Гражданство: политическая практика или юридический статус? Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

сле ссор постоянно вынуждены мириться между собой»3. Единственное, что служит объединяющим принципом такого негосударства — это принцип «антисуверена» (ман-фред Дальманн), то есть «антирасы» евреев как врагов немецкого народа, подлежащих уничтожению во имя блага народной общности. Шайт также описывает связь марксовой теории капитала, шциальной основы критической теории, с психоанализом фрейда, который, будучи развит в социально-психологическом плане эрихом фроммом и другими, помогает отличить па-

тологический и политический делирии, усматривая в последнем массовый феномен современного общества. помимо прочего, изучение этих концепций может служить основой и для понимания структуры советского тоталитаризма — за пределами любой примитивно обобщающей теории тоталитаризма. эскиз такого критического анализа советского государства, проливающего свет и на современность, дан Шайтом в главе «Бегемот. от тотального государства до всемирного суверена».

Дэви Думбадзе

гражданство: политическая практика или юридический статус?

Борис Капустин. гражданство и гражданское общество. м.: высшая школа экономики, 2011.— 223 с.

понимание гражданства и гражданского общества — одна из центр аль-ных проблем политической теории. Ее актуальность связана и с критическим потенциалом самих понятий, и с постоянно возобновляющимся политическим запросом на их переосмысление. в современной ситуации речь может идти как о необходимости объяснить динамику гражданской активности в Европе и США, так и о проблемах становления российской демократии. почему шведы, традиционно столь восприимчивые к идеям социал-демократии, сегодня не видят разницы между неолиберальными и социалистическими программами?

3. Чтобы обозначить распад буржуазного государства (Левиафан), Гоббс прибег к метафоре библейского зверя Бегемота — одного из двух мифических существ, пожирающих друг друга.

почему подавляющее большинство российских граждан чураются политики и спасаются от нее в стихии семейного быта?

Недавно я беседовала с молодым шведским врачом, доктором медицинских наук, признавшимся, что он больше не голосует за социал-демократов и вообще не понимает смысла таких слов, как солидарность. Однако в том же самом разговоре доктор не раз использовал понятие права применительно к своей собственной профессиональной и личной ситуации (у исследователя клиника и семья с двумя маленькими детьми). когда я несколько бестактно напомнила моему собеседнику о том, что его права являются результатом длительного и полного конфликтов политического процесса, он искренне удивился и признался, что вряд ли задумывался над этим. Никак не ду-

216

Логос № 3 [93] 2013

мал мой знакомый и о том, что его восприятие своих прав служит прекрасной иллюстрацией некоторых особенностей современного гражданского сознания в Европе, а также объектом интереснейшего теоретического анализа российского философа Бориса Капустина.

В своей работе «Гражданство и гражданское общество» хорошо известный в России и на Западе исследователь предлагает критически переосмыслить понятие гражданства. От юридически-потребительского, статусного понимания (гражданство как совокупность гарантируемых государством прав) Капустин предлагает вернуться к более динамичному и, с его точки зрения, продуктивному понятию гражданства как освободительной и потому политической практики. Особое внимание автор уделяет вопросу о связи гражданства и гражданского общества, которая, по его мнению, обусловлена взглядом на соотношение между частным лицом и гражданином.

В изданной Высшей школой экономики книге также опубликован перевод классического эссе Т. X. Маршалла «Гражданство и социальный класс», в котором Капустин совершенно справедливо находит интереснейшее «напряжение» между, с одной стороны, маршал-ловским пониманием гражданства как совокупности прав, гарантируемых государством, а с другой—как сферой равенства, противостоящей неравенству классовой структуры капитализма. Именно в качестве сферы равенства гражданство обладает потенциалом по превращению частного лица в политического субъекта, в гражданина. Гражданин как обладатель прав вполне представим в качестве потребителя государственной политики, что разводит понятия гражданства

и гражданского общества. Понятие гражданина как обладающего правами лица не находится в необходимой связи с понятием гражданского общества как сферой социальной и политической активности.

Первая часть анализа Капустина озаглавлена «Гражданство как статус» и посвящена разбору взгляда Маршалла на гражданство как на обладание определенным набором прав. Согласно Маршаллу, именно такое гражданство (равноправие) противостоит неравенству капитализма и постепенно уравновешивает его. Капустин критикует Маршалла и его современных последователей за то, что в конечном счете они разводят гражданство и гражданское общество. Неравенство в рамках последнего игнорируется, и гражданин понимается скорее как клиент государственной политики, нежели активный субъект освободительной практики. Забвение поставленного самим Маршаллом вопроса о соотношении капитализма и гражданства в современной политической теории есть, таким образом, логическое следствие статусного понимания гражданства.

Вторая часть исследования, «Гражданское общество и „цивильное" гражданство», посвящена критике ряда концепций гражданского общества. Согласно тезису Капустина, в современной литературе преобладает токвилевское понимание гражданского общества как сферы отношений между гражданами, в отличие от общества политического, связанного с взаимодействием граждан с государственными органами. Капустин анализирует как традиционно либеральные, так и леволиберальные трактовки. К последним относятся теории групповых прав, например, у Айрис М. Янг. Янг разрабатывает свою мо-

^^ критика ^^ 217

дель с целью компенсировать неспособность либеральной теории справедливости охватить политическую (конфликтную) сторону гражданства. По мнению Капустина, борьба за специфические групповые права меньшинств, как ее понимает Янг, непродуктивна, ибо все еще остается статусной, а не политической борьбой.

В третьей части под заглавием «Гражданское общество и „политическое" гражданство» Капустин снова возвращается к соотношению частного лица и гражданина. Автор предлагает вспомнить гегелевское понимание этого отношения. Гражданское общество здесь есть практика, в рамках которой осуществляется выведение гражданина из буржуа. Гражданское общество первично по отношению к гражданству и не может быть оторвано от других сфер общественной жизни (что часто происходит в современной политической науке). Далее Капустин отвергает моральную интерпретацию гражданства в пользу материалистической интерпретации, то есть как социальной освободительной практики. Анализ завершается обещанным в начале книги возвращением автора к вопросу о соотношении гражданства и капитализма.

именно этот вопрос является центральным для всей работы, и я вполне разделяю мысль автора о том, что серьезная теория гражданства не может обойтись без критического анализа капитализма. Тем, кто хочет понять, как и почему современный капитализм постоянно воспроизводит различные формы дефицита демократии, книга окажется, безусловно, полезной. Капустинский взгляд на диалекти-

ку отношения «капитализм — демократия» интересен как с теоретической, так и с прагматической точек зрения. Уверена, что даже те, кто не разделит предложенных в книге выводов, сможет оценить ее высокий научный уровень и оригинальность.

Работе Бориса Капустина, наряду с уже упомянутым маршалловским текстом, предпослана критическая реплика Владимира Малахова. К сожалению, понять логику издателя, поместившего малаховскую критику в начало, а текст Маршалла — в конец книги, мне так и не удалось. Мой совет читателю — читать «по порядку»: сначала Маршалла, затем Капустина, а уже потом Малахова. Что касается критических тезисов последнего, то они далеко небезынтересны. Главный критический аргумент Малахова состоит в том, что нормативный политико-философский подход Капустина не учитывает определяющей социологической перспективы гражданства. С моей точки зрения, именно политическая нормативность Капустина придает его анализу остроту и актуальность. О том, как гражданское общество институционализировано, социология может сказать немало, а вот на вопрос, где искать источник гражданственной и политической энергии освобождения, она не дает ответа, ибо и не ставит его. Борис Капустин не только поднимает эту проблему, но и предлагает продуктивный подход к ее осмыслению. Хочется надеяться, что книга «Гражданство и гражданское общество» привлечет к себе достойное внимание читателей, интересующихся политическими проблемами современного мира.

Елена Намли

218

Логос № 3 [93] 2013