CC BY
420УДК 347.132.6
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫЕ СДЕЛКИ В ТЕОРИИ, ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ И ПРАВОПРИМЕНЕНИИ
© Валерий Сергеевич ПОПОВ
кандидат юридических наук, доцент кафедры права Костанайский филиал Челябинского государственного университета 458006, Республика Казахстан, г. Костанай, ул. Бородина, 168а E-mail: ive90@mail.ru © Ирина Валерьевна ПОПОВА магистрант по направлению подготовки «Правовое обеспечение управления персоналом в России и за рубежом»,
кафедра трудового и социального права Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет) 454080, Российская Федерация, г. Челябинск, пр-т Ленина, 76 E-mail: irinalav@bk.ru
Вопросы, относящиеся к феномену недействительных сделок: обусловливаемые их порочностью или поврежденностью, надлежит рассматривать в лоне теории сделок. Развитие «теории недействительных сделок» видится фактором избыточным и помехой исследованию. Юридические факты, умаленные и/или обнуленные как сделки, могут быть предметом теории сделок либо собственно «теории юридических фактов». Действия лиц, совершаемые в условной пограничной зоне между действительными сделками и абсолютными «не сделками», видятся сделками поврежденными: действительность которых очевидно сомнительна или дает поводы быть подвергнутой сомнению. Это потенциально недействительные сделки, вследствие чего они представляются как сделки спорные («оспоримые»). Признание судом ничтожности сделки (ибо признание ее оспоримости абсурдно) обращает ее в сделку недействительную. Законодательство о сделках не следует обращать в испытательный стенд для экспериментирования с умозрительными конструкциями, облеченными в юридические уложения. Судебная практика регулирования сделок, в частности, признания их недействительными по возложению в силу того на стороны обязательств и т. п., не должна корректировать закон, в т. ч. через его толкование, но должна побуждать к совершенствованию законодательства.
Ключевые слова: теория сделок; недействительность сделок как их порочность или поврежден-ность; оспариваемость (оспоримость) сделок и их ничтожность; законодательство о сделках; практика его применения
Результаты весьма интенсивной разработки теоретических вопросов, связанных с поврежденностью гражданско-правовых сделок (их формы, содержания и/или др.) - традиционно относимые к сектору исследования проблем признания сделок недействительными: на основе понимания феномена так называемой их недействительности и т. д., чрезвычайно обогатили теорию сделок [1-3]. Настолько, что повлекло отпочкование от нее «теории недействительности сделок». Даже если не принимать во внимание обиходные (сделанные попутно при обсуждении смежных вопросов) высказывания ученых, а судить на основании специальных по этому поводу заявлений, дело обстоит именно так. Таковая декларируется авторами в названиях научных трудов [4-6]. Предтечей ее стала высказанная ранее в различных вариациях и с разной аргументацией идея о раздельном
рассмотрении юридически безупречных, т. е. действительных, сделок и юридических фактов в качестве сделок недействительных: в науке и, как следствие, в сфере правового регулирования гражданских отношений [710]. В итоге тем самым были созданы предпосылки к обособлению в правовом институте сделок особого подраздела - недействительных сделок. Ныне следует уже признать наличие сформировавшегося автономного если не института, то подинститута «недействительных сделок». Подтверждение тому содержится, в числе прочего, в научных комментариях к положениям Гражданского кодекса РФ (ГК РФ) о сделках в их нынешней редакции [11].
Упомянутые достижения правовой мысли (представить достойный обзор содержащихся в различных источниках теоретических идей, платформ и т. п. позволить себе
не можем по причине ограничений структуры публикации), существенно повлиявшие на законотворчество, не могли не породить новых проблемных аспектов в теории сделок. Кроме того, тем самым актуализированы размышления и отставленные было сомнения относительно суждений и неоднозначных промежуточных выводов по преждевыстав-ленным вопросам.
Весьма значимой при ее типичности для новейшего времени чертой, что позволяет сложившуюся ситуацию рассматривать в качестве особенного этапа в правовом мониторинге давнего объекта научного и практического интереса, видится, так скажем, катализ формирования проблемных вопросов в сфере сделок практикой применения права. Более того, выдвинутые практикой проблемы нередко и разрешаются: на основе презумпции разумности действий акторов, возникающих в связи с этим отношений, также в недрах практики - без предварительного вынесения их на теоретическое исследование. Причем нормативное закрепление более или менее систематизированного, исходящего из практики толкования действующего права позволяет достигнуть желаемого эффекта в разумные сроки.
На долю науки остается что-то вроде права «последующего согласия (одобрения)» свершившихся в законодательстве подвижек (см. употребление данной лексемы как юридической категории в ст. 157.1 ГК РФ). Впрочем, ничего зазорного в апологетике действующих законоположений нет. Данное обстоятельство вместе с тем не исключает возможности занятия критической к ним позиции: в пределах дозволяемого относительно закона действующего.
Внимания данному обстоятельству в сложившейся ситуации уделяется, как нам кажется, недостаточно, между тем как характером разрешения вопросов, появляющихся в зоне практики, подрываются устоявшиеся теоретические постулаты относительно некоторых представлений о сделках. Например, один из основополагающих теоретических догматов: о юридической никчемности - в плане создания правовых последствий считающихся недействительными (с момента их совершения) сделок, стабильно и повсеместно игнорируется в практике взимания налогов, равно как и в налоговом законодательст-
ве. И потенциально оспоримые и бесспорно ничтожные сделки подвергаются налогообложению как сделки действительные. Базовым законом (ГК РФ) предусмотренные последствия их недействительности для фискальных органов практического значения не имеют. Налоговое законодательство вообще не связывает применителей его установлений с оперированием категорией «недействительные сделки» (не говоря уже о выделении их разновидностей и выявления по каждой из них более глубоких правовых нюансов). С учетом того можно сказать (с понятной при этом долей условности), что судебные акты о признании конкретных сделок недействительными для налоговых структур юридически ничтожны.
Налицо проблема, проявляющаяся в виде совокупности составляющих ее проблем, самые очевидные из которых обозначим так. Налоговое законодательство в этой части не соответствует базовому гражданскому закону - Гражданскому кодексу. Следствием чего ГК РФ в части его установлений о недействительности ничтожных и оспоримых сделок и об их нормативно определенных последствиях не соблюдается государством в первую очередь. Судебные решения о признании сделок недействительными остаются сугубо декларативными актами; а указанные в них последствия их недействительности, когда судом таковые предписаны, не исполняются (в первую очередь государственными органами). Мало, что данная проблема не должна быть оставленной без внимания (а это имеет место), она требует прежде ее нормативного разрешения теоретического осмысления. Только лишь на таком основании сделанное сопряженное с базовыми постулатами теории сделок заключение может быть приемлемым.
Предвидя в связи с этим возможность искушения «простым» (и как всегда кажущимся эффектным) путем разрешения вопросов, заметим попутно: ни оснований, ни поводов для отнесения налогов по оспоримым и/или ничтожным сделкам к чему-то вроде штрафной санкции за их недействительность нет. В том числе, даже если имеются в виду сделки, например, «заведомо противные основам правопорядка или нравственности». Потому, прежде всего, что юридическое административно-управленческое пе-
реоформление денег, удержанных в виде налога, в штраф находится вне компетенции фискальных органов. Но и никому иному, в т. ч. суду, не дано право переосмысливания взимаемых в качестве налогов денежных сумм в штрафы. Характер поврежденности, а то и порочности таких сделок, в зависимости от оценки ситуации законом и судом, может предполагать разумным и справедливым привлечение в последующем одной из ее сторон (или всех сторон) к юридической ответственности, в т. ч. материальной. Однако все же - не за счет антиправового мутагенеза налога в штраф.
Наше исследование - в заданных его параметрах - структурно и содержательно формируется исходящим из ситуации, какой она нам видится: обозначенной в целом через (извечное, впрочем) несовпадение теоретических схем и юридических конструкций между собой и с практикой применения законодательства. Сопряженность составляющих в триаде, которой можно отчетливо обозначить объект познания: «теория сделок» -«законодательство о сделках» - «практика применения нормативных установлений о сделках, в т. ч. о признании их недействительными (правоприменение)», представляется чрезвычайно недостаточной. Вместе с тем как раз противоречия между «теорией», «законом» и «правоприменением», обнажаемые вышеназванными «несовпадениями» и «недостаточной сопряженностью», открывают возможность отыскания разумных тезисов в проблеме давней и архисложной.
Исходим из приемлемости существования единственно «теории сделок» - лишь в лоне которой только и должна подвергаться анализу вся совокупность факторов и обстоятельств, что так или иначе связаны со сделками: с их действительностью и с их порочностью (или с поврежденностью либо иным несовершенством). В противном случае неизбежно теряется полнота исследования, оно становится односторонним (можно сказать, «глубоко [глубоким, но] односторонним»); его субъектом утрачивается беспристрастность и непредвзятость. Возникает феномен зависимости исследователя от собственной увлеченности прежде явленной ему идеей. В результате полученные выводы, так или иначе, подверстываются под заданные параметры.
Однако главным здесь видится, что если исходить из обратного: из наличия наряду с теорией сделок теории недействительных сделок, то в целом это означает изначальное признание разности природы (правового генезиса) «сделок» и «недействительных сделок» - которые в таком случае и не сделки вовсе. Тотчас возникает сакраментальный вопрос о допустимости обозначения (именования) чего-то тем, чем оно на самом деле (в действительности) не является. Если недействительные сделки по существу своему это -не сделки, то таковые нельзя называть сделками. (Здесь уместно напомнить о принципах, выраженных в ст. 48 ГК РФ или ст. 38 ГК РК, на которых строятся положения гражданского закона относительно имени и наименования: в частности, на запрете приобретения прав и обязанностей под именем другого лица).
Что касается законодательства, то оно пока в России - а также и в Казахстане, с которым сравниваем положение дела - является единым законодательством о сделках. Хотя если в Казахстане (это гл. 4 ГК РК) нет структурного, превышающего стандарт отдельных статей, обособления установлений о недействительных сделках, то в России по-другому. Законоположения о недействительных сделках здесь отчетливо выделены, в т. ч. структурно, отдельным предметом. Нормативные установления об основаниях недействительности сделок как оспоримых, так и ничтожных, о последствиях недействительности тех или других, в целом регулятивный инструментарий по этим сделкам -все это сосредоточено в параграфе 2 (объединяющем 16 статей), отделенного от параграфа 1 (где осталось 14 статей) гл. 9 ГК РФ. Тем не менее, поскольку положения о недействительных сделках остаются в единой главе, именуемой «сделки», то таковые - хотя и как бы не вполне сделки - предлагается принимать все же в качестве сделок.
Правоприменение основано на использовании базовых законоположений о сделках и предшествующей практике признания сделок недействительными - результаты которой в систематизированном виде представлены в актах анализа судебной практики в масштабе государства. В Казахстане аналитические выводы высшей судебной инстанции имеют нормативную силу: сведенные в норматив-
ные постановления Верховного суда РК они есть часть «действующего права» уровня подзаконных нормативно-правовых актов. Для нас важно это отметить в плане указания на наличие явной взаимной связи между третьим и вторым («закон») элементами триады предложенной выше формулы. В России не так: постановления пленумов Верховного суда РФ нормативной силы не имеют; они носят необязательный характер рекомендаций. В их числе и постановление Пленума Верховного суда РФ от 23 июня 2015 г. «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». В этом случае результаты практики применения права прямого непосредственного (как в Казахстане) влияния на действующее законодательство не оказывают. Здесь прослеживается иной путь. Судебная практика тут обобщается, анализируется и т. д., а затем через результаты теоретического осмысления ее в научно-экспертном сообществе влечет изменения, дополнения формулировок и иные поправки в тексты нормативных положений, имеющих целью совершенствование закона.
Примером является существенное изменение действующих норм ГК РФ и дополнение его новыми положениями на основании Федерального закона РФ № 100 от 7 мая 2013 г. «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и ст. 1153 части третей Гражданского кодекса Российской Федерации». Поправки наглядно свидетельствуют об активном внедрении в гражданское право России (в отличие от Казахстана) результатов продолжающейся интенсивной разработки теории недействительных сделок. Тем самым решена одна из задач нововведений: увеличение усмотренного теоретиками числа оснований ничтожности и оспоримо-сти сделок. Здесь отчетлива связь между третьим и первым («теория») элементами вышеописанной формулы.
Проблемы и вопросы, связанные с применением последствий недействительности сделок - в зависимости от признания судом сделки, скажем так, «заурядно недействительной», т. е. оспоримой либо «(юридически) ничтожной», - важны и т. п. Однако они производны от признания сделки, на том или ином к тому основании, недействительной, а
потому второстепенны. Кроме того, вследствие поставленных перед ним задач в настоящем исследовании все это остается вне зоны первоочередного интереса.
Методологический выбор (а также и формат публикации) не оставляют иного, кроме как сфокусировать внимание на российском и казахстанском законодательстве. Результаты выявленного здесь станут основой для теоретического характера суждений: по меньшей мере, комплиментарных с потребностями его, закона, эффективного применения.
Обзор положений базовых гражданских законов Российской Федерации и Республики Казахстан (в той их части, в которой нашли отражение теоретические представления о сделках) побуждают дать в качестве первого и самого общего такое заключение. Буквальное совпадение (текстуальная идентичность) некоторых законоположений, свидетельствующее о наличии принципиального единства в понимании гражданско-правовой сделки, сочетается с разными подходами к регулированию вопросов, связанных с недействительностью сделок и последствиями того, что с нашей точки зрения отражает качественное различие в характере принятия теоретических наработок относительно недействительных сделок.
Стратагема нормативного воплощения умозрительных (теоретических) конструкций, переустройства под них действующего закона, имеющая место в России, как бы предопределена вышеотмеченной взаимосвязью между элементами триады в предложенной схеме. В Казахстане право-политическая позиция в целом может быть выражена так: далеко не все, тщательно (на макро- и микроуровнях) выработанное в теории, должно непременно воплотиться в нормативных установлениях.
Деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые и т. п. с такой исходной точки сохраняет свое непреходящее значение лишь для понимания сущности недействительных сделок: полноценная возможность чего открывается через усвоение теоретических исследований. В перенесении в закон как будто разумных и оттого не оспариваемых умозрительных выкладок потребности не усматривается [12; 13]. Для законодательства они видятся ненужным ус-
ложнением конструкции, ее отягощением; оно имело бы следствием понижение уровня его простоты и стройности.
Все же основное опасение, кажется, связано с неминуемым усложнением восприятия законоположений участниками гражданского оборота, его регуляторами и т. д. Речь о традиционном тяготении к простоте как идеалу совершенной юридической конструкции -универсальному для всех отраслей права. Поэтому проиллюстрируем его на примере уголовного закона (УК РФ), где, в частности, не используется в качестве нормативной категории фундаментальное для уголовного права (добротно разработанное в отраслевой науке) понятие «состав преступления». Хотя статьи Особенной части УК есть не что иное, как материализация понятия «состав преступления», применение его к разнообразным фактическим ситуациям.
Как бы то ни было, в целом надо признать: в России мало чего из теоретических наработок относительно признания сделок недействительными остается без воплощения в базовом законе - в ГК РФ; тогда как в Казахстане возобладала не избирательность даже теоретических идей, а в целом воздержанность от того, чтобы насыщать ими ГК РК.
Сделками, по нормативному определению (ст. 153 ГК РФ и ст. 147 ГК РК), признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение и прекращение гражданских прав и обязанностей. Прежде всего, внимание обратим на данные в законоположении идентифицирующие признаки гражданско-правовых сделок: «признание» таковыми - «действий» граждан и представителей юридических лиц, что имеют «направленность» на установление (равно изменение их вплоть до прекращения) гражданских прав и обязанностей.
В первую очередь надо отметить: совершая сделки, лица субъективно преследуют на самом деле иные, нежели обозначенные в нормативной формулировке, цели. Притом что в юридическом аспекте всякая сделка есть все же не что иное, как распределение или перераспределение прав и обязанностей между субъектами гражданских правоотношений. Учетом данных обстоятельств объясняется применение в законе понятия не цели, а направленности действий физических лиц и представителей юридических лиц, по-
скольку стабильность направленности не зависит от могущих переменяться целей.
Хотя при этом нельзя отрицать, что совершение любой сделки предполагает более или менее отчетливое видение прав, что возникают у ее участников, и какие возлагаются на ее стороны обязанности. Требования соблюдения формы сделки, учреждение институтов нотариального удостоверения сделки, регистрации сделок и другое имеют предназначением как раз (дополнительное) обеспечение видения действительных правовых отношений, а не общей к ним направленности. Однако данные обстоятельства не колеблют положение закона, что сделками признаются действия направленные - объективно, прежде всего - на установление или изменение гражданских прав и обязанностей, но не имеющие целью установление (изменение) гражданских правоотношений.
Из совокупности действий лиц, что законом признаются сделками - ввиду стабильной направленности их на возникновение гражданских прав и/или обязанностей -действия, законодательству в чем-то не соответствующие, поэтому изыматься не могут. Поскольку не вполне согласованные с законодательством действия не утрачивают объективной направленности к возникновению таковых прав и обязанностей: они по общему правилу тоже создают парадигмы соотношения прав и обязанностей.
В том числе такие, где вместо ожидаемых гражданских правоотношений возникают административные или уголовные. И вот только лишь в отношении действий, создающих в результате не гражданско-правовые, а иные правовые отношения, следует категорично заявить: в силу их направленности к возникновению не гражданских прав и обязанностей, они - не сделки. Либо допустить возможность условного именования таких действий: ввиду их зарождения и существования в продолжение какого-то времени с подобием отдельных признаков сделок, недействительными сделками: в данном случае, бесспорно, ничтожными как сделки. Но поскольку налицо абсолютно недействительные сделки - это фактические не сделки.
В такой распределительной схеме действия лиц, пребывающих как бы в пограничной зоне между действительными сделками и
указанными фактическими «не сделками», могут и должны рассматриваться поврежденными сделками: действительность которых, более или менее, но очевидно сомнительна или дает поводы быть подвергнутой сомнению; вследствие того - сделками оспариваемыми («оспоримыми»). Такие сделки допустимо именовать относительно (потенциально) недействительными сделками.
«Оспоримость» таких недействительных сделок (куда, разумеется, не входят упомянутые выше абсолютно недействительные сделки) в силу того становится и отчетливо видится отнюдь не «родимым пятном» недействительных сделок - как это следует из ч. 1 ст. 166 ГК РФ. «Оспоримость» сделок (понятие, оставляемое также относительно сделки ничтожной) тогда есть проявление и следствие неполноты совпадения их, по каким-то причинам, с отдельными законоположениями - позволяющими предполагать, но не более того, ее недействительной (как это имеет место по ГК РК: см. ч. 1 ст. 157).
Таким образом - на основе фактора направленности воли (изъявления ее как действий) - наряду с (безупречными, действительными и т. п.) сделками можно усмотреть сделки, предполагаемые (с разных позиций) поврежденными либо порочными, т. е. сделки недействительные. И, кроме того - абсолютно ничтожные как сделки, т. е. не сделки, традиционно (необоснованно) относимые к недействительным сделкам.
Предложенная схема не исключает усмотрения в совокупности недействительных сделок: поврежденных в разной степени либо и порочных, но тоже в разной степени -их разновидностей. Такими видами сделок могут быть оспоримые и ничтожные недействительные сделки. Подчеркнем вновь, последние не должны отождествляться с абсолютно ничтожными сделками, т. е. с «не сделками», когда юридический факт, что представлен (представляется) сделкой - в качестве таковой не существует: вследствие обнуленности [nullum] его в данном смысле. Абсолютно ничтожные сделки должны приниматься «не сделками» по существу их; т. е. это изначально вовсе не сделки. «Ничтожная сделка» в буквальном смысле это «ни - что {т. е. нет ЧТО, отсутствие чего-то} -жная (как) сделка» - как сделка это «ничто».
Казахстанский законодатель основывает законоположения о сделках на понимании возможности поврежденности некоторых из них, вследствие чего они становятся сделками недействительными. Несмотря на признаваемое и нормативно закрепленное различие оснований для их недействительности недействительные сделки в базовом законе (в Гражданском кодексе) не разделяются на «ничтожные» и «оспоримые»; или вроде того. Все недействительные по их существу сделки ничтожны - иначе они не были бы недействительными, но вместе с тем все они оспоримые, поскольку их недействительность не более чем предположение. В силу чего недействительных сделок не существует изначально, но любая действительная сделка может быть признана не являющейся на самом деле таковой в судебном порядке.
Российский законодатель основывает законоположения о сделках на понимании порочности некоторых из них, вследствие чего таковые являются сделками недействительными. Следствием признаваемого и нормативно закрепленного различия оснований для их недействительности недействительные сделки в Гражданском кодексе разделяются на «оспоримые» и «ничтожные». При этом сделки являются изначально недействительными (все такие сделки) «по основаниям, установленным законом». Однако одним из них требуется легализация в таком качестве - недействительность обретает в них силу вследствие признания судом; это так называемые «оспоримые» сделки. Другим судебного подтверждения их недействительности (как будто) не требуется, поскольку они недействительны «независимо от такого признания; это - «ничтожные» сделки. В силу чего наряду с действительными сделками усматривается существование изначально недействительных сделок; и лишь таковые (точнее, один из их видов) могут стать предметом рассмотрения в судебном порядке.
Список литературы
1. Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 1 (по изд. 1902 г.). М.: Статут, 1997.
2. Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2002. Т. 2. С. 333-336.
3. Скловский К.И. Сделка и ее действие. М.: Статут, 2012. 78 с.
4. Тузов Д.О. Теория недействительных сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М.: Статут, 2007. 313 с.
5. Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве (Теория и практика оспаривания). М.: Статут, 2007.
6. Диденко А.Г. Вызовы времени: теория недействительных сделок и ее отражение в современной правовой действительности. Алматы: Раритет, 2016.
7. Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность (по изд. 1954 г.) // Новицкий И.Б. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. М.: Статут, 2006. Т. 1. С. 180-457.
8. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М.: АН СССР, 1958.
9. Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л.: Изд-во ЛГУ, 1960.
10. Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1967. 311 с.
11. Гражданский кодекс Российской Федерации. Постатейный комментарий к главам 6-12 / под ред. Л.В. Санниковой; коммент. к гл. 9 М.Н. Игошиной. М.: Статут, 2014. 383 с.
12. Басин Ю.Г. Сделки. Алматы: ВШП «Эдилет», 1999.
13. Сулейменов М.К. Юридические факты в гражданском праве: проблемы теории и практики. Алматы: Зангер, 2015.
References
1. Meyer D.I. Russkoe grazhdanskoe pravo [Russian civil law]. P. 1 (under the edition of 1902 year). Moscow, Statut Publ., 1997. (In Russian).
2. Agarkov M.M. Izbrannye trudy po grazhdans-komu pravu: v 2 t. [Selected works on civil law: in 2 vols.]. Moscow, JSC "Tsentr YurIn-foR", 2002, vol. 2, pp. 333-360. (In Russian).
3. Sklovskiy K.I. Sdelka i ee deystvie [Bargain and its activity]. Moscow, Statut Publ., 2012. 78 p. (In Russian).
4. Tuzov D.O. Teoriya nedeystvitel'nykh sdelok: opyt rossiyskogo prava v kontekste evropeyskoy pravovoy traditsii [Theory of unvalid bargains: experience of Russian law in the context of
European legal tradition]. Moscow, Statut Publ., 2007. 313 p. (In Russian).
5. Gutnikov O.V. Nedeystvitel'nye sdelki v grazh-danskom prave (Teoriya i praktika osparivaniya) [Unvalid bargains in civil law (Theory and practice of contestation)]. Moscow, Statut Publ., 2007. (In Russian).
6. Didenko A.G. Vyzovy vremeni: teoriya nedeystvitel'nykh sdelok i ee ot-razhenie v sovremennoy pravovoy deystvitel'nosti [Time challenge: theory of unvalid bargains and its reflection in modern reality]. Almaty, Raritet Publ., 2016. (In Russian).
7. Novitskiy I.B. Izbrannye trudy po grazhdanskomu pravu: v 2 t. [Bargains. Period of limitation (under the edition of 1954 year). Selected works on civil law: in 2 vols.]. Moscow, Statut Publ., 2006, vol. 1, pp. 180-457. (In Russian).
8. Kechek'yan S.F. Pravootnosheniya v sotsialisti-cheskom obshchestve [Legal relations in socialist society]. Moscow, Academy of Sciences of the USSR Publ., 1958. (In Russian).
9. Rabinovich N.V. Nedeystvitel'nost' sdelok i ee posledstviya [Bargain unvalidity and aftermath of it]. Leningrad, LSU Publ., 1960. (In Russian).
10. Shakhmatov V.P. Sostavy protivopravnykh sdelok i obuslovlennye imi posledstviya [Structure of illegal bargains and aftermath of them]. Tomsk, Tomsk University Publ., 1967. 311 p. (In Russian).
11. Grazhdanskiy kodeks Rossiyskoy Federatsii. Postateynyy kommentariy k glavam 6-12 [Civil Code of Russia. Paragraph-to-paragraph commentary to the chapters 6-12], ed. L.V. Sanniko-va; kommentariy k glave 9 M.N. Igoshinoy [Comments to the Chapter 9 made by M.N. Igo-shina]. Moscow, Statut Publ., 2014. 383 p. (In Russian).
12. Basin Yu.G. Sdelki [Bargains]. Almaty, Higher Law School "Edilet", 1999. (In Russian).
13. Suleymenov M.K. Yuridicheskie fakty v grazhdanskom prave: problemy teorii i praktiki [Juridical facts in civil law: problems of theory and practice]. Almaty, Zanger Publ., 2015. (In Russian).
Поступила в редакцию 24.06.2016 г. Received 24 June 2016
UDC 347.132.6
CIVIL CONTRACTS IN THEORY, LEGISLATION AND LAW ENFORCEMENT Valeriy Sergeevich POPOV
Candidate of Jurisprudence, Associate Professor of Law Department
Chelyabinsk State University, Kostanay branch
168a Borodin St., Kostanay, Republic of Kazakhstan, 458006
E-mail: ive90@mail.ru
Irina Valerevna POPOVA
Master's Degree Student on Training Direction "Legal Groundwork of Personnel Management in Russia and Abroad",
Industrial Relations and Social Law Department
South Ural State University (National Research University)
76 Lenin avenue, Chelyabinsk, Russian Federation, 454080
E-mail: irinalav@bk.ru
Issues related to the phenomenon of void contracts: causes their deformity or damaged, it should be considered in the bosom of the contract theory. Development of the "theory of void contracts" seen as excessive factor and as a hindrance to research. Legal facts, rejected of and/or zeroed as a contract, may be the subject of the contracts theory or in fact "the theory of legal facts". Actions of persons that occur in the border zone between valid contracts and absolute "no contracts" are seen as damaged contracts: the validity of which is questionable or obviously gives reason to be subjected to hesitation. This potentially void contract, whereupon they are voidable. Recognition by the court of nullity of the contract (because recognition of its voidable is absurd) turned it into void contract. Legislation about contracts should not pay into the test stand for the experimentation with speculative constructions, represented as legal thesis. Court practice in sphere of contracts regulation, particularly in their recognition as void contracts and consequently laying some obligations on parties and etc. should not change the law, including through its interpretation, but should be encouraged to improve the legislation.
Key words: contract theory; invalidity of contracts as their deformity or damaged; void ability and nullity of contracts; legislation about contracts; law practice
Информация для цитирования:
Попов В.С., Попова И.В. Гражданско-правовые сделки в теории, законодательстве и правоприменении // Вестник Тамбовского университета. Серия Политические науки и право. Тамбов, 2016. Т. 2. Вып. 3 (7). С. 70-77.
Popov V.S., Popova I.V. Grazhdansko-pravovye sdelki v teorii, zakonodatel'stve i pravoprimenenii [Civil contracts in theory, legislation and law enforcement]. Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya Politicheskie nauki i pravo - Tambov University Review. Series: Politics and Law, 2016, vol. 2, no. 3 (7), pp. 70-77. (In Russian).
