядоченных по структуре и массе таким образом, чтобы государство знало точно, в чем оно нуждается, а налогоплательщики знали точно, сколько, что и когда они должны предоставить государству, не страдая от специальных чрезвычайных конфискаций34.
Диоклетиан провел и социальные реформы: рабочие были организованы в гильдии, фирмы — в корпорации (названные «коллегиями»), которые стали фактическими органами государства, управляя и организуя производство для нужд государства.
Ги&ель древнеримской экономики
Константин (308-337 н. э.) продолжил политику закрепления рабочих (и их потомков) к земле и месту занятости. Увы, несмотря на все усилия, земля продолжала забрасываться, а промышленность, перемещаемая в провинции (подальше от императорского начальства?), превращала Рим в «экономическую пустоту» — в городе были в изобилии товары, произведенные в провинциях, но не в самом Риме.
Однако толпа неистово требовала все больше бесплатного хлеба и бесплатного зрелища, возлагая невыносимое бремя налогов на производительные классы: за пятьдесят лет после Диоклетиана римское бремя налогов почти удвоилось, делая невозможным для мелких фермеров жить на доходы от своего производства [10, p. 55]. А это — самое тяжкое экономическое преступление любого государства: когда основная масса
30 В правление Клавдия Второго (268-270 н. э.) серебряное содержание денария составляло уже
0,2 %!
31 Так, мера египетской пшеницы, которую продавали во втором столетии за 7-8 драхм, в третьем столетии продавалась уже за 120 000 (!) драхм, что предполагает инфляцию в размере 15 000 %! (См.: [23, p. 471]).
32 История показала, что такая трактовка причин инфляции особенно популярна во времена политикоэкономических кризисов. Не было хлеба в якобинской Франции? — Торговцев на гильотину! Не было хлеба в «эпоху диктатуры пролетариата»? — Расстрелять всех мешочников! Подорожало продовольствие? — И так далее.
33 Между прочим: эта же мера борьбы с инфляцией еще дважды применялась в экономической истории (французскими якобинцами и большевистскими вождями), — и оба раза с древнеримской результативностью!
34 Были сделаны приблизительные расчеты, сколько зерна, ткани, нефти, оружия и других товаров необходимо, чтобы обмундировать и содержать одного древнеримского солдата. Можно только дивиться тому, что древнеримский император опередил большевистскую идею продналога в эпоху военного коммунизма.
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
работников не в состоянии жить на доходы от своего труда, этот труд становится экономической бессмыслицей35. И тогда социальная революция неизбежна.
Тяжесть налогового бремени (а налоги — главная форма участия государства в экономике) и привела к окончательному расстройству экономику Древнего Рима: объем сокращаемого потребления все равно превышал объем стремительно уменьшающегося производства, ресурсы которого были исчерпаны огромными размерами государственных реквизиций.
Хотя Константин и предпринял усилия по восстановлению валюты, последующие императоры возобновили снижение качества монеты, приводящее к инфляции цен. Императору Юлиану (360-363 н. э.) хватило ума понять, что главная причина финансовой проблемы государства — чрезмерное бремя налогообложения, которое к тому же падало только на богатую часть общества. Но богач в состоянии эффективно уклониться от налогообложения благодаря одному из древнеримских экономических изобретений, имя которому — взятка. А вот рядовой гражданин беспомощен против все более возрастающих налоговых требований государства — у него для дачи взятки денег нет.
Тем не менее доходы государства оставались недостаточными для обеспечения защиты страны. Это привело к дальнейшему росту налогов (например, к увеличению налога на продажи от 1 % до 4,5 % в 444 году н. э. [10, р. 75]). Однако бюджет продолжал сжиматься, поскольку налогоплательщики прятали увеличение прибыли в эффективных схемах уклонения от налогов. Таким образом, чем выше становились налоговые ставки, тем быстрее падали налоговые доходы, и это роковое несоответствие ускоряло экономический упадок римского государства [10, р. 81-83]. Следует иметь в виду, что налогоплательщики обычно уклоняются от налогообложения, когда уходят из официальной экономики.
В конце концов не оказалось денег, чтобы заплатить даже армии.
Римское государство в пятом столетии оказалось жертвой своей собственной политики маниакального разрушения финансовой системы страны, — это ж надо было довести высокомерных древних римлян до такого состояния, чтобы они приветствовали ужасных варваров как спасителей от тягостного бремени налогов! (см. подробнее: [9]).
* * *
Хотя падение Рима явилось катастрофой мирового масштаба, для большинства римских граждан это никак не сказалось на их повседневной жизни. Захватчики не имели стимула грабить, а скорее стремились обеспечить мир и стабильность в провинциях, которыми они управляли [22, p. 33-62], то есть начали с того, с чего начинал и Август.
Падение Рима произошло по банальной, мирской причине, — из-за чрезмерной любви государственного аппарата к налогам и сверхрегулированию36. Но высокие
35 Император и его советники не понимали, что нельзя превращать в постоянную систему поиск и бегание, например, древнеримских преподавателей и учителей, инженеров и младших научных сотрудников по бесконечным подработкам. Дело даже не в унижении, — как же можно жить, изо дня в день приспосабливая возрастающие расходы к сокращающимся доходам? Тогда как нормальная экономика требует от работника обратного — нахождения сокращающихся статей расходов под возрастающие доходы.
36 Впрочем, историки трудятся, не покладая рук, — в 1984 году немецкий профессор Александр ОетапсК издал коллекцию из 210 теорий, посвященных причинам падения Древнего Рима, — а ведь с тех пор появились ещё множество теорий (см.: [12]).
налоги не в состоянии принести дополнительные доходы потому, что богатые налогоплательщики легко уклоняются от них. А вот средний класс — не может. Потому и был практически истреблен... налогообложением. Я имею в виду Древний Рим. А с ним рухнула и древнеримская экономика.
* * *
Бесплатные историко-экономические уроки... Нежелающие их усвоить все равно сделают это, но высокой ценой — за счет собственных драм!
Может, в таких уроках и состоит великое предначертание Древнего Рима для последующих поколений? Ведь это — единственное общество (кроме Страны Советов), о земном пути экономики которого мы знаем практически все.
Впрочем, если не забывать Византию, то гибель древнеримской экономики вообще произошла каких-то пять веков назад. И пока современный мир не усвоит уроки прошлого, они всегда будут рядом — как предвестники потенциального кошмара будущего.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ванчугов В. В. Экономика Древнего Рима //Социально-гуманитарное и политологическое образование. (http://www.humanities.edu.ru/db/msg/79978).
2. Гиббон Э. История упадка и крушения Римской империи. Олма-Пресс, 2000.
3. Грант Майкл. Крушение Римской империи. Терра — Книжный клуб, 1998.
4. Джеймс П. Римская цивилизация. М., 2000.
5. Зварич В. В. Нумизматический словарь. Львов, 1980.
6. Парфенов В. Н. Император Цезарь Август: Армия. Война. Политика. М.: Алетейя, 2001.
7. Ферреро Г. Величие и падение Рима. Том I. Наука; Ювента, 1997.
8. Шифрман И. И. Цезарь Август. М.: Наука, 1990.
9. Bartlett Bruce. How Excessive Government Killed Ancient Rome // The Cato Journal. Vol. 14. Number 2, Fall 1994.
10. Bernardi, A. The Economic Problems of the Roman Empire at the Time of Its Decline // The Economic Decline of Empires, 16-83. London: Methuen, 1970.
11. Casson L. The Role of the State in Rome's Grain Trade // Memoirs of the American Academy in Rome. 1980.
12. Demandt: 210 Theories, from Crooked Timber weblog entry August 25, 2003. Retrieved June 2005.
13. Downey, G. The Economic Crisis at Antioch Under Julian the Apostate // Studies in Roman Economic and Social History in Honor of Allan Chester Johnson, 312-21. Princeton, N.J.: Princeton University Press. 1951.
14. Gibbon, E. The Decline and Fall of the Roman Empire. Vol. 1. Modern Library, 1932.
15. Goffart W., Caput and Colonate: Towards a History of Late Roman Taxation. Toronto: University of Toronto Press, 1974.
16. Homer S. A History of Interest Rates. New Brunswick, N.J.: Rutgers University Press.
17. Jones A. Taxation in Antiquity // The Roman Economy: Studies in Ancient Economic and Administrative History. S. 151-185. Oxford: Basil Blackwell, 1974.
18. Jones A.H.M. The Later Roman Empire. Baltimore, Md.: The Johns Hopkins Press, 1986.
19. Milne J.C. The Ruin of Egypt by Roman Mismanagement // Journal of Roman studies 17: 1-13. 1927.
20. Oertel F. The Economic Unification of the Mediterranean Region: Industry, Trade, and Commerce // Cambridge Ancient History-10, 1934. London: Cambridge University Press, 1934.
21. OertelF. The Economic Life of the Empire // Cambridge Ancient History-12. London: Cambridge University Press, 1939.
22. Pirenne H. Mohammed and Charlemagne. London: George Allen and Unwin, 1939.
23. Rostovtzeff M. The Social and Economic History of the Roman Empire, 2nd ed., 2 vols. London: Oxford University Press, 1957.
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS (Экономичeский вестник Ростовского государственного университета) ^ 2009 Том 7 № 2
24. Thornton M. K., Thornton, R.L. The Financial Crisis. A Keynesian Depression? // Journal of Economic History 50(3) 1990.
25. Walbank F. W. The Awful Revolution. Toronto: University of Toronto Press, 1969.
26. Westermann, W. L. Warehousing and Trapezite Banking in Antiquity // Journal of Economic and Business History. 3-1. 1930.
