CC BY
26
УДК 81'276.6:34
С. В. Власенко
кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры английского языка как второго иностранного переводческого факультета Московского государственного лингвистического университета; доцент кафедры английской филологии лингвистического факультета Российского государственного социального университета; е-таН: svetsign@gmail.com
грамматическая категория числа и семантика
МНОЖЕСТВЕННОСТИ В АНгЛО-РУССКОМ ПЕРЕВОДЕ
юридической терминологии
В статье анализируются альтернативные способы объективации категории числа и, в частности, семантики множественности в английском и русском языках, обслуживающих сферу права. Приводятся примеры терминологии из разных отраслей юриспруденции, которые иллюстрируют расхождения форм передачи значений множественного числа и сложности реализации семантики квантификации в англо-русском юридическом переводе. Для анализа семантики множественности привлечен аппарат теории референции.
Ключевые слова: англо-русский юридический перевод; грамматические аспекты перевода; категория числа; множественное число; референциальная доступность; референциальная пресуппозиция; референциальное тождество; семантика квантификации; семантика множественности; юридическая терминология.
s. V. Vlasenko
Ph.D. (Linguistics), Associate Professor,
Associate Professor at the Department of English as a Second Foreign Language, Faculty of Translation and Interpreting, Moscow State Linguistic University; Associate Professor at the Department of English Philology, Faculty of Linguistics, Russian State Social University; e-mail: svetsign@gmail.com
grammatical category of number and semantics of plurality in the english-russian translation of legalterminology
The article features alternative ways of objectivizing the grammatical category of number and, more specifically, the semantics of plurality, in the English and Russian languages servicing the law. Examples of legal terminology from various branches of the law are indicative of non-similar ways the meaning of plurality is conveyed in English-Russian legal translation and of the challenges associated with denoting quantification semantics. The analysis of semantics of plurality draws on the reference theory.
Key words: Russian-English legal translation; grammatical aspects of translation; category of number; plural; referential accessibility; referential presupposition; referential identity; quantification semantics; semantics of plurality; legal terminology.
Введение
Стремительная информатизация всех сфер экономической и общественной деятельности и ее юридическое закрепление содействуют широкому распространению правовых знаний не только у специалистов информационно-технологической сферы и юристов, специализирующихся на информационном праве и праве интеллектуальной собственности, но и у специалистов в других областях, не сопряженных с названными. Усложнение контекстов: и жизненных, и профессиональных - неизбежно приводит к повышению уровня правовых знаний и овладению современным языком права, вследствие чего правовое сознание развивается у лиц разного возраста. Это выдвигает требования к лингвистам в освоении новых лексических пространств, порожденных временем, а также в исследовании и описании языковых фактов, называющих новые явления и реалии, формирующиеся технологии и соответствующий им понятийный аппарат. Этим объясняется актуальность настоящей статьи, посвященной современной юридической терминологии в аспекте перевода на русский язык.
Не будет преувеличением утверждать, что употребление английских существительных в форме множественного числа, не относящихся к категории pluralia tantum, переживает беспрецедентный период расцвета, учитывая частотность их использования и в общеязыковом пласте лексики, и в специальных языках. Если посмотреть на такие частотные существительные, как practice, experience, arrangement, capability, talent, семантика которых попадает под определение широ-козначной, то нетрудно убедиться в их преобладающем употреблении в форме множественного числа: practices, experiences, arrangements, capabilities, talents. При этом речь идет не только о медийном, политическом или ином доступном для всеобщего восприятия дискурсе, а именно о специальных видах дискурсов - финансово-экономическом, юридическом и др., которыми наполнен язык теле- и радиовещательных компаний, сайтов, форумов и социальных сетей. Важно отметить, что в большинстве примеров англо-русского перевода вышеназванных лексем русскоязычные варианты остаются со значением
единичности: practices - практика, установленный порядок, режим; experiences - опыт1 (жизненный, профессиональный); опытность; опыт (стаж) работы, arrangements - организация (в смысле подготовительных мер, не как институциональная единица), capabilities - потенциал, talents - группа или контингент высокопрофессиональных работников (специалистов, экспертов). Характерно, что названные лексемы со значением множественности нередко встречаются в названиях законов, например в названии Федерального закона США (1978) Fair Debt Collection Practices Act - «О добросовестной практике взимания долгов» [ABBYY-6 2014].
Учитывая сказанное, целью настоящей статьи является рассмотрение семантики множественности на ряде примеров английской юридической терминологии с маркированными граммемами множественного числа, а также анализ особенностей употребления и передачи их значений в переводе на русский язык, предполагающий несохранение значений множественности.
1. Категория числа как объект исследования
Среди отечественных лингвистов существует устойчивое мнение, согласно которому категория числа относится к грамматическим категориям. Согласно В. А. Виноградову, число - грамматическая категория, выражающая количественные характеристики предметов мысли [Виноградов 1990, с. 583]. Рассуждая о категории числа в контексте грамматических категорий разных частей речи, Ю. С. Маслов справедливо отмечает: «Содержание категории числа составляют количественные отношения, отраженные сознанием человека и формами языка» [Маслов 1987, с. 159]. Между тем В. Б. Касевич относит категорию числа существительного к семантико-морфологическим категориям, утверждая, что словоформы этой категории определяются непосредственно элементами семантического представления высказывания [Касевич 1988, с. 179]. Однако Баранов и др. относят категорию числа к лексико-грамматическим категориям [Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике 2003, с. 252]. Представляется, что пучок семантических свойств, присущих категории числа в ее
1 В этом примере использование множественного числа в русском языке приведет к «опытам», т. е. experiments (досл. 'эксперименты'), что семантически не тождественно experiences.
двоичной парадигме - единственное / множественное число, имеет не резко очерченные, а условные границы. Это предопределяет сложность этой категории как объекта исследования в парадигме теоретической грамматики и переводоведения, что особенно рельефно выступает в англо-русском переводе.
В целях нашей статьи важно мнение В. Д. Аракина, согласно которому для русского языка характерно «глубокое проникновение категории числа во все части речи», в то время как в английском языке «категория числа представлена только в системе имени существительного» [Аракин 1979, с. 119]. В этом кроется одна из основных причин нерутинных межъязыковых переходов в рассматриваемой языковой паре при передаче в переводе количественных отношений, или семантики квантификации, между предметами, явлениями, процессами, событиями или состояниями.
2. Словоформы со значением множественного числа в юридическом английском
Полагаем своевременным описать явление формальной грамматикализации семантики множественности в юридическом английском и отсутствие соответствующих словоформ в юридическом русском языке. Аффиксация множественности, предсказуемо образуемая в английском языке суффиксами -es и -s, выступает как формальная в целом ряде случаев употребления английской юридической терминологии. Исключение составляют следующие пласты лексики:
(1) пласт латинизмов типа forum - fora (в ед. ч.: суд; юрисдикция)1,
(2) терминологические лексемы с предметным и непредметным значением, не имеющие формы множественного числа, как, например, interest - проценты (по банковскому займу); имущественные права [Факов 2011, т. 1, с. 358]); yield of bonds - проценты по облигациям [Пивовар 2003, с. 860], а также (3) терминологические лексемы с предметным и непредметным значением, не имеющие форм единственного числа, например, havings - имущество, собственность [Факов 2011, т. 1, с. 321]; holdings - имущество; собственность [там же, с. 326]; superficies - право собственности на строения, находящиеся на чужой земле [Пивовар 2003, с. 773]; immovables - недвижимость,
1 Здесь и далее по тексту значения терминов приводятся на основе использования следующих отраслевых словарей: [Пивовар 2003; Факов 2011; ABBYY-6 2014].
недвижимая собственность; movables - движимость, движимое имущество [ABBYY-6 2014] и многие другие.
2.1. Семантика множественности юридической терминологии
Обращает на себя внимание отсутствие исследований переводо-ведами названных выше лексических пластов в части грамматикали-зованно представленной семантики множественности (см., например, [Грамматические аспекты 2010; Татаринов 2007]). В публикациях по переводу общие аспекты грамматики затрагиваются достаточно формально, не претендуя на комплексный охват основных грамматических категорий. Это обстоятельство может, по-видимому, свидетельствовать либо о недопонимании исследователями актуальности проблемы, либо о сложности объекта исследования. Аналогичного мнения придерживается И. С. Алексеева, которая утверждает, что «в большинстве современных теоретических работ и пособий по теории перевода грамматические проблемы вообще не выделяются» [Алексеева 2004, с. 201].
Отметим, что И. С. Алексеева - одна из немногих исследователей-переводоведов, которая посвятила главу грамматическим проблемам перевода, однако в ней ставятся лишь самые общие проблемы, которые не касаются языков для специальных целей. Справедливости ради укажем, что этот исследователь выделяет среди грамматических проблем перевода категорию числа имени существительного, но иллюстрирует эту категориями одновременно примерами из английского и немецкого языков, упуская должное теоретическое обоснование [Алексеева 2004, с. 214-215]. Несмотря на определенную тезисность рассмотрения категории числа в аспекте общих переводческих проблем, И. С. Алексеева небезосновательно полагает, что если для перевода существительных, имеющих в исходном языке лишь один разряд категории числа, одну парадигму, т. е.pluralia tantum и singularia tantum, переводчику достаточно языковой компетентности, то для целого ряда существительных употребление числа обусловлено традицией [Алексеева 2004, с. 214].
Следует согласиться с мнением И. С. Алексеевой также и в том, что «наличие такого рода традиций связано прежде всего с условностью и размытостью семантических границ между формами
множественного и единственного числа, а также способностью форм единственного числа выражать семантику собирательности, обобщенности и множественности. Исходя из этого, существительному множественного числа в языке оригинала может традиционно соответствовать форма единственного числа в языке перевода [Алексеева 2004, с. 214].
В тех работах, где предпринимаются попытки рассмотрения специальных видов перевода и, соответственно, языков для специальных целей, грамматические аспекты смешаны с синтаксическими, а явления грамматики, предложенные сразу для всех западноевропейских языков, описаны настолько схематично, без должного анализа, что это лишает их объяснительной силы и исключает целесообразность их изучения (см., например, [Левитан 2011, с. 79-89]).
2.2. Неправильные (нерегулярные) формы множественного числа
Укажем на американского лингвиста С. Пинкера, который полагает, что употребление неправильных (нерегулярных) форм множественного числа в английском языке обусловлено характером самого понятия «множественность», которое, по его мнению, вовсе не однозначно. Ссылаясь на традиционное понимание множественности как наличия предметов / вещей, явлений или процессов в количестве «более одного», он полагает, что вещи, явления и процессы могут формировать свои множества по-разному [Pinker 1999, с. 174]. Небезынтересно отметить, что основной исследовательский интерес С. Пинкера заключается в стремлении описать употребление форм множественного числа в современных номинативных конструкциях, как, например, admissions committee; claims applications; injuries report; publications catalogue; records department; skills gap и др. [там же, с. 181]. Однако, фактически демонстрируя примеры непосредственно из языков для специальных целей, американский лингвист оставляет это грамматическое явление без анализа.
3. Формы объективации грамматических значений множественного числа в юридическом английском и русском
Среди большого числа расхождений, объективно существующих между системными признаками языков разного строя, можно выделить
проблему несоответствия форм, выражающих категорию числа. Справедливости ради отметим, что примеры несоответствия форм единственного и множественного числа в русском и английском языках можно встретить не только в юридическом английском, но и в других отраслевых языках, например:
• комбинат (как завод полного цикла) - integrated works;
• water utilities - водопроводное хозяйство;
• anti-inflation package - предлагаемые меры по борьбе с инфляцией; комплекс антиинфляционных мер;
• wage arrears - задолженность по заработной плате.
3.1. Референциальная доступность
Референциальная семантика юридических терминов объективируется в текстах далеко не рутинно. Так, семантика множественности термина из сферы корпоративного управления и предпринимательского права takeovers объективируется таким образом, что он способен принимать одно из трех следующих значений: (а) взятие под свой контроль и управление; (б) отчуждение собственности в пользу государства; (в) поглощение компании, слияние компаний [ABBYY-6 2014]. Даже поверхностный анализ русскоязычных соответствий достаточен, чтобы понять малую референциальную доступность, высокую контекстную зависимость термина и большой интерпретационный потенциал каждого из трех предложенных вариантов объективаций, ни один из которых не связан напрямую с семантикой множественности.
Наглядным примером служит бухгалтерский термин books (бухгалтерская книга). При всей референциальной доступности данного понятия, обращает на себя внимание синонимический ряд: book, book of record, book of account, accounting book, balance book, ledger, accounting ledger и др. [там же]. Отметим, что в приведенном синонимическом ряду определяемыми терминами являются book и ledger в формах единственного числа, в то время как в юридическом и финансовом английском чаще используется лексема множественного числа books.
Приведенные выше и аналогичные примеры иллюстрируют расхождения в формах объективации грамматических значений числа в английском и русском юридических языках.
3.2. Референциальная пресуппозиция
Собирательные терминологические лексемы демонстрируют интересные примеры несовпадений профессионального опыта и картины мира, закрепленные в английском и русском юридических языках, по способам объективации семантики множественности. Особенно интересны такие случаи несовпадений множественного числа в юридическом английском и русском языках, когда в английском используется монолексемное (однословное) понятие, а в русском - полилексемное (несколькословное). Следующие примеры позволяют наглядно показывать неочевидность пресуппозиций в приведенных переводческих соответствиях, а также разные способы фиксации семантики квантификации - множественного в английском и единственного - в русском:
• fixtures - движимое имущество, соединенное с недвижимым; недвижимый инвентарь (неотделимый от здания или земли и юридически являющийся их частью) [ABBYY-6 2014];
• recitals - вводная часть юридического документа (констатирующая часть искового заявления и т. п.); констатирующая или декларативная часть (документа, обычно договора или международного соглашения) [Пивовар 2003, с. 670].
Следует отметить, что несовпадение референциальных пресуппозиций в формах передачи семантики квантификации, предпочитаемых носителями английского и русского языков из числа юристов и правоведов, несомненно, относится к грамматическим сложностям перевода юридических текстов.
4. Продуктивные суффиксальные морфемы для передачи множественного числа со значением собирательности
4.1. Конвенциональные модели аффиксации для передачи значений множественности в юридической терминологии
В английском юридическом языке значения множественности передаются не только с использованием конвенциональных моделей, как, например:
• термин уголовно-исполнительного права handcuffs - наручники;
• термин трудового права overhours - сверхурочные часы работы;
• термин международного права credentials - мандат / верительные грамоты (посла, дипломатического представителя, подтверждающие его полномочия); рекомендательные документы (характеристики с предыдущего места работы; грамоты и т. п.).
В английской юридической терминологии множественное число со значением собирательности передается также с помощью словообразовательных граммем -ware и -age.
4.2. Передача значений множественности посредством суффиксальной морфемы -ware
Одним из конвенциональных способов передачи значений собирательности и множественности в общелитературном английском выступает суффиксальная морфема -ware. Эта морфема использовалась до прихода эпохи информационных технологий, преимущественно при именовании предметов домашнего обихода, например:
silverware - столовое серебро, изделия из серебра;
dinnerware - столовая посуда, столовые приборы;
chinaware - фарфоровая посуда, фарфоровые изделия и т. п.
Однако с появлением и развитием интернет-права эта морфема начинает широко использоваться для именования информационно-технологических понятий:
software - программное обеспечение (ПО), компьютерные программы;
hardware - аппаратное обеспечение, аппаратура.
Словообразование посредством суффиксальной морфемы -ware становится всё более масштабным: malware, spyware, webware и т. п.
Так, под термином malware понимается вредоносная компьютерная программа(-ы), действующая против интересов пользователя или владельца компьютерной системы [ABBYY-6 2014]. Термином spyware обозначают программу-«шпион», «шпионящее» ПО; компьютерную программу или пакет компьютерных программ, предназначенную(-ый) для незаметной установки на компьютере с целью слежения за действиями пользователя для перехвата почтовой переписки, вводимой информации и паролей в целях передачи собранной информации заинтересованном лицу или организации [там же].
Синоним последнего термина - scumware, обозначающее «вредоносное программное обеспечение» как родовой термин для обозначения любого ПО, выполняющего на компьютере пользователя несанкционированные им действия [там же].
Подчеркнем, что передача значений рассмотренных англоязычных терминов с суффиксальной морфемой, кодирующей семантику множественности, со всей очевидностью демонстрирует необходимость использования в переводе техники языковой экспликации, схожей с дефинитивным методом.
4.3. Передача значений множественности посредством суффиксальной морфемы -age
Еще одним примером суффиксальных морфем, продуктивных в языках для специальных целей, в нашем случае юридическом языке, является морфема -age, как, например, в терминах signage, freightage и footage.
Так, термин signage употребляется в самом широком контексте, в рамках которого рассматривается проблематика моделирования предметно-пространственной среды, но преимущественно в дизайне открытого пространства (городской и сельской среды, лесных, горных, речных и прибрежных зон и т. п.), инфраструктуры транспортно-пересадочных узлов, парков и рекреационных зон, отелей и другого гостиничного хозяйства.
В строгом смысле этот термин не является юридическим, но его рассмотрение в рамках настоящей статьи закономерно, так как обозначаемый им вид деятельности требует внушительного финансирования и правовых полномочий для дизайнеров-разработчиков, следовательно, он может фигурировать в договорах и другой правовой документации, сопровождающей оказание соответствующих работ и услуг. Термин signage может принимать одно из предлагаемых нами ниже значений:
• система знакового обеспечения;
• система визуальных коммуникаций;
• система [передачи] знаковой информации; система визуальной ориентации в предметно-пространственной среде;
• знаковость как средство обеспечения / создания визуальной среды.
Референциальная доступность предложенных русскоязычных соответствий обусловлена прежде всего знанием многообразных контекстов употребления этой терминологической лексемы. Ее высокая контекстная зависимость с большой долей вероятности потребует использования инференционной техники перевода, т.е. той, которая требует тщательного анализа контекста употребления, знания коммуникативной ситуации, фонда определенных знаний.
Приведем еще один пример. Термин транспортного права freightage также представляет собой имя собирательное, для которого в каждом из предложенных словарных вариантов содержится прямое указание на сферу употребления. Вместе с тем отсутствует ясность в отношении господствующей лексемы:
• перевозимый на зафрахтованном судне груз;
• перевозка грузов (на зафрахтованном судне);
• плата за перевозку грузов (обычно морским или воздушным путем, а в США также наземным путем).
Как следует из русскоязычных соответствий, их референциальная доступность невысока. Другими словами, решение о фактическом значении этой терминологической лексемы: обозначает ли она груз на суд -не, собственно перевозку груза или плату за перевозку груза, - переводчик сможет принять только в конкретном контексте употребления. И вновь, с точки зрения перевода на русский, не очевидно, какая из господствующих лексем в трех предложенных словарных вариантах могла бы, учитывая при отсутствие референциальных пресуппозиций, вписаться в гипотетический контекст определенной коммуникативной ситуации. Контекстная зависимость данного термина потребует от переводчика использования инференционной техники на основе имеющегося у него фонда знаний и знания коммуникативной ситуации.
Термин информационного права, права СМИ и права интеллектуальной собственности footage не ограничивается названными отраслями, а может также относиться к процессуальному праву и уголовному праву. Однако, как следует из словарных значений, этот термин относится также к жилищному праву и к праву добычи полезных ископаемых. Семантика собирательности при неопределенности объема квантификации снижает референциальную доступность термина, предопределяя варьирование его значений в следующем диапазоне:
• отснятый фото- и видеоматериал, видеозапись;
• длина пленки или фильма в футах, метраж;
• площадь (какого-либо объекта) в квадратных футах;
• глубина, пробуренная за единицу времени.
Выводы в отношения семантики господствующей лексемы и конечное переводческое решение о русскоязычном соответствии - видеозапись, метраж, площадь или глубина - с большой вероятностью будут зависеть от конкретного контекста употребления.
Таким образом, обобщенные значения морфологических словоформ (термин В. Г. Адмони [Адмони 1988, с. 23]) позволяют находить целые ряды возможных словосочетаний на языке перевода благодаря тому феномену, который В. Г. Адмони называет наслаиванием обобщенного значения морфем на лексическое значение слова, в нашем случае термина.
5. Альтернативные способы объективации значений множественного числа
Под альтернативными способами объективации категории числа в юридическом английском и русском языках понимается возможность установления отношений референциального тождества между терминами и (или) терминологическими словосочетаниями в формах множественного и единственного числа.
Примерами альтернативных способов объективации категории числа могут служить формы единственного и множественного числа следующих широко употребляемых юридических терминов:
• proceeding и proceedings, каждый из которых имеет значение судебное разбирательство; судебная процедура, судопроизводство [ABBYY-6 2014];
• damage и damages, каждый из которых имеет значение убыток / убытки, вред, повреждение; дефект, поломка; ущерб, урон [Пивовар 2003];
• chattel и chattels, каждый из которых имеет значение личное имущество, неземельная собственность; движимое имущество, движимость (Vlasenko 2017).
Как общеюридический термин proceeding(-s) имеет альтернативные формы, а как термин процессуального права proceedings представляет собой показательный пример pluralia tantum, которому в русском языке соответствуют следующие терминологические словосочетания
в единственном числе: рассмотрение дела в суде, судебное разбирательство, судебная процедура, производство по делу, судопроизводство, процесс; судебное преследование [Пивовар 2003, с. 635]. Названный выше термин proceedings в разных терминологических сочетаниях и независимо от отрасли права (в нижеприведенных примерах - предпринимательского, гражданского, уголовного, семейного соответственно), сохраняет предпочтительность формы множественного числа в английском языке и форму единственного числа в русском:
• bankruptcy proceedings - конкурсное производство (судопроизводство по делам о банкротстве), производство по делам о банкротстве;
• civil proceedings - гражданский иск, гражданское производство;
• criminal proceedings - уголовное судопроизводство, уголовное преследование;
• divorce proceedings - бракоразводный процесс [ABBYY-6 2014].
Небезынтересно, что альтернативность может быть присуща не только языку оригинала, но и языку перевода: court records - про-токол(-ы) суда.
Заключение
В статье были рассмотрены примеры английской юридической терминологии в формах грамматически маркированного множественного числа в их параллелях с русскоязычными соответствиями. Анализ был сконцентрирован на демонстрации альтернативных форм передачи значений множественности в англо-русском юридическом переводе.
Рассмотренные в статье примеры немногочисленны вследствие ограничений объема публикации. Однако уже и немногочисленные примеры дают возможность сделать вывод о том, что семантические аспекты категории числа в плане взаимозаменяемости значений единичности и множественности в англо-русских соответствиях представляют большой интерес для переводоведов. Кроме того, формальные аспекты аффиксации для передачи значений множественности не могут не представлять интереса для грамматистов- англистов и американистов, описывающих и обобщающих тенденции в грамматике современного английского языка применительно к языкам для специальных целей.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Алексеева И. С. Введение в переводоведение. СПб. : Филологический факультет СПбГУ ; М. : Издательский центр «Академия», 2004. 352 с.
Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике / A. Н. Баранов, Д. О. Добровольский, М. Н. Михайлов, П. Б. Паршин, О. И. Романова ; под ред. A. Н. Баранова и Д. О. Добровольского. Изд. 2-е, исп. и доп. М. : Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН, 2003. 640 с.
Аракин В. Д. Сравнительная типология английского и русского языков. Л. : Просвещение, 1979. 259 с.
Виноградов В. А. Число // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М. : Советская энциклопедия, 1990. С. 583-584.
Грамматические аспекты перевода / Ю. А. Сулейманова, Н. Н. Беклемешева и др. М. : Издательский цент «Академия», 2010. 240 с.
Касевич В. Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М. : Наука, 1988. 310 с.
Левитан К. М. Грамматические проблемы перевода // Юридический перевод: Основы теории и практики / К. М. Левитан. М. : Проспект ; Екатеринбург : Издательский дом «Уральская государственная юридическая академия», 2011. С. 79-90.
Маслов Ю. С. Введение в языкознание. 2-е изд., перераб. и доп. М. : Высшая школа, 1987. 272 с.
Татаринов В. А. Методология научного перевода. К основаниям теории конвертации. М. : Московский Лицей, 2007. 384 с.
Факов В. Я. Большой финансовый словарь : в 2 т. 2-е изд. М. : Международные отношения, 2011. Т. 1. Англо-русский словарь. 872 с.
ABBYY-6 2014: Electronic Multilingual Dictionary, Version 5. ABBYY Software Ltd., 2005. URL : www.Lingvo.ru (21 апреля 2019).
Pinker S. Words and Rules. The Ingredients of Language. London : Weidenfeld & Nicolson, 1999. xi, 348 p.
Vlasenko S. V. Legal Translation Pragmatics: Legal Meaning as Text-External Convention - the Case of 'Chattels' // The Pragmatic Turn in Law: Inference and Interpretation in Legal Discourse / Janet Giltrow, Dieter Stein (eds.). Berlin - Munich -Boston : De Gruyter Mouton, 2017. P. 249-286.
REFERENCES
Alekseeva I. S. Vvedenie v perevodovedenie. SPb. : Filologicheskij fakul'tet SPbGU ; M. : Izdatel'skij centr «Akademija», 2004. 352 s.
Anglo-russkij slovar' po lingvistike i semiotike / A. N. Baranov, D. O. Dob-rovol'skij, M. N. Mihajlov, P. B. Parshin, O. I. Romanova ; pod red. A. N. Baranova i D. O. Dobrovol'skogo. Izd. 2-e, isp. i dop. M. : Institut russkogo jazyka im. V. V. Vinogradova RAN, 2003. 640 s.
C. В. BnaceHKO
Arakin V. D. Sravnitel'naja tipologija anglijskogo i russkogo jazykov. L. : Prosve-shhenie, 1979. 259 s.
Vinogradov V. A. Chislo // Lingvisticheskij jenciklopedicheskij slovar' / gl. red. V N. Jarceva. M. : Sovetskaja jenciklopedija, 1990. S. 583-584.
Grammaticheskie aspekty perevoda / Ju. A. Sulejmanova, N. N. Beklemesheva i dr. M. : Izdatel'skij cent «Akademija», 2010. 240 s.
Kasevich V. B. Semantika. Sintaksis. Morfologija. M. : Nauka, 1988. 310 s.
Levitan K. M. Grammaticheskie problemy perevoda // Juridicheskij perevod: Osnovy teorii i praktiki / K. M. Levitan. M. : Prospekt ; Ekaterinburg : Izdatel'skij dom «Ural'skaja gosudarstvennaja juridicheskaja akademija», 2011. S. 79-90.
Maslov Ju. S. Vvedenie v jazykoznanie. 2-e izd., pererab. i dop. M. : Vysshaja shkola, 1987. 272 s.
Tatarinov V. A. Metodologija nauchnogo perevoda. K osnovanijam teorii kon-vertacii. M. : Moskovskij Licej, 2007. 384 s.
Fakov V. Ja. Bol'shoj finansovyj slovar' : v 2 t. 2-e izd. M. : Mezhdunarodnye otnoshenija, 2011. T. 1. Anglo-russkij slovar'. 872 s.
ABBYY-6 2014: Electronic Multilingual Dictionary, Version 5. ABBYY Software Ltd., 2005. URL : www.Lingvo.ru (21 aprelja 2019).
Pinker S. Words and Rules. The Ingredients of Language. London : Weidenfeld & Nicolson, 1999. xi, 348 p.
Vlasenko S. V. Legal Translation Pragmatics: Legal Meaning as Text-External Convention - the Case of 'Chattels' // The Pragmatic Turn in Law: Inference and Interpretation in Legal Discourse / Janet Giltrow, Dieter Stein (eds.). Berlin - Munich -Boston : De Gruyter Mouton, 2017. P. 249-286.
