CC BY
158
ПРАВО, ГОСУДАРСТВО, ВЛАСТЬ
П. П. Баранов
ГРАЖДАНСКАЯ ПРАВОТВОРЧЕСКАЯ ИНИЦИАТИВА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: ОПЫТ ПРАВОТВОРЧЕСТВА НА МЕСТНОМ И РЕГИОНАЛЬНОМ УРОВНЯХ
В статье рассматриваются основные пути совершенствования законодательства в области гражданской правотворческой инициативы в Российской Федерации. Анализ специального законодательства, а также практики применения данной формы непосредственной демократии позволяет автору сделать вывод о необходимости поиска принципиально новых правовых решений данной проблемы, в том числе на уровне федерального законодательства.
Ключевые слова: гражданская инициатива, гражданское общество, законодательный процесс, законотворчество, местное самоуправление, политический процесс, правотворчество, субъекты Российской Федерации, формы непосредственной демократии.
Развитие политической и правовой активности граждан является наиболее приоритетным направлением совершенствования институтов гражданского общества в России. Современные социологические опросы и исследования показывают, что, несмотря на имевший место определенный «всплеск» политической активности, население Российской Федерации по-прежнему практически не использует свои права в области реализации различных демократических институтов. Что же касается права правотворческой инициативы, вытекающего частично из федерального законодательства, частично из законодательства субъектов Федерации и органов местного самоуправления, то оно остается абсолютно неиспользуемым и, как правило, невостребованным. Однако важность реализации этой группы прав не вызывает сомнений. Непосредственная реализация гражданами своей правотворческой инициативы может стать дополнительной гарантией социальной стабильности в обществе и государстве в целом.
Все специальные формы участия населения в правотворческом процессе вытекают из конституционно обоснованной и закрепленной идеи народовластия. При этом современную идею народовластия, особенно в России, следует рассматривать не столько как совокупность форм и методов участия граждан в соответствующих процессах, сколько как комплекс специальных «стратегий» вовлечения населения в управление государством. В условиях непрерывного поиска принципиально новых механизмов взаимодейст-
вия власти и населения, в частности институтов гражданского общества, является небезынтересным изучение относительно нового для российского конституционализма субъективного права на непосредственную реализацию правотворческих инициатив граждан. Действительно, при условии соответствующего стимулирования правовой активности населения правотворческая инициатива позволяет выявлять реальные и наиболее важные общественные потребности, нуждающиеся в правовом регулировании.
Однако на пути идеи непосредственного участия граждан в правотворческом процессе в современной России, как оказывается, существуют различные препятствия. Можно согласиться с исследователями, утверждающими, что правотворческая инициатива граждан - «мало востребованное» политическое право.
На сегодняшний день определенным шагом в направлении реализации права на гражданскую правотворческую инициативу стало его гарантирование действующим законодательством субъектов Российской Федерации. Однако говорить о том, что данное обстоятельство оказало хоть сколько-нибудь серьезный положительный эффект, к сожалению, не приходится. Сама возможность эффективного функционирования данного института вызывает больше вопросов, чем положительных эмоций.
Сразу уточним, что понятие «гражданская правовая (законодательная) инициатива» следует отличать по объему от более широкого и об-
щего понятия «гражданская инициатива». Гражданская инициатива представляется нам понятием достаточно широким по своему смысловому наполнению, которое включает в себя различные формы непосредственной демократии, такие как выборы, референдум, жалобы, обращения, а также гражданскую правотворческую (законодательную) инициативу. Нельзя согласиться и с мнением о том, что гражданская правотворческая инициатива - это разновидность «обращений граждан».
Понятия «гражданская инициатива» и «гражданская правотворческая инициатива» в рамках современной науки конституционного права имеют принципиально разное конституционно-правовое содержание и отличаются как общее и частное. Это обстоятельство необходимо учитывать и российскому законодателю при выборе названия для соответствующего нормативного акта. Так, например, в Ростовской области был принят закон «О гражданской инициативе в Ростовской области». 11 февраля 2014 года проходило предварительное обсуждение проекта этого закона, так называемые «нулевые чтения». В ходе обсуждения законопроекта мы обратили внимание законотворцев на принципиальный вопрос, касающийся названия будущего закона. Однако это замечание оставили без изменения. Таким образом, на наш взгляд, специальный закон, призванный урегулировать отношения в области гражданской законодательной инициативы, в конечном счете носит название очень общее, излишне абстрактное и в целом не соответствующее предмету своего правового регулирования.
В данном случае ситуация усугубляется тем, что термин «гражданская инициатива» время от времени используется отечественным федеральным законодателем без всякой системы и какой-либо внутренней логики. Поэтому региональному законодателю следовало бы применять его как можно «осторожнее» и тем более не использовать в названиях собственных правовых актов до тех пор, пока с его содержанием окончательно не определится федеральный законодатель. Эту ситуацию можно дополнительно проиллюстрировать следующим образом.
Так, например, Федеральный закон от 04.04.2005 № 32-Ф3 «Об Общественной палате Российской Федерации» (ред. от 28.12.2013) использует термин «гражданская инициатива». Статья 2 указанного закона в качестве одной из основных задач Общественной палаты закрепляет выдвижение и поддержку гражданских инициатив, имеющих общероссийское значение и направленных на реализацию конституционных прав, свобод и законных интересов граждан и
общественных объединений. Определения гражданской инициативы указанный закон не содержит. Еще один частный случай использования данного понятия предлагает нам Федеральный закон «О полиции» от 07.02.2011 № З-ФЗ. В соответствии с ч. 3 ст. 10 данного закона «полиция в пределах своих полномочий... оказывает поддержку развитию гражданских инициатив в сфере предупреждения правонарушений и обеспечения правопорядка». В то же время, например, Конституционный суд Российской Федерации в своем постановлении от 14.02.2013 № 4-П, рассматривая вопрос о допустимом расстоянии между «одиночными пикетами», определил «пикетирование группой лиц» как частный случай гражданской инициативы.
Комментируя ситуацию использования термина «гражданская инициатива» в федеральном законодательстве, следует констатировать, что законодатель не рассматривает данную категорию как юридическую в прямом смысле этого слова.
Продолжая тему терминологии, используемой при оценке исследуемого явления, так же необходимо обратить внимание и на тот факт, что отличие в использовании терминов «законодательная» и «правотворческая» инициатива в большинстве случаев имеет определяющую смысловую нагрузку и не является исключительно формальным. Так, например, закон Иркутской области от 18.06.2010 № 45-ОЗ носит название «О народной правотворческой инициативе», соответственно, предметом народной правотворческой инициативы может являться «нормативный правовой акт области, принятие которого отнесено к полномочиям Законодательного собрания Иркутской области, губернатора Иркутской области, Правительства Иркутской области». Как видим, круг актов достаточно широк. Иная складывается ситуация, когда речь идет исключительно о законодательной инициативе. Например, закон Калининградской области от 22.09.2003№ 309 «О гражданской законодательной инициативе в Калининградской области» под таковой понимает «внесение в Думу обращения с предложением о принятии, изменении или отмене закона Калининградской области и соответствующего проекта закона Калининградской области» (ч. 2 ст. 1). Во втором случае круг нормативных актов ограничен законами субъекта. Подобное разделение терминов в зависимости от круга нормативных актов, на которые предполагается воздействовать, необходимо учитывать.
Надо сказать, что институт правотворческой инициативы граждан в его международно-правовом измерении не во всех случаях рассматривается как обязательный и действительно необ-
ходимый элемент непосредственной демократии. Сторонники правотворческой инициативы населения отмечают, что такое правомочие повышает гражданскую ответственность, побуждает граждан больше интересоваться общими делами, сдерживать влияние разнообразных политических и экономических «групп давления» на членов законодательного и нормотворческого органа. Кроме того, правотворческая инициатива позволяет оперативно включать в повестку дня актуальные и неохваченные специальными процедурами вопросы, а сама процедура придает большую легитимность итоговым решениям.
В свою очередь противники прямого участия граждан в правотворческом процессе полагают, что институт народной правотворческой инициативы подрывает основы республиканского устройства общества, так как непосредственное «народное за-конодательствование» потворствует разжиганию социальных конфликтов и подрывает идею социально обусловленного обсуждения законопроектов и достижения компромиссов в законодательном органе. При этом большинство граждан в силу вполне объективных обстоятельств не имеет ни возможности, ни специальной подготовки к детальному изучению вопросов, по которым организуется народная правотворческая инициатива.
В то же время существует достаточно положительный зарубежный опыт развития института народной правотворческой инициативы в Австрии, США, Швейцарии, Италии и других странах, что, на наш взгляд, свидетельствует о серьезности аргументов в пользу прямого народного «законодательствования». Вместе с тем нельзя забывать, что даже в США институт народной правотворческой инициативы до настоящего времени не реализован на общенациональном уровне, да и на региональном уровне существует достаточное количество различных «фильтров» и цензов. В целом нельзя не согласиться с мнением, что к институту народной правотворческой инициативы следует относиться с достаточной долей осторожности и, конечно, не рассматривать его как альтернативу традиционному законодательному процессу. Народная правотворческая инициатива - это в определенной степени специальное дополнение к традиционному законодательному процессу, позволяющее гражданам приблизиться к непосредственному принятию нормотворческих решений хотя бы на местном и региональном уровнях.
Обращаясь к теоретической части исследований, посвященных народной правотворческой инициативе, следует отметить, что эта инициатива может быть прямой и опосредованной, оформленной (сформированной) и неоформлен-
ной (несформированной). Нельзя также не отметить, что право гражданской законодательной инициативы может быть реализовано как в виде законодательного предложения, или «законодательной идеи», так и в форме готового законопроекта.
В Конституции России институт гражданской законодательной инициативы или подобный институт не получили своего закрепления. О правотворческой инициативе граждан речь идет в Федеральном законе «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 06.10.2003 № 131-Ф3. Отсутствие федерального регулирования гражданской законодательной инициативы открыло для регионов свободу творчества, что привело к значительному разнообразию определений этой формы прямой демократии в более чем двадцати субъектах РФ.
Отметим, что законодательство субъектов Российской Федерации в части реализации права гражданской законодательной инициативы может существенно различаться как по духу, так и по формальным требованиям к регламентируемым процедурам и стадиям такой инициативы. Так, например, в Москве и Калининградской области необходимое количество членов инициативной группы составляет 50 человек, в Архангельской области - 30, в Калужской области - 5, в Иркутской области - 100. Необходимое количество подписей в поддержку инициативы в Москве составляет 50 тыс., в Калининградской области - 7 тыс., в Архангельской области - 3 тыс., в Иркутской области - 2 тыс. Можно провести сравнение в процедурах и стадиях, можно даже найти принципиальные отличия в подходах, но делать это в ситуации полного отсутствия практики применения этих актов не имеет смысла.
Существует одно очень серьезное обстоятельство, которое объединяет все эти законодательные акты субъектов Российской Федерации, а также органов местного самоуправления, - они практически не работают, то есть не выполняют своего непосредственного назначения. Очередной нормативный акт о гражданской (народной) законодательной (правотворческой) инициативе с завидным постоянством ложится «в копилку» очередного субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления и, как правило, остается невостребованным. Если же обладатели законного права все же пытаются его реализовать, то на их пути встает один из заранее заготовленных властями «фильтров», убивающий гражданскую правотворческую инициативу в зародыше. Если же такой «фильтр» не находится, то процесс непосредственно тормозится чиновниками.
Отдельно следует проанализировать ситуацию, когда еще на стадии регистрации законодательной группы законодателем вводится дополнительный «фильтр» в виде определения целесообразности, как это сделано, например, в законе Ростовской области «О гражданской инициативе». Если исследовать положения этого закона отвлеченно, то видна некоторая странность ситуации, касающейся стадий гражданской инициативы. Граждане выходят с инициативой, которую органы власти могут отклонить не по правовым основаниям, а с точки зрения целесообразности. Однако если целесообразность подтверждается государственным органом, то следующим шагом является процедура сбора подписей. А что случится, если необходимое количество подписей не будет собрано? Неужели орган власти, который уже признал целесообразность данной гражданской инициативы, «вдруг» навсегда забудет о ней. А если орган власти впоследствии вернется к данной проблеме, зачем тогда был нужен механизм сбора подписей? Такая нелогичная ситуация возникает по причине того, что у органов власти есть возможность отклонить гражданскую инициативу по неправовым основаниям. На наш взгляд, независимо от того, на какой стадии происходит массовый сбор подписей в поддержку инициативы, такого просто быть не должно.
В продолжение темы надо сказать, что законы о гражданской правотворческой инициативе, как правило, содержат целый блок вопросов, которые по тем или иным основаниям «не пригодны» для использования в рамках данного института и запрещены для вынесения на референдум по аналогии с федеральным законодательством и законодательством субъектов Российской Федерации. Однако и здесь наметилась тенденция введения дополнительного числа различных цензов. Так, в упомянутом законе Ростовской области список вопросов, не подлежащих рассмотрению в рамках института гражданской инициативы, существенно расширен. И если, например, в законе Ростовской области 2006 года «Об областном референдуме» есть пять положений, ограничивающих круг возможных «вопросов», то в законе «О гражданской инициативе» их уже значительно больше. И это неразличие в цифрах есть действительное различие в объеме и содержании. Надо признать, что настойчивое желание законодателя ограничивать круг вопросов по аналогии с институтом референдума, чтобы «обезопасить» себя, вполне понятно. Однако, на наш взгляд, мы имеем дело с принципиально разными в процедурном смысле механизмами реализации непосредственной демократии. Опасение законодателя, что население будет допущено к решению вопросов, которые
решить оно просто не способно, в случае с гражданской правовой инициативой не состоятельно, так как речь идет о принципиально иной процедуре принятия законодательного акта, который не сможет миновать законодательный орган.
Институт правотворческой инициативы граждан закреплен в системе местного самоуправления, о чем говорится в Федеральном законе «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» № 131 -ФЗ от 06.10.2003. Однако развитие данного института сегодня идет более активно в субъектах России, а не только муниципальных образований, как этого можно было бы ожидать. При этом федеральный законодатель явно не торопится вводить аналогичный институт на федеральном уровне. Если посмотреть на данную ситуацию отвлеченно, то можно заметить определенную логику в действиях федерального законодателя. Если и начинать использование института гражданской законодательной инициативы, например, в качестве эксперимента, то логичнее делать это на местах. Население в первую очередь заинтересовано в решении собственных вопросов, чем общегосударственных. Однако применительно к такому толкованию ситуации есть ряд возражений.
Эти возражения касаются прежде всго того, что попытка использовать обозначенный институт на уровне Федерации все же имела место. В соответствии с Указом Президента РФ от 7.05.2012 № 601 «Об основных направлениях совершенствования системы государственного управления» до 1 сентября 2012 года было необходимо утвердить концепцию российской общественной инициативы, предполагающую создание технических и организационных условий для публичного представления предложений граждан с использованием специализированного ресурса в сети Интернет, а уже с 15 апреля 2013 года начать рассмотрение указанных предложений. Данный документ подготовили вовремя, и 23 августа 2012 года Председатель Правительства Российской Федерации Д. А. Медведев подписал Концепцию формирования механизма публичного представления предложений граждан Российской Федерации с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет для рассмотрения в Правительстве Российской Федерации предложений, получивших поддержку не менее 100 тысяч граждан Российской Федерации в течение одного года [ 1, с. 63].
Очевидно, что речь в данном документе не идет о прямой законодательной инициативе. Анализ данного акта позволяет сделать вывод о разработке института, или ограниченной «правовой инициативы», так как предложения могут на-
правляться органам исполнительной власти, то ли опосредованной законодательной инициативе, то есть предусмотрен механизм «продвижения» инициативы от исполнительной власти к законодательной. Так или иначе, но своего развития эта правовая новелла не получила. Федеральное законодательство не удостоило своим вниманием «новое начинание», а председатель Комитета Государственной Думы по конституционному законодательству совершенно обоснованно отказывает гражданам в рассмотрении их законодательных инициатив, ссылаясь на отсутствие на уровне федерального законодательства правовых оснований. Однако, на наш взгляд, активная работа субъектов Российской Федерации по принятию законов, так или иначе регулирующих процедуру реализации гражданской законодательной инициативы, является отголоском обозначенных инновационных инициатив Президента и Правительства РФ.
Существует целый ряд доводов в пользу принятия единого федерального закона, регламентирующего реализацию права на гражданскую правотворческую инициативу. Как мы уже отмечали, институт гражданской правотворческой инициативы практически не работает. Другими словами, можно предположить, что законодательные органы субъектов, копируя друг у друга заведомо недееспособные нормативные установки, в целом не справляются с поставленной задачей. Мало отчитаться о том, что тот или иной закон принят, важно показать, как он применяется на практике. Но здесь граждане наталкиваются на бетонную стену из «фильтров», отписок, отговорок и другое. Перечисленные обстоятельства могли бы послужить объективным фактором для принятия соответствующего общего типового нормативного акта на федеральном уровне. В этом законе необходимо было бы учесть весь печальный опыт применения подобных законов в субъектах Российской Федерации и выработать принципиально новые механизмы реализации права гражданской правотворческой инициативы. Также следовало бы предусмотреть не только разнообразные способы повышения правовой активности граждан, но и обозначить более эффективные способы реализации этого важного института непосредственной демократии. Именно в таком аспекте некоторые авторы рассматривают необходимость принятия единого федерального нормативного акта о гражданской правотворческой инициативе [2, с. 7].
В подобном федеральном нормативно-правовом акте, на наш взгляд, необходимо: 1) определить круг субъектов гражданской правотворческой инициативы; 2) установить предмет граж-
данской правотворческой инициативы граждан, а также условия, предполагающие его ограничение; 3) обозначить такие формы гражданской правотворческой инициативы граждан, как внесение предложений о разработке и принятии нового правового акта, поправок в уже существующий, а также поправок в проект, уже находящийся на рассмотрении в специальных органах.
На сегодняшний день можно констатировать, что законодательство субъектов о гражданской правотворческой инициативе несовершенно по многим показателям. Именно в целях его усовершенствования и выработки типового законодательного акта, свободного от большого количества явных и скрытых недостатков, содержащихся в отдельных законах о гражданской правотворческой инициативе, следовало бы обратить пристальное внимание на оформление данного права граждан на уровне федерального законодательства.
Именно по этой причине регулирование ряда важных вопросов реализации правотворческой инициативы граждан необходимо доверить федеральному законодателю. К таковым вопросам следует отнести: определение предмета правотворческой инициативы граждан и обстоятельств его ограничивающих; установление порядка формирования инициативных групп; использование специального социально обусловленного подхода к численности инициативных групп и количеству подписей, необходимых для выдвижения правотворческой инициативы, а также специальных ограничений, связанных с территориальной привязкой подписей к месту проживания граждан; установление обоснованных сроков регистрации и проверки подписей; участие на различных этапах процесса реализации авторов данной инициативы, а также представителей общественных организаций; способы реализации результатов рассмотрения инициативы; варианты основного и дополнительного финансового обеспечения права на гражданскую правотворческую инициативу; участие на различных стадиях процесса средств массовой информации и другие.
При этом следует учитывать, что в настоящий момент ни одна из гражданских законодательных инициатив не была допущена не только до стадии непосредственного обсуждения в «профильных» комитетах, но даже до этапа сбора подписей. В связи с этим хочется выразить серьезное удивление сложившейся ситуацией и соответствующим нежеланием чиновников дать законодательной гражданской инициативе малейший шанс на существование. Тем более, что смена статуса гражданской законодательной инициативы на просто законодательную инициативу зако-
нодателей все еще ни к чему не обязывает. Эту инициативу еще можно обсуждать, с ней можно работать и в конечном счете ее можно отклонить, хотя бы дав понять, что «мнение народа» было внимательно изучено. Однако даже такими достижениями мы на сегодняшний день похвастаться не можем. Исключением являются случаи, когда «отчаявшуюся» гражданскую законодательную инициативу «подхватывали» непосредственно народные избранники и уже от своего имении реализовывали в классическом виде законодательной инициативы. Возможно, в этой связи стоит действительно уделять больше внимания институту работы народных избранников непосредственно с населением, если инициативам непосредственно населения народные избранники не доверяют. Если представители власти считают инициативу «неинтересной», то они от нее без промедлений отказываются.
Данный политико-правовой институт в современной России не развит в рамках определенной стратегии, основанной на специально разработанной теоретической базе. Отдельной проблемой является и тот факт, что рассматриваемое правомочие не выступает равно гарантированным для всех граждан России. Однако, как мы уже отмечали, в этом случае существует большой соблазн свести законодательное регулирование в данной сфере к формальному закреплению права, когда практика его непосредственной реализации отходит на второй план. В этой связи проблема равенства в правовом статусе не должна стоять на первом месте в теоретическом дискурсе, по сути, подменяя идею непосредственной реализации данного права. Если право законодательной инициативы будет в равной степени регламентировано всеми субъектами Российской Федерации, а практика его реализации, как и сегодня, будет отсутствовать, то вряд ли мы сможем констатировать удовлетворительное разрешение обозначенной проблемы.
Кроме того, высказываются серьезные опасения в том, что если такие законы и заработают в настоящем виде, то только как средство легитимизации непопулярных инициатив государственной власти, когда «мифической» и «спущенной сверху» гражданской инициативой будут оправдывать принятие крайне непопулярных для жителей различных территорий законодательных актов. С другой стороны, реализация института правотворческой инициативы граждан возможна в рамках соответствующих пиар-кампаний в целях политической рекламы, особенно в преддверии выборов, когда политики местного и регионального уровней будут «допускать» органи-
зацию сбора подписей под теми или иными популистскими лозунгами.
С сожалением приходится констатировать, что на сегодняшний день оценка института гражданской правотворческой инициативы возможна только исключительно с точки зрения сравнения нормативно-правовых актов субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления. Большинство из них, на наш взгляд, позиционирует себя исключительно как «технические», или «процедурные», а их обсуждение имеет смысл для узкого круга специалистов по юридической технике. Исследовать динамику и особенности практики реализации данного института у ученых, к сожалению, просто не получится ввиду отсутствия последней. Такая ситуация может привести исследователей к бесконечным спорам и дискуссиям на тему специальных цензов, процедур, временных рамок, более четкого определения субъектов инициативы, лиц, задействованных в самом процессе, и так далее. В качестве вопроса, который может породить серьезную теоретическую дискуссию можно предложить и вопрос о количественном цензе как для инициативной группы, так и для всех поддерживающих инициативу, а также - в какой форме данный ценз реализовать -в конкретных цифрах или в значениях пропорционально зарегистрированным избирателям, то есть в процентах.
Однако, не приуменьшая значимость данных вопросов, следует отметить, что решение обозначенной проблемы лежит несколько в иной плоскости, а значит, и подходить к ней нужно с принципиально иных мировоззренческих и правовых позиций, нежели это делает современный законодатель. С нашей точки зрения, идея гражданской правотворческой инициативы в Российской Федерации не является абсолютно бесперспективной. Следует обратить пристальное внимание на практику использования данного института в России как на весьма эффективное средство преодоления правового нигилизма населения, политического отчуждения власти от граждан и повышения уровня реального народовластия.
Литература
1. Кутейников Д. Л. Гражданская (общественная) законодательная инициатива в Российской Федерации // Проблемы права. 2013. № 1.
2. Важнов С. С. Институт правотворческой инициативы граждан в системе народовластия в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2007.
В. В. Долгов
КНЯЖЕСКОЕ ПРАВОСУДИЕ И ПРАВОСЛАВИЕ В ДРЕВНЕЙ РУСИ Х1-ХШ ВЕКОВ
Статья посвящена исследованию представлений о правосудии и справедливости в Древней Руси Х1-ХШ веков. Древнерусское правосудие рассматривается автором как самобытный культурный феномен, формирование которого было обусловлено социальными и экономическим особенностями современного ему общества. На примере юридических воззрений выявлены черты сходства и отличия средневекового общественного сознания и современного постиндустриального.
Ключевые слова: Древняя Русь, правосудие, справедливость, православие.
Развитое чувство справедливости является одной из важнейших характеристик человечества как биологического вида. «Среди очень многих человекоподобных видов, с которыми человек находился в борьбе за жизнь, выжил тот вид, в котором было сильнее развито чувство взаимной поддержки», - писал П. А. Кропоткин в своей «Этике» [7, с. 218]. Вместе с тем мыслитель отмечал и важную культурную компоненту в представлениях о справедливости: «.. .защищать интересы других в ущерб своим - не может быть вполне прирожденным чувством, хотя зачатки его всегда были в человеке, но их нужно воспитать» [7, с. 211]. Наличие культурной составляющей становится причиной того, что «чувство справедливости» и напрямую зависящий от него взгляд на правосудие являются сугубо историческими. Каждое общество реализует такое общечеловеческое качество по-своему, придавая «чувству справедливости» и правосудию самобытный, культурно обусловленный характер.
При этом не является исключением и Древняя Русь. Рассуждения о справедливости и правосудии были весьма популярной темой в древнерусской книжности. Базовый материал для подобных рассуждений давала, конечно, византийская идейная традиция, поэтому в данной сфере этических и правовых исканий Древняя Русь не стояла особняком, а была включена в культурный контекст византийского христианского мира, а местные реалии вносили в нее свои коррективы.
Центральной фигурой в деле осуществления правосудия выступал князь. Образ монарха-судьи знаком и византийской общественно-политической мысли. Однако представления об особой роли князя в деле правосудия, как показывают арабоязычные источники, сформировались еще в языческие времена.
Внимание этому аспекту жизни славянских племен уделили ибн Русте, аль-Марвази, Абу Саид Гардизи [10, с. 302-305]. Типичный вариант арабских сведений о славянах находим в сочинении арабского географа Х века Мутаххара ибн Тахира аль-Мукаддаси «Китаб ал-бад ва-т-тарих» («Книга творения и истории»): «У них есть царь. Если он решает дело между двумя противниками и его решение не удовлетворяет, то он им говорит: "Пусть дело решают ваши мечи". Тот, у кого меч острее, побеждает» [10, с. 304]. Мукаддиси вторит и ибн Русте в начале X века в своей книге «Ал-А'лак ан-нафиса» («Дорогие ценности»), говоря о русах так: «Если один из них возбудит дело против другого, то зовет его на суд к царю, перед которыми [они] и препираются. Когда же царь произнес приговор, исполняется то, что он велит. Если же обе стороны недовольны приговором царя, то по его приказанию дело решается оружием, и чей из мечей острее, тот и побеждает».
Отзвук дохристианских представлений встречается и в княжеском именослове. Чаще всего конструкция так называемых «русских» (то есть нехристианских) имен базировалась на логике благопожеланий. Давая позитивно заряженные имена, родители хотели привлечь к своему чаду желанную судьбу. Особые княжеские имена известны каждому читателю русских летописей. Они обычно имеют в своем составе части «влад/ волод», «слав», «свят», несущие значения, связанные с военно-дружинными, властными и жреческими общественными функциями, предрекающие маленькому князю славу и власть над миром. Владимир - «владеющий миром», Свято-полк - «святая битва», Святослав - «святая слава» и пр. В ряду этих имен находится и Судислав (так звали одного из сыновей Владимира Святославича) - «славный судья».
