CC BY
134
© 2008 г. Э.Т. Караев
ГРУЗИЯ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ (1991 - 2007 гг.)
Проблема взаимоотношений России и Грузии является весьма актуальной. Данная статья посвящена анализу российско-грузинских отношений, начиная с момента распада Советского Союза и по настоящее время, определению роли Грузии во внешней политике России. Рассматриваемой теме в последнее десятилетие посвящены, без преувеличения, тома литературы. В то же время, несмотря на различные теоретико-методологические взгляды и политические позиции их авторов, все они едины во мнении, что межгосударственные отношения Грузии и России - один из самых острых и проблемных вопросов на постсоветском пространстве. Некогда братская республика Закавказья стала для России самым неудобным и несговорчивым партнером среди государств-участников СНГ.
После развала СССР Грузия обрела независимость, но сразу же столкнулась со сложными проблемами. Десятилетие «реформ» - это годы, когда страна с трудом удерживалась на грани экономической катастрофы. Это также стало следствием экономической изоляции, в которой оказалась республика, но, в отличие от Армении, во многом по своей воле. Еще с весны 1991 г. руководство Грузии взяло курс на разрыв отношений с Россией и другими республиками бывшего Союза, что по существу поставило её в блокадное положение и крайне негативно сказалось на экономике. Война в Абхазии, Южной Осетии поглотила и без того скудные резервы. Развал денежно-кредитной системы, острый дефицит топливно-энергетических ресурсов, резкое снижение жизненного уровня населения, разгул преступности - вот неполный перечень проблем, с которыми столкнулась Грузия в те годы [1]. В республике за 1990 - 1994 гг. численность населения уменьшилась с 5,5 до 4 млн чел., безработица достигла 70 % численности рабочей силы, за чертой бедности находилось 86 % населения [2].
В 1992 г. Россия и Грузия приступили к формированию межгосударственных отношений, однако обе стороны демонстрировали отсутствие интереса к развитию двухсторонних связей: грузинская политическая элита рассчитывала на развитие отношений с Западом после возвращения Э. Шеварднадзе, возглавившего грузинское руководство; позиция российского руководства определялась неготовностью к формированию и осуществлению политики в «ближнем зарубежье».
Поиск партнеров на Западе, готовых взять на себя традиционные с начала XIX в. функции России в Закавказье (обеспечение безопасности и стабильности политического режима, социально-экономической модернизации), не дал ощутимых
результатов. Запад демонстрировал отсутствие интереса к региону. Более того, военный переворот зимой 1991 - 1992 гг., дискриминационная политика в отношении этнических меньшинств стали причинами колебаний многих западных государств по вопросу установления дипломатических отношений с Грузией в 1992 г. В 1993 г. Запад поддержал выдвинутый Россией принцип особых интересов и особой ответственности России в «ближнем зарубежье», рассчитывая, что Россия будет в состоянии осуществлять взвешенную и ответственную политику по стабилизации процессов в бывшем СССР, особенно в южных регионах. Отношение Запада, внутренняя ситуация (экономический коллапс, гражданская война, межэтнические конфликты) определили изменение внешней политики Грузии. Установление связей с Россией становится главным приоритетом внешнеполитических мероприятий Тбилиси. Параллельно он был заинтересован в создании системы противовесов российскому влиянию в регионе. В условиях дистанцирования Запада формирование региональных связей стало противовесом доминирующему влиянию России и, в то же время, инструментом давления на страну, руководство которой стало рассматривать прямые переговоры Грузии и других государств региона как угрозу сохранению влияния в регионе.
Российская политика в отношении Грузии на данном этапе прошла две стадии. В 1992 г. характерной её чертой стало стремление освободиться от хаоса политических и экономических процессов в «ближнем зарубежье» после начала экономических реформ в России. В 1993 г. наметился поворот к осознанию необходимости сохранения военно-политического и экономического влияния в постсоветском пространстве. Однако провозглашение в 1993 г. приоритетности «ближнего зарубежья» не привело к детализации концепции и разработке мероприятий российской внешней политики, в частности в отношении Грузии, это связано с разными подходами различных групп политической, экономической и военной элиты России к пониманию российских интересов в данном регионе. В настоящее время определяющим фактором российско-грузинских отношений, внутренней и внешней политики Грузии стали грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты. Грузинская политическая элита и население рассматривали действия российских военных и добровольцев северокавказских народов как войну России против Грузии. Такая оценка привела к тому, что парламент Грузии в декабре 1992 г. признал нецелесообразным подписание каких-либо соглашений с Россией. Только
глубокий экономический кризис и внутриполитические конфликты определили заинтересованность грузинского руководства в активизации отношений с Россией и государствами СНГ к середине 1993 г. Интенсификация российско-грузинских отношений пришлась на 1993 - 1995 гг. Основными факторами, определившими резкое изменение грузинской внешней политики, стали вступление в СНГ, подписание военных соглашений с Россией, выполнение подписанных российско-грузинских соглашений в военной, политической и экономической сфере, отношение политической элиты и общества к развитию двухсторонних связей. Особое внимание уделяется изменению отношения Запада к Закавказью (в первую очередь, к процессам экономической модернизации), формированию соперничества между западными и региональными государствами по различным вопросам, обострению борьбы за сферы влияния в регионе.
Анализ российско-грузинских отношений в 1991 - 1995 гг. позволил сделать вывод о том, что значение российского фактора во внешней и внутренней политике Грузии и в дальнейшем будет уменьшаться. Во-первых, грузинское общество и политическая элита сохранили ярко выраженные прозападные ориентации и в значительной степени не доверяли России; эти настроения влияли на внешнюю политику грузинского руководства. Во-вторых, формирование собственных силовых структур, стабилизация криминальной ситуации и ликвидация военизированных формирований привели к общей стабилизации ситуации и укреплению нынешнего политического режима. В-третьих, отсутствие у России ресурсов для экономической модернизации Закавказья, что предопределило снижение ее влияния в регионе.
В России большинство политических партий и северокавказские республики выступали против развития экономических отношений с Грузией, военного сотрудничества, особенно по вопросу помощи России в создании грузинской армии (из-за опасений возобновления военных действий в зонах этнических конфликтов и военно-политической переориентации Грузии после формирования грузинской армии).
Во время визита Б. Ельцина в Тбилиси 3 февраля 1993 г. был подписан Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве с Грузией, а также 25 межправительственных соглашений по вопросам экономического сотрудничества, науки и техники, транспорта, связи, пенсионного обеспечения и пр. Согласно договору, на территории Грузии предусматривалось создание пяти российских военных баз и охрана российскими пограничниками границы Грузии с Турцией. Россия брала на себя обязательства оказать Грузии содействие в организации и переоснащении ее армии, но после урегулирования конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. Немаловажное значение имело то, что Россия подтверждала территориальную целостность Грузии [3].
Однако под разными предлогами Государственная Дума РФ не ратифицировала Договор. В развитие установок этого соглашения 9 октября 1993 г. был подписан Договор между Грузией и РФ о правовом статусе воинских формирований РФ, временно находящихся на территории Грузии. Договор, который должен был оставаться в силе до конца 1995 г. и автоматически продлеваться «на последующий трехлетний период, если ни одна из Сторон не уведомит в письменной форме другую Сторону за один год до истечения первоначального срока о своем желании прекратить действие Договора», как известно, не был ратифицирован сторонами. Правовой статус российским воинским формированиям на территории Грузии был придан распоряжением Э. Шеварднадзе № 175 от 21.10.1993 г.
Заметный поворот во внешнеполитических симпатиях Тбилиси к Западу, в целом, и Вашингтону, в частности, стал особенно очевиден в 1996 г. С тех пор антироссийские выпады в заявлениях грузинских руководителей стали обычным явлением. Одним из результатов переориентации Грузии на страны Запада является отказ ее руководства от совместной с Россией охраны собственных границ. В русле этой политики парламент Грузии принял Закон об охране границы, согласно которому российским пограничникам предписывалось покинуть Грузию в течение 1997 - 1998 гг. Как утверждал глава пограничного ведомства Грузии В. Чхеидзе, страна не может иметь «полной независимости», когда ее границы охраняет другое государство. Но для должного обустройства государственной границы у Грузии не хватает достаточных средств. При этом важно учесть, что она не обладает полным суверенитетом над своими рубежами, поскольку руководство Аджарии и Абхазии, будучи полны решимости охранять свои границы собственными силами, отказалось от услуг Департамента охраны государственных границ Грузии. В обеих республиках сожалеют об уходе российских пограничников, так как у них нет достаточных средств для организации полномасштабной охраны границ. Все это, естественно, определяет необходимость укрепления рубежей России с Грузией, у которой границы с Турцией становятся более прозрачными, для предотвращения проникновения в Россию контрабандного оружия, террористов, наркотиков и т.д.
Новый президент Грузии М. Саакашвили рассчитывал на очень серьезный поворот в российско-грузинских отношениях. По крайней мере, об этом он заявлял сразу же после вступления на должность президента. «У меня есть надежда, что можно достичь очень серьезного поворота в наших отношениях», - сказал Саакашвили в интервью РИА «Новости». Он отметил: «Первый серьезный двусторонний визит я совершу в Москву. Визит в Москву для нас - начало новых отношений. Я готовлюсь к большим прорывам, но хотя бы маленькие шаги мы должны сделать, чтобы восстановить доверие».
Пропрезидентский избирательный блок «Для новой Грузии» в своей политической программе отдельным пунктом выделяет отношения с Россией. «Стратегическим приоритетом Грузии является урегулирование отношений с Россией. Мы стремимся к партнерству с Россией на основе принципов равноправия, взаимного уважения и добрососедства как в двусторонних отношениях, так и в многостороннем сотрудничестве», - сказано в политической программе правящего блока [4]. Но на сегодня пока это только заявление.
Россия и Грузия сейчас переживают не самые лучшие времена своих отношений. Возможно, за всю историю - это наихудший период. Необходимо выделить три проблемные зоны, внутри и вокруг которых сегодня концентрируется конфликтный потенциал, разрушающий российско-грузинские отношения: 1) собственно двусторонние связи, осложняемые «революционным» грузинским радикализмом в отношении России; 2) абхазская тема; 3)южно-осетинский конфликт.
Российско-грузинские отношения до 2003 г., той самой «революции роз», развивались в рамках сконструированной еще в 90-е гг. Б Ельциным и Э. Шеварнадзе формулы стратегической неопределенности при сохранении статус-кво в Грузии. Отношения эти были уже тогда достаточно противоречивы и неоднозначны. С 2003 г. и до настоящего времени поле обоюдных интересов неуклонно сжимается при нарастании взаимных упреков и обвинений. У обеих сторон сегодня диаметрально противоположные подходы к вопросам причин и характера межэтнических конфликтов на территории государств (абхазская и осетинская проблемы в Грузии, «чеченский вопрос» в России). Тбилиси и Москва по-разному оценивают процесс «вестерни-зации» Южного Кавказа и всего постсоветского пространства. Если для Грузии европейская и в целом западная, проамериканская ориентация - это ключевой политический приоритет, то для России усиление США и ЕС в СНГ - больше вызов и проблема конкуренции в региональном масштабе [5]. Грузия резко отрицательно относится и к военно-политическому присутствию России в Закавказском регионе. Аргумент Москвы относительно необходимости обеспечения безопасности Кавказа и юга России со стороны Тбилиси отметается и выдвигается контраргумент об «имперской политике» России на постсоветском пространстве и, в частности, в Грузии.
Конфликтная зона двусторонних отношений стала особенно опасной в конце 2005 - начале 2006 гг., когда в результате теракта боевиков была взорвана газовая магистраль, идущая из России через Грузию в Армению. Как известно, Тбилиси устами своего президента обвинил Россию в том, что российские спецслужбы по указанию Кремля взорвали собственную магистраль, чтобы «поставить грузинский народ на колени». Когда Россия вела интенсивные работы по восстановлению трубопрово-
да, из Тбилиси в адрес Москвы периодически уходили очередные порции домыслов и оскорблений. Экспертные сообщества и России, и Грузии в основном следовали за политическим руководством своих стран, не пытаясь разработать и предложить новую повестку, в которой имелись хотя бы какие-то общие пункты для конструктивного обсуждения.
Видимо, для формирования новой повестки необходимо учитывать базовый принцип - исключение из нее заведомо неразрешимых проблем. Это прежде всего абхазский и осетинский конфликты. Скорее всего, эти темы должны быть выведены на чисто технический уровень обсуждения экспертов, причем желательно в закрытом режиме. Общими могут стать пункты по интерпретации угроз (исламского радикализма, терроризма, социально экономического развития и пр.), национальных угроз, безопасности России и Грузии. Одной из проблем, с которой столкнулись два государства, стали военные базы в Грузии. Россия была заинтересована в сохранении своего военного присутствия в Закавказье, чтобы предотвратить возможный «вакуум безопасности». В этом контексте стоит также проблема охраны границ по внешнему периметру постсоветского пространства. Трансграничная проблематика поддержания и укрепления режимов безопасности между Россией и Грузией может стать в данном блоке также ключевой. Здесь могут быть разные подходы, вплоть до возможности совместной охраны отдельных участников границ.
Как известно, в течение 2006 г. Россия по требованию Тбилиси вывела свои части из Грузии, ликвидировав военные базы. Россия и Грузия 31 марта 2006 г. подписали соглашение о порядке вывода Российских военных баз из Грузии. Однако, к сожалению, этот факт не сыграл позитивной роли в восстановлении отношений. В этой связи в новую повестку можно было бы попытаться внести пункт о возможности создания либо российско-грузинских, либо даже трехсторонних Россия - Грузия - НАТО центров антитеррористической подготовки. Понятно, что первый вариант более предпочтителен для Москвы, но ради общего дела и нормализации отношений можно пойти и на трехсторонний формат сотрудничества, который, скорее всего, снимет подозрения Тбилиси в новой попытке Москвы «проникнуть в Грузию».
Что касается абхазского вопроса, то перспективы нормализации и полного урегулирования конфликта в ближайшее время представляются туманными. Более того, вероятно обострение ситуации в течение 2006 - 2007 гг. в связи с подготовкой нового стратегического плана Тбилиси по «решению абхазского вопроса». Отдельные элементы этого плана уже очевидны: а) Тбилиси, ссылаясь на необходимость борьбы с отрядом Э. Квициани, вводит войска в Кодорское ущелье, что и произошло 24 - 27 июля 2000 г.; б) доставляет в Кодор «правительство Абхазии в изгнании», а также партизанские отряды, поддерживающие это «правительство».
Далее, видимо, планируется полный вывод из зоны конфликта российских миротворцев, проведение быстрой военной операции против Абхазии [6]. И фактически это - начало новой грузино-абхазской войны. Многое здесь будет зависеть от действий России и США. Современный контекст абхазского конфликта связан с достаточно противоречивым набором фактов и обстоятельств, связанных с российско-грузинским отношениями. Россия после 2000 г., как известно, стала усиливать поддержку Абхазии, что вызвало растущее раздражение Грузии, воспринимавшей эту поддержку как политику поощрения сепаратизма. Следует признать, что в российском подходе к Абхазии есть слабое место. «С одной стороны, Россия, пережив собственный (чеченский) сепаратизм и с большим трудом решив проблему территориальной целостности, выступает официально с позиций сохранения территориальной целостности стран СНГ, проецируя данный тезис и на Грузию. С другой стороны, Москва, поддерживая Сухуми, а также Цхинвали, вольно или невольно противоречит официальной доктрине сохранения территориальной целостности Грузии»
[7].
Что касается грузино-осетинского конфликта, то и здесь нормализация отношений в последние голы не намечалась. В августе 2000 г. должен был состояться визит В. Путина в Грузию. Однако в создавшихся условиях эскалации южно-осетинского конфликта и острых российско-грузинских отношений он стал невозможен, и визит отменили. 27 мая в нарушение всех договоренностей Грузия ввела в зону грузино-осетинского конфликта отряд специального назначения. В ходе операции подразделениями спецназа были блокированы несколько постов Смешанных сил по поддержанию мира, укомплектованных российскими миротворцами. Российский МИД расценил акцию грузинской стороны как «провокационную, нацеленную на дестабилизацию обстановки в зоне конфликта, подрыв усилий по его мирному урегулировании» [8].
На проходившем в Цхинвали очередном заседании Смешанной контрольной комиссии представители официального Тбилиси 12 мая 2006 г. отказались подписывать заявление о необходимости международно-правовых гарантий, исключающих возможность силового решения грузино-югоосетинского конфликта, не считая этот документ важным и необходимым [9].
Итоги прошлого года выглядят достаточно противоречивыми. С одной стороны, возможности военной и политической дестабилизации сохраняются. С другой - теоретически мотивация для нормализации отношений еще сохраняется. Она связана, прежде всего, с объективной необходимостью для России спасти статус-кво сопредельных Южной Осетии и Абхазии и, следовательно, с поддержанием минимального уровня безопасности. Другой мотив - экономический. Несмотря на неблагоприятную политическую обстановку на грузинском рынке для
России и российском для Грузии (с учетом «винной войны» и уничтожения некачественного «Боржоми»), российско-грузинская торговля с потерями, но сохранилась. Одновременно остается невыплаченным грузинский долг России (162 млн дол.), о котором, видимо, в Тбилиси забыли, но о котором говорить с Москвой придется. «Несмотря на повышение Россией цен на газ, сохраняется объективная потребность Грузии в российских энергоносителях. Ни иранский энергетический ресурс, ни каспийский в ближайшее время не смогут полностью заменить российский энергетический импорт» [10].
Подводя итоги, можно выделить следующие ключевые компоненты, определяющие в дальнейшем российско-грузинские отношения:
1. Геополитическое положение Грузии, ее протяженная граница с Россией на севере, включая чеченский участок, и на юге с Турцией, страной, входящей в блок НАТО и активно проводящей политику пантюркизма. Вытекающие из этой ситуации попытки ряда стран разыграть грузинскую карту в отношениях с Россией с целью ослабления ее влияния в Закавказье.
2. Озвученный М. Саакашвили план «возвращения» Южной Осетии и Абхазии под полный суверенитет Тбилиси. Публичность данных обещаний в условиях явно снижающегося рейтинга грузинских избирателей к молодому и эмоциональному президенту делает его в какой-то степени заложником собственных слов. Болезненный процесс самоидентификации грузинской нации, сопровождающийся резким ослаблением связей с автономными регионами (Южная Осетия, Абхазия). Опыт косовского референдума вселяет надежду в лидерах этих непризнанных республик. Понятно, что Россия не пойдет на включение этих территорий в состав своей Федерации даже в случае, если диалог президентов закончится ничем и не удастся договориться о разделе «сфер влияния» в Грузии. Максимально, на что может пойти Россия в этих условиях, это политическая и экономическая поддержка самопровозглашенных государственных образований.
3. Все возрастающая роль Грузии как геоэкономической составляющей в транспортировке через ее территорию энергоносителей, в основном, нефти и продуктов ее производства в Турцию.
4. Усугубляющийся системный кризис в стране, разрушение экономики, особенно производства, некогда связанного родственными узами с огромным числом партнеров по всей территории СССР. Потеря традиционных рынков сбыта. На все эти обстоятельства накладываются субъективные ошибки грузинского руководства, попытки маленькой страны разыграть большую геополитическую карту, явно несовместимую с ее возможностями и ресурсами. В Грузии идея «бегства от империи» выступает в качестве важнейшей и основополагающей предпосылки для либерализации страны. При этом издержки процесса суверенизации рассматриваются как наследие советского и россий-
ского прошлого. В соответствии с этой логикой все, что связано со свободой, демократией и прогрессом - есть результат национального самоопределения. Напротив, межэтнические столкновения, беженцы и мигранты - это происки не желающей сдаваться северной империи. По мнению президента грузинского фонда стратегических и международных исследований А. Рондели, после распада СССР «имидж молодых государств Южного Кавказа сильно пострадал, что, прежде всего, отразилось на масштабе иностранных инвестиций в регионе, Кавказ снова в огне, и Запад должен много раз подумать, прежде чем принять решение активно действовать в регионе. В то же время многие на Южном Кавказе понимают, что и сейчас, и в ближайшем будущем у России нет и не будет достаточно ресурсов для того, чтобы помочь странам Южного Кавказа стать на ноги, построить современные демократические государства с новой экономикой» [11].
5. Важной проблемой в отношениях двух соседей является присутствие США. В России господствует мнение, что политика США, какие бы интересы за ней ни стояли, приводит к фактической дестабилизации региона, потому что дает местным лидерам индульгенцию на неадекватное поведение в отношении Москвы. Правда, пока такими действиями отличилась только Грузия. Однако причина проамериканской линии Грузии лежит на поверхности. США смогли предложить Грузии не только финансовую и военную помощь, но и моральную поддержку. Вашингтон всегда высказывался в пользу возвращения мирными средствами Южной Осетии и Абхазии под контроль Грузии. В качестве причины обострения отношений с Тбилиси в Москве постоянно называют проамериканский курс Грузии. Россия сетует на то, что Грузия уходит из-под ее влияния. Однако это неизбежно происходит потому, что Москва, по мнению официального Тбилиси, не оказывает реальную помощь и поддержку в решении территориальных проблем. Россия, пусть на словах и заявляет о своей приверженности целостности Грузии, фактически поддерживает сепаратизм в Южной Осетии и Абхазии. Похоже, что Кремль так до сих пор и не решил, нужна ли ему Грузия в качестве возможного союзника или же ему нужна Абхазия и Южная Осетия, но с логичным получением заклятого врага в лице националистического режима в Тбилиси.
Российско-грузинские отношения в начале XXI столетия носят парадоксальный характер. С одной стороны, сила исторической традиции, благоприятствующая диалогу между двумя соседними государствами, с другой - расхождение в подходах к достижению стабильности и безопасности в Кавказском регионе. На наш взгляд, значительная роль в достижении понимания между правящими элитами двух государств должна принадлежать экспертному сообществу и России, и Грузии. Отказ от многочисленных крайне идеологизированных кли-
ше и рассмотрение динамики грузино-российских межгосударственных отношений в контексте глобальных процессов позволяет прийти к выводу о том, что ситуативно Россия и Грузия имеют немало точек соприкосновения. И та, и другая страна заинтересованы в стабильности и устойчивом развитии на всем Большом Кавказе, урегулировании «горячих» межэтнических конфликтов и эффективной профилактике конфликтов латентных. Совершенно очевидно, что сегодня Грузия не в состоянии сама обеспечить суверенитет над всей своей территорией. И проблема здесь не в злокозненности российской политики, а в собственных неудачных попытках ускоренной суверенизации, равно как и в тенденциях мирового развития. Этот факт представители грузинской элиты неоднократно озвучивали в публичных выступлениях, определяя гаранта своей независимости и стабильности - США. Однако и географический, и исторический факторы, как и слабая вовлеченность заокеанских партнеров в «кавказские дела», не позволяют говорить об ускоренной стабилизации в Грузии по-американски. Но транснациональные террористические и экстремистские организации действуют с максимальной степенью эффективности именно на территориях государств со слабой властью и ожидать наступления эры стабилизации под «звезднополосатыми флагами» не собираются. Учитывая же реальное участие России в процессе миротворчества на Южном Кавказе, как и мощные связи не только абхазской или осетинской общин, но и значительной массы грузинского населения с нашей страной, можно говорить о России как о региональном центре силы на Большом Кавказе. Однако для того, чтобы играть роль регионального центра силы на Кавказе, самой России предстоит сделать немало. Для успешного доминирования ей потребуется внести серьезные коррективы и в собственные идеологические приоритеты, раз и навсегда отказавшись от роли «современной СССР». Сегодня для нашей страны и ее национальных интересов есть главный приоритет на грузинском и вообще кавказском направлении - политическая стабильность, преодоление «голоса крови» как главного политического принципа и устойчивое развитие. Для достижения этой цели требуется преодоление парадоксальности российско-грузинских отношений. Нелегкий процесс, но начинать его придется. И чем раньше, тем лучше...
Литература
1. Россия и Закавказье в современном мире. М., 2000. С. 15.
2. Российский экономический журнал. 1993. № 3.
3. Малышева Д.Б. Турция и Иран в борьбе за влияние в Закавказье. М., 1999. С. 47.
4. Свободная Грузия. 2004. 22 февр.
5. Илларионов В.П., Микеладзе О.А. Россия и Грузия:
размышления о прошлом, настоящем, будущем. М., 2005. С. 172.
6. Данилов Э. Россия в Закавказье: в поисках международной легитимации // Спорные границы на Кавказе. М., 2006. С. 101-102.
7. Гуния ЧХ. Абхазия в системе геополитических интересов России в прошлое и настоящее время // Современные проблемы геополитики Кавказа. Южнороссийское обозрение. Ростов н/Д, 2003. № 5.
Московский государственный университет
С. 135.
8. www.mid.ru
9. www.strana.ru
10. Гочиташвили Т., Гоциридзе Р. Грузия: Голубое топливо как рычаг региональной политики // Центральная Азия и Кавказ. 2006. № 3(21). С. 43.
11. Рондели А. Южный Кавказ и Россия // Вестн. Европы. 2003. Т. VII-VIII. С. 43.
12 февраля 2008 г.
