CC BY
13
УДК 821.512.141.09 (470.57)
ГРАНИ ЗАПАДНОГО РЕАЛИЗМА И БАШКИРСКОГО ФОЛЬКЛОРА В ПОЭТИКЕ ПРОЗЫ М. ГАФУРИ
© А. О. Хужахметов
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел./факс: +7 (3472) 73 82 72.
Email: [email protected]
В начале XX в. активно втянувшись в новый «картельный» этап мировой экономической системы Россия испытала мощный кризис 1900-1903 гг. Война с Японией, уносившая жизни кормильцев многих семей, засуха и как результат - голод, и при всем этом непрекращающийся экспорт хлеба в Европу, нерешенные земельный и крестьянский вопросы, штрафы на заводах, доходившие до половины зарплаты рабочих, коррупция, охватившая все эшелоны власти, ратификация законов, дающих нещадно эксплуатировать трудовые массы и мн. др. - все это было характерно для российского общества. Как следствие появились многочисленные раз-движения, партии, для которых открывалась удобная платформа для распространения в обществе различных идей социалистического и националистического характера, большинство из которых предусматривали революционное решение перечисленных проблем. Все эти условия подготовили революцию 1905 г., потрясшую основы государства.
В башкирской литературе данный период назван переходом к пришедшему через русскую литературу новому для национальных литераторов формату - художественному методу, возникшему на базе материалистических философских мировоззрений Запада и быстро меняющихся реалий - критическому реализму, одним из адептов которого становится писатель М. Гафури. Если раньше религия и философия отвергали зависимость бытия от материальных ценностей, то, когда материально-практические интересы обнаружили свои возможности в развитии цивилизации, это привело к разрушению традиционных нравственных регуляторов и этическому «хаосу» в обществе.
Ключевые слова: поэтика, проза, реализм, фольклор, рассказ, миниатюра, баит.
Начало XX в. стало самой насыщенной на события эпохой для доселе тихой, спокойно идущей по своему пути России. «Первая русская революция 1905-1907 гг. вынудила царизм изменить некоторые общественно-политические устои государства» [1, с. 30]. Судьбоносные, в большинстве своем неконтролируемые события начали происходить столь часто, что относительно стабильную патриархальную страну они обратили в шоковое состояние с последующей фазой разрушения.
В такой ситуации национальная башкирская интеллигенция оказывается перед выбором: остаться в стороне от происходящих в стране социальных и классовых трансформаций под влиянием глубокого проникновения капиталистических отношений во все структуры общества и продолжить отстра-ненно взирать на происходящее или реформировать мировоззрение и литературу в соответствии с духом времени. При этом, меняя саму суть предназначения литературы: не для и во имя узкого круга знатоков арабской вязи - калама, а для освещения проблем широких масс и переориентации к новым поколениям читателей - представителям возникающих классов, в общем - для народа.
Как раз слова "хальгк", "хальгк есен" («народ», «для народа») все больше и больше стали использоваться в поэзии, прозе и зарождающейся драматургии и становятся идейной основой произведений.
«В начале ХХ в. башкирская литература вступила в новую фазу своего развития, в короткое время прошла стадию ускоренного развития, как никогда ранее сблизилась с народом, освоила новые темы и проблемы, новые творческие принципы. Однако под влиянием бурных событий 19051907 гг. и последующих, а также передовой русской культуры и литературы в прозе стали появляться произведения, объясняющие причины зла не невежеством, не невоспитанностью и бесчеловечностью отдельных людей, а пороками социальной системы, классово-антагонистическим характером противоречий в обществе» [2]. Г. Хусаинов правильно подмечает: «Зарождение и становление реализма в башкирской литературе имеют свои особенности. Здесь необходимо учитывать соотношение внутренних и внешних факторов. Конкретная истори-ко-социальная обстановка, национальная почва являются главным, определяющим внутренним фактором. Он дополняется внешними факторами, как влияние более развитых литератур» [3, с. 511].
Самым ярким представителем этого направления в башкирской литературе является, несомненно, М. Гафури. В творчестве, отражающем проблемы своего времени, проявляется настоящее мастерство художественного слова автора. Рассказы М. Гафури можно рассматривать как миниатюры социального и семейного быта, являющие синтез традиций нравоучительных отступлений, идущих от поэтики восточных памятников письменности, с
опорой на башкирские фольклорные элементы. Каждый рассказ - это как бы отдельный кадр судьбы одного человека или одной семьи.
«В этот период создаются различные типы, актуализированные общественно-политической ситуацией. Один из них - "маленький человек", литературные корни которого уходят в просветительский реализм. Влияние сентиментализма, импрессионизма, натурализма, все большее проникновение буржуазных отношений в татарское общество, усиление социальных противоречий, национальный подъем - все это способствовало возникновению темы "маленького человека"» [4, с. 279]. К выводам В. Ф. Макаровой можно добавить, что они применимы и к реалиям поэтики башкирской прозы -прозы М. Гафури.
Рассказ М. Гафури «Голодный год, или Проданная девушка» (1906) - с одной стороны, художественное произведение, с другой - благотворительная реклама, в завершении которой звучит призыв собирать деньги в комитеты помощи голодающим.
А. Харисов пишет: «Характерная тематика ба-итов: бытовые происшествия, страдания отдельного человека, попавшего в беду. Большая часть баи-тов повествует о ссылке, заключении в тюрьму, гибели от несчастного случая» [5, с. 168-169].
Баит, наряду с песнями, оказывается тем народным жанром, сюжет которого всегда колоритен, насыщен, способен трансформироваться и прекрасно вписывается в каноны поэтики национального реализма. Поэтика баита становится основой не только в стихотворных произведениях Г. Тукая, М. Гафури, Ф. Туйкина и др. , но и литературной прозы. Баит, как жанр, рождается среди начитанного слоя населения и, соединяя традиции восточной поэтики и местный фольклор, является для пишущей интеллигенции близким, своим. Примерно такие сюжеты баитов, как «о несчастной девушке-сироте», «о проданной девушке», «о несчастной доле вдовы-солдатки» и т.п. органично вплетаются в ткань художественных произведений. Баит, как и протяжные песни о несчастной или драматической доле личности - реакция на потрясающие народное самосознание инциденты, случавшиеся иногда в башкирском обществе. Это осуждение этической аномалии, выходящей за рамки народных моральных традиций и исламских канонов.
Рассказ «Голодный год, или Проданная девушка» - первое произведение, написанное М. Га-фури в стиле переработанного в прозаический текст баита. Этого стиля он будет придерживаться при написании многих своих миниатюр, добавляя неизменный элемент сентиментальности. Вот как характеризует его творчество философ Д. Ж. Ва-леев: «...Особенность этического мировоззрения М. Гафури состояла в том, что морали он отводит роль основного фактора в общественном развитии, становясь тем самым на позиции абстрактного гуманизма» [6, с. 155].
Для М. Гафури и его современников голод и его последствия в виде болезней были неотъемлемыми спутниками жизни, которые вгоняли в страх, вырабатывали у людей фобию. Литератор сам пережил голод, прихватив ослабленным организмом болезнь легких, которая не отпускала его до конца жизни.
И. Мищенко, касаясь вопроса о данном виде страха, говорит: «.Я выделила, кроме возможных индивидуальных физиологических, психологических или кармических причин, еще одну группу -страх архетипический. В этом случае корень страха голода лежит за границами индивидуального бессознательного и носит глубинный, архаический, коллективный характер. Об архетипическом страхе голода можно говорить, когда испытывающий страх одушевляет его, чувствуя неуправляемую силу и мощь этого состояния, ощущая его как отдельно существующую хтоническую сущность. Люди, которые испытывают архетипический страх голода, говорят не о страхе дискомфортных физиологических состояний, а о страхе встречи с Ним» [7].
Сын писателя А. Г. Гафури в биографической книге «О моем отце» пишет о многих лишениях, которые сопровождали их семью. Вот как он описывает один из разговоров между родителями: «"Моя Зухра, почему ходишь словно в воду опущенная? Почему так уныло выглядишь?" - спросил отец, перестав писать. Мама, как будто ждавшая этого вопроса, вышла из кухни и встала перед отцом: "Ты с утра уходишь на работу, в свою типографию. А я занята тем, что целый день думаю только как бы прокормить ребенка, заштопать одежду. У соседей занимаю . За квартиру за два-три месяца не оплачено."» [8, с. 65]. Сюжетная канва рассказа «Голодный год, или Проданная девушка» складывается следующим образом: Гайша-абыстай умирает, Марьям и Асгата берет к себе на попечение один из дядей - Лутфулла. Дяди, мещане, вообще являют собой абсолютное зло, думающие лишь о себе, а своих оставшихся в беде родственников - круглых сирот - они намеренно толкают к краю пропасти, откуда выхода не видать. М. Гафури придерживается здесь характерного доселе контраста в произведении - извечного противостояния добра и зла. Безумная погоня за прибылью, накоплением денег ослепляет Хуснутдина и Лутфуллу, заставляет забыть их о духовных ценностях, о моральной составляющей каждого торгового дела, преобразует в нелюдей, которые и религию воспринимают поверхностно, оставляя за ней лишь обрядовую прерогативу. Ведь в Коране прописывается этот момент, алгоритм к действию: «Не приближайтесь к имуществу сироты, кроме как во благо ему, пока он не достигнет зрелого возраста. Наполняйте меру и весы по справедливости» (сура 6, аят 152) или «Делайте добро родителям, родственникам, сиротам, беднякам, соседям из числа ваших родственников и соседям, которые не явля-
ются вашими родственниками...» (сура 4, аят 36). Лутфулла за деньги продает племянницу Марьям горцам на Кавказ.
С баитом рассказ сближает и то, что автор не один раз привносит в сюжет лирические отступления - стихотворные строки, которые заняли бы достойное место и в фольклоре. Особую роль в поэтике миниатюры (да и во всей своей прозе) М. Гафури отводит слезам как проявлению боли и страданий телесных и душевных, как символу жалости, символу усиления проклятия своим обидчикам. Слезы дают тот эффект реального ощущения бед, настигших человека, которые терзают его сущность, и в то же время смывают, предавая забвению каждый отдельный случай горестной ситуации.
Несправедливость, царящая в реалиях жестокой эпохи, в стержневом сюжете миниатюры приводит к победе зла над добром. Однако автор, сторонник гуманизма, верит в то, что конечная победа будет за добром, и обращается к обществу за помощью в отношении таких сирот, как Марьям и Асгат. Художественный мир рассказа, таким образом, расширяет свои границы, перерастая в мир реальный с неисчерпаемыми векторами для завершения сюжетов о судьбах многих других, также страдающих сирот.
Если в рассказе «Голодный год, или Проданная девушка» автор оставляет маленькую надежду на милосердие в сердцах людей, то в миниатюре «Неродные дети» такой надежды нет. М. Гафури не жалеет черных красок, повествуя о жизни трех сирот: Фатимы, Зайнап и Галиахмета, оставшихся в руках безжалостной мачехи. Он говорит, что был бы Гали-мулла, отец детей, образован и воспитан соответствующе, мог бы выбрать себе подходящую супругу. Образованный и воспитанный человек, знающий русский язык, по мнению мыслителей эпохи, к которым относился и М. Гафури, - сильная личность, могущая постоять не только за себя, но за близких и родных, способная менять окружающих в лучшую сторону.
Подразумевалось, что образование, как путь к трансформации личности, необходимо получать современное: со знанием языков, наук, законов, правил нового мира, чтобы человек мог обрести чувство собственного достоинства, не потерялся в меняющемся обществе, был счастлив и мог противостоять несправедливости и злу.
Однако, высказывая в рассказе свои мысли об образовании и воспитании, М. Гафури оставляет место для сомнений: смог бы Гали стать сильной личностью? Ведь выявляется суть этого непростого образа - войскового муллы и солдата, прошедшего военную службу от Варшавы до Дальнего Востока, участника Русско-японской войны, повидавшего свет, послушного и дисциплинированного, для которого и на войне, и в миру нужен был командир.
В мирное время место командира занимает расчетливая Латифа-абыстай, приказы-просьбы которой Гали выполняет беспрекословно из-за слабости духа, из-за неумения жить мирной жизнью. Здесь вырисовывается трагедия человека, который, может быть, храбр и мужественен на поле брани, но не способен защитить своих детей от мачехи, позволяя по одному умертвить их. Чудовищность происходящего усугубляется тем, что эти события идут в семье муллы, духовного лица, предназначение которого - быть духовным лекарем, настоятелем душ, образцовым отцом, просто быть сильным духом, независимо от образования и воспитания.
Выходит, что Гали - только на бумаге мулла, а на самом деле человек, испуганный, подавленный временем и свалившимся на него бременем. Ему удобно соглашаться, подчиняться, перепоручать кому-то, отодвигая от себя возникшую проблему. Когда что-то непоправимое случается по его вине или по вине Латифы, Гали проявляет свои искренние чувства: возмущается, жалеет, плачет, но ничего не меняет. Он не только необразован, но и не хочет меняться, боится затронуть тот порядок вещей, который был принят и продиктован не им, а окружающими. Фобии тянут таких людей вниз, на самое дно нравственного бытия. Автор, таким образом, раскрывает за внешним лоском духовника его истинное лицо - слабого, беззащитного «маленького человека».
Писатель М. Гафури интересен тем, что в своих произведениях умеет сохранять психологическое напряжение, интригу сюжета до конца, при этом не опираясь на сильный образ, а наоборот, используя судьбу персонажей - кукол в руках обстоятельств, различных факторов и более сильных характером, но не обремененных моралью лиц, как структурно единый фон для своего повествования. На этом фоне автор твердой рукой рисует, с точки зрения абстрактного гуманизма, саму человеческую жизнь, показывая, как она драгоценна и в то же время хрупка, как она может сломаться и безвозвратно исчезнуть.
Миниатюра «Бедняки» открывает картину жизни башкир, в поиске лучшей доли переехавших из деревни в город. Убегая из меняющейся деревни, где идет складывание новых взаимоотношений, разрушающих общину и делающих крестьян безземельными и нищими, вынужденными за мизерную плату батрачить на более удачливого богатого односельчанина. «Резкие перемены в образе жизни башкир, возникшие преимущественно из-за разграбления их вотчинных земель, и морально -психологическая их неподготовленность к рыночным отношениям в пореформенный период сопровождались обнищанием народа» [9, с. 20].
В городе такие крестьяне, как герой произведения Шариф, в большинстве своем не находят подходящую постоянную работу. «Проживающие в городах крестьяне находились на стадии перехода
от сельской группы к группе городского населения. Сочетание современной индустриальной промышленности с традиционным сектором, многоуклад-ность экономики находили отражение в процессе социального размежевания городского населения» [10, с. 295]. Создавая сюжет о новоявленных горожанах, гуманист М. Гафури исследует этические грани в отдельно взятой семье. В повести «Бедняки» автор заостряет внимание на этической чистоте и устойчивости, благородстве таких же невежественных и бедных крестьян - Шарифа и Бадри, не убоявшихся приютить женщину по имени Джами-ля, которую тем паче бросил деградировавший под воздействием алкоголя муж.
Автор, как и в ранних миниатюрах, сразу дает реальную картину происходящих с персонажами событий: создает излюбленный фон безысходности положения, из которого при складывающихся обстоятельствах выхода нет - всех в финале ждет смерть. Он ясно указывает на препятствия, мешающие адаптироваться Шарифу и его семье в городе. Для приехавших вчерашних крестьян первое препятствие - языковой барьер. Из-за незнания русского языка и Шарифу, и Джамиле приходится долго искать работу. Второе препятствие - неграмотность: из-за отсутствия образования и квалификации у них на рынке труда резко сужается круг умений и навыков, и остаются как поле деятельности лишь различные подсобные работы. Третье препятствие - жесткая конкуренция с такими же, как они, нищими, вчерашними крестьянами. Четвертое препятствие - изменение взаимоотношений в городе под влиянием капиталистических перестроений. Если в деревне общинники хотя бы знали друг друга и по возможности способны были на взаимопомощь, то преобразующийся город подвергает социальной атомизации общество, в котором каждый индивид обособляется, замыкается в своем эгоистическом мире, радеет лишь за себя, за собственное выживание. Работа Джамили на спичечной фабрике, по мнению автора, с одной стороны, временное избавление от голода, с другой - медленное угасание девушки из-за тяжелейших условий труда. Работа ненадолго отсрочивает трагический финал. Новоявленные горожане, хотя и пытаются выжить, объединившись вопреки разрушительным внешним факторам и показав волю к жизни, оказываются побежденными. Джамиля рожает мертвое дитя и отправляется вслед за своим ребенком. Примечательны слова Шарифа: «Бадри, не беспокойся зря. Для Джамили этот мир уготовил лишь долю попрошайки, уход в счастливую вечность во много крат лучше. Она ляжет в спокойный гроб, земля ласково обнимет ее, как любящая мать ...». Как раз в завершении сюжета автор показывает опять адептов равнодушия, бездушия: повивальную бабку, отказавшую в последней помощи, и муллу, заставившего себя ждать, для которого смерть человека - это источник дохода.
Автор от имени Джамили бичует общество, саму эпоху за жестокое отношение к судьбе человека, превращающей мораль и религиозные каноны в пустой звук. После гибели Шарифа Бадри с детьми возвращается в деревню. Город не принимает семью нищих крестьян, унося жизни самых трудоспособных ее членов - Джамили и Шарифа, и отсылая выживших на исходную позицию, из которой они когда-то и бежали.
Смерть, часто описываемая в миниатюрах М. Гафури, превращается в некий художественный образ, неизменно сопровождающий персонажей и «кочующий» из произведения в произведение. В мифологии башкир она часто связана с зимним временем года [11, с. 34]: в повести «Бедняки» и в большинстве других миниатюр автора зима и смерть сходятся, подтачивая телесные силы и забирая души своих жертв. Испытания, через которые проходят несчастные персонажи, представляются подготовкой к иному, лучшему миру. Смерть для человека, родившегося бедным и прошедшего все круги ада, по М. Гафури, - это долгожданное избавление от мучений.
Этико-гуманистическая концепция миниатюр М. Гафури сближает их с романами писателей, стоявших у истоков критического реализма: «Отверженными» В. Гюго, «Оливером Твистом» Ч. Диккенса, «Человеческой комедией» О. Бальзака. Это говорит о том, что волна трансформации, коснувшаяся всех уровней общества, которую первыми ощутили в начале XIX в. на себе западноевропейские страны, до России и Башкортостана дошла только в конце XIX - начале XX столетия. И нанесла одинаковый удар разрушительной силы по ментальной сущности общества, болезненно отозвавшись во всех сферах жизни, особенно в российском обществе, вынужденное сделать экспериментальный, резкий переход от одной волны развития в другую, не учитывая собственных особенностей цивилизационного развития. Коснулись изменения и ячейки общества - семьи, искусным бытописателем которой явился М. Гафури: «. новому обществу была нужна мобильность. Ему требовались рабочие.перегруженная престарелыми родственниками, больными и увечными, а также большим количеством детей большая семья была чем угодно, но только не мобильной ячейкой . Разорванные миграцией в большие города, семьи, сотрясаемые экономическими бурями, освобождались от нежелательных родственников, становясь меньше, мобильнее и все более приспособленными к потребностям новой техносферы . Так называемая малая («нуклеарная») семья ... стала стандартной ... моделью семьи.» [12, с. 64].
М. Гафури, как и многие представители литературы, пытается понять и объяснить читателю механизмы и процессы кардинальных преобразований, совершавшихся в его эпоху. Но не с позиции философии рационализма и прагматизма, а с позиции
народной, башкирской философии этики и гуманизма, вечных духовных и моральных мерил [13].
Таким образом, реалии поэтики башкирской прозы М. Гафури основываются на следующих приемах: создании визуальных образов, которые вводят читателя в конкретную матрицу привычного для современника быта; отбора радикально новых образов для обрисовки критических ситуаций. Восточный романтизм и башкирский фольклор в поэтике прозы М. Гафури выражались через народный жанр - баит. В рассказах М. Гафури «Голодный год, или Проданная девушка», «Бедняки» прослеживается переработка в прозаический текст сюжетов баитов. М. Гафури пытается понять и объяснить читателю механизмы кардинальных преобразований с позиций народной башкирской философии этики и гуманизма, вечных духовных ценностей. Архитектоника его произведений выстроена в виде цепи последовательных рассказов внутри произведений. Необходимо отметить и то, что М. Гафури опирается на гетероцентричность системы образов, создавая сюжет вокруг образов несчастных девушек.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ишбердина Г. Н. Формирование мировоззрения А.-З. Вали-дова. Уфа: Гилем, 2006. 132 с.
2. Кунафин Г. С. Отражение принципов критического реализма и романтизма в башкирской прозе начала ХХ века // Современные проблемы науки и образования. 2014. N°5. URL: www.science-education.ru/119-15010
3. Хусаинов Г. Б. Литература и наука. Избранные труды. Уфа: Гилем, 1998. 613 с.
4. Макарова В. Ф. «Маленький человек» в татарской прозе начала ХХ века // Вестник Чувашского университета. 2010. №>1.
5. Харисов А. Литературное наследие башкирского народа (XVIII-XIX вв.). Изд. 2-е, доп. Уфа: Китап, 2007. 344 с.
6. Валеев Д. Ж. История башкирской философской и общественно-политической мысли. Основные тенденции развития. Уфа: Китап, 2001. 352 с.
7. Мищенко И. Архетипический страх голода. URL: http://www.yoga.net.ua/lib.php?show=sub&mat_id=1302&ge nre_id= 13 &action=show_articul
8. Гафури А. Г. О моем отце (на баш. яз.). Уфа: Китап, 2001, 176 с.
9. История башкирского народа. Том V. - Уфа: Гилем, 2010, 468 с.
10. История башкирского народа. Т. IV. Уфа: Гилем, 2011. 408 с.
11. Аминев З. Г., Ямаева Л. А. Региональные особенности ислама у башкир. Уфа: ДизайнПолиграфСервис, 2009, 184 с.
12. Тоффлер Э. Третья волна. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. 64, 776 с.
13. Ахмадиев Р. Б. Творчество сэсэнов как историко-художественная летопись жизни башкир // Современные проблемы науки и образования. 2014. №3. С. 572.
Поступила в редакцию 30.11.2016 г.
THE VERGE OF WESTERN REALISM AND BASHKIR FOLKLORE IN THE POETICS OF PROSE OF M. GAFURI
© A. O. Khuzhakhmetov
Bashkir State University 32 Zaki Validi St., 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (347) 273 82 72.
Email: [email protected]
At the beginning of the 19th century, Russia experienced powerful crisis of 19001903 years joining the new "cartel" stage of the global economic system. The war with Japan that claimed the lives of breadwinners of many families, the drought, and, as a result, the famine, with uninterrupted export of bread to Europe. The land and peasant questions were still unresolved. The fines on factories reaching up to half of the wages of workers, the size of the corruption that has engulfed all the echelons of government, the ratification of laws that allowed merciless to exploitation of the working masses, and much more. As a consequence, various movements and parties emerged provided with the convenient platform for the dissemination in the society of different ideas of socialist and nationalist character considering the revolutionary as solution of these problems. All the conditions prepared the revolution in 1905 that shook the foundations of government. In the Bashkir literature, this period is characterized as the transition under the influence of the Russian literature to the new artistic method that has arisen on the basis of the materialist philosophical worldviews of the West and the rapidly changing realities, to critical realism. One of the adepts of that method among the Bashkir writers was M. Gafuri. Previously, the religion and philosophy rejected the dependence of existence from material values, but when the material and practical interests found its productive possibilities in the development of civilization that led to the destruction of the traditional moral regulators and to ethical "chaos" in the society.
Keywords: poetics, prose, realism, folklore, story, miniature, bait.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at [email protected] if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Ishberdina G. N. Formirovanie mirovozzreniya A.-Z. Validova [The formation of A. Z. Validov's worldview]. Ufa: Gilem, 2006.
2. Kunafin G. S. Otrazhenie printsipov kriticheskogo realizma i romantizma v bashkirskoi proze nachala XX veka. Sovremennye prob-lemy nauki i obrazovaniya. 2014. No. 5. URL: www.science-education.ru/119-15010
3. Khusainov G. B. Literatura i nauka. Izbrannye Trudy [Literature and science. Selected works]. Ufa: Gilem, 1998.
4. Makarova V. F. Vestnik Chuvashskogo universiteta. 2010. No. 1.
5. Kharisov A. Literaturnoe nasledie bashkirskogo naroda (XVIII-XIX vv.) [Literary heritage of the Bashkir people (18th-19th centuries)]. 2 ed. dop. Ufa: Kitap, 2007.
6. Valeev D. Zh. Istoriya bashkirskoi filosofskoi i obshchestvenno-politicheskoi mysli. Osnovnye tendentsii razvitiya [History of the Bashkir philosophical and socio-political thought. The basic tendencies of development]. Ufa: Kitap, 2001.
7. Mishchenko I. Arkhetipicheskii strakh goloda. URL: http://www.yoga.net.ua/lib.php?show=sub&mat_id=1302&genre_id=13&action=show_articul
8. Gafuri A. G. O moem ottse (na bash. yaz.) [About my father (in the Bashkir language)]. Ufa: Kitap, 2001,
9. Istoriya bashkirskogo naroda. Tom V [History of the Bashkir people. Vol. 5]. - Ufa: Gilem, 2010,
10. Istoriya bashkirskogo naroda. T. IV [History of the Bashkir people. Vol. 4]. Ufa: Gilem, 2011.
11. Aminev Z. G., Yamaeva L. A. Regional'nye osobennosti islama u Bashkir [Regional features of Islam of the Bashkirs]. Ufa: Dizain-PoligrafServis, 2009,
12. Toffler E. Tret'ya volna [The third wave]. Moscow: OOO «Izdatel'stvo AST», 2002. 64,
13. Akhmadiev R. B. Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. 2014. No. 3. Pp. 572.
Received 30.11.2016.
