CC BY
77
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2015. №1(39)
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 94.(=512.145)
ГОТТХОЛЬД ВАЙЛЬ КАК ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ТАТАР И ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА
© И.А.Гилязов
В статье рассматривается одна из малоизученных и, можно сказать, неожиданных страниц истории Первой мировой войны - исследования немецких ученых, проведенные в лагерях мусульманских военнопленных в Германии. Одним из таких ученых являлся Готтхольд Вайль, деятельность которого в статье анализируется отдельно. Он являлся первым в Германии исследователем, обратившим действительно серьезное внимание на татарский язык, историю и культуру. Работа среди татарских военнопленных, а также привлечение его к цензуре писем военнопленных-татар привела Г.Вайля к идее публикации языкового материала, емкой и взвешенной статьи о татарах и татарской культуре, а также к инициативе преподавания татарского языка в Берлинском университете.
Ключевые слова: Первая мировая война, мусульманские военнопленные, пропагандистские лагеря, Готтхольд Вайль, татарские тексты, преподавание татарского языка.
Первая мировая война привлекает внимание исследователей в первую очередь как военный и политический конфликт. Однако эта трагедия имеет немало, казалось бы, невидимых слоев и сторон. В этой статье я хотел бы обратить внимание на сюжет, который внешне несопоставим с военными и политическими событиями. Речь пойдет, на мой взгляд, даже о парадоксе: как война невольно положительно повлияла на развитие науки, культуры и знания народов друг о друге. Причем этому предшествовала, прежде всего, трагедия плена.
Как известно, исходя из своих глобальных военно-политических целей, Германская империя провозгласила в начале войны план «рево-люционизации» колониального мира в целях использования его в борьбе против стран Антанты. Автором его был известный дипломат и путешественник Макс фон Оппенхайм. При этом также активно использовалась идея дружеских отношений Германии к исламу и исламскому миру, сам кайзер Вильгельм II называл себя «другом» мусульман1.
Результатом этой «дружбы» стало образование двух так называемых «пропагандистских» лагерей под Берлином, в которых целенаправленно была организована агитационная работа среди военнопленных. Но представители мусульманских народов привлекли внимание не только военных и политиков. Их стали «изучать» с самых разных сторон.
Одним из направлений «изучения» военнопленных стала фиксация их внешности и одежды на фото- и кинопленке.
1 См. об этом сюжете подробнее в работе в.Ибрр [1]
Масштабные фотосъемки в лагерях организовал известный архитектор Отто Штиль (18601940). Более всего его интересовала портретная съемка. В качестве «моделей» он выбирал военнопленных с самой колоритной, запоминающейся, экзотичной внешностью - понятно, с точки зрения немецкого обывателя. В результате возникли два альбома, один из которых состоит полностью из портретных фотографий. Двум татарским военнопленным «повезло» оказаться в числе попавших в альбом О.Штиля. Это Абдул-Вахаб Мавлютов, солдат 56 пехотного полка, и Зайдулла Сибгатуллин (в подписи к его фото указано только, что он «из-под Уфы») [2: 77-78]. Характеризуя фотографическое творчество Отто Штиля, Маргот Каляйс совершенно справедливо замечает, что «альбомы не содержат фотографий, которые поставили бы на передний план визуальную характеристику лагеря военнопленных, -они более передают впечатление о возможностях передвижения или развития военнопленных, (...) о религиозной и культурной свободе».[2: 55-56]
В «пропагандистских» лагерях работали и кинодокументалисты. Здесь были сняты три коротких документальных фильма, скорее даже, сюжета: «Празднование байрама в мусульманском лагере военнопленных (Лагерь полумесяца и Вайнбергский лагеря) в Вюнсдорфе под Цос-сеном», «Празднование байрама в мусульманском лагере военнопленных Вайнберг», «Картины из жизни мусульманских военнопленных лагеря Полумесяца в Вюнсдорфе под Цоссеном»2.
2 По меньшей мере первый из названных сюжетов сохранился. Фильм доступен в Интернете [3].
Когда были созданы «пропагандистские» лагеря, к тому же совсем близко от столицы, для немецких ученых, в первую очередь гуманитариев, открылась замечательная возможность для изучения многих сторон жизни представителей мусульманского мира. Причем возможность, которая не всегда имелась в мирное время: не надо было организовывать дорогостоящие и нередко рискованные путешествия. Достаточно было получить соответствующее разрешение на посещение лагерей, совершить вполне комфортное путешествие на поезде из Берлина до Цоссена, занимавшее не более часа времени, и спокойно пообщаться с самыми «экзотическими» пленными. Исследователи, конечно, не могли упустить такого шанса.
В годы войны многие немецкие ученые провели «полевые» исследования в лагерях, результатом чего стали публикации статей и монографий. Так что трагедия плена, как это ни странно, в какой-то степени дала толчок развитию гуманитарной науки в Германии, появлению в целом не имеющих аналогов исследований в правоведении, этнографии, фольклористике, антропологии. Понятно, что большинство из этих исследований в условиях войны не могло не быть тенденциозным по содержанию, что иногда вызывало соответствующую реакцию даже у официальных инстанций. Так, публикация известного этнолога Лео Фробениуса (1873-1938), организовавшего еще до войны несколько больших экспедиций в Центральную Африку, «Цирк народностей наших врагов» (1916) вызвала неприятие в Министерстве иностранных дел, поскольку в ней очень негативно были представлены не только чернокожие африканцы, но и арабские народы [2: 33]. Это в понимании чиновников не способствовало успеху пропагандистских усилий Германии в отношении мусульманского мира.
Очень активно работали в лагерях музыковеды и фольклористы, которые проявили особый интерес и к татарским военнопленным, о чем хотелось бы рассказать особо.
В 1915 г. Прусская фонографическая комиссия пригласила известного языковеда Вильгельма Дёгена (1877-1967) в качестве «комиссара» для работы в лагерях по сбору голосов, образцов музыки и языка различных народов. Результатом деятельности В.Дёгена стали, во-первых, сотни записанных грампластинок с образцами речи, фольклорных текстов, песнями, музыкой 215 различных народностей; во-вторых, два сборника под его редакцией, подготовленных при участии других ученых и посвященных искусству различных народов мира [4].
Если результаты работы В. Дёгена записывались на граммофонные пластинки (в общей сложности их 1651), то исследования музыковеда Георга Шюнемана привели к появлению 1022 так называемых «цилиндров Эдисона». Среди них также десятки записей татарской музыки3.
Важную роль сыграли ученые-востоковеды, прежде всего представители Берлинского университета, в организации цензуры писем военнопленных. Перлюстрация писем военнопленных-татар с 1916 г. была возложена на Готтхольда Вайля (1882-1960), который с этого времени стал главным специалистом по татарам Германии4.
С 1900 г. он изучал востоковедение и историю в Берлине. С 1907 г. Г.Вайль был дипломированным библиотекарем, работал в Берлинской и Боннской библиотеках. Трудно сказать, что непосредственно подтолкнуло его интерес к татарам и татарскому языку, возможно, этому способствовало то, что за годы обучения в университете он изучил турецкий язык.
С марта 1916 г. Г.Вайль стал практически единственным человеком в Германии, который отвечал за перлюстрацию писем татарских военнопленных. Фактически до конца первой мировой войны все письма на татарском языке, которые приходили в Берлинский университет, переводил именно этот человек. Кроме писем, ему приходилось давать справки о книгах, журналах, газетах, дневниках, которые администрация лагерей отбирала у военнопленных. Случались в этой работе и поистине «авральные» ситуации: так, 17 июля 1916 г. комендатура лагеря Ван отправила в Берлинский университет одновременно 168 писем военнопленных, из них 56 - на литовском, 44 - на татарском, 22 - на латышском языках [7].
Одновременно Г.Вайль привлекался Вильгельмом Дёгеном к работе Фонографической комиссии. Сборник «Татарские тексты», изданный в Берлине в 1930 г., в который вошли тексты 43 звуковых пластинок, дает примерное представление о том, как ученые организовали этот процесс. Сам Г.Вайль в предисловии отмечал, что «из множества текстов, записанных мной у татар-военнопленных лагеря Вюнсдорф, в этой книге опубликована только та часть, которая позже была фонографически записана на пластинках» [8].
Все записанные тексты обязательно сопровождались дополнительной документацией. Ос-
3 Об истории коллекций В. Дёгена и Г.Шюнемана, их значении, изучении и перспективах сохранения см:
[5].
4 См. о Г.Вайле [6-7].
новную информацию об «исполнителях» несли анкеты (Personalbogen), которые, однако, в большинстве случаев заполнялись не полностью. В анкетах содержались следующие пункты: номер звукозаписи, наименование лагеря, время начала записи и ее длительность, точное место, где она осуществлялась (чаще всего для этих целей использовали столовую для унтер-офицеров Вайнбергского лагеря). Обязательно указывался характер звукозаписи: индивидуальное, хоровое или инструментальное исполнение или же запись текста. После этого должна была фиксироваться максимально подробная информация о военнопленном: его имя и фамилия на родном языке и латинскими буквами; возраст; место рождения с точным указанием ближайшего крупного города, названия уезда и населенного пункта; место проживания до шестилетнего возраста, с 7 до 20 лет, после 20 лет; образование (когда и где оно получено); место рождения обоих родителей; национальность (в анкете - Volksstamm - «народность», даже «племя»); родной язык; владение иными языками (устно и письменно); умение играть на национальных инструментах (причем с вопросами: играет ли он в лагере на имеющихся национальных инструментах? Играет ли или поет европейскую музыку?); религиозная принадлежность и профессия. В конце анкеты отмечалось качество произведенной звукозаписи, которое должны были удостоверять Вильгельм Дё-ген, его ассистент и сам военнопленный, но практически во всех анкетах стоит лишь подпись В.Дёгена, который ее и заполнял.
Как видим, вопросник для анкет был составлен с учетом важнейших данных об исполнителях. Однако, к сожалению, в большинстве случаев В.Дёген и его помощники формально подходили к полному заполнению всех пунктов: более или менее точно приводилась лишь справочная информация о звукозаписи. Порой не упоминалось даже имя военнопленного, не говоря уж об его персональных данных.
Кроме анкеты, каждая фонограмма сопровождалась письменным фонетическим текстом, текстом оригинала арабскими буквами, переводом на немецкий язык, примечаниями. Эта информативная часть заполнялась уже Готтхоль-дом Вайлем.
В фондах Звукового архива в Берлине сохранились на сегодняшний день 45 пластинок с записями мусульманских военнопленных. Из них 43 включены в сборник «Татарские тексты». На некоторых пластинках записано по несколько песен, рассказов, десятки отдельных слов, поэтому собственно образцов литературного или песенного творчества сохранилось больше 45.
Готтхольд Вайль, который, как мы видим, внес свой вклад в изучение татарского языка, и после войны не потерял интереса к этой тематике. И, по-видимому, вовсе не случайно именно он написал статью о татарах в сборник «Среди чужих народов», подготовленный под редакцией В.Дёгена [9].
Хотелось бы подробнее остановиться на этой публикации, которая, с одной стороны, является одной из первых обобщающих публикаций о татарах России на немецком языке вообще, с другой - явственно передает те представления и стереотипы, которые имели место в европейской науке и повседневности того времени.
Ученый сразу отмечает, что этноним «татары» в Европе до сих пор употребляется в негативном смысле, татар многие представляют как «выходцев из ада», варваров и дикарей. Правда, наука такого подхода не разделяет, поэтому в своем материале Г. Вайль и стремится внести ясность в эту ситуацию с этнонимом. Он достаточно четко определяет, что для одних авторов определение «татары» в самом широком смысле означает все тюркские племена и народы Внутренней Азии, другие понимают его как нечто отличное от «османских турок», как все тюркоя-зычные племена, живущие вне пределов Османской империи; третьи же понимают этот этноним в узком смысле - как определение тюркоязыч-ных народов Поволжья, Приуралья, Сибири. Автор сразу предупреждает, что именно в этом смысле он сам употребляет этот этноним в своей статье, имея в виду татар, оказавшихся в германском плену.
Далее в статье дается достаточно детальный исторический экскурс о происхождении татар и их ранней истории. Причем чувствуется знание Г.Вайлем и литературы, и некоторых источников по древнейшей истории тюркских народов вообще. Говоря о проникновении ислама к тюркским народам он отмечает: «В то время на Средней Волге, на родине многих из наших нынешних татарских военнопленных, на страже против Севера стояло сильное мусульманско-татарское государство булгар, являя собой самый западный передовой пост мусульманской культуры, и оно образовало значительный торговый пункт, посредник между Востоком и Западом, между мусульманскими государствами и североевропейскими народами» [9: 179]. Также высоко оценивал Г.Вайль и экономическое, и политическое могущество «татарской империи» Золотой Орды, в которой перемешались самые разные тюркоя-зычные племена.
В статье подчеркивается, что поворотным моментом в истории татар стало завоевание Ка-
занского, Астраханского и Сибирского ханств Московским государством, причем «покорение татарского мира имело для русских всемирно историческое значение, знаком этого стало добавление московским царем имени казанского хана в свой официальный титул»[9: 180].
Затем Готтхольд Вайль переходит к характеристике антропологических типов татар, подчеркивая, что «многие посетители лагеря военнопленных удивляются и спрашивают, почему татарские военнопленные выглядят не единообразно - почему некоторые из них имеют явственные монгольские черты, а другие выглядят совсем как европейцы» [9: 181]. И на эти вопросы автор дает вполне квалифицированные ответы, считая, что эта «загадка» имеет довольно легкое решение. Объяснение этого разнообразия он видит в постоянном движении, смешивании рас и языков в приграничной русско-азиатской зоне, так что практически невозможно отнесение татар к той или иной антропологической группе.
В статье дается также достаточно подробная информация о татарах, проживающих в Российской империи, т.е. собственно об этнографических группах татар (тептярях, мишарях, польско-литовских татарах), а также о тюркоязычных народах (башкирах, крымских татарах, кавказских народах).
Вайль отмечал, что огромную роль в повседневной жизни татар играет ислам, и приводит сведения о положении мусульманской религии в России в XIX - начале XX вв.
В высшей степени уважительно ученый отзывается о некоторых национальных чертах татар: «Татар отличает особое прилежание и целеустремленная энергия. Самые жестокие преследования не укротили, а, наоборот, укрепили их волю. (...) Их пословицы убеждают нас в том, что мы имеем дело не с ориенталами, а с целеустремленными европейцами. Думая о том, чтобы их труд принес пользу и они смогли привезти на родину новые методы, небольшая и все же заметная группа военнопленных осталась в Германии, где их можно найти как прилежных воспитанников университетов и школ, фабрик и мастерских, и они своей верностью радуют своих собратьев в Татарстане»[ 9: 186].
Очень любопытна и характеристика ислама у татар: «Точно так же, как и люди в большой степени ориентированы на Запад, так и татарский ислам имеет свои, отличные от других стран нюансы. Совершенно несправедливо, что история и прежде всего содержание, склад этого северного ислама обделен вниманием»[9: 186]. Вспомнив некоторые основные события из истории российского ислама, Г.Вайль особо подчеркивает, что
«внутри русского ислама татары являются лидерами в культурной жизни и носителями идеи религиозного обновления, вместе с которым они надеются и на национальное возрождение»[9: 187]. При этом особо отмечается роль в религиозном обновлении таких личностей, как Г.Курсави, Ш.Марджани, И,Гаспринский, М.Бигиев.
По мнению немецкого ученого, язык и литература в полной мере отражают национальные идеи и цели, и в конце своей статьи обращает внимание на изменения татарского языка в начале ХХ века, на достижения татарской литературы, на использование лучших образцов языка и литературы в системе образования.
Таким образом, материал Г.Вайля о татарах представляет собой емкий, достаточно взвешенный и обоснованный взгляд европейского ученого на татарский мир, который по многим позициям пересматривает стереотипы, бытовавшие не только среди рядовых европейских обывателей, но и влиявшие на научное знание о татарах. На наш взгляд, это одна их первых в европейской науке попыток представить роль и место татар в европейской истории и культуре, написанная человеком, который о татарах знал не понаслышке, общался с татарскими военнопленным на протяжении нескольких лет и явно им симпатизировал. С удивлением могу констатировать, что Г.Вайль уже в начале ХХ века наметил многие основные дискуссионные, даже болевые вопросы татарской истории, которые и до сих пор не потеряли своей актуальности.
По-видимому, уже по ходу войны любознательность ученого, его стремление познать что-то новое, привели его к идее преподавания татарского языка в Берлинском университете.
30 ноября 1917 г. директор Семинара по восточным языкам Берлинского университета Эдуард Захау дал указание начать преподавание татарского языка библиотекарем доктором Вайлем с начала летнего семестра 1918 г., что и было выполнено. Именно эту дату можно считать началом истории преподавания татарского языка в Германии. Практически сразу же к Вайлю подключился и татарский студент Кемаледдин Бед-ри, выразивший готовность «вести занятия по татарскому языку в Семинаре еженедельно в объеме два-три часа по договоренности с Директором Семинара [11].
С весны 1922 г. количество часов, отведенных на преподавание татарского языка в Берлинском университете, было сокращено с трех до полутора часов в неделю, а через два года, 2 февраля 1924 г., Г.Вайль вообще уведомил директора Семинара, что он более не нуждается в помо-
щи Кемаледдина Бедри. С 1 апреля 1924 г. К.Бедри прекратил свою работу в университете. Что интересно: по-видимому, увлеченный работой, он все же «выразил желание работать без компенсации, оказывать помощь в преподавании татарского языка», что, понятно, «тепло приветствовалось» руководством. Однако этого желания ему хватило менее чем на год - в феврале 1925 г. К.Бедри отправился в отпуск в Ташкент, и дальнейшая его судьба неизвестна [12].
Татарский язык в Берлинском университете, конечно, являлся «экзотическим» предметом. Поэтому его преподавание обычно сводилось к двум занятиям в неделю - это были занятия по грамматике и практическому чтению текстов, которые обычно проводил сам Готтхольд Вайль. Интерес к занятиям со стороны студентов был не слишком высок - в зимний семестр 1920-1921 гг. занятия по татарскому языку посещали 6 человек (для сравнения можно привести цифры по другим языкам: грузинский - 8 студентов, персидский - 6, арабский - 22, китайский - 32, японский - 15, турецкий - 19, африканские языки - 3) [13].
В той или иной степени татарский язык в Берлинском университете преподавался до начала 1930-х гг. - во всяком случае Готтхольд Вайль до сентября 1931 г. имел титул и получал зарплату в качестве профессора татарского языка. С 1 октября 1931 г. он перешел на работу во Франкфуртский университет.
Так завершилась эта довольно-таки любопытная страничка истории, которая во многом была связана с работой профессора Готтхольда Вайля с мусульманскими военнопленными в годы первой мировой войны. После своей эмиграции в 1935 г. он, судя по публикациям, с татарским языком никак связан не был.
Готтхольд Вайль - один из первых европейских ученых, проявивших столь серьезный интерес к татарской истории, языку и культуре, причем этот интерес был основан на масштабной подготовительной работе, способствовал сбору уникального фактического материала, который и сегодня востребован исследователями. Его исследования заложили основы научного татарове-дения в Европе, а материалы, которые он собирал в лагерях и впоследствии опубликовал, и по
сей день являются уникальными и востребованы исследователями.
1. Höpp G. Muslime in der Mark: als Kriegsgefangene und Internierte in Wünsdorf und Zossen, 1914-1924.
- Berlin 1997. - S.19 - 33.
2. Kahleyss M. Muslime in Brandendurg - Kriegsgefangene im 1.Weltkrieg. Ansichten und Absichten (=Veröffentlichungen des Museum für Völkerkunde. Neue Folge 66). - Berlin 1998. - S. 77 - 78.
3. Beiramfest im Mohamedaner-Gefangenenlager (Halbmond- und Weinbergslager) zu Wünsdorf bei Zossen (1916) // URL: http://www.filmportal.de/ vi-deo/beiramfest-im-mohamedaner-gefangenenlager-halbmond-und-weinbergslager-zu-wunsdorf-bei-zossen (дата обращения:12.05.2014)
4. Doegen W. (Hrsg). Kriegsgеfangene Völker. Band 1: Der Kriegsgefangenenhaltung und Schicksal in Deutschland. Berlin 1921; Unter fremden Völkern. Eine neue Völkerkunde. №rausgegeben von Wilhelm Doegen. Berlin, 1923. - 383 S.
5. Ziegler S. Die akustischen Sammlungen. Historische Tondokumente im Phonogramm-Archiv und im Lautarchiv, in: Theater der Natur und Kunst. Essays. Herausgeber Horst Bredekamp, Jochen Brüning und Cornelia Weber. - Berlin, 2000. - S. 197- 206.
6. Landau J. Gotthold Eljakim Weil (Berlin, 1882 - Jerusalem, 1960), in: Die Welt des Islams. New Series, Vol. 38, Issue 3, The Early Twentieth Century and Its Impact on Oriental and Turkish Studies (Nov., 1998).
- pp. 280 - 285;
7. Гилязов И.А. Военнопленные татары в Германии в период первой мировой войны //Татарские тексты. На основе пластинок, находящихся в отделе звуков Прусской Государственной библиотеки / Издан, переведен, аннотирован Готтхольдом Вайлем. - Казань: Слово, 2009. - С.9
- 14.
8. Geheimes Staatsarchiv des Preußischen Kulturbesitz (далее - GSAPK), I HA, Rep. 208 A, Nr. 237 II, Bl. 171. Татарские тексты. На основе пластинок, находящихся в отделе звуков Прусской Государственной библиотеки / Издан, переведен, аннотирован Готтхольдом Вайлем. - Казань: Слово, 2009. - С. 15.
9. Weil G.: Die Tataren, in: Unter fremden Völkern. Eine neue Völkerkunde. №rausgegeben von Wilhelm Doegen. - Berlin 1923. - S. 177 - 190.
10. GSAPK, I HA, Rep. 208 A, Nr. 126, Bl.7, 11.
11. Ibid., Bl.41.
12. Ibid., Rep 76, Va, Sekt.2, Tit.X, Nr. 124, Bd. 10, Bl.
49, 96.
13. Ibid., I HA, Rep. 208 A, Nr. 126, Bl.55.
GOTTHOLD WEIL AS A RESEARCHER OF TATARS AND THE TATAR LANGUAGE
I.A.Gilyazov
The article discusses one of the unexplored and, so to speak, surprising pages of World War I history -a research carried out by German scientists in the camps for Muslim prisoners of war in Germany. One of these scientists was Gotthold Weil, on whose activities the article focuses. He was the first researcher in Germany, who drew attention to the Tatar language, history, and culture. His work among Tatar prisoners as well as his censorship of Tatar POW's letters led G.Weil to the idea of publishing a linguistic material, a succinct and well-balanced article about Tatars and Tatar culture. He also initiated the idea of teaching the Tatar language in the University of Berlin.
Key words: World War I, Muslim prisoners of war, propaganda camps, Gotthold Weil, Tatar texts, the Tatar language teaching.
1. Höpp G. Muslime in der Mark: als Kriegsgefangene und Internierte in Wünsdorf und Zossen, 1914-1924. - Berlin 1997. - S.19 - 33. (in German)
2. Kahleyss M. Muslime in Brandendurg - Kriegsgefangene im 1. Weltkrieg. Ansichten und Absichten (=Veröffentlichungen des Museum für Völkerkunde. Neue Folge 66). - Berlin 1998. - S. 77 - 78. (in German)
3. Beiramfest im Mohamedaner-Gefangenenlager (Halbmond- und Weinbergslager) zu Wünsdorf bei Zossen (1916) // URL: http://www.filmportal.de/ vi-deo/beiramfest-im-mohamedaner-gefangenenlager-halbmond-und-weinbergslager-zu-wunsdorf-bei-zossen ( data obrashhenija:12.05.2014) (in German)
4. Doegen W. (Hrsg). Kriegsgefangene Völker. Band 1: Der Kriegsgefangenenhaltung und Schicksal in Deutschland. Berlin 1921; Unter fremden Völkern. Eine neue Völkerkunde. Nerausgegeben von Wilhelm Doegen. Berlin, 1923. - 383 S. (in German)
5. Ziegler S. Die akustischen Sammlungen. Historische Tondokumente im Phonogramm-Archiv und im Lautarchiv, in: Theater der Natur und Kunst. Essays. Herausgeber Horst Bredekamp, Jochen Brüning und Cornelia Weber. - Berlin, 2000. - S. 197- 206. (in German)
6. Landau J. Gotthold Eljakim Weil (Berlin, 1882 - Jerusalem, 1960), in: Die Welt des Islams. New Series,
Vol. 38, Issue 3, The Early Twentieth Century and Its Impact on Oriental and Turkish Studies (Nov., 1998). - pp. 280 - 285. (in German)
7. Giljazov I.A. Voennoplennye tatary v Germanii v period pervoj mirovoj vojny //Tatarskie teksty. Na os-nove plastinok, nahodjashhihsja v otdele zvukov Prusskoj Gosudarstvennoj biblioteki / Izdan, pereve-den, annotirovan Gotthol'dom Vajlem. - Kazan': Slovo, 2009. - S.9 - 14. (in Russian)
8. Geheimes Staatsarchiv des Preußischen Kulturbesitz (dalee - GSAPK), I HA, Rep. 208 A, Nr. 237 II, Bl. 171. Tatarskie teksty. Na osnove plastinok, nahodjashhihsja v otdele zvukov Prusskoj Gosudarstvennoj biblioteki / Izdan, pereveden, annotirovan Gotthol'-dom Vajlem. - Kazan': Slovo, 2009. - S. 15. (in German)
9. Weil G. Die Tataren, in: Unter fremden Völkern. Eine neue Völkerkunde. Nerausgegeben von Wilhelm Doegen. - Berlin 1923. - S. 177 - 190. (In German)
10. GSAPK, I HA, Rep. 208 A, Nr. 126, Bl.7, 11. (in German)
11. Ibid., Bl.41. (In German)
12. Ibid., Rep 76, Va, Sekt.2, Tit.X, Nr. 124, Bd. 10, Bl. 49, 96. (in German)
13. Ibid., I HA, Rep. 208 A, Nr. 126, Bl.55. (in German)
Гилязов Искандер Аязович - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой татароведения и тюркологии Института международных отношений, истории и востоковедения Казанского федерального университета.
420008, Россия, Казань, ул. Кремлевская, 18. E-mail: [email protected]
Gilyazov Iskander Ayazovich - Doctor of History, Professor, Head of the Department of Tatar Studies and Turkology, Institute of International Relations, History and Oriental Studies, Kazan Federal University.
18 Kremlyovskaya Str., Каzan, 420008, Russia E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 20.06.2014
