CC BY
414
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2007. № 1 (10). С. 45-56. © Е.Л. Невзгодина, 2007
УДК 347
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО И ПРАВОВОЙ СТАТУС ОРГАНОВ И РАБОТНИКОВ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА, РУКОВОДИТЕЛЕЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ И ФИЛИАЛОВ
Е.Л. НЕВЗГОДИНА
The status of bodies and workers of legal persons, and also heads of their branches and representations is investigated with reference to representation in civil law.
Субъектами гражданского права, наряду с гражданами, являются юридические лица, т. е. различного рода организации, которые имеют в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечают по своим обязательствам этим имуществом, могут от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде (п. 1 ст. 48 ГК РФ).
Юридические лица осуществляют свою гражданскую правосубъектность (приобретают гражданские права, принимают на себя юридические обязанности и осуществляют то и другое путем сделок) через свои органы, созданные и действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами (п. 1 ст. 53 ГК РФ). Под органом юридического лица в литературе и законодательстве обычно понимается физическое лицо (единоличный орган) или группа физических лиц (коллегиальный орган), представляющих интересы юридического лица в отношениях с другими субъектами права без специальных на то полномочий (без доверенности).
Различные виды юридических лиц и одно и то же юридическое лицо может иметь различные органы, которые принято классифицировать в зависимости от избранного критерия классификации не только на единоличные и коллегиальные (по конструкции), но и на на-
При посредстве этого института (представительства - Е.Н.) юридическая личность человека переходит за пределы, очерченные его физической природой
Н. Нерсесов. Понятие добровольного представительства в гражданском праве (М., 1876)
значаемые, избираемые или формируемые иным способом (по способу формирования); руководящие, исполнительные и контрольные (по функциям); волеобразующие и волеизъявляющие (по способу формирования и выражения воли юридического лица, хотя та и другая функция может быть присуща одному и тому же органу); имеющие или не имеющие право действовать от лица юридического лица в отношениях с третьими лицами, совершая сделки от имени юридического лица и с обязательными для него правовыми последствиями. Именно последнее разграничение имеет значение в рамках данного параграфа.
В связи с тем, что юридическое лицо в определенном смысле является легализованной фикцией, или, иначе, искусственным субъектом права [1], в цивилистике в течение многих лет дискутируется вопрос о том, являются ли органы юридического лица его особыми представителями (наряду с традиционными представителями, действующими на основании договора поручения, доверенности). Утвердительно отвечали на этот вопрос Ф. Савиньи, Пухта и ряд других ученых [2]. Так, Б.С. Антимонов полагал, что выступление органа юридического лица является самостоятельным видом представительства [3], которое предлагалось в качестве самостоятельного вида именовать уставным [4]. В современной науке гражданского права сходные взгляды высказываются Е.В. Богдановым [5],
Н.В. Козловой [6]. «По сути, - пишет Н.В. Козлова, юридическое лицо и субъекты, выполняющие функции его органов, находятся в гражданско-правовых отношениях, являющихся особым видом представительства. Работник юридического лица, выполняющий функции единоличного исполнительного органа, физические лица - члены его коллегиальных органов, индивидуальный предприниматель либо коммерческая организация, которые в соответствии с законом, учредительными документами управляемого юридического лица, договорами, а также иными сделками и/или правовыми актами наделяются полномочиями совершать юридически значимые действия от имени управляемого юридического лица, являются его корпоративными представителями (курсив автора. - Е.Н.)» [7]. Фактически в качестве представителя квалифицирует действия органа юридического лица и Д. Князев, когда пишет, что в случае совершения органом юридического лица сделки, выходящей за пределы его полномочий, следует применять общие нормы о совершении сделок с представителем с превышением предоставленных ему полномочий [8].
К.И. Скловский, наиболее глубоко в современной литературе исследовавший соотношение правомочия и полномочия и относящий оба понятия к одному и тому же роду юридических явлений [9], рассматривает полномочие как родовое понятие и для представительства, и для органа юридического лица, признавая в то же время, что это «не требует непременного отождествления представителя с органом юридического лица» [10]. Полагая, что полномочие является «формой связи» юридического лица и органа (которая в трактовке автора непознаваема, поскольку «не предстает» ни как правоотношение, ни как субъективное право), К.И. Склов-ский приходит к выводу, что полномочие органа юридического лица - это право совершать юридические действия в чужом интересе с непосредственным правовым результатом для принципала - юридического лица, т. е. в конечном счете рассматривает орган юридического лица в качестве представителя последнего [11].
Следует отметить, что действующее законодательство тоже вносит определенную лепту в развитие дискуссии по данному вопросу. Так, в п. 3 ст. 53 ГК РФ говорится о том, что лицо, вы-
ступающее в качестве органа юридического лица от имени последнего, должно действовать в интересах представляемого. В соответствии с п. 2 ст. 48 ГПК РФ дела юридических лиц в суде ведут их органы либо представители, то же следует из ч. 4 ст. 59 Арбитражного процессуального кодекса РФ, однако же в ч. 5 той же статьи речь уже идет о том, что руководители организаций могут выступать в арбитражном суде представителями последних по должности.
Та же путаница с квалификацией статуса единоличного исполнительного органа юридического лица то как неотъемлемой части юридического лица. то как его представителя присуща судебной практике, в том числе на уровне высших судебных инстанций. Так, например, в п. 13 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 21 апреля 1998г. № 33 «Обзор практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций» [12] генеральный директор акционерного общества практически квалифицируется при совершении им сделки от имени общества как представитель последнего. Напротив, в ряде постановлений по конкретным делам Президиум Высшего Арбитражного Суда прямо указывает, что согласно ст. 53 ГК РФ органы юридического лица, к числу которых относится и руководитель, не могут рассматриваться как самостоятельные субъекты гражданских правоотношений и являются частью юридического лица. Поскольку же орган юридического лица не является его представителем, в случаях превышения этим органом своих полномочий при заключении сделки п. 1 ст. 183 ГК РФ (о последствиях совершения сделки при отсутствии полномочия или с его превышением) применяться не может [13].
Думается, что вопрос о том, является ли орган юридического лица, изъявляющий волю последнего при совершении сделок от его имени, представителем юридического лица, должен решаться с учетом того, что представитель и представляемый - два самостоятельных субъекта гражданского права. Утверждение о том, что орган-представитель юридического лица, в литературе, как правило, не аргументируется. Лишь Д.М. Чечот признавал теоретически ошибочным и практически вредным отождествление органа юридического лица с самим юриди-
ческим лицом в гражданском процессе, ссылаясь в обоснование своего мнения, главным образом на ст. 16 ГПК РСФСР 1923 года, которая относила к представителям также руководителей коллективов [14]. Поскольку действующий ГПК РФ разграничивает выступление в суде органа юридического лица и представителя последнего, этот аргумент отпал. Не более убедителен и довод, что руководителя учреждения нельзя признать стороной в споре, разрешаемом судом, так как стороной всегда является юридическое лицо. Такого отождествления органа с юридическим лицом и не требуется: в лице органа выступает само юридическое лицо, а отнюдь не орган как таковой [15].
Орган, в своем качестве органа, «не является субъектом каких-либо прав и обязанностей, обособленных от прав и обязанностей юридического лица» [16]. Поэтому, когда гражданин, являющийся его органом, осуществляет правосубъектность юридического лица, действуя в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами данного юридического лица, в лице органа (через орган - п. 1 ст. 53 ГК РФ) действует само юридическое лицо. Именно эта точка зрения, убедительно аргументированная в научной литературе [17], представляется правильной.
В настоящее время никем не оспаривается дееспособность юридического лица. Попытка же рассматривать орган как представителя юридического лица приводит к противоположному и неприемлемому выводу о том, что юридические лица недееспособны, ибо могут действовать только через посредство представителей, т. е. пришлось бы признать, что юридическое лицо подобно малолетнему ребенку или абсолютно недееспособному лицу, не имеющим юридически значимой воли, не способным сознавать и осуществлять свои интересы и потребности. Трудно что-либо добавить к аргументации позиции «действия органа - действия самого юридического лица», предложенной (теперь уже в позапрошлом столетии) Д.И. Майером, отмечавшим, что законодательство наделяет полномочиями группу физических лиц или одно физическое лицо, действия которых признаются действиями самого юридического лица, при условии, что они действуют в соответствии с законода-
тельством и уставом, строго регламентирующими все стороны жизни органа: порядок его создания и деятельности, его полномочия. Когда же деятельность органа выходит за указанные пределы, орган тем самым выходит за пределы воли самого юридического лица, а потому такие действия должны быть вменены членам органа как физическим лицам [18].
Действия руководителя юридического лица как его органа по доверенности от данного юридического лица представляется возможным лишь в единственном случае: когда возглавляемое им юридическое лицо находится в стадии ликвидации и назначена ликвидационная комиссия. В соответствии с п. 3 ст. 62 ГК РФ с момента назначения ликвидационной комиссии к ней переходят полномочия по управлению делами юридического лица и она вправе от имени ликвидируемого юридического лица выступать в суде. Ликвидационная комиссия при таких обстоятельствах выполняет роль органа юридического лица, т. е. в её лице действует само юридическое лицо как субъект гражданского права. В случае же, если лицо, возглавляющее ликвидационную комиссию, выдаст доверенность руководителю юридического лица (который продолжает оставаться его органом), последний приобретает статус представителя данного юридического лица.
Выше уже было отмечено, что ошибочная квалификация органа юридического лица в качестве представителя юридического лица имеет место и в судебной практике. В частности, при рассмотрении одного судебного спора было установлено, что гражданин Г., действуя по доверенности от имени общества с ограниченной ответственностью, продал акции акционерному обществу в лице его генерального директора, причем генеральным директором, подписавшим сделку, был тот же Г.
Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ квалифицировал данную сделку как ничтожную в связи с тем, что она совершена одним и тем же лицом, действовавшим при совершении сделки одновременно в качестве истца и ответчика [19]. Между тем сделка эта действительно ничтожна, но в связи с тем, что представитель истца совершил её в отношении себя лично, ибо в его лице в качестве другой стороны сделки (покупателя) выступало юри-
дическое лицо - акционерное общество, приобретшее акции в свою собственность.
В связи с тем, что п.1 ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах» в качестве одного из возможных вариантов управления акционерным обществом предусматривает выполнение функций исполнительного органа общества по договору юридическим лицом (управляющая компания), в литературе обсуждается вопрос о природе договора, заключаемого управляющей компанией с советом директоров в качестве правовой основы для наделения её функциями исполнительного (а вместе с тем
- представительного, волеизъявляющего) органа акционерного общества.
Одни авторы полагают, что такой договор является непоименованным [20] гражданско-правовым договором на оказание юридико-фактических услуг [21], который в качестве самостоятельного вида договора на передачу полномочий по управлению хозяйственным обществом целесообразно закрепить во второй части Гражданского кодекса РФ [22]. При этом подчеркивается представительский характер этого договора, основанного, пусть и частично, на договоре поручения [23]. Представительский характер отношений управляющей компании с управляемым обществом отмечает и Н.В. Козлова, хотя и полагает, что в данном случае имеет место не обычное, а особое, корпоративное (по терминологии Н.В. Козловой) представительство. Такому представительству всегда присущ коммерческий характер, и его, наряду с договором, целесообразно оформлять выдачей доверенности конкретному управляющему (главе управляющей компании), поскольку доверенность устраняет всякие сомнения, которые могут возникнуть у третьих лиц относительно полномочий управляющего действовать от имени управляемого общества [24].
Согласно другой точке зрения, при управлении акционерным обществом специальной управляющей компанией происходит полное замещение последней волеизъявляющего (исполнительного) органа акционерного общества. Соответственно, в лице этой компании в отношениях с третьими лицами действует само акционерное общество, а потому отношениям представительства здесь нет места.
Данная позиция, которая представляется единственно правильной, наиболее убедительно аргументирована С. Крыловым [25].
Статус управляющей компании при выступлении в отношениях с третьими лицами от имени управляемого общества в принципе ничем не отличается от статуса его волеизъявляющего (исполнительного) органа. В отношениях между акционерным обществом и управляющей компанией не возникает прав и обязанностей, специфических для отношений. возникающих из договора поручения, оформляющего представительство. В частности, управляющая компания действует без специальной доверенности акционерного общества, выдавая доверенности от своего имени, не обязана уведомлять об этом общество, не обязана удостоверять их нотариально, что необходимо при выдаче доверенностей при передоверии (а именно как передоверие пришлось бы квалифицировать выдачу доверенности управляющей компанией, если признать её представителем управляемого общества).
Следует отметить, что и судебная практика достаточно последовательна в вопросе о том, что управляющая компания не является представителем управляемого хозяйственного общества (даже особым, корпоративным и т. п.) [26]. В решении по конкретному делу Федеральный Арбитражный Суд Северо-западного округа указал, что управляющая компания, выдавая доверенность, действует не как представитель юридического лица, а как его орган, и потому на этой доверенности проставляется печать акционерного общества, а не управляемой компании [27]. Конституционный Суд РФ определил, что право подписывать платежные поручения, предусматривающие перечисление денежных средств в бюджет, не может передаваться гражданско-правовому представителю налогоплательщика [28]. Управляющая же компания подписывает такие документы от имени акционерного общества без каких-либо ограничений, ибо такие ограничения налоговым законодательством не установлены. И это тоже свидетельствует о том, что в лице управляющей компании действует само акционерное общество как субъект права, а не представитель последнего.
Не согласуется квалификация управляющей компании в качестве представителя управляемого акционерного общества и с общетеоретическими основами представительства. Последнее, как уже отмечалось выше, в конечном счете может быть либо добровольным (основанном на волеизъявлении дееспособного представляемого), либо обязательным (возникающем независимо от воли представляемого или, чаще, вообще при отсутствии у него юридически значимой воли). Ни в тот, ни в другой вариант представительства отношения между управляющей компанией и обществом не «укладываются»).
В самом деле, об обязательном представительстве здесь вообще речи идти не может, поскольку управляющая компания «призывается» к управлению в силу договора вполне дееспособным субъектом гражданского права - акционерным обществом. Но нет здесь и договорного представительства, ибо при таковом представляемый сохраняет в полном объеме способность к личному выступлению в гражданском обороте (в частности, к заключению сделок). При управлении же акционерным обществом управляющей компанией акционерное общество может выступать в гражданском обороте только через посредство этой компании, т. е. никакие другие органы общества не могут совершать сделки от имени общества (по крайней мере, без доверенности, выданной той же компанией) [29].
Договор, заключаемый между управляющей компанией и хозяйственным обществом, несомненно, носит гражданско-правовой характер, является, скорее всего, самостоятельным видом договора, хотя и имеющим признаки отдельных (поименованных) договоров (и прежде всего - договора об оказании услуг), что позволяет рассматривать его, по терминологии, предложенной В.А. Ойгензихтом [30], как «конгломерированный» договор. Этот договор требует отдельного анализа, что выходит за рамки настоящей работы.
Изложенное предопределяет и решение вопроса о том, являются ли участники полного товарищества (полные товарищи) его гражданско-правовыми представителями. В полном соответствии с буквальным текстом ст. 72 ГК РФ М.М. Брагинский полагает, что здесь имеет
место один из случаев добровольного представительства [31]. Думается, что выражение закона «действует от имени» применительно к юридическим лицам далеко не всегда означает признания здесь представительства в его классическом понимании. Орган юридического лица тоже действует от имени юридического лица, но, по приведенной выше аргументации, представителем при этом не является: в лице органа действует само юридическое лицо.
То же самое следует отнести к полным товариществам (и товариществам на вере): без особой оговорки в учредительном договоре при ведении дел товарищества в совместных действиях его полных товарищей действует само товарищество. В противном случае пришлось бы признать, что товарищество, будучи субъектом гражданского права, в отличие от иных видов юридических лиц, полностью недееспособно и может выступать в гражданском обороте только через посредство представителей. Когда ведение дел (в том числе совершение сделок) от имени товарищества поручается одному или нескольким товарищам, в их действиях тоже выражается воля товарищества как юридического лица, т. е. в их лице (по аналогии с органом) действует само товарищество. И лишь в случае, когда функции органа исполняют один или несколько товарищей, выдача им (ими) доверенности иному товарищу порождает отношения представительства - между товариществом (доверителем) и поверенным.
С тех же позиций, на мой взгляд, должен решаться вопрос о том, являются ли другие работники юридического лица (т. е. не являющиеся его органом) его гражданско-правовыми представителями. Согласно наиболее распространенной точке зрения, продавцы, кассиры, официанты и т. п. работники юридического лица рассматриваются как его представители. «Наиболее распространенным основанием
представительства служит договор, связывающий представителя с представляемым, - пишет М.М. Брагинский. - При этом в случаях, когда совершение юридически значимых действий входит в трудовые функции работника (имеются в виду юрисконсульты, экспедиторы и т. п.), основанием для выступления от имени работодателя может служить сам трудовой договор» [32]. Это мнение нашло опору в действующем
законодательстве (п.1 ст. 182 ГК РФ), то же предусматривала ч. 2 ст. 62 ГК РСФСР 1964 года. Наряду с этим было высказано и мнение о том, что теории гражданского права следует отказаться от трактовки работников юридического лица в качестве их гражданско-правовых представителей [33].
Действия работников при исполнении ими своих служебных, трудовых обязанностей воплощают деятельность самого юридического лица, а потому представительство здесь отсутствует. Выполнение работниками своих производственных функций, в чем бы они не выражались, представляет собой не что иное, как функционирование самого юридического лица. И действия работников, не только с точки зрения их фактического состава, но и волевой стороны, становятся элементом «поведения» юридического лица как субъекта гражданского права. В таком порядке осуществляют деятельность продавцы, кассиры, гардеробщики, экспедиторы и т. п. работники. В таком порядке -«в силу своего служебного положения» - действует, например, капитан судна в отношении сделок, необходимых в связи с нуждами судна, груза или плавания. Хотя и он, по сложившейся терминологии, назван в ст. 71 Кодекса торгового мореплавания РФ [34] представителем судовладельца и грузовладельца. Здесь в лице капитана при совершении сделок «от имени» судовладельца выступает сам судовладелец, а когда речь идет о совершении сделок от имени грузовладельца, то на деле и в этом случае сделка совершается судовладельцем в лице капитана от своего имени, в силу обязанности судовладельца обеспечить доставку и сохранность груза в пути.
Представитель в гражданском праве - самостоятельный субъект права но отношению к юридическому лицу. Работник же при выполнении своих трудовых обязанностей, как справедливо отмечал С.Н. Братусь, «не противостоит юридическому лицу в качестве отличного от него субъекта права: из суммирования служебных действий рабочих и служащих или действий членов, связанных с осуществлением их членских обязанностей, и возникает деятельность юридического лица как целого...» [35].
Юридическое лицо как таковое не может выступать в гражданском обороте иначе, чем
через посредство своих органов и работников. По справедливому замечанию О.Н. Садикова, «ставя работников юридического лица при совершении ими служебных действий вне юридического лица, мы лишали бы понятие юридического лица реального содержания и делали бы эту важнейшую правовую категорию юридически малопонятной» [36].
В качестве аргумента тезиса о том, что работник при совершении им юридических действий - представитель юридического лица, М.И. Брагинский пишет: «Трудно себе представить, в каком положении могли бы в определенных случаях оказаться юридические лица, если бы для признания их стороной в заключенной работником сделке было бы достаточно в виде общего правила ссылки на служебное удостоверение или иной подобного рода документ. То есть может появиться основание говорить о смешении другого рода: работников юридического лица с его органами» [37]. На это можно возразить, что действия работника только тогда являются действиями юридического лица, когда он действует в пределах своих служебных, трудовых обязанностей, в том числе при совершении сделок (продавцы, кассиры и т. д.). В иных же случаях работник должен быть управомочен на заключение сделки либо учредительным документом (например, зам. генерального директора - уставом), либо волеизъявлением органа юридического лица, выраженном в письменном документе.
Следует отметить, что и те авторы, которые по традиции рассматривают работников как гражданско-правовых представителей, признают, что действия работника, которые связаны с возложенной на него функцией, воплощают в себе деятельность юридического лица [38], что предприятия, организации и учреждения, являясь участниками обязательственных отношений и совершая в адрес другой стороны действия, независимо от того, делают это их органы либо специально управомоченные работники, выступают перед ними непосредственно как юридические лица [39], что деятельностью юридического лица «надо считать всякое служебное действие его органов, а также всех работников» [40].
Характерно также, что трактовка работника как представителя юридического лица в ли-
тературе никогда не сопровождается указанием на то, что работник действует в силу передоверия, совершенного юридическим лицом, когда выполняет возложенные на юридическое лицо представительские функции (например, адвокат или работник экспедиционного предприятия), хотя, будучи последовательным в решении данного вопроса, следовало бы прийти именно к такому выводу.
Аргументированные возражения против отказа от трактовки работников юридического лица в качестве его представителя были высказаны в свое время Б.Б. Черепахиным, полагавшим, что такой отказ влечет стирание граней между органом и представителем юридического лица, поскольку выступление юридического лица в лице его работника (например, юрисконсульта или экспедитора) оказывается приравненным к выступлению в лице его органа [41].
Против такого довода можно возразить, указав, что при трактовке работника как представителя стираются грани между действиями юридического лица и представительством от его имени. Отграничение органов юридического лица от иных его работников и компетенция тех и других достаточно четко установлены в различных правовых источниках. Выступление организации в лице ее органов и других работников по исполнению своих служебных обязанностей действительно равнозначно как по юридической природе, так и по юридическим последствиям. Однако это вовсе не свидетельствует об отождествлении органа и иных работников юридического лица, а напротив, предполагает их четкое разграничение, ибо орган вправе осуществлять правоспособность юридического лица в полном объеме, работник же - только в пределах своего ведения. Что же касается ссылки Б. Б. Черепахина на ст. 23 ГК РСФСР (п. 1 ст. 53 ГК РФ), которая предусматривает возможность осуществления правоспособности юридического лица действиями его органов, то её редакция обусловлена традиционным мнением о том, что работники юридического лица являются его представителями, и нуждается, на наш взгляд, в изменении.
Трактовка действий работника по выполнению своих служебных обязанностей как действий самого юридического лица полностью
соответствует положению закона об обязанности организации возместить вред, причиненный по вине работников при выполнении ими служебных обязанностей (п. 1 ст. 1068 ГК РФ). При постановке же работников в положение представителей юридического лица ответственность последнего становится необоснованной: за причинение внедоговорного вреда представителем ответственность должен нести он сам, а не представляемый.
Лица, вступающие в гражданско-правовые отношения с юридическим лицом через его работника, во-первых, должны быть осведомлены о круге его служебных обязанностей, ибо действия работника влекут правовые последствия лишь постольку, поскольку они совершены в пределах его ведения. Источники такой осведомленности - различного рода нормативные акты, закрепляющие права и обязанности многих категорий работников. Во-вторых, они должны убедиться в том, что данный работник относится к категории лиц, имеющих право совершать данные юридические действия. Это достигается представлением работником служебного удостоверения либо поставлением работника в обстановку, из которой явствует содержание его прав и обязанностей. Если круг ведения работника не закреплен в нормах права, а также при выполнении им поручения администрации, выходящего за пределы его служебных обязанностей, права работников действовать с результатом для юридического лица должны быть определены распоряжением компетентного лица, доведенным до сведения третьих лиц. Извещение третьих лиц возможно путем направления им копии такого распоряжения, поставления работника в соответствующую обстановку либо выдачи последнему документа, фиксирующего возложенные на него функции [42]. Этот документ может именоваться и доверенностью (что в большинстве случаев и имеет место на практике), но тем не менее доверенность здесь не олицетворяет отношений представительства, всегда связывающих двух самостоятельных субъектов гражданского права - представляемого и представителя, отношения между которыми урегулированы нормами гражданского (а не трудового) права [43]. Нормы о представительстве и доверенности здесь могут применяться лишь по аналогии
и лишь к «организуемым» отношениям в структуре представительства, т. е. к отношениям между юридическим лицом и третьими лицами, по отношению к которым действовал работник юридического лица.
Изложенное относительно возражений против признания работников юридического лица его представителями полностью распространяется и на руководителей представительств и филиалов юридических лиц, правовое положение которых определено в ст. 55 ГК РФ.
Прежде всего отметим, что термин «представительство» в данной статье используется в ином значении, чем в главе 10 ГК РФ, регулирующей отношения по выступлению одного самостоятельного субъекта гражданского права лица от имени другого. Представительства и филиалы в ст. 55 ГК РФ рассматриваются как внутренняя часть в структуре юридического лица, хотя и расположенная в качестве обособленного подразделения вне места нахождения юридического лица.
Представительства и филиалы вообще не являются субъектами гражданского права. А поэтому между ними и юридическим лицом, элементом структуры которого они являются, не может возникать гражданско-правовых отношений представительства, предполагающего двух самостоятельных субъектов права (представляемого и представителя), которые при добровольном представительстве обычно выступают в качестве сторон договора поручения (доверителя и поверенного).
Руководитель представительства или филиала - это работник юридического лица, и в принципе круг его трудовых полномочий (прав и обязанностей) мог бы быть очерчен в учредительных документах юридического лица или в утвержденном руководителем юридического лица положении о филиале, представительстве. В частности, в Письме Высшего Арбитражного Суда РФ от 2 ноября 1994 г. № С1-7/ОП-742 «О заключении договоров обособленными подразделениями» указывалось, что полномочия руководителей обособленных подразделений юридических лиц (филиалов и представительств) «могут быть оформлены доверенностью юридического лица либо предусмотрены в его уставе или в положении об обособленном подразделении».
Однако определение компетентности руководителей обособленных подразделений юридических лиц в учредительных документах или положениях, во-первых, вело бы к значительному увеличению объема (содержания) учредительных документов или положений. Во-вторых, третьим лицам, по отношению к которым руководитель представительства, филиала осуществляет свои трудовые полномочия, всякий раз пришлось бы истребовать и внимательно изучать должным образом заверенный экземпляр учредительного документа или положения. Кроме того, определение круга правомочий руководителя филиала как работника юридического лица в специальном документе (доверенности) позволяет более мобильно варьировать, менять виды и объем этих правомочий без внесения изменений в учредительные документы или положения. Доверенность можно отменить или изменить в любое время волеизъявлением руководителя юридического лица, предоставить ею по мере необходимости дополнительные правомочия, приложить экземпляр доверенности к совершаемой по ней сделке. Думается, что именно из этих соображений в п. 3 ст. 55 ГК РФ указывается, что руководители представительств и филиалов действуют по доверенности. Она в данном случае -документ, который определяет круг служебных полномочий (компетенцию) работника юридического лица в «ранге» руководителя представительства или филиала.
В то же время следует отметить, что и после вступления в силу ГК РФ судебная практика идет по пути признания легитимности и обязательности для юридического лица сделок, заключенных его филиалом или представительством без доверенности, но в пределах компетентности, определенной положением о нем. Так, решением Арбитражного суда Омской области по делу ОАО «Транссибнефть» (истец) было отказано в удовлетворении исковых требований о применении последствий недействительности ничтожной сделки - договора аренды, в связи с тем, что договор был заключен без доверенности от имени истца Центральной базой производственного обслуживания (ЦБПО), созданной на правах филиала истца и действующей на основании Положения о ней. Суд установил, что данным Положением начальни-
ку ЦБПО предоставлено право совершать сделки с имуществом, находящимся в хозяйственном ведении ЦБПО в соответствии с основными функциями в пределах своей компетенции. Иными словами - предоставлено право осуществлять представительство АО «Трансибнефть» в указанной сфере. Поскольку в тексте договора аренды имелась ссылка на то, что договор заключается на основании Положения о ЦБПО, суд пришел к выводу, что договор заключен руководителем ЦБПО от имени юридического лица - ОАО «Трансибнефть» [44].
Таким образом, ни работники юридического лица, действующие при исполнении своих трудовых обязанностей, ни руководители представительств и филиалов, которые тоже являются работниками юридического лица и, совершая те или иные дозволенные им сделки, по сути, выполняют свои трудовые обязанности по отношению к юридическому лицу-работода-телю, не являются его представителями в том классическом значении представительства, которое явствует из п. 1 ст. 182 ГК РФ, когда один субъект гражданского права действует от имени другого и с непосредственными юридическими последствиями для него.
Действия руководителя представительства или филиала в пределах обозначенных руководителем юридического лица для них полномочий - это действия самого юридического лица. Это признает, в частности, и Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, указав по конкретному спору, что обращение филиала с исковым заявлением по доверенности, в которой ему предоставлено право выступать от имени юридического лица, правильно признано судом как исковое заявление, поданное самим юридическим лицом [45]. В то же время, как уже отмечалось, к «организуемым» (по предложенной в данной работе терминологии) отношениям между контрагентами совершаемых работниками (в том числе руководителями филиалов, представительств) сделок вполне применимы по сути по аналогии нормы о представительстве, ибо пока не найдена иная модель, наилучшим образом позволяющая и обозначить относительную имущественную самостоятельность филиала, представительства, и установить контроль органа юридического лица за юридическими действиями филиала, представительства,
в которых выражается деятельность самого юридического лица в целом.
«Выполняя вне места нахождения юридического лица его функции - одну (представительства) либо все или их часть (филиалы), -пишет М.И. Брагинский, - те и другие не являются субъектами гражданского права. Следовательно, они не могут участвовать в гражданском обороте от собственного имени, в том числе на основе договора поручения. Филиалы и представительства можно было бы приравнять к органам юридического лица. Но это, помимо прочего, исключило бы использование выражающих в полной мере их сущность имущественной обособленности, хотя и относительной. И тогда была найдена, после довольно долгих поисков с предоставлением им на определенных этапах отдельных присущих юридическому лицу прав, включенная в ст. 55 ГК РФ модель филиалов (представительств)» [46].
Как раз потому, что, с одной стороны, представительства в его классическом понимании здесь нет и быть не может уже потому, что нет двух самостоятельных субъектов права, а с другой стороны, никакой иной, более совершенной модели наделения руководителя филиала представительства правом совершать юридические действия от лица организации пока «не придумано», в данном случае используется как бы квазипредставительство, его модель. И именно потому в п. 3 ст. 55 ГК РФ необходимо было специально указать на то, что здесь используется модель представительства: не называя руководителей филиалов и представительств представителями, закон в то же время предусматривает, что они действуют по доверенности юридического лица. Соответственно, как и применительно ко всякой доверенности, в отношениях с третьими лицами именно её содержание, фиксирующее правомочия руководителя филиала, представительства, а не положение о филиале или представительстве, определяющее их внутренние (служебные, трудовые) отношения с юридическим лицом, будет иметь решающее значение в отношениях с третьими лицами.
И именно потому, что здесь нет представительства в его классическом понимании, а налицо лишь использование норм этого института к частному случаю, потребовалось разъяс-
нение высших судебных инстанций страны, подчеркнувших в своем Постановлении, что «соответствующие полномочия руководителя филиала (представительства) должны быть удостоверены доверенностью и не могут основываться лишь на указаниях, содержащихся в учредительных документах юридического лица, положении о филиале (представительстве) и т. п., либо явствовать из обстановки, в которой действует руководитель филиала.
При разрешении спора, вытекающего из договора, подписанного руководителем филиала (представительства) от имени филиала и без ссылки на то, что договор заключен от имени юридического лица и по его доверенности, следует выяснять, имелись ли у руководителя филиала (представительства) на момент подписания договора соответствующие полномочия, выраженные в Положении о филиале и доверенности. Сделки, совершенные руководителем филиала (представительства) при наличии таких полномочий, следует считать совершенными от имени юридического лица» [47].
Вместе с тем судебная практика иногда признает обязательность для юридического лица сделки, заключенной от его имени руководителем представительства или филиала без доверенности, как заключенной самим юридическим лицом.
Так, в Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (далее - МКАС при ТПП РФ) был предъявлен иск российской организацией к австрийской фирме в связи с неоплатой части товаров, поставленных по двум контрактам. Ссылаясь на отсутствие полномочия у лица, подписавшего контракт от его имени, ответчик заявил о непризнании им компетенции МКАС при ТПП РФ. При вынесении решения по делу было указано, в частности, на то, что два контракта, в связи с неисполнением которых истцом предъявлен иск, были подписаны в г. Москве от имени ответчика лицом, которое во взаимоотношениях с истцом утверждало, что оно является руководителем постоянного представительства фирмы-ответчика в Москве. Это его утверждение подтверждалось совокупностью факторов, о которых арбитражу стало известно из показаний свидетелей истца, а именно: наличием офиса представительства с
табличкой, в которой содержалось наименование фирмы-ответчика, печатью представительства (имеющейся на претензии истца в качестве подтверждения получения ее представительством), презентацией представительства, на которой присутствовал главный управляющий фирмы-ответчика, использованием фирменного бланка и факсимильной печати фирмы-ответчика на расписке этого лица, подтверждающей получение от истца документов, связанных с отгрузкой товара. Свидетелем со стороны истца также было показано, что на подписании одного из названных контрактов присутствовал главный управляющий фирмы-ответчика. На основании изложенных фактов арбитраж сделал вывод, что руководитель фирмы-ответчика, во-первых, знал о существовании представительства своей фирмы в г. Москве и санкционировал его открытие и, во-вторых, не мог не знать (в силу своего физического присутствия на подписании) о том, что указанное лицо подписывает контракт на поставку товара для его фирмы. Соответственно, истец имел основания полагать, что на момент подписания контрактов это лицо располагало необходимыми полномочиями [48].
Отказ от трактовки органов, работников юридического лица в качестве его представителей в классической трактовке института представительства имеет и практическое значение. В частности, к их деятельности не применим п. 1 ст. 183 ГК РФ. В самом деле, предположим, что продавец торгового предприятия, находясь на рабочем месте, продал товар, ранее снятый с продажи по причине установленного в нем брака. Может ли торговое предприятие в случае предъявления претензии покупателем ссылаться на то, что продавец превысил свои полномочия, а потому сделка заключена покупателем с ним лично и все претензии должны предъявляться только продавцу? Ответ на этот вопрос очевиден: отвечать придется торговому предприятию.
Применительно к органу юридического лица именно такую позицию занял Президиум Высшего Арбитражного Суда по конкретному спору, указав, что «. органы юридического лица, к числу которых относится и руководитель, не могут рассматриваться как самостоятельные субъекты гражданских правоотношений и являются частью юридического лица.
Поскольку орган юридического лица не является представителем последнего, в случаях превышения полномочий этим органом при заключении сделки пункт 1 ст. 183 ГК РФ применяться не может» [49].
В плане изложенного желательны некоторые изменения в законодательстве.
А. Абзац п. 1 ст. 53 ГК РФ мог бы быть изложен в следующей редакции:
«Юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя обязанности через свои органы и работников, действующих в соответствии с законом, иными правовыми актами, учредительными документами или особым распоряжением. Указанные права удостоверяются соответствующим документом либо явствуют из обстановки, в которой действует работник».
Б. Соответственно, из п. 1 ст. 182 ГК РФ следует исключить второй его абзац.
1. См.: Козлова Н. Гражданско-правовой статус органов юридического лица // Хозяйство и право. - 2004. - № 8. - С. 42.
2. Обзор аргументации данной концепции см.: Козлова Н.В. Понятие и сущность юридического лица: очерк истории и теории. - М., 2003. -С. 115-126.
3. См.: Отдельные виды обязательств. - М., 1954. -С. 268.
4. См.: Гражданское право. - М., 1938. - Ч. 1. -С. 148-149; Гражданское право. - М., 1944. -Т. 1. - С. 212.
5. См.: Богданов Е.В. Правовое положение органа юридического лица // Журнал российского права. - 2001. - № 3. - С. 3 и след.
6. См.: Козлова Н. Гражданско-правовой статус органов юридического лица. - С. 48.
7. Там же. - С. 49.
8. См.: Князев Д. Представительство от имени предприятия // Хозяйство и право. - 1994. -№ 11. - С. 114.
9. См.: Скловский К. Правомочие и полномочие в механизме возникновения гражданских прав // Хозяйство и право. - 2004. - № 12. - С. 95.
10. Там же.
11. Там же. - С. 95-96.
12. См.: Вестник Высшего арбитражного Суда РФ.
- 1998. - № 6. - С. 16.
13. См.: Постановление Президиума ВАС от 9 февраля 1999 г. № 6164/98. Та же позиция ВАС РФ отражена в постановлениях Президиума ВАС РФ от 8 октября 2002 г. № 6112/02 и № 6113/02 (СПС «Консультант Плюс»).
14. См.: Чечот Д.М. Участники гражданского процесса. - М., 1960. - С. 145.
15. См.: Черепахин Б.Б. Органы и представители юридического лица // Ученые записки / ВНИИСЗ.
- Вып. 14. - 1969. - С. 137.
16. Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. -М., 1950. - С. 204.
17. См.: Вильнянский С.И. Лекции по гражданскому праву. - Харьков, 1958. - С. 176; Иоффе О.С. Советское гражданское право. - Л., 1967. -С. 204; Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. - М., 1950. - С. 201; Гражданское право.
- М., 1998. - Т. 1. - С. 192; Брагинский М. Договор поручения // Хозяйство и право. - 2001. -№ 4. - Приложение. - С. 8.
18. См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. -Т. 1. - М., 1997. - С. 126.
19. См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1997г. № 2047/97. Обзор отдельных постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ по спорам, связанным с представительством и доверенностью // Хозяйство и право. - 2001. - № 1. - С. 120-121.
20. Классификация договоров на поименованные и непоименованные в законе предложена М.И. Брагинским и получила свое дальнейшее развитие в работах Б.Л. Хаскельберга (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. - М., 1998. - С. 323; Хаскельберг Б.Л. Договор о долевом участии в строительстве: вопросы судебно-арбитражной практики // Гражданское законодательство Республики Казахстан. - Вып. 14.
- Астана, 2002).
21. См.: Степанов Д.И. Компания, управляющая хозяйственным обществом // Хозяйство и право.
- 2000. - № 10. - С. 68-69.
22. См.: Кондратьев В. Закон об акционерных обществах. Проблемы совершенствования // Хозяйство и право. - 1999. - № 10. - С. 68.
23. См.: Алещев И. Управлять организацией или имуществом // Эж-Юрист. - 2003. - № 39.
24. См.: Козлова Н. Гражданско-правовой статус органов юридического лица // Хозяйство и право. - 2004. - № 8. - С. 49-50.
25. См.: Крылов С. Квалификация договора - возможны варианты // Эж-Юрист. - 2004. - № 31. -Август.
26. См., например, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 февраля 1999г. № 6164/41 // СПС «Консультант Плюс».
27. См.: Решение ФАС СЗО от 16 октября 2003г. № А66-2852-03 // СПС «Консультант Плюс».
28. См.: Определение Конституционного Суда РФ от 22 января 2004г. № 41-о // СПС «Консультант Плюс».
29. В качестве исключения в акционерном обществе иногда встречается наличие одновременно и единоличного и коллегиального исполнительных органов, наделенных функциями волеизъявления от имени акционерного общества, но это лишь исключение, не колеблющее общего правила (См.: Крылов С. Квалификация договора - возможны варианты // Эж-Юрист. - 2004. - № 31. - Август).
30. См.: Ойгензихт В.А. Нетипичные договорные отношения в гражданском праве. - Душанбе, 1984. - С. 5 и след. Следует согласиться с тем, что «.едва ли не каждый заключенный договор
- смешанный, поскольку в нем присутствуют элементы различных договоров или, более точно, содержащихся в законе договорных эталонов. При этом, даже если ограничиться только теми несколькими десятками типов и видов договоров, которые выделены в ГК, количество возможных их сочетаний может достичь астрономической величины. Естественно, что при этих условиях законодатель заведомо не сможет присвоить каждой комбинации свое наименование и разработать для неё специальные нормы. Отмеченное обстоятельство не исключает существования достаточно устойчивых и, что не менее важно, достаточно распространенных элементов соответствующих типов договоров, которые иногда позволяют создать на этой основе особый договор» (Брагинский М.И., Витрян-ский В.В. Договорное право. Общие положения.
- М., 1998. - С. 331-332).
31. См.: Брагинский М. Договор поручения // Хозяйство и право. - 2001. - № 4. - Приложение. -
С. 7.
32. Там же. - С. 7.
33. См.: Садиков О.Н. Некоторые положения теории советского гражданского права // Советское государство и право. - 1966. - № 9. - С. 18; Якушев В.С. Юридическая личность государственного производственного предприятия. - Свердловск, 1973. - С. 230-231.
34. СЗ РФ. - 1999. - № 18. - Ст. 2207.
35. Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. -М., 1950. - С. 211.
36. Садиков О.Н. Некоторые положения теории советского гражданского права // Советское государство и право. - 1966. - № 9. - С. 16.
37. Брагинский М. Договор поручения. - С. 11.
38. См.: Иоффе О.С. Советское гражданское право.
- М., 1967. - С. 197.
39. См.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. -М., 1973. - С. 70-71.
40. Черепахин Б.Б. Волеобразование и волеизъявление юридического лица // Правоведение. - 1958.
- № 2. - С. 47.
41. См.: Черепахин Б.Б. Органы и представители юридического лица // Теоретические вопросы применения и дальнейшего совершенствования законодательства. - Тарту, 1967. - С. 27, 137.
42. Используя пример, приведенный В.А. Рясенце-вым для иллюстрации различий между представительством по должности и представителем по
доверенности (См.: Рясенцев В.А. Основания представительства в советском гражданском праве // Ученые записки / ВЮЗИ. - М., 1948. -С. 66), можно сказать, что когда кассир театра по поручению администрации приобретает для театра топливо, он действует за пределами своих обычных служебных обязанностей, а потому нуждается в легитимирующем документе (доверенности), но в любом случае в его лице действует не представитель, а само юридическое лицо. Иными словами, не всегда доверенность «олицетворяет» собой уполномочие и представительство. Так, очевидно, не возникает представительства в его общепринятом значении (ст. 182 ГК РФ) при выдаче доверенности на управление транспортным средством: доверенность здесь является письменным доказательством договора аренды транспортного средства или договора безвозмездного пользования им, но не полномочия как права действовать от имени и с непосредственным правовым результатом для другого лица.
43. Выше уже отмечалось, что в действующем законодательстве, к сожалению, не является редкостью употребление одних и тех же терминов по отношению к качественно различным понятиям (предприятие, товарищество, полномочие и др.).
44. Постановление Арбитражного Суда Омской области от 17 марта 1997 г. № 28/А // СПС «Консультант Плюс».
45. См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 27 октября 1998г. № 1234/98. Обзор постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ по спорам, связанным с представительством и доверенностью // Хозяйство и право. - 2001. - № 2. -С. 116-117.
46. Брагинский М. Договор поручения. - С. 44.
47. П. 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской федерации» // Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (1992-2000 годы). - М., 2001. -С. 48.
48. См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда. Научно-практический комментарий / Сост. и автор комментария М.Г. Розенберг. - М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1997. - С. 99-106.
49. Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. -1999. - № 5. - С. 66.
