CC BY
72
140
Право
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2014, № 3 (2), с. 140-147
УДК 347
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ МЕХАНИЗМ ВОСПРОИЗВОДСТВА АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ЭНЕРГИИ
© 2014 г. Ю.Л. Мареев
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского [email protected]
Поступила в редакцию 8.10.2014
Рассматриваются важнейшие составные (гражданско-правовые) части юридического механизма воспроизводства альтернативной энергии.
Ключевые слова: возобновляемая энергия; возобновляемые источники энергии; энергоустановка; гражданско-правовой режим; гражданская правоспособность; право недропользования; право собственности; обязательство из закона.
Проблема обусловлена возрастающей ролью возобновляемых энергоресурсов в мировой энергетике и неуклонным ростом доли энергии, производимой за счет возобновляемых источников энергии (именуемой также эко-энергией, экологически чистой энергией, «зеленой», альтернативной и просто возобновляемой энергией (далее - ВИЭ), в мировом энергобалансе. Для России, энергетика и вся экономика которой ориентирована на традиционные ископаемые энергоносители [1], это направление представляет собой хотя и сравнительно отдаленную, но неизбежную перспективу [2]. В своей энергетической стратегии Россия исходит из того, что в период до 2030 года экспорт энергоносителей будет оставаться важнейшим фактором развития национальной экономики, хотя и предполагается, что степень его влияния на экономику будет сокращаться [2]. Данное обстоятельство во многом предопределяет перспективы вовлечения в рыночный оборот возобновляемых источников энергии внутри страны.
Стратегические цели использования ВИЭ не предусматривают сколько-нибудь существенного изменения их доли в энергобалансе страны. В ближайшей и отдаленной перспективе возобновляемая энергетика в России, в отличие от Евросоюза, США, Китая и ряда других про-мышленно развитых и развивающихся стран, не станет не только приоритетным (Германия, США, Китай и др.), но даже и системообразующим сектором энергетики. На мировом рынке энергетики, основанной на возобновляемых источниках энергии, в настоящее время Россия практически не представлена совсем.
Вместе с тем она не может оставаться в стороне от развития этого перспективного направ-
ления (с учетом структуры и особенностей развития национального энергетического сектора) [3].
Решение задачи развития возобновляемой энергетики, пусть даже в таких относительно скромных масштабах [4], невозможно без совершенствования нормативно-правовой базы: законодательства, подзаконных нормативно-правовых актов, становления обычаев оборота и деловых обыкновений, изучение и прогнозирование содержания, структуры и применения которых составляют предмет юридической науки.
Основными материальными объектами механизма воспроизводства энергии на основе ВИЭ выступают, во-первых, сами возобновляемые источники энергии; во-вторых, энергетические установки, генерирующие энергию из ВИЭ; в-третьих, сеть, по которой генерируемая энергия «доставляется» до конечного потребителя; в-четвертых, сама энергия; в-пятых, энер-гопринимающие устройства — потребляющее энергетическое оборудование; система энергоснабжения (теплоснабжения).
ВИЭ по своему гражданско-правовому режиму подразделяются на следующие виды различных по своему правовому режиму объектов
[5; 6].
Во-первых, это неправоспособные и необоротные общедоступные (недоступные господству отдельно взятого лица) бестелесные невещественные материальные объекты. К числу таковых относится энергия солнца (солнечного электромагнитного излучения, представляющего собой поле, а не вещество). Понятие неправоспособного и необоротного объекта связывается с конструкцией, описанной в работах
Г. Ваппеуса и Ф. Регельсбергера для оперирования таким благом, которое не может быть объектом чьих бы то ни было прав и соответственно каких бы то ни было сделок.
Гражданско-правовым основанием доступа к таким объектам выступает общая либо специальная (в нашем случае предпринимательская) гражданская правоспособность, а пользование носит характер фактических действий (В.А. Белов [7], см. также A.B. Klass) [8]. Ресурс этот ничего не стоит, однако доступ к нему связан со столь значительными затратами, что стоимость 1 кВт электроэнергии все еще является самой высокой в альтернативной энергетике (П.П. Безруких) [9].
Во-вторых, это неправоспособные необоротные общедоступные бестелесные вещественные материальные объекты: 1) атмосферный воздух - кинетическая энергия (ветер) и низкопо-тенцальная тепловая энергия восходящих или нисходящих воздушных потоков); 2) воды открытых морей (кинетическая энергия волн и морских течений). Здесь мы имеем дело с той же самой гражданско-правовой характеристикой, что и в первом случае. Новым, однако, является наличие публично-правовых ограничений фактического пользования данным ресурсом в целях экологической и иной безопасности (безопасности полетов, судоходства, защиты животного мира, рыболовства и др.) (J. Brooks [10], C. Riti [11], O. Woolley [12], G. Plant [13], P. Todd [14] и др.).
В-третьих, вещи (телесные вещественные материальные объекты), изъятые из оборота и являющиеся собственностью Российской Федерации: 1 ) водные объекты (кинетическая энергия водного потока, морского прилива, волн водных объектов — рек, озер, морей (внутренних либо в пределах территориальных вод); потенциальная энергия вод разного уровня концентрации солей (осмотическая энергия); 2) недра - геотермальная энергия природных подземных энергоносителей; низкопотенциальная энергия земли.
В данном случае речь идет о производном праве оператора энергетической установки на ВИЭ. Для внутренних водных объектов, воды которых, строго говоря, также не являются вещами [15], это право водопользования без забора либо с забором воды (ст. 37 Водного кодекса РФ). Для недр - право недропользования (ст. 1.2, 6 Федерального закона «О недрах») [16]. Содержание законодательства о недрах, однако, ни словом не упоминает о геотермальных и тем более о петротермальных энергетических ресурсах как разновидностях недр. Отнесение их
к числу полезных ископаемых едва ли возможно. Правильнее поэтому причислять их к иным ресурсам (ч. 3 ст. 1.2 Закона). Было бы логично поэтому дополнить Закон о недрах статьями, содержащимися в Модельном кодексе о недрах и недропользовании для государств - участников СНГ (ст. 18-19)[17]. Пользование водами и недрами предполагает взимание водного налога (гл. 25.2 НК РФ) и налога на добычу полезных ископаемых (гл. 26 НК РФ).
В четвертых, вещи, свободно обращающиеся: 1) биомасса различных форм, включающая специально выращенные для получения энергии растения, в том числе деревья, из которой вырабатываются различные энергоносители (древесина, растительное масло, биогаз и биометан, биосолярка, биоэтанол, биоводород) [18], как принадлежащие каким-либо лицам на каком-либо законном основании (выращенные, переработанные и приобретенные, отходы производства и потребления, побочные продукты животного происхождения), так и бесхозяйных (выброшенные вещи - свалки промышленных и пищевых отходов); 2) водоемы, находящиеся в публичной либо в частной собственности. Пользование (потребление) этих объектов (вещей, определяемых родовыми признаками) основывается на праве собственности, иных вещных правах и регулируется ГК РФ и Федеральным законом «Об отходах производства и потребления» (ст. 4, 8) [19].
Энергетическая установка, или генерирующий объект, является важнейшим материальным объектом юридического механизма воспроизводства альтернативной энергии. Российское энергетическое законодательство использует понятия «объект по производству электрической и тепловой энергии», «генерирующий объект» (ФЗ «Об электроэнергетике» [20]) и «источник тепловой энергии» (ФЗ «О теплоснабжении» [21]). Последнее совершенно неудачно, поскольку вносит путаницу в законодательство относительно понятия источник энергии.
Изучение юридических особенностей правового режима генерирующего объекта позволяет: 1) признать его сложной вещью, поскольку он представляет собой комплекс (совокупность, систему) вещей, которые, будучи соединенными вместе, образуют единое целое, предполагающее использование их по новому общему назначению (В.А. Белов) [7]; 2) отнести его к числу энергетических объектов, использование которых начинается после ввода в эксплуатацию и технологического присоединения; 3) в качестве такового считать его недвижимой вещью, создаваемой и изменяемой в процессе
строительства, модернизации и реконструкции (В.В. Романова) [22].
Нормативные акты в области электроэнергетики включают в состав генерирующих объектов все виды электростанций, включая работающие в режиме комбинированной выработки электрической и тепловой энергии; тепловые электростанции (теплоэлектроцентрали и конденсационные электростанции); гидравлические (в том числе гидроаккумулирующие) электростанции; атомные электростанции; блок-станции.
Поскольку в отношениях теплоснабжения законодательство использует особый термин -«источник тепловой энергии», мы полагаем более правильным воспользоваться термином «энергетическая установка», понимая под этим всякое оборудование, стационарно размещенное в сооружении капитального типа, составляющее с ним неразрывное целое и предназначенное для целей производства электрической и/или тепловой энергии [5; 6].
Механизм воспроизводства альтернативной энергии требует использования квалифицированной энергетической установки (генерирующего объекта). Таковым считается установка, функционирующая на основе использования возобновляемых источников. К ним также относятся объекты, осуществляющие комбинированную выработку электрической и тепловой энергии, в случае если указанные объекты используют возобновляемые источники энергии для выработки электрической и тепловой энергии. Утвержденные Правительством РФ правила, критерии и порядок такой квалификации позволяют считать квалифицированным генерирующим объектом объект, включенный в реестр квалифицированных объектов и получивший квалификационное свидетельство [23]. Последнее выдается собственнику или иному законному владельцу и подтверждает признание генерирующего объекта функционирующим на основе использования ВИЭ квалифицированным генерирующим объектом. Смена собственника (владельца) не влияет на статус объекта. Условия квалификации предполагают наличие введенного в эксплуатацию, присоединенного к сети генерирующего объекта (энергетической установки) и эксплуатируемого для целей производства электрической и тепловой энергии.
Поскольку эксплуатация квалифицированной энергоустановки связана с активным взаимодействием с окружающей средой и иногда о прямым воздействием на нее, постольку ее правовой режим определяется применяемой технологией использования ВИЭ, а следовательно,
предполагает наличие публичного контроля за
1
деятельностью по ее использованию .
Будучи недвижимым имуществом, квалифицированная энергетическая установка предполагает наличие у собственника прав на место размещения, разрешений на застройку и исполнение договоров строительного подряда [6].
Энергетическая (присоединенная) сеть является существенным и наиболее специфическим материальным объектом юридического механизма воспроизводства альтернативной энергии, настолько сильно влияющим на правоотношения, складывающиеся между его субъектами, что это служит основанием для утверждений о наличии особого типа договоров (обязательств), условием возникновения которых является присоединение к сети, а условием исполнения - пользование ею (Е.В. Блинкова,
A.М. Шафир и др.). Исследованию понятия и правового режима (энергетической) сети и сетевых обязательств свои работы посвятили такие российские ученые, как М.М. Агарков,
B.К. Андреев, В.А. Белов, Е.В. Блинкова, В.В. Витрянский, О.А. Городов, В.П. Камышан-ский, С.М. Корнеев и др. Однако следует отметить, что при этом предметом исследования выступала не сеть сама по себе как особый объект гражданских правоотношений, но те ли иные обязательства (энергоснабжения, нефте- и газоснабжения, водоснабжения и водоотведения). Между тем сеть уже сама по себе заслуживает внимания науки гражданского права в качестве особого объекта, с наличием которого связано возникновение, исполнение и прекращение целой группы обязательств, играющих важную роль в экономической и культурной жизни общества. Это не только отношения в области оборота материальных благ (снабжение энергией, газом, нефтью, водой, отведение сточных вод), но и оборота информации (сети связи). Единственным исключением являются работы В.А. Белова, который первый обратил внимание на то, что сеть можно рассматривать как имущественный комплекс, причем в этот комплекс входит не только сеть, но и присоединенные к ней материальные объекты пользователей сети (в нашем случае генерирующие и энергопотребляющие объекты), которые становятся неотъемлемыми элементами этой сети, вследствие чего выражение «присоединенная сеть» представляется не вполне точным и не позволяет «дать правильную юридическую оценку ситуации, поскольку создает иллюзию некой степени свободы и независимости лиц, присоединенных к сети, от самой этой сети» [7].
Технологическое единство сети и присоединенных к ней материальных объектов, которое может быть выражено термином «система энергоснабжения», предопределяет возникновение у этой сложной совокупности вещей свойств единого объекта правового регулирования. Подход этот представляется многообещающим, поскольку позволяет надеяться, что с его помощью удастся более рационально объяснить некоторые обязательства, возникающие между субъектами отношений энергоснабжения (например, по купле-продаже мощности, по контролю за использованием специального оборудования и др.). Вместе с тем он не отрицает возможности признания статуса самостоятельного объекта и за присоединенной сетью, которая в этих случаях представляется в пользование операторам присоединяемых объектов. При этом сами присоединяемые объекты сохраняют полную вещно-правовую автономию по отношению к оператору сети.
Энергия из ВИЭ (альтернативная, возобновляемая энергия). Возобновляемая энергия является разновидностью энергии. В российской науке гражданского права в изучение понятия и места энергии в механизме правового регулирования наиболее заметный вклад внесли такие ученые, как М.М. Агарков, В.К. Андреев,
B.А. Белов, С.М. Корнеев, П.Г. Лахно, М.С. Ма-тиящук, О.А. Городов, Р.Н. Салиева, С.А. Сей-нароев, А.М. Шафир и др. Высказанные ими взгляды хорошо известны специалистам и классифицированы на вещную, обязательственную, смешанную и автономную концепции [26]. Логически наименее противоречивой является автономная концепция, сторонники которой (А.А. Агарков, В.А. Белов, В.В. Витрянский,
C.М. Корнеев, В.А. Лапач, П.Г. Лахно, С.В. Матиящук, В.Ф. Яковлев и др.) считают правильным причислять энергию к особым объектам гражданских прав, правопригодность (П.Г. Лахно) или правоспособность (Ф. Регель-сбергер) которого проявляется через принадлежность определенным субъектам источников и средств получения и передачи (носителей) соответствующей энергии. В качестве объекта гражданских прав энергия является невещественным (бестелесным) материальным благом, локализуемым благодаря усилиям человека как состояние (свойства) особого имущественного комплекса — сети, пользователи которой одновременно выступают как ее производители, продавцы, покупатели и потребители (В.А. Белов). Этот состояние сети достигается благодаря постоянным действиям ее пользователей, составляющим содержание их прав и обязанно-
стей. Природа этих прав и обязанностей требует отдельного исследования, поскольку они не сводимы ни к арендным отношениям, ни к известным науке гражданского права ограничениям вещных прав (личным сервитутам).
Особенностью правового режима энергии, произведенной из ВИЭ, является ее сертификация, особый правовой механизм, призванный обеспечивать рациональное распределение повышенных расходов на воспроизводство альтернативной энергии путем регистрации ее объемов для производителей, операторов сетей и потребителей. То обстоятельство, что энергия, однажды поступив в сеть, обезличивается и не может быть отделена от энергии, поданной в нее другими производителями [27], не препятствует применению этого механизма, поскольку он не предназначен для учета всего цикла оборота альтернативной энергии, но только для определения ее производителей, покупателей (потребителей) и всех лиц, которые оказывают услуги по доведению соответствующего объема энергии до конечного потребителя (покупателя) в целях справедливого распределения между ними произведенных повышенных расходов (I. Martinac [28], P. Soderholm [29], М.В. Дуди-ков, В.А. Карасевич и др.).
В Российской Федерации режим публичного учета электрической энергии, сгенерированной за счет использования ВИЭ, призван фиксировать только факт производства определенного объема такой энергии на объекте, указанном в реестровой записи. Учет производится в специальном реестре, а подтверждает ее производство электронный документ - сертификат (бездокументарной формы) [30]. Данные сертификаты, эмитируемые Советом рынка, не способны, в отличие от европейских сертификатов RECS (Renewable Energy Certificate System), эффективно выполнять функцию распределения повышенных затрат на производство альтернативной энергии в масштабах страны и создания рынка сертификатов возобновляемой энергии, поскольку по статусу своему они не только не имеют свойств ценной бумаги, но даже не пригодны ни для какой иной цели, кроме официального подтверждения факта производства определенного объема энергии за счет возобновляемых источников.
По существующим оценкам, технический ресурс ВИЭ, преобладающую долю в котором имеет потенциал использования энергии солнца и энергии ветра, составляет не менее 4.5 млрд тонн условного топлива в год, что более чем в 4 раза превышает объем потребления всех топливно-энергетических ресурсов России
[31]. Отсюда закономерно стремление обеспечить в России рациональный, экономически обоснованный рост использования различных видов ВИЭ для производства электрической и тепловой энергии, а также расширить использование альтернативных видов топлива для транспорта и энергетики.
Решать эту паллиативную задачу, однако, намечено, опираясь на экономический потенциал данного технического ресурса, который в свою очередь зависит от существующих экономических условий, а для России это прежде всего определяется наличием, состоянием и стоимостью ископаемых энергетических ресурсов и стоимостью вовлечения в оборот энергии, полученной из ВИЭ [2].
Решение этой задачи требует совершенствования нормативно-правовой базы: законодательства, подзаконных нормативно-правовых актов, становления обычаев оборота и деловых обыкновений [32].
Поскольку основной эффект от использования возобновляемых источников энергии получает не производитель (оператор энергоустановки), не операторы сетей и тем более не конечные потребители энергии, а общество в целом, постольку бремя повышенных расходов, связанных с воспроизводством энергии из таких источников, должно нести общество в целом в лице государства [33]. Тем не менее, меры поддержки должны строиться с расчетом на переходный период, по окончании которого на рынке должны остаться только те производители, продукция которых является конкурентоспособной [34].
Примечание
1. Лицензирование в широком смысле слова (публичный акт открытия доступа, контроль деятельности и ограничение этой деятельности по территории, количеству производимой продукции и другим параметрам) выступает здесь организационно-правовой формой применения технологий использования ВИЭ [24; 25].
Список литературы
1. Особенно недопустимой в современных условиях считается высокая степень зависимости электроэнергетики от природного газа.
2. Перед Россией стоит задача увеличить к 2030 году долю нетопливных источников (включая производство на базе атомных электростанций) в производстве электроэнергии примерно с 32 процентов (2008 год) до не менее чем 38 процентов, в том числе путем опережающего развития возобновляемой энергетики. Развитие малой энергетики намечено
осуществлять на возобновляемых источниках энергии, в том числе путем замещения локальной дизельной генерации (Энергетическая стратегия России на период до 2030 года, утв. распоряжением Правительства РФ от 13 ноября 2009 г. № 1715-р. // СЗ РФ. 2009. № 49. Ст. 5836.
3. По состоянию на 2010 год число государств, развивающих сектор экологически чистой энергетики, составило более 100. Новости ООН от 15 июля 2010 г. «Альтернативная энергетика опережает по темпам роста традиционную». URL: http:// www.un.org/ russian/ news/ fullstorynews.asp?newsID= 13898.
4. Предусмотренное Российской энергетической стратегией увеличение относительного объема производства и потребления электрической энергии с использованием возобновляемых источников энергии (кроме гидроэлектростанций установленной мощностью более 25 МВт) примерно с 0,5 до 4,5 процента выглядит на фоне 35%, закрепленных законом (!) для энергетики в Германии уже для 2020 года и 50% - для 2030 года, даже более чем скромным (Gesetz für den Vorrang Erneuerbarer Energien — EEG, § 1 абз. 2).
5. Outka U. Siting Renewable Energy: Land Use and Regulatory Context // Ecology law quarterly. 2010. Vol. 37; Numb. 4. P. 1041-1106.
6. Ziza I. Siting of Renewable Energy Facilities and Adversarial Legalism: Lessons from Cape Cod // New England law review. 2008. Vol. 42; Numb. 3. P. 591630
7. Белов В.А. Гражданское право. Т. IV. Особенная часть. Относительные гражданско-правовые формы: Учебник. М.: Юрайт, 2012. С. 68.
8. Klass A.B. Property Rights on the New Frontier: Climate Change, Natural Resource Development and Renewable Energy // Ecology law quarterly. 2011. Vol. 38; Numb. 1. P. 63-120.
9. Безруких П.П. О состоянии и перспективах развития возобновляемой энергетики мира и России // Энергетическое право. 2011. № 1. С. 10-18.
10. Bailey K., Brooks J., Porter R. Renewable energy: wind farms, some obstacles to development // Utilities law review. 1994. Numb. 4. P. 168.
11. Riti C. Three Sheets to the Wind: The Renewable Energy Production Tax Credit, Congressional Political Posturing, and an Unsustainable Energy Policy // Pace environmental law review. 2010. Vol. 27; Numb. 3. P. 783-824.
12. Woolley O. Trouble on the Horizon? Addressing Place-based Values in Planning for Offshore Wind Energy // Journal of environmental law. 2010. Vol. 22; Numb. 2. P. 223-250.
13. Plant G. Offshore renewable energy: smooth permitting, environmental assessment and fair use allocation // The journal of water law. 2003. Vol. 14; Issu 2. P. 73-95.
14. Todd P. Marine renewable energy and public rights // Marine policy. Amsterdam. 2012. Vol. 36; Numb. 3. P. 667-672.
15. Лапач В.А. Система объектов гражданских прав: теория и судебная практика (Теория и практика
граждан. права и граждан. процесса). СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. С. 304.
16. Закон Российской Федерации от 21 февраля 1992 г. № 2395-I «О недрах» // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ 1992. № 16. Ст. 834.
17. Принят постановлением Межпарламентской ассамблеи государств - участников СНГ от 7 декабря 2002 г. № 20-8.
18. Endres J.M., Slating T.A., Miller C.J. The Biomass Crop Assistance Program: Orchestrating the Government's First Significant Step to Incentivize Biomass Production for Renewable Energy // Environmental law reporter. News and analysis. 2010. Vol. 40; Numb. 1. P. 10066-10077.
19. СЗ РФ. 1998 г. № 26. Ст. 3009.
20. СЗ РФ. 2003 г. № 13. Ст. 1177.
21. СЗ РФ. 2010 г. № 31. Ст. 4159.
22. Романова В.В. Правовое регулирование строительства и модернизации энергетических объектов. М.: «Юрист», 2012. С. 89.
23. СЗ РФ. 2008 г. № 23. Ст. 2716.
24. Wiener J.R. Sharing Potential and the Potential for Sharing: Open Source Licensing as a Legal and Economic Modality for the Dissemination of Renewable Energy Technology // Georgetown International Environmental Law Review. 2006. Vol. 18; Issu 2. P. 277304.
25. Thaler J. Fiddling as the world floods and burns: how climate change urgently requires a paradigm shift in the permitting of renewable energy projects // Environmental law and management. 2012. Vol. 24; Issu 6. P. 277-303.
26. Матиящук С.В. Электрическая энергия и мощность как особые объекты гражданского оборота: вопросы теории и практики // Журнал российского права. 2008. № 12. С. 94-99.
27. "The electricity generated by the wind turbines does not head straight to your outlets, though. That's because the wind power is first fed into the state's electric grid, where it mixes with electricity produced at hydroelectric dams, nuclear generators, coal and gas-fired power plants and so on. The electricity from the wind turbines upstate or in Pennsylvania are delivered into the overall power grid the same as every other electricity," said Peter Blom, manager of renewable energy services at ConEdison Solutions. "There's no way to direct the
electrons to a specific location" // Belson K. Paying More for Wind Power // The New-York Times. Sunday, September 1, 2013 (курсив мой. - Ю. М.)
28. Martinac I. Considering Environmental Justice in the Decision to Unbundle Renewable Energy Certificates // Golden Gate University law review. 2005. Vol. 35; Numb. 3. P. 491-529.
29. Soderholm P. Harmonization of renewable electricity feed-in laws: A comment // Vol. 36; Numb. 3 Energy policy (2008). P. 946-953.
30. Приказ Министерства энергетики РФ от 17 ноября 2008 г. № 187 // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти от 30 марта 2009 г. № 13.
31. Энергетический потенциал возобновляемых источников энергии в России способен обеспечить более 20% общего спроса на электро- и тепловую энергии (Bezrukikh P.P., Karabanov S.M. Current Status and Prospects for Use of Renewable Energy Sources in Russia // World Renewable Energy Congress VIII, Denver, Colorado USA August 29 - September 3, 2004. Denver, Colorado, 2004. P. 409).
32. Предусмотренное Российской энергетической стратегией увеличение относительного объема производства и потребления электрической энергии с использованием возобновляемых источников энергии (кроме гидроэлектростанций установленной мощностью более 25 МВт) примерно с 0.5 до 4.5 процента выглядит на фоне 35%, закрепленных законом (!) для энергетики в Германии уже для 2020 года и 50% - для 2030 года, даже более чем скромным (Gesetz für den Vorrang Erneuerbarer Energien -EEG, § 1 абз. 2).
33. Konings M. State Aid for Renewable Energy Sources: A Practical State Aid Manual for Going Green // European state aid law quarterly. 2002. Vol. 1; Numb. 1. P. 19-32; Kesan J. P. The Renewable Energy Policy Puzzle: Putting the Pieces Together: Symposium Introduction // University of Illinois law review. 2011. Numb. 2. P. 333-340; Krieglstein F. B. Renewable Energy Schemes and EC State Aids Provisions // European environmental law review. 2001. Vol. 10; Part 2. P. 51-55.
34. См., напр.: Munoz M. Harmonization of renewable electricity feed-in laws in the European Union // Energy policy. Amsterdam. 2007. Vol. 35; Numb. 5. P. 3104-3114.
CIVIL LAW MECHANISM OF ALTERNATIVE ENERGY REPRODUCTION
Yu.L. Mareev
This paper considers the most important (civil) components of the legal mechanism of alternative energy reproduction.
Keywords: renewable energy, renewable energy sources, power plant, civil law regime, civil legal capacity, subsoil use right, ownership right, obligation by law.
146
W.Ä. MapeeB
References
1. Osobenno nedopustimoi v sovremennykh uslovi-iakh schitaetsia vysokaia stepen' zavisimosti elektroen-ergetiki ot prirodnogo gaza.
2. Pered Rossiei stoit zadacha uvelichit' k 2030 godu doliu netoplivnykh istochnikov (vkliuchaia pro-izvodstvo na baze atomnykh elektrostantsii) v proizvod-stve elektroenergii primerno s 32 protsentov (2008 god) do ne menee chem 38 protsentov, v tom chisle putem operezhaiushchego razvitiia vozobnovliaemoi energetiki. Razvitie maloi energetiki namecheno osushchestvliat' na vozobnovliaemykh istochnikakh energii, v tom chisle putem zameshcheniia lokal'noi dizel'noi generatsii (En-ergeticheskaia strategiia Rossii na period do 2030 goda, utv. rasporiazheniem Pravitel'stva RF ot 13 noiabria 2009 g. № 1715-r. // SZ RF. 2009. № 49. St. 5836.
3. Po sostoianiiu na 2010 god chislo gosudarstv, razvivaiushchikh sektor ekologicheski chistoi energetiki, sostavilo bolee 100. Novosti OON ot 15 iiulia 2010 g. «ATternativnaia energetika operezhaet po tempam rosta traditsionnuiu». URL: http:// www.un.org/ russian/ news/ fullstorynews.asp?newsID= 13898.
4. Predusmotrennoe Rossiiskoi energeticheskoi strategiei uvelichenie otnositel'nogo ob"ema proizvod-stva i potrebleniia elektricheskoi energii s ispol'zovaniem vozobnovliaemykh istochnikov energii (krome gidro-elektrostantsii ustanovlennoi moshchnost'iu bolee 25 MVt) primerno s 0,5 do 4,5 protsenta vygliadit na fone 35%, zakreplennykh zakonom (!) dlia energetiki v Ger-manii uzhe dlia 2020 goda i 50% - dlia 2030 goda, dazhe bolee chem skromnym (Gesetz für den Vorrang Erneuerbarer Energien — EEG, § 1 abz. 2).
5. Outka U. Siting Renewable Energy: Land Use and Regulatory Context // Ecology law quarterly. 2010. Vol. 37; Numb. 4. P. 1041-1106.
6. Ziza I. Siting of Renewable Energy Facilities and Adversarial Legalism: Lessons from Cape Cod // New England law review. 2008. Vol. 42; Numb. 3. P. 591630
7. Belov V.A. Grazhdanskoe pravo. T. IV. Oso-bennaia chast'. Otnositel'nye grazhdansko-pravovye formy: Uchebnik. M.: Iurait, 2012. S. 68.
8. Klass A.B. Property Rights on the New Frontier: Climate Change, Natural Resource Development and Renewable Energy // Ecology law quarterly. 2011. Vol. 38; Numb. 1. P. 63-120.
9. Bezrukikh P.P. O sostoianii i perspektivakh razvitiia vozobnovliaemoi energetiki mira i Rossii // Energeticheskoe pravo. 2011. № 1. S. 10-18.
10.Bailey K., Brooks J., Porter R. Renewable ener-gy: wind farms, some obstacles to development // Utilities law review. 1994. Numb. 4. P. 168.
11. Riti C. Three Sheets to the Wind: The Renewable Energy Production Tax Credit, Congressional Political Posturing, and an Unsustainable Energy Policy // Pace environmental law review. 2010. Vol. 27; Numb. 3. P. 783-824.
12. Woolley O. Trouble on the Horizon? Addressing Place-based Values in Planning for Offshore Wind Energy // Journal of environmental law. 2010. Vol. 22; Numb. 2. P. 223-250.
13. Plant G. Offshore renewable energy: smooth permitting, environmental assessment and fair use allocation // The journal of water law. 2003. Vol. 14; Issu 2. P. 73-95.
14. Todd P. Marine renewable energy and public rights // Marine policy. Amsterdam. 2012. Vol. 36; Numb. 3. P. 667-672.
15. Lapach V.A. Sistema ob"ektov grazhdanskikh prav: teoriia i sudebnaia praktika (Teoriia i praktika gra-zhdan. prava i grazhdan. protsessa). SPb.: Iuridicheskii tsentr Press, 2002. S. 304.
16. Zakon Rossiiskoi Federatsii ot 21 fevralia 1992 g. № 2395-I «O nedrakh» // Vedomosti S"ezda narod-nykh deputatov RF i Verkhovnogo Soveta RF 1992. № 16. St. 834.
17. Priniat postanovleniem Mezhparlamentskoi as-samblei gosudarstv - uchastnikov SNG ot 7 dekabria 2002 g. № 20-8.
18. Endres J.M., Slating T.A., Miller C.J. The Biomass Crop Assistance Program: Orchestrating the Government's First Significant Step to Incentivize Biomass Production for Renewable Energy // Environmental law reporter. News and analysis. 2010. Vol. 40; Numb. 1. P. 10066-10077.
19. SZ RF. 1998 g. № 26. St. 3009.
20. SZ RF. 2003 g. № 13. St. 1177.
21. SZ RF. 2010 g. № 31. St. 4159.
22. Romanova V.V. Pravovoe regulirovanie stroitel'stva i modernizatsii energeticheskikh ob"ektov. M.: «Iurist», 2012. S. 89.
23. SZ RF. 2008 g. № 23. St. 2716.
24. Wiener J.R. Sharing Potential and the Potential for Sharing: Open Source Licensing as a Legal and Economic Modality for the Dissemination of Renewable Energy Technology // Georgetown International Environmental Law Review. 2006. Vol. 18; Issu 2. P. 277304.
25. Thaler J. Fiddling as the world floods and burns: how climate change urgently requires a paradigm shift in the permitting of renewable energy projects // Environmental law and management. 2012. Vol. 24; Issu 6.
P. 277-303.
26. Matiiashchuk S.V. Elektricheskaia energiia i moshchnost' kak osobye ob"ekty grazhdanskogo oboro-ta: voprosy teorii i praktiki // Zhurnal rossiiskogo prava. 2008. № 12. S. 94-99.
27. "The electricity generated by the wind turbines does not head straight to your outlets, though. That's because the wind power is first fed into the state's electric grid, where it mixes with electricity produced at hydroelectric dams, nuclear generators, coal and gasfired power plants and so on. The electricity from the wind turbines upstate or in Pennsylvania are delivered into the overall power grid the same as every other electricity," said Peter Blom, manager of renewable energy services at ConEdison Solutions. "There's no way to direct the electrons to a specific location" // Belson K. Paying More for Wind Power // The New-York Times. Sunday, September 1, 2013 (kursiv moi. - Iu. M.)
28. Martinac I. Considering Environmental Justice in the Decision to Unbundle Renewable Energy Certificates // Golden Gate University law review. 2005. Vol. 35; Numb. 3. P. 491-529.
29. Soderholm P. Harmonization of renewable electricity feedin laws: A comment // Vol. 36; Numb. 3 Energy policy (2008). P. 946-953.
30. Prikaz Ministerstva energetiki RF ot 17 noiabria 2008 g. № 187 // Biulleten' normativnykh aktov feder-al'nykh organov ispolnitel'noi vlasti ot 30 marta 2009 g. № 13.
31. Energeticheskii potentsial vozobnovliaemykh istochnikov energii v Rossii sposoben obespechit' bolee 20% obshchego sprosa na elektro- i teplovuiu energii (Bezrukikh P.P., Karabanov S.M. Current Status and Prospects for Use of Renewable Energy Sources in Russia // World Renewable Energy Congress VIII, Denver, Colorado USA August 29 - September 3, 2004. Denver, Colorado, 2004. P. 409).
32. Predusmotrennoe Rossiiskoi energeticheskoi strategiei uvelichenie otnositel'nogo ob"ema proizvod-stva i potrebleniia elektricheskoi energii s ispol'zovaniem vozobnovliaemykh istochnikov energii (krome gidro-
elektrostantsii ustanovlennoi moshchnost'iu bolee 25 MVt) primerno s 0.5 do 4.5 protsenta vygliadit na fone 35%, zakreplennykh zakonom (!) dlia energetiki v Ger-manii uzhe dlia 2020 goda i 50% - dlia 2030 goda, dazhe bolee chem skromnym (Gesetz für den Vorrang Erneuerbarer Energien - EEG, § 1 abz. 2).
33. Konings M. State Aid for Renewable Energy Sources: A Practical State Aid Manual for Going Green // European state aid law quarterly. 2002. Vol. 1; Numb.
1. P. 19-32; Kesan J. P. The Renewable Energy Policy Puzzle: Putting the Pieces Together: Symposium Introduction // University of Illinois law review. 2011. Numb.
2. P. 333-340; Krieglstein F. B. Renewable Energy Schemes and EC State Aids Provisions // European environmental law review. 2001. Vol. 10; Part 2. P. 51-55.
34. Sm., napr.: Munoz M. Harmonization of renewable electricity feedin laws in the European Union // Energy policy. Amsterdam. 2007. Vol. 35; Numb. 5. P. 3104-3114.
