CC BY
41
М. Н. Семякин
Уральский государственный юридический университет (Екатеринбург)
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ОТНОШЕНИЙ, СВЯЗАННЫХ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ТЕХНОЛОГИЙ ГЕННОЙ ИНЖЕНЕРИИ В СФЕРЕ ПРОИЗВОДСТВА СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ ПРОДУКЦИИ*
В статье рассматриваются общие концептуальные подходы к проблеме применения технологий генной инженерии в сельском хозяйстве, а также гражданско-правовые аспекты регулирования отношений, связанных с использованием генно-модифицированных организмов (ГМО) в сфере производства и реализации сельскохозяйственной продукции, ответственностью за недозволенное использование ГМО и причинение в связи с этим вреда, обеспечением надлежащей защиты прав и законных интересов потребителей в указанной сфере. Отмечено, что ученые и практики высказывают противоположные мнения об этой проблеме. Одни являются сторонниками применения технологий генной инженерии в сфере сельскохозяйственного производства, другие считают эти технологии опасными для жизни людей и обеспечения нормального состояния экологической среды.
Исследуются нормативно-правовая база, регулирующая отношения, связанные с использованием технологий генной инженерии, и правоприменительная практика Российской Федерации. В целях совершенствования законодательства предлагается дополнить и уточнить некоторые нормы Гражданского кодекса РФ. При проведении исследования использовались историко-правовой, логико-юридический, системно-структурный методы межотраслевых юридических исследований, метод системного анализа.
Ключевые слова: концептуальный подход, гражданско-правовое отношение, договор, техническое регулирование, сельскохозяйственная продукция, ответственность, вина, начало причинения, генно-модифицированные организмы, генная инженерия, защита потребителя
Для цитирования
Семякин М. Н. Гражданско-правовое регулирование отношений, связанных с использованием технологий генной инженерии в сфере производства сельскохозяйственной продукции // Российское право: образование, практика, наука. 2020. № 5. С. 4-15. DOI: 10.34076/24102709-2020-5-4-15
УДК 34.096
Как и всякая социально-экономическая проблема, использование технологий генной инженерии в сфере производства сельскохозяйственной продукции имеет ряд аспектов, обусловливающих необходимость исполь-
* Исследование выполнено за счет средств субсидии из федерального бюджета на реализацию научного проекта на тему «Выявление проблем правового регулирования в сфере использования генетической и геномной информации. Подготовка научно обоснованных предложений по внесению изменений в систему российского законодательства с целью их устранения» (шифр темы: FEUW-2020-0005).
DOI: 10.34076/2410-2709-2020-5-4-15
зования различных подходов к ее осмыслению. Нормативным основанием для развития генетических технологий выступает постановление Правительства РФ от 22 апреля 2019 г. № 479 (ред. от 17 октября 2019 г.) «Об утверждении Федеральной научно-технической программы развития генетических технологий на 2019-2027 годы». Одно из направлений реализации Программы - генетические технологии для развития сельского хозяйства. Среди основных разделов данного направления обозначены, в частности,
разработка генетических технологий, применяемых в растениеводстве; разработка технологий совершенствования взаимоотношений микроорганизмов, животных и растений путем эффективного использования генетических ресурсов микробиомов агроценозов.
В настоящеее время ученые и практики высказывают противоположные точки зрения по проблемам, связанным с использованием технологий генной инженерии в сфере сельскохозяйственного производства. Наиболее четко обозначились две из них.
Сторонники первой позитивно относятся к использованию технологий генной инженерии в указанной сфере, мотивируя это тем, что применение технологий генетически модифицированных организмов (далее - ГМО) может существенно увеличить урожайность сельскохозяйственных культур и тем самым будет способствовать решению проблемы обеспечения продовольственной безопасности России, не причиняя вреда жизни и здоровью людей, а также окружающей среде [Анисимов, Попов 2017: 22].
Напротив, биологи, ученые-медики и некоторые представители других научных направлений уверены, что игнорирование законов эволюции, вмешательство в генетическую программу растений и животных посредством технологии ГМО представляет серьезную опасность для жизни и здоровья людей, обеспечения нормального состояния экологической среды и может привести к другим негативным и необратимым последствиям: появлению сорняков, устойчивых к традиционным средствам борьбы с ними; формированию устойчивых к ядам популяций насекомых, вредных для сельского хозяйства; генетическому загрязнению и т. п. [Scott 2015: 149-150].
Примечательно, что в зарубежной доктрине также сложилось два основных подхода к проблеме допустимости использования ГМО в сфере производства сельскохозяйственной продукции. Первый из них основывается на принципе существенной эквивалентности. Его смысл заключается в том, что продукты, содержащие ГМО, являются такими же безопасными, как и обычные продукты питания, выращенные по традиционным технологиям, если их основные токсикологические и питательные характеристики сравнимы
с аналогичными характеристиками обычных (традиционных) продуктов питания; сама по себе генетическая модификация является безопасной. Как отмечают А. П. Анисимов и О. В. Попова, «это означает оценку не уровня безопасности новых продуктов питания, а его изменения в сравнении с традиционными пищевыми аналогами, имеющими длительный период безопасного использования» [Анисимов, Попов 2017: 23].
На на взгляд, приведенная оценка нуждается в некотором уточнении. Когда осуществляется сравнение токсикологических и питательных характеристик новых продуктов и обычных (традиционных) продуктов питания и констатируется, например, что указанные параметры вполне сравнимы или, наоборот, значительно различаются, то тем самым оцениваются не только изменения уровня безопасности новых продуктов по сравнению с традиционными, но и сам уровень безопасности нового продукта.
Принцип существенной эквивалентности широко применяется как соответствующими национальными институтами, так и международными организациями, например Министерством здравоохранения и благополучия населения Японии, Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США, и, кроме того, такими учреждениями, как ФАО, ВОЗ и ОЭСР [Чуйко 2011: 160].
В противоположность принципу существенной эквивалентности и с учетом того, что в современной науке отсутствуют точные данные о вредных последствиях использования ГМО, в большинстве европейских стран все большую популярность приобретает принцип принятия мер предосторожности. Его сущность впервые была определена в Декларации по окружающей среде и развитию, принятой странами-участницами Конференции ООН в 1992 г. в Рио-де-Жанейро. Согласно этому документу «недостаток абсолютной научной обоснованности не должен быть причиной задержки действий по предотвращению возможных рисков и необратимой деградации» [Анисимов, Попов 2017: 23].
Думается, что дальнейшая поляризация позиций отечественных и зарубежных исследователей по поводу возможности использования ГМО в сфере сельского хо-
зяйства вряд ли может способствовать решению проблемы. Давно известно, что никакая проблема, тем более научного характера, не может быть разрешена путем использования одних только запретительных мер, которые в лучшем случае могут обеспечить ее «купирование» на какое-то время, не освобождая, однако, от наступления в дальнейшем разного рода негативных последствий.
В связи с этим более эффективным представляется дифференцированный подход к разрешению указанной проблемы. В его основе лежит общий принцип необходимости обеспечения публичных и частных интересов, что призвано способствовать устойчивому развитию государства, общества, экономической системы хозяйствования и других институтов.
В европейских странах широко применяется принцип пропорциональности, согласно которому органы власти не могут возлагать на граждан, юридические лица и других субъектов обязательства, превышающие разумные пределы необходимости, обусловленные публичным интересом, для достижения установленной публичной цели, что, по мысли Дэвида Битти, может быть обозначено как «предельное верховенство права» [Beatty 2004]. В доктрине США для баланса частных и публичных интересов используется метод (тест) взвешивания интересов [Schauer: 49-50].
Применительно к российскому правопорядку Конституционный Суд РФ сформулировал позицию, в соответствии с которой «ограничение федеральным законом права владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свободы предпринимательской деятельности возможно, только если оно отвечает требованиям справедливости, адекватно, пропорционально, соразмерно и необходимо для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе частных и публичных прав и законных интересов других лиц, и не затрагивает само существо конституционных прав, т. е. не ограничивает пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм»1.
1 Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июля 2004 г. № 14-П по делу о проверке конституционности отдельных положений части второй статьи 89 Налогового кодекса Российской Федерации
С учетом изложенного представляется, что при разрешении проблемы допустимости использования технологий генной инженерии в сфере производства сельскохозяйственной продукции целесообразно руководствоваться «многоступенчатым» тестом, включающим в себя ряд следующих правил:
1) необходимо установить, имеется ли альтернатива использованию ГМО при производстве сельскохозяйственной продукции;
2) если такой альтернативы нет, то следует определить при помощи различных научных методов и средств, причиняется ли в таких случаях вред жизни, здоровью людей, сельскохозяйственному бизнесу либо иным благам, каков его характер, возможный объем и т. д.;
3) нужно выявить, соразмерны ли вред в результате использования ГМО в сельском хозяйстве, его характер и возможный объем с теми публичными интересами, обеспечение которых преследуется государством и обществом;
4) необходимо понять, представляют ли собой как таковые - безотносительно к показателям и характеристикам (токсичности, питательности и др.) самой производимой продукции - применяемые в сельском хозяйстве технологии генной инженерии;
5) важно учитывать и то, какие при этом государство намеревается использовать экономические, финансовые и другие инструменты (например, установление более низких цен на продукцию, содержащую элементы ГМО, обязательное страхование потребителей за счет производителей подобной продукции), а также правовые средства, обеспечивающие надлежащую охрану и защиту в соответствующих случаях прав и законных интересов граждан и других субъектов общественных отношений;
6) государство должно осуществлять постоянный мониторинг и обеспечивать эффективный контроль всех сфер, связанных с реализацией технологий генной инженерии.
В системе правового регулирования отношений, связанных с использованием ГМО, целесообразно применять различные нормы - управомочивающие, запрещающие, обязывающие, что способствует оптималь-
в связи с жалобами граждан А. Д. Егорова и Н. В. Чу-ева // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2004. № 30. Ст. 3214.
ному регулированию указанных социальных связей. Так, в России создан Сводный государственный реестр зарегистрированных генно-инженерно-модифицированных организмов - ГМО, которые могут при определенных условиях быть использованы в сфере сельского хозяйства. Что касается запретительных мер, то в этом отношении характерным является Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 358-Ф3 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования государственного регулирования в области генно-инженерной деятельности». В соответствии с ним Правительство РФ вправе устанавливать запреты на ввоз на территорию страны ГМО, предназначенных для выпуска в окружающую среду, а также на использование для посева семян растений, генетическая программа которых изменена с использованием методов генной инженерии и т. д.
В ряде европейских стран установлены запреты на выращивание ГМО-сортов сельскохозяйственных растений на земельных участках, предназначенных для выращивания органической (экологически чистой) продукции. Заслуживающим поддержки представляется также мнение о целесообразности создания единого перечня ГМО, которые не представляют угрозы для здоровья человека, окружающей среды, а также о необходимости государственной поддержки научных исследований, связанных с генной инженерией, научно-практических разработок в области биологической и генетической безопасности технологий по использованию ГМО в хозяйственных целях [Менив 2016].
В контексте гражданско-правового анализа проблема возможного использования технологий генной инженерии в сельском хозяйстве имеет большое значение прежде всего в том аспекте, что сельскохозяйственная продукция выступает предметом различных договоров, в том числе договора контрактации (§ 5 гл. 30 ГК РФ). В соответствии с п. 1 ст. 535 Гражданского кодекса РФ по договору контрактации производитель сельскохозяйственной продукции обязуется передать выращенную (произведенную) им сельскохозяйственную продукцию заготовителю - лицу, осуществляющему закупки такой продукции для переработки или продажи. Приведенная
норма обращает на себя внимание тем, что в ней законодатель обязанность производителя передать заготовителю сельскохозяйственную продукцию связывает лишь с такими ее характеристиками, как количество и ассортимент, ничего не упоминая о еще одном важнейшем атрибуте продукции - ее качестве. В связи с этим необходимо отметить по меньшей мере два момента.
Во-первых, категории «качество продукции» и «ассортимент продукции» - это хотя и в некоторой мере близкие термины, но отнюдь не тождественные по содержанию. Если качество продукции есть совокупность присущих ей свойств, выраженных в определенных характеристиках (показателях), обусловливающих ее потребительную стоимость - пригодность удовлетворять те или иные потребности человека, то категория «ассортимент» обобщенно выражает подразделение однородной продукции (товара, услуг) на определенные виды (группы), соотношение между ними.
Во-вторых, в соответствии с одним из принципов договорного права гражданско-правовые обязательства должны исполняться «надлежащим образом». Это достаточно широкое понятие, которое предполагает наличие у должника (в нашем случае - производителя сельскохозяйственной продукции) ряда обязанностей и означает, что предмет исполнения обязательства должен соответствовать требованиям, касающимся не только количества и ассортимента, предусмотренных договором контрактации, но и, безусловно, качества сельскохозяйственной продукции, без которого почти нет смысла говорить о категориях «количество» и «ассортимент».
В связи с этим представляется целесообразным внести в положение, закрепленное в ст. 537 Гражданского кодекса РФ, уточнение, указав после слова «продукцию»: «в количестве, по качеству и в ассортименте, предусмотренных договором контрактации».
Говоря об обязанностях изготовителя (поставщика) по договору контрактации, в том числе о его обязанности информировать покупателя (потребителя) о наличии в продукции компонентов с ГМО, необходимо прежде всего идентифицировать предмет договора с точки зрения того, относится ли он к категории сельскохозяйственной продукции,
что иногда на практике порождает спорные ситуации.
Приведем в пример дело по заявлению Приволжского межрегионального территориального управления Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии о привлечении агрофирмы «Павловская» к административной ответственности за правонарушение. Агрофирма в сопроводительных документах на комбикорм не указала информацию для потребителей о наличии компонентов, полученных с применением ГМО, полагая, что комбикормовая продукция является продовольственным сырьем, поскольку применяется для откорма птицы, которая затем используется для изготовления пищевых продуктов. Исследовав материалы дела, Арбитражный суд Нижегородской области установил, что стандарты качества продукции не содержат требований, обязывающих изготовителя указывать информацию о содержании в комбикормовой продукции компонентов, полученных с применением ГМО, и сделал вывод о том, что используемое в законе понятие «пищевые продукты» необходимо трактовать в общепринятом значении - как продукты, употребляемые в пищу именно человеком. Таким образом, отнесение комбикормов к продуктам питания (пищевым продуктам) лишь по причине использования их для откорма животных недопустимо1.
С цивилистических позиций нуждается в обсуждении и вопрос о том, как следует рассматривать сельскохозяйственную продукцию, содержащую элементы, связанные с использованием ГМО, - как обычную продукцию, как брак либо как продукцию ненадлежащего качества, поскольку гражданско-правовая ответственность в двух последних из указанных случаев будет иметь свои особенности.
Здесь нужно исходить из подразделения в договорной сфере условий на определенные виды, а также места среди них условия о качестве сельскохозяйственной продукции как предмета договора контрактации. В договорном праве обычно выделяют нормативные (обязательные), обычные, существенные, случайные и некоторые другие условия. Важнейшими из них выступают существен-
1 Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 31 июля 2009 г. по делу № А43-6661/2009-10-139 // СПС «КонсультантПлюс».
ные условия, которые определяют саму суть договора и отсутствие между сторонами соглашения по которым влечет то, что договор считается не заключенным со всеми вытекающими отсюда отрицательными последствиями.
Как уже отмечалось, в § 5 «Контрактация» гл. 30 Гражданского кодекса РФ отсутствуют какие-либо указания на условия о качестве предмета договора контрактации - сельскохозяйственной продукции. Однако это не значит, что законодатель вообще исключил из предмета правового регулирования положения, касающиеся данных условий. В соответствии с п. 2 ст. 535 Гражданского кодекса РФ к отношениям по договору контрактации, не урегулированным правилами настоящего параграфа, применяются правила о договоре поставки (ст. 506-524), а в соответствующих случаях - о поставке товаров для государственных нужд (ст. 525-534). В нормах же, регламентирующих институт поставки, тоже отсутствуют установления, так или иначе регулирующие условия о качестве подлежащего поставке товара.
Вместе с тем, поскольку по российскому законодательству поставка является видом (разновидностью) договора купли-продажи, то к отношениям, не урегулированным нормами института контрактации, в том числе касающимся условий о качестве сельскохозяйственной продукции, могут и должны применяться соответствующие общие правила института купли-продажи, если они не противоречат специальным нормам, регулирующим отношения в сфере контрактации, а также когда иное прямо не предусмотрено гражданским законодательством либо не вытекает из него.
Нормы, регулирующие отношения по купле-продаже, устанавливают, в частности, общую обязанность продавца передать покупателю товар, качество которого должно соответствовать договору купли-продажи (ст. 469 ГК РФ). При отсутствии в договоре купли-продажи условий о качестве товара продавец обязан передать покупателю товар, пригодный для целей, для которых товар такого рода обычно используется. В случаях, когда при заключении договора продавец был поставлен покупателем в известность о конкретных целях приобретения товара, продавец обязан передать покупателю то-
вар, пригодный для использования в соответствии с этими целями. Если законом или в установленном им порядке предусмотрены обязательные требования к качеству продаваемого товара, а продавцом выступает субъект, осуществляющий предпринимательскую деятельность, то он обязан передать покупателю товар, соответствующий этим обязательным требованиям.
При анализе вышеприведенных положений надо обратить внимание на следующие моменты.
Во-первых, по общему правилу законодатель не признает условие о качестве товара существенным признаком (чертой) договора купли продажи, а следовательно, и договора контрактации, поскольку сам факт отсутствия такого условия в содержании договора не порочит последний: договор все равно считается заключенным; просто стороны должны ориентироваться на то, что условия о качестве товара в таком случае будут определяться исходя из тех целей, для которых товар подобного рода обычно используется.
Здесь российский законодатель следует той практике, которая используется в право-порядках европейских стран и получила отражение в некоторых международных актах, в частности в Конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. Так, в соответствии с Законом о продаже и поставке товаров 1994 г. (с изм. 2005 г.)1. Соединенного Королевства Великобритании если продавец продает товар в ходе предпринимательской деятельности, то подразумевается, что поставляемые по контракту товары имеют удовлетворительное качество и для целей названного Закона товары будут считаться удовлетворительного качества, когда они соответствуют требованиям, которые разумный человек будет считать удовлетворительными (хорошими), принимая во внимание цены, любые описания товаров и все другие обстоятельства.
Однако данный подход к определению места условия о качестве товара среди иных его характеристик вряд ли можно назвать релевантным, поскольку качество товара здесь серьезно недооценивается. Широко известно философское положение о том, что один объект материального мира отличается
1 URL: http: // www.opsi.gov.uk/acts/acts1994/ Ukpga_19940035_en_1.htm (дата обращения: 18.06.2020).
от другого прежде всего как качественная определенность. Да и с обыденной точки зрения качество продукта чаще всего имеет огромное значение для человека. А главное, пожалуй, заключается в том, что такие критерии оценки предмета договора (когда его качество определяется «исходя из тех целей, для которых товар такого рода обычно используется» либо из «требований, которые разумный человек будет считать удовлетворительными (хорошими)») достаточно абстрактны и могут порождать немало спорных ситуаций на практике. Затруднительна идентификация условий о качестве товара в случае, например, когда товар такого рода обычно используется для нескольких целей. Какую (какие) из них должен принимать во внимание суд при рассмотрении спора?
В связи с этим условие о качестве товара правильно было бы относить к числу существенных признаков, характеризующих предмет договора. Тогда если в договоре стороны четко не сформулировали условие о качестве и в дальнейшем не могут достичь по этому вопросу консенсуса, суд вынужден будет констатировать, что договор сторонами не заключен.
Во-вторых, вряд ли можно признать корректным абз. 1 п. 4 ст. 469 ГК РФ, в соответствии с которым если законом или в установленном им порядке предусмотрены обязательные требования к качеству продаваемого товара, то продавец, осуществляющий предпринимательскую деятельность, обязан передать покупателю товар, соответствующий этим обязательным требованиям. С формально-догматической точки зрения диспозиция данной нормы распространяется лишь на продавца, осуществляющего предпринимательскую деятельность. Однако как быть при тех же обстоятельствах, если в качестве стороны правоотношения выступает не субъект предпринимательства, а иное лицо? Может ли это лицо игнорировать обязательные требования к качеству продаваемого товара либо в той или иной мере отступать от них? Думается, что нет, ибо обязательные требования к качеству товара -иначе говоря, императивные предписания законодательства, притом относящиеся к такой важнейшей характеристике товара, как его качество, - вряд ли правильно в данном случае экстраполировать только на продав-
ца, осуществляющего предпринимательскую деятельность, оставляя в стороне всех других субъектов гражданского права как возможных участников таких правоотношений.
В порядке совершенствования законодательства представляется обоснованным из абз. 1 п. 4 ст. 469 Гражданского кодекса РФ исключить после слова «продавец» словосочетание «осуществляющий предпринимательскую деятельность».
В гражданско-правовой теории и на практике используются разные подходы к градации качества продукции. Так, товар может быть: а) повышенного качества; б) качества, соответствующего требованиям нормативно-технических регламентов, а также условиям договора; в) ненадлежащего качества (если по каким-либо показателям не в полной мере соответствует требованиям нормативно-технических регламентов либо условиям договора); г) бракованным (когда существенное нарушение требований к качеству продукции приводит к тому, что она не может быть использована по прямому назначению в соответствии со стандартами, нормативно-техническими регламентами и иными документами в сфере обеспечения качества).
Возникает вопрос о правовой квалификации ситуации, когда сельскохозяйственная продукция включает в себя элементы, связанные с использованием ГМО. Здесь прежде всего необходимо обратить внимание на то, что в правопорядке России, как и ряда других стран, существуют разные подходы к решению проблемы: от полного запрета всякого рода деятельности, так или иначе связанной с научными исследованиями, разработкой, применением ГМО и до поддержки технологии генной инженерии в сельском хозяйстве, в том числе мерами правового характера. В последнем случае страны разрабатывают национальные законы исходя из научно подтвержденных данных о результатах использования продукции, содержащей элементы ГМО.
В соответствии с российским законодательством разрешенными являются научно-исследовательские работы по изучению ГМО, их воздействия на свойства продукции, экологическую среду и т. д., а также опытные поля, где допускается выращивание сельскохозяйственной продукции с использованием технологий ГМО. Однако реализацию потребителям продукции, со-
держащей ГМО, через торговые сети с позиций действующего законодательства в целом нельзя отнести к дозволенной деятельности. В то же время такую продукцию далеко не во всех случаях можно квалифицировать как брак. Чаще всего, поскольку она не соответствует общему запрету, касающемуся обо-ротоспособности продукции, содержащей ГМО, ее можно рассматривать как продукцию ненадлежащего качества.
С гражданско-правовых позиций также актуальными представляются исследования, касающиеся ответственности производителя (продавца) в случае причинения вреда в результате использования продукции, содержащей ГМО, а также защиты в связи с этим прав и законных интересов потребителей. В случае установления противоправности действий, связанных с производством либо реализацией продукции, содержащей ГМО, необходимо выяснить, имеются ли основание и условия для наступления гражданско-правовой ответственности за причинение вреда.
Общим основанием ответственности в гражданском праве является такой юридический состав, как гражданское правонарушение, а в качестве условий наступления ответственности данного вида выступают противоправность действия (бездействия) лица; наличие вреда, причиненного соответствующему благу; причинная связь между противоправным действием (бездействием) и причиненным вредом; вина причинителя вреда.
Суды обычно тщательно выясняют, имеется ли в действительности каждое из названных условий.
Так, в решении по делу «Юбер Карон и другие против Франции» Европейский Суд по правам человека указал, что заявители устранили мужские и женские цветки с генно-модифицированных зерновых на полях с целью воспрепятствования их распространению и возможному причинению вреда окружающей среде, здоровью граждан и не смогли пояснить, как непосредственно затрагивались их интересы (здоровье или личная жизнь) произрастающими ГМ-зерновыми на нейтрализованных ими участках, не находящихся вблизи их жилищ, ферм или виноградников. Исходя из этого, ЕСПЧ признал жалобу неприемлемой1.
1 Решение Европейского Суда по правам человека от 29 июня 2010 г. по делу «Юбер Карон и другие про-
В другом деле суд в Японии, выясняя причинно-следственную зависимость между действиями, связанными с употреблением пищевой добавки, произведенной генетически модифицированными бактериями, и причинением вреда жизни и здоровью значительного количества людей, установил, что данная трагедия была вызвана в большей степени слабым контролем качества конечной продукции внутри корпорации-производителя (Showa Denko), чем использованием технологий ГМО [Шарова 2004: 144].
Необходимо обратить особое внимание на такое условие гражданско-правовой ответственности за причинение вреда в результате использования продукции, содержащей ГМО, как вина ее производителя (продавца).
В соответствии со ст. 538 Гражданского кодекса РФ производитель сельскохозяйственной продукции, не исполнивший обязательство либо исполнивший его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии его вины. Как уже отмечалось, категория «ненадлежащее исполнение обязательства» достаточно широка и включает в себя, в том числе, такое исполнение, когда сельскохозяйственная продукция в нарушение требований нормативно-технических регламентов либо условий договора включает в себя элементы, связанные с использованием технологий создания ГМО. Ответственность производителя в подобном случае прямо связана с наличием его вины. Этот тезис нуждается в научном обсуждении.
Сторонами договорного правоотношения по контрактации чаще всего выступают субъекты предпринимательства. Однако в отличие от общего положения, в силу которого субъекты предпринимательской деятельности несут гражданско-правовую ответственность без вины - на началах причинения (риска) (п. 3 ст. 401 ГК РФ), - на производителя сельскохозяйственной продукции возлагается ответственность только при наличии его вины (ст. 538 ГК РФ). Такая особенность правового регулирования отношений по контрактации, очевидно, обусловлена стремлением законодателя хоть как-то сбалансировать, с одной стороны, риски производителя сельскохозяйственной продукции, связанные с природ-
тив Франции» (жалоба № 48629/08) // Бюл. Европейского Суда по правам человека. 2011. № 2.
но-климатическими и иными объективными факторами, а с другой - его ответственность, в том числе за обеспечение соблюдения всех необходимых требований и условий, касающихся качества произведенной продукции.
Вместе с тем рассмотренную юридическую конструкцию ответственности, строящуюся на началах вины, вряд ли обоснованно «механически» экстраполировать на случаи ответственности производителя за факты недозволенного включения в продукцию генно-модифицированных элементов,
Гражданско-правовая ответственность производителя сельскохозяйственной продукции по договору контрактации, а также продавца за ненадлежащее исполнение обязательства (когда продукция содержит недозволенные элементы, связанные с использованием технологий создания ГМО), должна строиться на началах причинения вреда, т. е. независимо от его вины
что, как правило, не связано с объективными природно-климатическими факторами, а является деятельностью, подконтрольной воле и сознанию человека. Поэтому представляется, что гражданско-правовая ответственность производителя сельскохозяйственной продукции по договору контрактации, а также продавца за ненадлежащее исполнение обязательства (когда продукция содержит недозволенные элементы, связанные с использованием технологий создания ГМО) должна строиться по принципиально иной модели -на началах причинения вреда (риска), т. е. независимо от его вины.
В свете изложенного необходимо внести в ст. 538 Гражданского кодекса РФ, устанавливающую ответственность производителя сельскохозяйственной продукции, следующее уточнение: после слов «при наличии его вины» добавить слова «за исключением случаев, когда продукция содержит элементы, связанные с недозволенным использованием технологий создания генно-модифицирован-ных организмов».
Такой подход в большей мере будет соответствовать обеспечению защиты прав и законных интересов потребителей, которые
смогут потребовать возмещения причиненных им убытков, возникших в результате использования ими продукции, содержащей ГМО, даже в тех случаях, когда производитель сельскохозяйственной продукции окажется в силу тех или иных обстоятельств невиновным.
Кроме того, некоторые генно-модифици-рованные организмы представляют собой повышенную опасность для людей, экологической среды и т. д., что в соответствующих случаях может выступать основанием для квалификации деятельности по использованию таких ГМО в качестве источника повышенной опасности, в отношении чего законом предусмотрена повышенная (независимо от вины) ответственность по ст. 1079 Гражданского кодекса РФ.
В европейской юридической практике имеются отдельные случаи привлечения к гражданско-правовой ответственности производителей сельскохозяйственной продукции, которая оказалась генно-модифициро-ванной в силу обстоятельств, не зависящих от них. Так, в Германии федеральный суд земли Бавария в феврале 2011 г. признал генетически модифицированной продукцию пчеловодства баварского фермера, который не использовал ГМО для производства меда: его пчелы опылили ГМ-кукурузу, выращиваемую в исследовательских целях фирмой «Монсанто» [Antoine 2011; Анисимов, Попова 2017: 26].
Допуская применение юридической конструкции «безвиновной» ответственности производителя (продавца) сельскохозяйственной продукции, содержащей ГМО, за причинение вреда здоровью граждан, экологической среде и т. д., конечно, необходимо продумать эффективный коррелирующий механизм. Им мог бы выступать институт обязательного страхования гражданской ответственности субъектов, осуществляющих сельскохозяйственную деятельность, связанную с использованием технологий генной инженерии, чтобы соответствующие убытки, понесенные такими субъектами, в конечном счете полностью возмещались из фонда страховщика (страховой кампании).
Сельскохозяйственная продукция является предметом не только договора контрактации, но и ряда иных договоров, прежде всего купли-продажи. Одной из его сторон выступает
гражданин, который обладает в связи с этим специфическим статусом - статусом потребителя. В соответствии с Федеральным законом от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 (ред. от 24 апреля 2020 г.) «О защите прав потребителей» (далее - Закон «О защите прав потребителей») потребитель - это гражданин, имеющий намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий или использующий товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности.
Нужно обратить особое внимание на один признак, а именно на то, что указанным статусом гражданин обладает не только, когда он непосредственно заказывает, приобретает или использует товар, но и ранее этого - уже в момент, когда он только выражает намерение заказать, приобрести соответствующий товар.
С учетом широкого содержания статуса потребителя гражданин в этом качестве обладает большим объемом субъективных прав, в том числе касающихся права требовать предоставления ему различной информации о товаре. В контексте настоящего исследования гражданин как потребитель сельскохозяйственной продукции вправе требовать от продавца, чтобы на этикетке продукции, содержащей ГМО или ингредиенты, созданные с использованием соответствующих технологий, была обязательно отражена полная информация об этом [Дромашко, Макеева, Холмецкая 2012], помимо иных необходимых данных.
Граждане, выступающие в качестве потребителей по договору купли-продажи сельскохозяйственной продукции, могут заключать такие договоры как обычным образом, так и путем использования дистанционного способа продажи. В последнем случае в силу п. 2 ст. 26.1 Закона «О защите прав потребителей» продавец до заключения договора должен предоставить потребителю информацию об основных потребительских свойствах товара, об адресе (месте нахождения) продавца, о месте изготовления товара, цене, порядке доставки и оплаты товара и некоторую иную указанную в данном пункте информацию.
Вместе с тем в вышеприведенной норме ничего не говорится о сведениях, касающих-
ся продуктов питания, при изготовлении которых могли быть использованы те или иные технологии создания ГМО, что в последнее время обсуждается на уровне законотворческих инициатив. В связи с этим предлагается дополнить п. 2 ст. 26.1 Закона «О защите прав потребителей» абзацем следующего содержания: «В отношении продовольственных товаров продавец, кроме информации, указанной в абзаце первом настоящего пункта, должен до заключения договора предоставить потребителю полную информацию о составе продукта питания, в том числе пищевых добавках; компонентах, содержащих более девяти десятых процента генно-моди-фицированных организмов; его назначении, пищевой ценности, особых свойствах и другие необходимые данные, свидетельствующие об обязательном соответствии продукта требованиям законодательства Российской Федерации в сфере технического регулирования».
В порядке совершенствования законодательства необходимо также обратить внимание на положение, закрепленное в п. 1 ст. 4 Закона «О защите прав потребителей». Согласно ему продавец (исполнитель) обязан передать потребителю товар (выполнить работу, оказать услугу), качество которого соответствует договору.
Данная норма приемлема для правового регулирования далеко не всех общественных отношений, в качестве объектов которых могут выступать различные товары, в том числе продукты питания. Такие продукты, как и многие другие товары, очевидно, должны соответствовать не только условиям договора купли-продажи, но и обязательным требованиям технических регламентов, стандартов и других документов в сфере технического регулирования. При этом, конечно, необходимо различать императивные требования законодательства в сфере технического регулирования, которые, строго говоря, не являются договорными условиями в том смысле, что они не согласовываются сторонами договора, хотя и обязательны для них, и собственно договорные условия о качестве продукта, которые полностью устанавливаются самими сторонами договора в соответствии с их волей и желанием.
В связи с этим в п. 1 ст. 4 Закона «О защите прав потребителей» целесообразно
внести следующее уточнение: после слова «договору» указать: «а также обязательным требованиям законодательства в сфере технического регулирования».
Сделаем краткие выводы по результатам настоящего исследования.
Во-первых, в системе правового регулирования отношений, связанных с применением технологий генной инженерии в сфере сельского хозяйства, стоит использовать комплекс различных правовых средств (способов воздействия) - управомочивающих, запрещающих (ограничивающих), обязывающих. Их органическое сочетание может обеспечить достижение необходимого эффекта в указанном направлении.
Во-вторых, теоретической основой взаимодействия концептуальных подходов к решению проблемы допустимости использования технологий создания ГМО в сельском хозяйстве должен служить принцип эффективного сочетания публичных и частных интересов в данной сфере, а не противопоставления их. Только научно обоснованные данные о вреде тех или иных генно-модифи-цированных организмов, а также технологий их создания для жизни, здоровья людей, экологической среды и т. д. могут являться основанием для законодательного запрета их производства, допуска в качестве объектов гражданского оборота и потребительского использования.
В-третьих, гражданско-правовая ответственность производителя сельскохозяйственной продукции, содержащей ГМО, или элементы, связанные с использованием ГМО, должна базироваться на начале причинения вреда (риска) с тем, однако, условием, что справедливые предпринимательские интересы невиновного производителя должны обеспечиваться комплексом организационно-правовых, экономических и финансовых инструментов института обязательного страхования ответственности субъектов предпринимательства в указанной сфере и полного возмещения им страховщиком понесенных в связи с такими случаями убытков.
В-четвертых, следует осуществить комплексные правовые меры по совершенствованию гражданского и иного законодательства в части, касающейся обеспечения надлежащей защиты прав и законных интересов
граждан-потребителей как участников общественных отношений, связанных с использованием содержащей ГМО сельскохозяйственной продукции, потребление которой может представлять опасность для их
жизни, здоровья, экологической среды. Это способствовало бы эффективному развитию как научных разработок в сфере генной инженерии в сельском хозяйстве, так и безопасной их реализации.
Список литературы
Antoine L. Vote on Ending Zero Tolerance Postponed // Europolitics. 2011. 10 February. P. 6.
Beatty D. The Ultimate Rule of Law. N. Y.: Oxford University Press, 2004.
Schauer F. Freedom of Expression Adjudication in Europe and the United States: A Case Study in Comparative Constitutional Architecture // European and US Constitutionalism. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P. 49-69. DOI: 10.1017/CB09780511493904.004.
Scott A. H. Genetically Modified Crop Regulation: The Fraying of America's Patchwork Farm Lands // Villanova Environmental Law Journal. 2015. Vol. 26. Iss. 1. P. 145-167.
Анисимов А. П., Попова О. В. Правовое регулирование использования ГМО в сельском хозяйстве: дискуссионные вопросы // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Серия: Гуманитарные и общественные науки. 2017. № 3. C. 21-29.
Дромашко С., Макеева Е., Холмецкая М. Маркировка ГМО-содержащих продуктов питания // Наука и инновации. 2012. № 7. C. 28-30.
Менив О. И. Правовое обеспечение использования ГМО при выращивании сельскохозяйственной продукции растительного происхождения в Украине и ЕС: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 2016.
Чуйко Н. А. Основные подходы к регулированию генетически модифицированных организмов в международной практике // Сибирский юридический вестник. 2011. № 1. C. 160-165.
Шарова Г. Н. Защита от некачественной продукции // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2004. № 3. C. 140-150.
Михаил Николаевич Семякин - доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского права Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: grpravo@usla.ru.
Civil Regulation of Relations Connected with the Use of Genetic Engineering Technologies in Agricultural Production
The article discusses general conceptual approaches to the problem of applying genetic engineering technologies in agriculture, as well as civil law aspects of regulating relations connected with the use of genetically modified organisms (GMOs) in the production and sale of agricultural products, liability for the unauthorized use of GMOs and causing harm due to this, ensuring proper protection of the rights and legitimate interests of consumers in this area. It is noted that scientists and practitioners express opposite opinions about this problem. Some are supporters of the application of genetic engineering technologies in the field of agricultural production, while others consider these technologies dangerous to human life and health and to ensuring a normal state of the environment.
The regulatory legal framework governing relations connected with the use of genetic engineering technologies and the law enforcement practice of the Russian Federation are analyzed. In order to improve the legislation, it is proposed to supplement and clarify some norms of the Civil Code of the Russian Federation. The methods used in the paper include historical-legal, logical-legal, systemic-structural, interdisciplinary legal, system analysis method.
Keywords: conceptual approach, civil law relation, contract, technical regulation, agricultural products, responsibility, guilt, beginning of infliction, genetically modified organisms, genetic engineering, consumer protection
Recommended citation
Semyakin M. N. Grazhdansko-pravovoe regulirovanie otnoshenii, svyazannykh s ispol'zovaniem tekhnologii gennoi inzhenerii v sfere proizvodstva sel'skokhozyaistvennoi produktsii [Civil Regulation of Relations Connected with the Use of Genetic Engineering Technologies in Agricultural Production], Rossiiskoe pravo: obrazovanie, praktika, nauka, 2020, no. 5, pp. 4-15, DOI: 10.34076/2410-2709-2020-5-4-15
References
Anisimov A. P., Popova O. V. Pravovoe regulirovanie ispol'zovaniya GMO v sel'skom khozyaistve: diskussionnye voprosy [Legal Regulation of the Use of GMOs in Agriculture: Discussion Issues], Vestnik Baltiiskogo federal'nogo universiteta im. I. Kanta. Ser. Gumanitarnye i obshchestvennye nauki, 2017, no. 3, pp. 21-29.
Antoine L. Vote on Ending Zero Tolerance Postponed, Europolitics, 2011, 10 February, p. 6.
Beatty D. The Ultimate Rule of Law, New York, Oxford University Press, 2004.
Chuiko N. A. Osnovnye podkhody k regulirovaniyu geneticheski modifitsirovannykh organizmov v mezhdunarodnoi praktike [The Main Approaches to the Regulation of Genetically Modified Organisms in International Practice], Sibirskii yuridicheskii vestnik, 2011, no. 1, pp. 160-165.
Dromashko S., Makeeva E., Kholmetskaya M. Markirovka GMO-soderzhashchikh produktov pitaniya [Labeling of GMO-containing Foods], Nauka i innovatsii, 2012, no. 7, pp. 28-29.
Meniv O. I. Pravovoe obespechenie ispol'zovaniya GMO pri vyrashchivanii sel'skokhozyaistvennoi produktsii rastitel'nogo proiskhozhdeniya v Ukraine i ES [Legal Support for the Use of GMOs in the Cultivation of Agricultural Products of Plant Origin in Ukraine and the EU]: autoabstr. of cand. jur. sc. thesis, Khar'kov, 2016, 20 p.
Schauer F. Freedom of Expression Adjudication in Europe and the United States: A Case Study in Comparative Constitutional Architecture, G. Nolte (ed.) European and US Constitutionalism, Cambridge, Cambridge University Press, 2005, pp. 49-69, DOI: 10.1017/CBO9780511493904.004.
Scott A. H. Genetically Modified Crop Regulation: The Fraying of America, s Patchwork Farm Lands, Villanova Environmental Law Journal, 2015, vol. 26, iss. 1, pp. 145-167.
Sharova G. N. Zashchita ot nekachestvennoi produktsii [Protection Against Low-Quality Products], «Chernye dyry» v rossiiskom zakonodatel'stve, 2004, no. 3, pp. 140-150.
Yu W., Wang C. Agro-GMO Biosafety Legislation in China: Current Situation, Challenges, and Solution, Vermont Journal of Environmental Law, 2012, vol. 13, pp. 866-883.
Mikhail Semyakin - doctor of juridical sciences, professor of the Civil law chamber, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: grpravo@usla.ru.
Дата поступления в редакцию / Received: 03.07.2020
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 01.09.2020
