CC BY
23УДК - 347 ЗВОНАРЁВ Андрей Андреевич,
ББК - 67.404 аспирант кафедры гражданского права
ФГБОУВО «Российский государственный университет правосудия»
12.00.03 - гражданское право; предпринимательское право; семейное право;
международное частное право
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВА ЗА ВРЕД, ПРИЧИНЕННЫЙ ДЕЙСТВИЯМИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНОВ И ИХ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ В ПЕРИОД РУССКОГО РАННЕФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА
(IX-XIV вв.)
Аннотация. В статье на историко-правовом материале проанализированы особенности ответственности государства за вред, причиненный действиями государственных органов и их должностных лиц. Автор отмечает, что ответственность государства за вред, нанесенный должностными лицами, в том числе князем, возникла в период формирования Древнерусского государства. Постепенно складывается традиция, согласно которой должностное лицо, а не государство несет личную ответственность за свои действия. В период возникновения Русского (Московского) централизованного государства князь становится безответственным перед подданными, а ответственность должностных лиц зависит от милости государя.
Ключевые слова: гражданско-правовая ответственность, государство, князь, законодательство, правовой обычай.
ZVONAREV Andrei Andreevich,
postgraduate student, civil law Department GBOWO «Russian state University of justice»
CIVIL LIABILITY OF STATE FOR HARM CAUSED BY THE ACTIONS OF STATE BODIES AND THEIR OFFICIALS DURING THE PERIOD OF THE EARLY FEUDAL RUSSIAN STATE (IX -XIV CENTURIES)
Summary. The article on the historical and legal material analyzed state responsibility for the harm caused by the actions of state bodies and their officials. the Author notes that state responsibility for damage caused by officials, including by the Prince, occurs in the period of formation of old Russian state. Gradually formed a tradition, according to which the official, not the state, bear a personal responsibility for their actions. In the period of occurrence of the Russian (Moscow) centralized state Prince becomes irresponsible to his subjects, and the responsibility of officials depends on the mercy of the sovereign.
Key words: civil liability, state, Duke, legislation, legal custom.
Ответственность государства перед своими гражданами предопределяется многими факторами, в том числе: политико-правовым режимом, уровнем реальной демократии, действенностью институтов гражданского общества и рядом других факторов. Важной предпо-
сылкой формирования ответственности государственных органов и их должностных лиц перед гражданами являются исторически сложившиеся отношения между населением и властью данного государства. Поэтому исследование исторических аспектов данной проблемы весьма акту-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
ально для понимания ее сущности и правотворческой и правоприменительной деятельности в этой сфере.
Вопрос об ответственности государства за вред, причиненный действиями государственных органов и должностных лиц, в России имеет свою историю. В научной юридической литературе сформировалось мнение, что в период формирования Русского раннефеодального государства отсутствовала ответственность за вред, причиненный его представителями, что государь (князь) не нес ответственности за действия своих посадников, наместников, волостелей, дворецких или иных лиц, входивших в дворцово-вотчинную систему управления, а также за вред, причиненный ими [8, с. 22].
В нормативных правовых актах того периода отсутствуют соответствующие нормы. Но большинство отечественных историков права считают, что на том этапе развития русского государства основным источником права являлся правовой обычай [2, с. 88-90; 17, с. 78, 145, 146; 16, с. 19]. При исследовании данной проблемы необходимо изучить не только нормы древнерусского законодательства, но и правовые обычаи, судебную практику в периоды существования Древнерусского государства, феодальной раздробленности и становления Русского (Московского) централизованного государства.
Отношения между властью (князем) и обществом (в лице городской общины) были сложными и регулировались не столько нормами, изложенными в законах, сколько правовыми обычаями и, возможно, прецедентами. Одним из таких прецедентов, который установил новые правила в отношениях власти и общества, можно рассматривать осуждение и наказание в 945 г. киевского князя Игоря за попытку нарушить соглашение между киевскими властителями и племенем древлян и собрать с них дань повторно, что нарушало устоявшуюся традицию. В советский период этот драматический эпизод древнерусской истории трактовался обычно как один из фактов классовой борьбы. Но современные авторы, например известный историк И.Я. Фроянов, считают, что в дан-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
ном случае речь идет о межплеменной борьбе, в которой одна сторона стремилась к завоеванию и установлению данничества, а другая отстаивала свою свободу и независимость [14, с. 53]. Повторное требование дани с древлян привело к тому, что дружина князя Игоря была убита в бою, князь пленен, а затем подвергнут суду и казнен древлянами.
Обращает на себя внимание процедура осуждения и казни князя Игоря. Суд над князем за его преступление проходил на народном собрании (вече), в котором участвовали представители племенной верхушки древлян вместе с местным князем Малом и многочисленные свободные древляне. Необычна была и казнь князя Игоря - с использованием священных деревьев. С позиции язычества казнь князя, выполнявшего сакральные функции посредника между языческими богами и людьми, имела особое значение. По мнению И.Я. Фроя-нова, расправу над Игорем, состоявшуюся в священном лесу, можно рассматривать как жертвоприношение древлянским божествам [14, с. 54].
После казни Игоря вспыхнула длительная межплеменная война, закончившаяся победой княгини Ольги. Но по итогам этой борьбы княгиня Ольга приняла решение о налоговой реформе и об изменении порядка взимания дани с подвластного населения. В то же время, вероятно, с этого момента был установлен обычай, согласно которому свободные горожане на вече могли «указать князю путь» и требовать от князя покинуть «стол», если он или назначенные им должностные лица нарушали освященные правом обычаи или интересы подданных.
Русская Правда, первый писаный закон российского государства, не содержит норм, посвященных ответственности государства за деятельность должностных лиц. В то же время в законе закреплен принцип, согласно которому субъекты правоотношений находились под защитой общины или так называемой большой семьи. Последняя брала на себя осуществление кровной мести, получала денежное возмещение («головничество») за убитого члена семьи, если стороны заключали соглаше-
ние. Община же платила дикую виру, если не хотела выдавать преступника из своей среды.
Но не все субъекты права находились под защитой семьи или общины. На Руси начала XI в. появляются категории лиц, не защищенные кровными союзами, заботу об обеспечении безопасности которых брал на себя князь или назначенные им представители. К этим лицам, в частности, относились иностранцы (варяги, колбяги), изгои и «княжи мужи», защищаемые не союзом родственников, но княжеским правом. Можно обратить внимание, что семья и князь в соответствии со ст. 1 Краткой редакции Русской Правды не равноправны в случае возмещения вреда потерпевшей стороне при совершении убийства. Семья может выбрать: мстить за родственника или взять возмещение деньгами. Князь может брать только деньги: «...аще будет русин, любо гридин, любо купчина, любо ябет-ник, любо мечник, аще изъгои будет, любо словенин, то 40 гривен положите за нь» [7, с. 47].
В Русской Правде нет норм, регулирующих ответственность князя за своих дружинников или слуг, исполнявших обязанности посадников или занимавших иные должности. Но тезис о том, что государь в этот период неподсуден, не выдерживает критики после знакомства с материалами практики. В летописных известиях упоминаются многочисленные примеры изгнания князя вечем за его действия или действия его людей, которые наносили вред подданным. Например, в 1068 г. киевляне изгнали князя Изяслава за то, что он и его воевода (тысяцкий) Коснячка отказались идти биться с половцами [14, с. 173-178]; в 70-х годах XI в. новгородцы изгнали князя Глеба Святославича за убийство волхва и неумение его, как правителя, дать новгородской общине хлеба и благоденствия [14, с. 171]; в 1125 г. был изгнан князь Всеволод Мстиславич за несоблюдение условий договора с Новгородом [18, с. 54, 55]. В летописях не говорится о судьбе имущества осужденного или изгнанного князя.
По мнению дореволюционного историка права, профессора В.И. Сергеевича, «измена» князя относится к государственным
преступлениям. В Ипатьевской летописи под 1177 г. приведено обращение князя Святослава к Роману: «Брате! Я не ищу под тобою ничего же, но ряд наш так есть, оже ся князь извинить, то в волость, а муж в голову». По мнению В.И. Сергеевича, речь в приведенном летописном отрывке идет о том, что князь, если изменит, лишается волости, а простой муж — головы. «Извинить муж» означает преступление против верности князю, служилый человек обещал быть верным и не исполнил обещание. «Князь извинит» может означать, по мнению В.И. Сергеевича, нарушение договора, так как оба наказания (отнятие волости, смертная казнь) установлены договором: «...а ряд наш таков» [12, с. 438].
Но если факт ответственности князя перед общиной и лишение его права управлять на основании решения веча не вызывает сомнения, то вопрос о гражданско-правовой ответственности князя за свои действия и действия его должностных лиц (посадников, наместников, волостелей) требует доказательств.
В Русской Правде, как уже говорилось выше, нет норм, регулирующих имущественную ответственность князя за вред, причиненный его представителями. Но по аналогии с ответственностью общины за своих членов в случаях выплаты дикой виры можно сделать предположение, что похожая ситуация, связанная с нанесением вреда князем или княжескими людьми, могла привести к тому, что князь выплачивал возмещение за свои действия или за действия своих людей. Это могло регулироваться правовым обычаем, «пошлиной» и рассматриваться как милость государя.
В связи с этим следует обратить внимание на мнение известного историка И.Я. Фроянова. Анализируя события, связанные со смертью киевского князя Свято-полка в 1113 г., он обращает внимание на поведение вдовы умершего, которая раздала несметные богатства князя, «яко дви-тися всем человеком, яко такое милости никтоже можеть створити». По мнению И.Я. Фроянова, речь идет не о «милости», а об обычае, восходящем к доклассовому периоду развития общества, когда имущество вождя не являлось безусловной и неОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
отчуждаемой личной собственностью, а община имела на него определенное право. После смерти князя богатство, накопленное им, либо раздавалось публично, либо подвергалось санкционированному грабежу или общественному расхищению. Учитывая «несытовство» и алчность князя Святополка и его ближайшего окружения, княгиня для предотвращения разграбления, освященного обычаем, своевременно проявила «милость» [14, с. 205].
Но затем в Киеве вспыхнули волнения, которые привели к многочисленным грабежам имущества представителей политического руководства и господствующего класса. Известный дореволюционный историк Н.И. Костомаров, комментируя эти события, писал: «По русскому обычаю те, которые были виновны против народа, отдавались на поток, то есть на разграбление: таким образом ограбили жидов, ограбили двор Путяты тысяцкого и сотских» [5, с. 200].
Появление республиканской формы правления на Руси в период раннефеодального государства и развитие феодальных республик должно было поставить вопрос об ответственности государства перед гражданами. Происходит разделение казны государственной и государя. Князь становится должностным лицом в структуре государственных органов республики. Ставится под сомнение идея его неподсудности.
Следует обратить внимание на то обстоятельство, что сохранившееся законодательство Новгородской и Псковской республик (НСГ и ПСГ) дошло до нас в поздних редакциях XV в. с теми изменениями, которые произошли под влиянием событий, серьезно изменивших политическое развитие республик под влиянием возвышения Московского княжества. Но изучение практики правоприменения более раннего периода существования республик позволяет сделать вывод о том, что процессы, отмеченные нами ранее в Древнерусском государстве, нашли свое продолжение и в бурной истории северных русских республик.
Одним из этапов становления Новгородской республики считается изгнание
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
князя Всеволода Мстиславича из Великого Новгорода в 1136 г. Традиционно, как это было ранее в Киеве, решение об изгнании князя Всеволода принималось на вече. Князь был вместе с детьми и тещей посажен под стражу на владычном дворе, где его стерегли в течение месяца «30 муж с оружием» [19, с. 104]. Князю были предъявлены многочисленные обвинения, и среди них выделяются следующие: «Почто въсхоте ити на Суждалци и Ростовци; и почто възлюби играти и утешатися, а людей не управляти; и почто ястребов и собак собра, а людей не судяше и не управ-ляаше... и другие многи вины събраша на нь» [15, с. 198].
За неспособность княжить Всеволод Мстиславович был изгнан из Новгорода по решению веча, что, по мнению многих историков, стало республиканской традицией, закрепленной в правовом обычае. Основываясь на нем, в 1142 г. новгородцы взяли под стражу князя Ростислава Юрьевича и затем изгнали его [19, с. 141], а в 1160 г. князь Святослав Ростиславович был выслан в Ладогу, его княгиня «впущена» в монастырь, а дружина «всажена в погреб» [19, с. 145].
За князем Всеволодом бежали посадник новгородский Константин и «инех добрых мужь неколико». После того, как князь Всеволод Мстиславич вокняжил в Пскове, вероятно, с намерением вновь занять новгородский стол, в Новгороде по решению веча, основывавшегося на правовом обычае, было проведено «разграбление» имущества бежавших к Всеволоду новгородцев и тех, кто высказывал симпатии к изгнанному князю. При этом «разграбление» было, скорее, конфискацией имущества, потому что проходило под контролем, организованно и передавалось в собственность городской общины [15, с. 192]. В других случаях имущество осужденных вечем, по мнению дореволюционного историка Н.И. Костомарова, не передавалось в казну Новгорода, а могло быть разделено по сотням, как это было в 1230 г. [6, с. 48].
Отметим также, что, по мнению известного историка В.Л. Янина, на протяжении 1136-1171 гг. в истории новгородского посадничества было не менее десяти перево-
ротов [19, с. 148]. Обычно для свергнутого посадника переворот заканчивался осуждением. В 1141 г. суровое наказание было применено к посаднику Якуну Мирослави-чу, который бежал из Новгорода вместе с князем Святославом Олеговичем. Новгородцы поймали беглого посадника Якуна и его брата Прокопия, избили «мало не до смерти» и «обнажившие, яко мати родила», сбросили с моста. Но бывший посадник выжил, «Бог избави, и прибреде к берегу». После этого с Якуна Мирославича наказали штрафом в 1000 гривен, с его брата взяли 100 гривен, а затем сослали их «в Чудь. оковавше руце к шии» [19, с. 138]. Но Якун Мирославич и там выжил и в 1155 г. вновь стал посадником в Новгороде [19, с. 143].
Более суровое наказание было наложено вечем в 1207 г. на посадника Дмитра Мирошкинича за его деспотическое правление и незаконное обложение новгородского населения различными поборами. После возвращения из похода на Рязань новгородцы собирают вече, на котором судят посадника Дмитра и его брата за то, что те повелели «на новгородцех сребро има-ти, а по волости куны брати, по купцем веру дикую, и повозы возити, и иное все зло». В наказание дворы обвиняемых были «разграблены», двор Дмитра сожжен, а «житье их поимаша, а сел их распродаша и челядь, а избыток разделиша по зубу, по 3 гривны по всему граду и на щит; а что кто похватал, а того един Бог весть, и от того мнозе разбогатеша; а что на досках, а то князю оставиша» [19, с. 163, 164]. Таким образом, за неправое правление посадник был лишен имущества, которое было роздано новгородцам в качестве возмещения за вред, нанесенный им при исполнении должностных обязанностей.
Обращает на себя внимание и тот факт, что осуждение посадника Дмитра осуществлялось, вероятно, заочно, в его отсутствие. Дмитр был ранен в сражении под Пронском и умер во Владимире. После его смерти он был перевезен в Новгород и похоронен «у святого Георгия в монастыре, подле отца». Но новгородцы по обычаю хотели его труп «с моста свереци», но это сделать им запретил архиепископ Митрофан
[19, с. 164]. Таким образом, в Новгороде в правовом обычае закрепилась традиция наказания высших должностных лиц за вред, который они наносили населению республики.
В то же время анализ норм сохранившегося республиканского законодательства, и прежде всего Новгородской и Псковской судных грамот, которые, однако, относятся к более позднему периоду развития республик, позволяет сделать вывод о том, что государство не отвечало за действия должностных лиц и причиненный ими вред. Появляется понимание должностных преступлений. В соответствии со ст. 48 Псковской судной грамоты (далее - ПСГ), если волостель требовал дополнительного вознаграждения с лица («посула сочить»), в чью пользу было вынесено решение, то он мог быть привлечен к ответственности, как за грабеж: «...ино быти ему в грабежи» [10, с. 336].
В законодательстве Псковской и Новгородской республик появляются нормы, ограничивающие посадников, высших республиканских чиновников (ст. 3 ПСГ): «А которому посаднику сести на посадничество, ино тому посаднику крест целовати на том, что ему судит право по крестному целованию, а городскими кунами не коры-стоватися, а судом не мстится ни на кого ж, а судом не отчитись, а праваго не погуби-ти, а виноватого не жаловати, а без испра-вы человека не погубити ни на суду на вечи». В Новгородской судной грамоте (далее - НСГ) содержатся аналогичные нормы. В статье 4 НСГ говорится о суде, производимом новгородским тысяцким: «А тысяцкому судить свой суд. А судить им право, по крестному целованью» [9, с. 304]. И далее в статье 27 НСГ: «А посаднику и тысятцкому и владычню наместнику и их судьям и иным судьям, всим крест целовать да судить им в правду» [9, с. 306-307].
Но в то же время высшие чиновники республики не привлекались к ответственности за вынесение «неправых» судебных решений. В соответствии со ст. 4 ПСГ князь и посадник должны судить «взираа в правду по крестному целованию». Но если их приговор не будет справедлив, то «а не въсудят в правду, ино Бог буди им судиа на
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
втором пришествии Христове». Таким образом, за неправосудное решение отсутствует наказание по закону, а есть только ответственность перед Богом. Есть только обязанность не брать тайные посулы, но за это тоже не предусмотрено наказание: «А тайных посулов не имати ни князю, ни посаднику» [10, с. 332].
В сохранившемся отрывке НСГ нет нормы об ответственности должностных лиц за неправые решения перед Божиим судом. Но, вероятно, это было общим правилом и в Новгородской республике. Аналогичную норму можно найти в более древнем новгородском нормативном акте XIII в. — Рукописании князя Всеволода. В статье 20 Рукописания устанавливается кара небесных сил тем, кто нарушит установление князя: «А хто почнет вес отимати, или продава-ти, или дом обидити святого великого Ивана и святого Захарьи, на того Спас, и пречистая, и святыи великыи Иван, будет им тма, и съблазнь, и казнь божия» [11, с. 264].
Но, в отличие от ПСГ, в сохранившемся отрывке НСГ содержится норма, серьезно изменившая более ранние представления об ответственности должностных лиц за вред, причиненный ими гражданам Новгородской республики. В статье 28 НСГ устанавливается ответственность посадника, тысяцкого и наместника владыки Новгородского за отказ от выполнения обязанностей, связанных с исполнением правосудия. Следует отметить, что в соответствии со ст. 28 НСГ должностное лицо должно было не только возместить убытки пострадавшего истца, но и заплатить штраф в пользу Великого князя Московского и Новгородской республики: «А кой посадник, межника дав, а поедет прочь из города не кончав того суда, ино великим князем и Великому Ноугороду на том посаднике пятьдесят рублев, а истцю убытки подоймет; или тысетцкой поедет прочь из города не кончав суда, или влады-чень наместник, ино взять великим князем и Великому Ноугороду пятьдесят рублев, а истцю убытки подоймет» [9, с. 307]. Таким образом, в конце XV в. в новгородском законодательстве появилась норма, установившая ответственность должностного лица, которое своими действиями нанесло
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
вред, не только перед потерпевшим лицом, но и перед государством, назначившим это должностное лицо.
Следующий этап в развитии института ответственности государства за действия должностных лиц связан с развитием законодательства Русского централизованного государства — Московского княжества. В вопросе ответственности государства за действия государственных органов и должностных лиц в Московском княжестве прослеживается следующая эволюция. На этом этапе развития государства должностные лица рассматривались как личные слуги государя, а в более поздний период — как его уполномоченные представители. Ответственности государства быть не могло, потому что отвечать должен был сам государь. Поэтому не случайно в Судебнике 1497 г. отсутствует норма об ответственности великого князя перед кем бы то ни было. Иск со стороны подданного к государю был недопустим по представлениям того времени. Возможно, на новые представления об ответственности государя перед подданными повлияло монгольское право, а также упразднение веча в Московском государстве в конце XIV в. Кроме того, «слуги государевы» были представители государя, а государь не должен был отвечать за незаконные или иные действия, которые могли нанести вред его подданным, если он не приказывал своим слугам и не давал таких поручений.
Традиционно в великокняжеском законодательстве данного периода содержится норма, запрещающая взимание посулов (ст. 1, 33, 38, 67 Судебника 1497 г.), однако в законе не предусмотрена ответственность за данный проступок [13, с. 54, 58, 59, 62].
В то же время в законодательстве закреплено право подданных обращаться к великому князю с жалобами на действия его должностных лиц. В статье 13 Двинской уставной грамоты 1397 (1398) г. предусмотрено право местного населения обращаться к Московскому князю с жалобой на злоупотребление наместника и неправомерное взыскание им продажи: «А над кем учинят продажу силно, а ударят ми на них челом, и мне князю великому, велети наместнику стати перед собою на срок; а не
станет, ино на того грамота безсудная и пристав мои доправит» [3, с. 182].
Аналогичная норма содержится и в Белозерской уставной грамоте (далее - БУГ) 1488 г. Согласно статье 23 БУГ, в случае обиды, нанесенной белозерцам княжескими наместниками, волостелями, тиунами или доводчиками, они могли жаловаться на их неправомерные действия великому московскому князю; в то же время законодатель не устанавливает конкретного наказания кормленщику, очевидно полагаясь на милость и справедливость государя (великого князя).
Стремясь контролировать своих кормленщиков и ограничивать их произвол на местах, князь устанавливает норму (ст. 19 БУГ), ранее существовавшую в республиканских судных грамотах, согласно которой наместники и тиуны не могли осуществлять суд в отсутствии представителей местного населения «без сотцково и без добрых людей» [1, с. 195].
В великокняжеском Судебнике 1497 г. данная норма отсутствует. Зато появляется ст. 19 о неправом суде, которая позволяла отменять неправильное решение судьи и повторно рассмотреть дело. Законодатель не отличал судебную ошибку от неправого суда и не устанавливал ответственности судьи за вынесение им решения («а боярину и дьяку в том пени нет» [13, с. 56]). Судья лишь должен был вернуть сторонам ранее уплаченные ими пошлины.
Таким образом, исследование законодательства, правовых обычаев, а также судебной практики периода Русского раннефеодального государства позволяет сделать следующие выводы. Гражданско-правовая ответственность государства за вред, нанесенный должностными лицами, в том числе и самим князем, возникла в период формирования Древнерусского государства. При этом вопрос о возмещении вреда регулируется не законодательством, а договором князя с волостью либо правовыми обычаями. Постепенно складывается традиция, согласно которой должностное лицо, а не государство несет личную ответственность, в том числе гражданско-правовую, за свои действия. При этом эволюция данного института приводит к
тому, что с упразднением вечевых обычаев в период возникновения Русского (Московского) централизованного государства князь становится безответственным перед подданными, а ответственность должностных лиц зависит от милости государя.
Список литературы:
[1] Белозерская уставная грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах / Под общей редакцией О.И. Чистякова. Т. 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М.: Юридическая литература, 1985. - 520 с.
[2] Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Издание четвертое, с дополнениями. СПб. - Киев: Издание книготорговца Н.Я. Оглоблина. - 696 с.
[3] Двинская уставная грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах / Под общей редакцией О.И. Чистякова. Т. 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М.: Юридическая литература, 1985. -520 с.
[4] Зуева М.В. Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный государственными органами и их должностными лицами: Дисс. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. Волгоград, 2011. - 202 с.
[5] Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Т. I. СПб.: Общественная Польза, 1863. - 508 с.
[6] Костомаров Н. Северорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада (история Новгорода, Пскова и Вятки). Т. II // Исторические монографии и исследования Николая Костомарова. Т. 8. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1886. - 465 с.
[7] Краткая редакция. Текст по Академическому списку. Правда Роськая // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах / Под общей редакцией О.И. Чистякова. Т. I. Законодательство Древней Руси. М.: Юридическая литература, 1984. - 432 с.
[8] Лазаревский Н. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами: Догматическое исследование. СПб.: Типография СПб. акц. общ. печатного и писчебум. дела в России «Слово», 1905. - 712 с.
[9] Новгородская Судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах / Под общей редакцией О.И. Чистякова.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
Т. I. Законодательство Древней Руси. М.: Юридическая литература, 1984. - 432 с.
[10] Псковская Судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах / Под общей редакцией О.И. Чистякова. Т. I. Законодательство Древней Руси. М.: Юридическая литература, 1984.
[11] Рукописание князя Всеволода. XIII век // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах / Под общей редакцией О.И. Чистякова. Т. I. Законодательство Древней Руси. М.: Юридическая литература, 1984. - 432 с.
[12] Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1903. - 664 с.
[13] Судебник 1497 года // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах / Под общей редакцией О.И. Чистякова. Т. 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М.: Юридическая литература, 1985. -520 с.
[14] Фроянов И.Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М. - СПб.: Златоуст, 1995. - 703 с.
[15] Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца !Х - начала ХШ столетия. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1992. - 280 с.
[16] Чистяков О.И. Введение // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах / Под общей редакцией О.И. Чистякова. Т. I. Законодательство Древней Руси. М.: Юридическая литература, 1984. - 432 с.
[17] Юшков С.В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1949. - 544 с.
[18] Янин В.Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М.: Русскш М1ръ: Жизнь и мысль, 2013. - 448 с.
[19] Янин В.Л. Новгородские посадники. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 512 с.
Spisok literatury:
[1] Belozerskaya ustavnaya gramota // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomax / Pod obshhej redakciej O.I. Chistyakova. T. 2. Zakonodatel'stvo perioda obrazovaniya i ukrepleniya Russkogo centralizo-vannogo gosudarstva. M.: Yuridicheskaya literatura, 1985. - 520 s.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
[2] Vladimirskij-Budanov M.F. Obzor istorii russkogo prava. Izdanie chetvertoe, s dopol-neniyami. SPb. - Kiev: Izdanie knigotorgovca N.Ya. Ogloblina. - 696 s.
[3]Dvinskaya ustavnaya gramota // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomax / Pod obshhej redakciej O.I. Chistyakova. T. 2. Zakonodatel'stvo perioda obrazovaniya i ukrepleniya Russkogo centrali-zovannogo gosudarstva. M.: Yuridicheskaya literatura, 1985. - 520 s.
[4] Zueva M.V. Grazhdansko-pravovaya otvetstvennost' za vred, prichinenny'j gosudar-stvenny'mi organami i ix dolzhnostny'mi licami: Diss. ... kand. yurid. nauk: 12.00.03. Volgograd, 2011. - 202 s.
[5] Kostomarov N. Istoricheskie monografii i issledovaniya. T. I. SPb.: Obshhestvennaya Pol'za, 1863. - 508 s.
[6] Kostomarov N. Severorusskie narodo-pravstva vo vremena udel'no-vechevogo uklada (istoriya Novgoroda, Pskova i Vyatki). T. II // Istoricheskie monografii i issledovaniya Nikolaya Kostomarova. T. 8. SPb.: Tipografiya M.M. Stasyulevicha, 1886. - 465 s.
[7] Kratkaya redakciya. Tekst po Akademi-cheskomu spisku. Pravda Ros'kaya // Rossij-skoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomax / Pod obshhej redakciej O.I. Chistyakova. T. I. Zakonodatel'stvo Drevnej Rusi. M.: Yuridicheskaya literatura, 1984. - 432 s.
[8] Lazarevskij N. Otvetstvennost' za uby'tki, prichinenny'e dolzhnostny'mi licami: Dogmati-cheskoe issledovanie. SPb.: Tipografiya SPb. akc. obshh. pechatnogo i pischebum. dela v Rossii «Slovo», 1905. - 712 s.
[9] Novgorodskaya Sudnaya gramota // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomax / Pod obshhej redakciej O.I. Chistyakova. T. I. Zakonodatel'stvo Drevnej Rusi. M.: Yuridicheskaya literatura, 1984. -432 s.
[10] Pskovskaya Sudnaya gramota // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomax / Pod obshhej redakciej O.I. Chistyakova. T. I. Zakonodatel'stvo Drevnej Rusi. M.: Yuridicheskaya literatura, 1984.
[11] Rukopisanie knyazya Vsevoloda. XIII vek // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomax / Pod obshhej redakciej O.I. Chistyakova. T. I. Zakonodatel'stvo Drevnej Rusi. M.: Yuridicheskaya literatura, 1984. -432 s.
[12] Sergeevich V.I. Lekcii i issledovaniya po drevnej istorii russkogo prava. SPb.: Tipografiya M.M. Stasyulevicha, 1903. - 664 s.
[13] Sudebnik 1497 goda // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomax / Pod obshhej redakciej O.I. Chistyakova. T. 2. Zakonodatel'stvo perioda obrazovaniya i ukrepleniya Russkogo centralizovannogo gosudarstva. M.: Yuridicheskaya literatura, 1985. - 520 s.
[14] Froyanov I.Ya. Drevnyaya Rus'. Opy't issledovaniya istorii social'noj i politicheskoj bor'by'. M. - SPb.: Zlatoust, 1995. - 703 s.
[15] Froyanov I.Ya. Myatezhny'j Novgorod. Ocherki istorii gosudarstvennosti, social'noj i politicheskoj bor'by' konca IX - nachala XIII
stoletiya. SPb.: Izdatel'stvo S.-Peterburgskogo universiteta, 1992. - 280 s.
[16] Chistyakov O.I. Vvedenie // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomax / Pod obshhej redakciej O.I. Chistyakova. T. I. Zakonodatel'stvo Drevnej Rusi. M.: Yuridicheskaya literatura, 1984. - 432 s.
[17] Yushkov S.V. Obshhestvenno-politi-cheskij stroj i pravo Kievskogo gosudarstva. M.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo yuridicheskoj literatury', 1949. - 544 s.
[18] Yanin V.L. Ocherki istorii sredne-vekovogo Novgoroda. M.: Russkij Mir»: Zhizn' i my'sl', 2013. - 448 s.
[19] Yanin V.L. Novgorodskie posadniki. M.: Yazy'ki slavyanskoj kul'tury', 2003. - 512 s.
Объединенная электронная редакция
ЮРКОМПАНИ
www.publish.law-books.ru
НАУЧНО-ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ГРУППА «ЮРКОМПАНИ»
специализируется на выпуске профессиональной юридической литературы и издании научных рецензируемых журналов, www.law-books.ru
Объединенная электронная редакция «ЮРКОМПАНИ» предлагает помощь в коммерческом издании ваших книг (монографий, учебников, учебных пособий, УМК) в самые сжатые сроки (2-3 недели). Возможно присвоение грифов:
1) Рекомендовано Учебно-методическим центром «Профессиональный учебник» (с указанием названия грифа на обложке книги и выдачей Сертификата),
2) Рекомендовано Научно-исследовательским институтом образования и науки (с указанием названия грифа на обложке и выдачей Сертификата),
3) Рекомендовано Научно-исследовательским институтом проблем образования и права (с указанием названия грифа на обложке книги и выдачей Сертификата).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
