CC BY
27
Генрих Н.В.
Границы уголовно-правового регулирования в контексте криминализации
Под юридическими фактами в правовой науке принято понимать жизненные обстоятельства (события, действия), вызывающие в соответствии с нормами права наступление определенных правовых последствий - возникновение, изменение или прекращение правовых отношений [1, с. 402]. Вовлечение тех или иных обстоятельств в орбиту правового регулирования в качестве юридических фактов зависит не только от социально-экономических причин, но и от уровня развития законодательства, правильного определения предмета правового регулирования, совершенства юридических конструкций, развитости юридического языка, зрелости научной мысли, сложившихся правовых традиций и т.п. Образно говоря, «.. .за спиной» социального факта, признаваемого в качестве юридического и вовлекаемого в этом качестве в процесс правового регулирования, стоит вся правовая система государства [2, с. 6].
В широком ряду юридических фактов особенное значение принадлежит тем, которые влекут возникновение правоотношений. С них и начинается непосредственная правовая регламентация: приводится в действие механизм правового регулирования, участники правоотношения становятся носителями субъективных прав и обязанностей, возникает реальная возможность применения мер правового воздействия и т.д. Именно эти факты, влекущие возникновение уголовного правоотношения, и представляют интерес.
Очевидно, что юридическим фактом, порождающим уголовно-правовое отношение, выступает преступление. Статья 8 УК РФ гласит, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Вокруг и по поводу преступления выстраивается правовая связь между лицом, его совершившим, государством и потерпевшим; его особенности предопределяют специфику возникновения правоотношения, содержание прав и обязанностей его участников, применение тех или иных методов правового регулирования. Преступление - центральная категория уголовного права, понимание которой определяет все содержание уголовного права, включая и механизм уголовно-правового регулирования.
Учение о преступлении - один из наиболее разработанных разделов уголовно-правовой теории. Вместе с тем необходимо признать, что вопрос о связи категории преступления с предметом и методом уголовного права исследованию почти не подвергался, хотя такая связь не просто существует, а требует углубленного анализа в целях развития теории уголовного права и, в частности, установления пределов уголовно-правового регулирования.
Юридический факт есть явление объективной реальности. Вместе с тем, поскольку он сознательно отбирается законодателем для целей правового упорядочения общественной жизни, то несет на себе существенный отпечаток этого выбора и выступает как объективное явление с субъективным значением. Преступление в данном случае не исключение. Тот факт, что границы преступных проявлений определяются законодателем до известной степени произвольно, дал основание утверждать, что «преступление и преступность - понятия релятивные (относительные), конвенциональные ("договорные" - как "договорятся" законодатели), они суть - социальные конструкты, лишь отчасти отражающие некоторые социальные реалии» [3, с. 192].
В современных условиях признак конвенциональности преступления (в традиционном плане его можно именовать признаком противоправности, хотя это не в полной мере совпадающие понятия) приобретает особое значение. Уголовное право способно выполнять социально-интегративную функцию, сплачивая людей вокруг некоторых общих для них ценностей, поставляемых под охрану уголовного закона [4]. Оборотной стороной данной функции выступает дезинтеграция общества в случае, когда в нем не достигнут консенсус относительно необходимости применения уголовно-правовых средств для защиты тех или иных объектов. Если общество все более атомизируется, проблема согласования требующих уголовно-правовой охраны ценностей, отбора признаков деяний, признаваемых всеми гражданами общественно опасными, проблема однозначной оценки содержания мер уголовно-правового воздействия и порядка их применения выступают на первый план. От их решения зависят жизнеспособность уголовного закона и его эффективность.
Прежде чем запускать механизм уголовно-правового регулирования, следует убедиться, что способные к порождению уголовно-правовых отношений юридические факты правильно отобраны законодателем и описаны в тексте закона. Процесс такого выбора осуществляется в несколько этапов. Первый этап - определение места юридических фактов в общей концепции правового регулирования, т.к. прежде чем конструировать описание конкретных фактов, необходимо решить вопрос, каким
методом будут регулироваться возникающие в связи с тем или иным фактом отношения, какая группа юридических средств будет привлечена для их упорядочения. Второй этап в выборе юридических фактов - определение социально-юридической ситуации (или вида ситуации), служащей объектом правового воздействия, при этом в правовом регулировании следует стремиться использовать социальные ситуации с минимальным разбросом вариантов (ситуации большой вариабельности затрудняют правовое регулирование, поскольку правотворческий орган сталкивается с необходимостью охватить единым правилом большое количество неоднородных случаев). Правильное определение общей структуры правового регулирования и непосредственного участка воздействия (юридической ситуации) формирует третий этап - непосредственный выбор юридических фактов, причем, выбирая юридические факты, следует исходить из того, что юридическое значение его основывается на социальном значении [2, с. 30-33].
В программе выбора тех или иных фактов в качестве юридических наибольший интерес представляет первый этап, на котором решается методологически важный вопрос о возможности и необходимости применения уголовно-правовых методов и средств для разрешения той или иной жизненной ситуации. Этот вопрос является отправным в построении уголовно-правовой теории криминализации общественно опасных деяний. И именно он, как показывает анализ современной законотворческой практики, явно недооценивается правотворческими органами.
Тезис о том, что уголовное право не может быть безграничным, а уголовно-правовые отношения не могут и не должны возникать по всякому случаю причинения вреда, является аксиоматичным. Федеральный законодатель определяет содержание положений уголовного закона, в том числе устанавливает преступность конкретных общественно опасных деяний, их наказуемость и иные уголовно-правовые последствия совершения лицом преступления. При этом важно подчеркнуть, что, с одной стороны, отсутствие в законодательстве уголовной ответственности за те или иные деяния не нарушает конституционные права граждан, в отношении которых эти деяния совершены, поскольку не препятствует использованию ими в целях защиты своих прав и законных интересов иных правовых средств [5]; а с другой стороны, закрепление в законе уголовно-правовых запретов и санкций за их нарушение не может быть произвольным и должно подчиняться принципам отношений правового государства и личности.
Наиболее общие требования к процедуре признания того или иного общественно опасного деяния преступлением определены сегодня практикой Конституционного суда России, который, в частности, отмечает, что:
- введение законом уголовной ответственности за то или иное деяние является свидетельством достижения им такого уровня общественной опасности, при котором для восстановления нарушенных общественных отношений требуется использование государственных сил и средств [6];
- государство вправе устанавливать уголовную ответственность за общественно опасные деяния, которые в силу своей распространенности причиняют существенный вред и не могут быть предотвращены с помощью иных правовых средств [7];
- законодатель, устанавливая преступность общественно опасных деяний, должен учитывать значимость охраняемых законом ценностей, на которые они посягают, и существенность причиняемого ими вреда;
- установление публично-правовой ответственности возможно лишь за виновное деяние, а сама ответственность должна быть дифференцирована в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных обстоятельств [8].
Эти и некоторые иные положения, именуемые теорией уголовного права «принципами», «правилами», «основаниями», «условиями» криминализации, осмыслены и глубоко проанализированы в науке. Обратим лишь внимание на важнейшее требование, предъявляемое к криминализации, которое условно можно назвать принципом «последнего аргумента». Согласно ему криминализация общественно опасных деяний допустима лишь при невозможности применения для разрешения актуальной социальной проблемы неуголовно-правовых средств.
На необходимость соблюдения этого принципа неоднократно указывалось в литературе. «Криминализация деяния, - отмечал Г.А. Злобин, - уместна тогда и только тогда, когда нет и не может быть нормы, достаточно эффективно регулирующей соответствующие отношения методами других отраслей права» [9, с. 241]. О том же пишет и А.И. Коробеев: «Там, где желаемый результат достижим применением не столь репрессивных мер (административно-правовых, дисциплинарных, гражданско-правовых и других), криминализация становится излишней» [10, с. 41].
Формулируя рассматриваемый принцип, специалисты не касаются вопроса, когда же все-таки применение неуголовно-правовых средств оказывается недостаточным, при каких условиях требуется подключение механизма, заложенного в уголовном законодательстве. Ответ на него, на наш взгляд, кроется в характеристике интересов, которым причиняется вред, а также в особенностях самого правонарушения.
Уголовно-правовые меры и методы регулирования отличаются от всех иных двумя важными характеристиками. Они носят преимущественно публичный характер, применяются от имени государства и без согласия правонарушителя; и, кроме того, они имеют по преимуществу карательное содержание, ограничивая права и свободы правонарушителя. В связи с этим логичным представляется тезис о том, что применение уголовно-правовых средств для разрешения социального конфликта возможно и необходимо в тех случаях, когда:
а) правонарушением причиняется вред, прежде всего, публичным интересам;
б) нарушенные правонарушением интересы оказываются невосстановимыми;
в) а в случае восстановимости интересов применение исключительно реститутивных методов правового регулирования оказывается недостаточным для обеспечения справедливости, подержания правопорядка и предупреждения правонарушений.
Именно в этих ситуациях допустима криминализация общественно опасного деяния, признание его уголовно-правовым юридическим фактом. В таких случаях именно государство, действующее в публичных интересах защиты нарушенных преступлением прав граждан, восстановления социальной справедливости, общего и специального предупреждения правонарушений, выступает в качестве стороны уголовно-правовых отношений, наделенной правом подвергнуть лицо, совершившее преступление, публично-правовым мерам уголовно-правового воздействия.
Публичный характер уголовного права и складывающихся на его основе отношений не исключает того, что при криминализации общественно опасного деяния, посягающего на права и законные интересы конкретного лица, следует учитывать существенность нарушения этих прав и интересов для самого потерпевшего и оценку им самим тяжести причиненного ему вреда, иными словами, учитывать специфику частных интересов потерпевшего. Определяя в рамках своих дискреционных полномочий, применительно к каким деяниям и в какой степени подлежит учету позиция лица, в отношении которого такое деяние совершено, законодатель тем не менее не должен придавать этой позиции решающего значения. Иное означало бы безосновательный отказ государства от выполнения возложенных на него функций по обеспечению законности и правопорядка, общественной безопасности, защите прав и свобод человека и гражданина и переложение этих функций на граждан.
Таким образом, специфика юридического факта в уголовном праве, во многом определяющая место уголовно-правовых отношений в общей системе правоотношений и пределы уголовно-правового регулирования, заключается в том, что он представляет собой вредоносное посягательство, прежде всего, на публичные интересы, невосстановимые полностью при помощи реститутивных правовых средств.
Ключевое свойство преступления - нарушение им публичных интересов. Категория публичного интереса, с одной стороны, хорошо знакома отечественной науке, а с другой - все еще остается нуждающейся в анализе. Она неизвестна российскому уголовному законодательству, однако достаточно широко используется в некоторых иных нормативно-правовых актах и в практике Конституционного суда России (КС).
Необходимо отметить, что в официальных документах встречаются определенные различия в терминологическом обозначении данных интересов:
- «охраняемые законом публичные интересы» (определение Конституционного суда РФ № 423-ОП от 04.06.2007);
- «общественно значимые публичные интересы» (постановление Конституционного суда РФ № 22-П от 17.07.1998);
- «публично-правовой интерес» (определение Конституционного суда РФ № 181-О от 04.10.2001);
- «конституционно значимый публично-правовой интерес» (определение Конституционного суда РФ № 532-О от 20.12.2005; постановление Конституционного суда РФ № 13-П от 30.07.2001).
Эти разночтения нельзя признать фактом, изменяющим сущностное содержание «публичных интересов». Все они охраняются законом, являются общественно значимыми и отражаются в сфере права. А представленные формулировки синонимичны.
Обратим внимание на используемый в официальных документах контекст ее употребления и
синтаксические конструкции (см. табл. 1).
Из представленного в таблице материала очевидна эволюция понимания категории «публичные интересы» - от признания в качестве таковых только государственных и общественных интересов - до включения в их содержание интересов отдельных групп лиц, а также прав и свобод отдельных граждан. Вместе с тем бесспорно, что не все права и свободы граждан можно отнести к сфере публичных интересов, поскольку практике КС и теории права известно и понятие «частный интерес».
Современная практика Конституционного суда РФ достаточно четко выделяет:
а) «публично-правовой интерес государства» (определение Конституционного суда РФ № 181-О от 04.10.2001);
б) «публичный интерес всех членов общества» (постановление Конституционного суда РФ № 20-П от 17.12.1996);
в) «публичные права и интересы граждан» (постановление Конституционного суда РФ № 8-П от 14.05.2003);
г) «публичное значение действий граждан в личных интересах» (постановление Конституционного су-да РФ № 10-П от 03.07.2001).
Таким образом, если в публичной природе любых интересов государства и общества не должно быть сомнений, то интересы граждан могут лишь в некоторых случаях иметь публичный характер и значение. Как представляется, публичные интересы граждан - это интересы, нашедшие отражение в Конституции РФ. Часть из них - это потребности, которые объективно не могут быть удовлетворены в индивидуальном порядке; другую часть составляют потребности, более эффективное удовлетворение которых будет иметь место лишь при условии их совместного, а не индивидуального осуществления.
Именно посягательство на публичные интересы отличает преступление от многих иных правонарушений, задает необходимость использования мер публичной ответственности. Однако сказанное ни в коей мере не исключает возможности применения уголовно-правовых средств для защиты частных интересов. Проблема возникает лишь в связи с определением условий, при наличии которых допустимо включение частных интересов в орбиту уголовно-правового регулирования. Такое возможно в двух случаях:
- при реализации своих частных интересов лицо причиняет вред интересам публичным (например, когда, осуществляя свои частные интересы в сексуальной сфере, лицо причиняет вред публичным интересам охраны жизни, здоровья, нормального физического развития иных лиц);
- при осуществлении своих публичных функций лицо причиняет вред частным интересам (например, если при выполнении своих служебных обязанностей должностное лицо причиняет вред отношениям, обеспечивающим неприкосновенность частной жизни лица).
Сложнее обстоит ситуация, когда, реализуя свои частные интересы, лицо причиняет вред интересам третьих лиц. Здесь на первый план выходят установленные ранее критерии криминализации: невосстановимость нарушенного интереса или неадеватность его восстановления только реститутивными средствами; плюс к этому следует указать на особый процессуальный порядок осуществления уголовного преследования по таким нарушениям: оно должно быть возможным только и исключительно при наличии волеизъявления (жалобы) потерпевшего лица. Отмеченные особенности преступления позволяют решать вопросы отграничения сферы уголовно-правового регулирования от области применения исключительно частноправовых и диспозитивных методов регламентации.
Вместе с тем сама уголовно-правовая сфера также нуждается в дополнительном анализе. При анализе взаимосвязи уголовно-правовых и административно-деликтных отношений наблюдаются близость преступлений и административных правонарушений и наличие формируемой ими «уголовно-правовой сферы», т.е. сферы публичной ответственности за нарушение преимущественно публичных интересов [11, с. 98-102]. Представляется необходимым обсудить этот вопрос через призму учения о юридическом факте. Уточнение представлений о юридическом факте, порождающем уголовно-правовые отношения, связано с необходимостью совершенствования классификации публичных правонарушений и мер ответственности за них. Легальная классификация правонарушений позволит более дифференцированно подойти к категории уголовно-правовых фактов, глубже проанализировать их систему, полнее осмыслить юридическое значение каждой разновидности правонарушений.
Сегодня непреложна истина - все преступления, предусмотренные УК РФ, имеют единую социально-политическую сущность, а по характеру и степени своей общественной опасности отличаются от всех иных видов правонарушений. Не подвергая сомнению данный тезис, полагаем необходимым продолжить дальнейшее исследование вопроса о сущности преступления. Деяния, описанные в УК РФ, крайне неодинаковы по уровню опасности, что признает и сам законодатель, предусматривая категоризацию преступлений, а также различный порядок осуществления предварительного и судебного уголовного производства. Вместе с тем при всех существующих различиях и серьезных «перепадах» в степени общественной опасности все предусмотренные в УК РФ деяния считаются именно преступлениями и образуют единый по своей природе массив общественно опасных деяний.
С учетом наличия «уголовно-правовой сферы» такое положение вещей сегодня может быть пересмотрено. Исторический опыт России и современная зарубежная практика дают основание полагать, что целям совершенствования механизма уголовно-правового регулирования будут способствовать более глубокая дифференциация преступлений и административных правонарушений и выделение из них особой группы уголовных проступков. Такая категория деяний, как известно, закреплена в уголовном законодательстве многих зарубежных государств; в одних странах она предопределяет систему наказаний, основания и порядок досрочного освобождения от наказания; в других, наоборот, сроки наказания определяют классификацию правонарушений, закрепленную в УК.
При этом в уголовном законодательстве одних стран в основу дифференциации деяний положен формальный критерий (УК ФРГ, Австрии, Швейцарии), в других - материальный критерий (УК Франции) или же комбинация этих критериев (УК ряда штатов США).
Идея выделения категории уголовных проступков с некоторой периодичностью поднималась и дискутировалась в отечественной науке, однако однозначного решения вопроса о природе проступка, о сущности порождаемых им отношений, их субъектном составе и содержании до сих пор нет. Полагаем, что уголовный проступок - это особый вид именно уголовных правонарушений, находящийся как бы посередине, между административными проступками и собственно преступлениями. Его специфика состоит в относительно невысоком уровне общественной опасности, которая обусловливает необходимость определения особого режима ответственности (сокращенные сроки давности, применение не всех видов наказания, сокращение сроков наказания, отсутствие судимости и др.), что приобретает повышенное значение в свете реализуемого государством курса на либерализацию и гуманизацию уголовной политики. Вместе с тем как деяние, относимое к «уголовной сфере», проступок требует в процессе своего расследования и судопроизводства соблюдения надлежащих гарантий прав человека, особенно права на защиту. Достичь этого можно посредством отнесения уголовных проступков к компетенции мировых судей, что даст дополнительный эффект в части «разгрузки» системы федеральных судов и ускорения правосудия.
Сегодня необходимо, на наш взгляд, вновь вернуться к обсуждению теоретических проблем уголовного проступка. Результатом такого обсуждения должна стать взвешенная доктринальная концепция, способная воплотиться в законодательных решениях об обособлении уголовных проступков в самостоятельный кодифицированный нормативный акт. Но такое обособление, подчеркнем еще раз, не является свидетельством разрыва единого уголовного права. Проступок -юридический факт, порождающий именно уголовно-правовые, а не какие-либо иные отношения. Специфика же этих отношений кроется в особенностях самого юридического факта и определяемом им содержании, наборе прав и обязанностей его участников.
Подводя итог, можно сформулировать следующие выводы:
1. Применение уголовно-правовых средств для разрешения социального конфликта, а следовательно, и криминализация деяний, возможны и необходимы в тех случаях, когда: а) причиняется вред, прежде всего, публичным интересам; б) правонарушенные интересы оказываются невосстановимыми; в) в случае восстановимости интересов применение исключительно реститутивных методов правового регулирования оказывается недостаточным для обеспечения справедливости, подержания правопорядка и предупреждения правонарушений.
2. Публичные интересы как один из основных критериев отбора объектов для уголовно-правовой охраны представляют собой согласованные, жизненно важные потребности общества, государства, а также такие потребности отдельных лиц, которые объективно не могут быть удовлетворены в индивидуальном порядке либо могут получить более эффективное удовлетворение лишь при условии их совместного, а не индивидуального осуществления.
3. Вовлечение частных интересов в орбиту уголовно-правового регулирования и охраны возможно, когда: а) реализуя свои частные интересы, лицо причиняет вред интересам публичным; б) осуществляя свои публичные функции, лицо причиняет вред частным интересам; в) реализуя свои частные интересы, лицо причиняет вред частным интересам третьих лиц. В последнем случае признание деяния общественно опасным и требующим уголовного преследования напрямую зависит от волеизъявления потерпевшего лица.
4. Совершенствование механизма уголовно-правового регулирования требует уточнения его пределов, прежде всего, за счет оптимизации классификации преступлений и выделения в общем массиве уголовно- и административно-противоправных деяний особой категории - уголовного проступка, установления более либерального режима ответственности.
Литература
1. Алексеев С.С. Общая теория права: Учебник. М., 2009.
2. Исаков В.Б. Юридические факты в российском праве: Учеб. пособие. М., 1998.
3. Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». СПб., 2004.
4. Генрих Н.В. Функции уголовного права // Юридическая мысль. 2011. № 1.
5. Определение Конституционного суда РФ от 29 мая 2007 года № 515-О-О // Конституционное правосудие в странах СНГ и Балтии. 2007. № 23.
6. Постановление Конституционного суда РФ от 19 марта 2003 года № 3-П // Вестник Конституционного суда Российской Федерации. 2003. № 3.
7. Постановление Конституционного суда РФ от 25 апреля 2001 года № 6-П // Вестник Конституционного суда Российской Федерации. 2001. № 5.
8. Постановление Конституционного суда Российской Федерации № 11-П от 15 июля 1999 года // Вестник Конституционного суда Российской Федерации. 1999. № 5.
9. Основания уголовно-правового запрета (криминализация и декриминализация). М., 1982.
10. Коробеев А.И. Уголовная наказуемость общественно опасных деяний. Хабаровск, 1986.
11. Генрих Н.В. Предмет уголовного права: генезис научной мысли и проблемы современной интерпретации. М., 2010.
