CC BY
72УДК 340
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ КАК ФОРМА ПОЗИТИВНОЙ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПУБЛИЧНОЙ ВЛАСТИ
СУБОЧЕВ Виталий Викторович
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры правовых основ управления Московского государственного института международных отношений (университета) Министерства иностранных дел Российской Федерации, г. Москва, Россия. E-mail: vvsubochev@mail.ru
Статья посвящена разработке и анализу принципиально новой концепции государственного суверенитета. На основе исследования различных международных нормативно-правовых актов автор приходит к выводу, что государственный суверенитет - это не просто верховенство государственной власти на территории конкретной страны и ее независимость в международных отношениях, но, прежде всего, важнейшая форма позитивной юридической ответственности органов публичной власти. Особое внимание в работе уделено трактовке государственного суверенитета, изложенной в концепции «Обязанность защищать» ("Responsibility to Protect"), получившей международное одобрение и единогласное признание на шестидесятой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2005 году.
Ключевые слова: государство, государственный суверенитет, международное право, позитивная юридическая ответственность, независимость, государственная власть, публичная власть, ООН.
STATE SOVEREIGNTY AS A FORM OF POSITIVE LEGAL RESPONSIBILITY OF PUBLIC AUTHORITIES
SUBOCHEV Vitaly Viktorovich
Doctor of Sciences (Law), Professor, Department ofLegal Support of Public Administration, MGIMO-University E-mail: vvsubochev@mail.ru
The paper is concerned with the development and analysis of a fundamentally new concept of state sovereignty. Based on the study of various international legal acts the author concludes that state sovereignty is not just a supremacy of state power over the territory of a particular country and its independence in international relations, but above all, the most important form of positive legal responsibility of public authorities. Particular attention is paid to the interpretation of state sovereignty outlined in the concept of "Responsibility to protect» which has received international acclaim and unanimous recognition on the sixtieth session of the UN General Assembly in 2005.
Key words: state, state sovereignty, international law, positive legal responsibility, independence, government, public authorities, the United Nations Organization.
Государственный суверенитет с полным основанием может быть отнесен к той политико-правовой категории, которая стала предметом наиболее детального рассмотрения и изучения в научных работах как юристов, так и политологов, социологов и представителей смежных отраслей гуманитарного знания.
Государственный суверенитет на протяжении десятков лет традиционно исследуется через призму признака, неотъемлемого атрибута государства в большинстве российских учебников по теории государства и права или политологии. Любой студент, равно как и ученый юрист с определенными вариациями легко сконструирует примерно следующее определение государственного суверенитета: это признак государства, заключающийся в присущем ему верховенстве на своей территории и независимости в международных отношениях. Отчасти, это действительно так.
Достаточно непротиворечивыми выглядят многочисленные рассуждения о сущности и природе государственного суверенитета, базирующиеся на концепции Ж. Бодена, заключающейся в том, что суверенитет выступает в качестве абсолютной и постоянной власти государства над гражданами и подданными, причем данная власть является высшей и независимой
властью как внутри страны, так и в отношениях с другими государствами, выше которой -только Бог и законы природы [7, с. 227].
Даже в условиях глобализации суверенитет государства многими учеными признается именно признаком государства [5], выражающим верховенство государственной власти по отношению ко всем иным организациям и лицам в стране и независимость ее в сфере взаимоотношений данного государства с другими государствами [13, с. 80].
В.В. Красинский, наряду с другими учеными, подчеркивает, что «анализ юридической доктрины и понятийно-категориального аппарата современной теории государственного суверенитета позволяет сделать вывод о том, что государственный суверенитет непосредственно выражает сущность государственной власти через ее суверенные свойства - верховенство и независимость» [6, с. 8].
Нельзя не согласиться и с позицией Н.И. Матузова и А.В. Малько, заключающейся в том, что государственный суверенитет включает такие основополагающие принципы, как единство и неделимость территории, неприкосновенность территориальных границ и невмешательство во внутренние дела государства. «Если какое бы то ни было иностранное государство или внешняя сила нарушают границы данного государства или заставляют его принять то или иное решение, не отвечающее национальным интересам его народа, то говорят о нарушении его суверенитета. А это явный признак слабости данного государства и его неспособности обеспечить собственный суверенитет и национально-государственные интересы» [10, с. 53].
Признавая обоснованность указанных выше точек зрения, тем не менее, считаем необходимым подчеркнуть, что настало время серьезной корректировки традиционной концепции государственного суверенитета, кардинального изменения угла зрения, под которым данный термин рассматривается в научных исследованиях и в выступлениях российских политиков различного уровня. Устав ООН содержит многочисленные положения, подчеркивающие уважение к суверенитету любого государства, вне зависимости от его территории и уровня экономического развития. В частности, в п. 4 ст. 2 Устава содержится положение, согласно которому «все Члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций» [14].
Данное положение получило свое развитие в значительном количестве важнейших международных документов. В частности, в принятой резолюцией 36/103 Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1981 года Декларации о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств прямо говорится о суверенном и неотъемлемом праве государства свободно определять свою собственную политическую, экономическую, культурную и социальную систему, развивать свои международные отношения и осуществлять неотъемлемый суверенитет над своими природными ресурсами в соответствии с волей его народа без внешней интервенции, вмешательства, подрывной деятельности, принуждения или угрозы в какой бы то ни было форме [3].
Тем не менее, анализ международных документов с убедительностью свидетельствует о том, что, несмотря на то, что термин «государственный суверенитет» используется, чтобы действительно подчеркнуть самостоятельность и независимость государств, он не представляет собой право любого государства на исключительную и неограниченную власть на своей территории. Так, масштабные трагические события конца XX века, лишь к некоторым из которых можно отнести этнические чистки в Руанде, жертвами которых стали около миллиона человек, межнациональные конфликты на Балканах, унесшие, по самым скромным подсчетам, жизни более чем 150 тысяч человек, подтолкнули международное сообщество к обсуждению вопроса о возможности принятия скоординированных военных мер в тех случаях, когда вопросы защиты прав и свобод человека не терпят отлагательств.
Другими словами, на повестку дня был вполне справедливо поставлен вопрос о том, обладают ли государства безусловным суверенитетом на своей территории или же данный
16
суверенитет может быть ограничен правом других государств и международного сообщества в целом провести военную операцию или гуманитарную интервенцию ради сохранения многочисленных жизней. Для решения этого вопроса в 2000 г. под эгидой ООН была создана Международная комиссия по вопросам вмешательства и государственного суверенитета, которой была предложена, по сути, новая концепция государственного суверенитета, получившая название «Обязанность защищать» («The responsibility to protect»).
В 2002 году данная комиссия представила доклад на имя Генерального секретаря ООН, в пункте 2.12 которого подчеркивается, что ООН является организацией, преследующей цели поддержания мира и безопасности на основе защиты территориальной целостности, политической независимости и государственного суверенитета своих государств-членов. Однако преобладающее большинство вооруженных конфликтов являются внутренними, а не межгосударственными, а доля гражданских лиц, погибших в них, возросла к концу XX в. с одного из десяти до девяти из десяти человек, что ставит перед ООН трудноразрешимую задачу: гарантирования фундаментальных для ООН принципов суверенитета государств -членов с одновременным обеспечением защиты интересов и содействием благополучию людей в этих государствах. Решение данной задачи члены комиссии увидели в новой концепции государственного суверенитета: суверенитета не как власти, а как ответственности в отношении как внутренних функций, так и внешних обязанностей [11].
Мы считаем, что подобная постановка вопроса справедливо и своевременно трансформирует понимание государственного суверенитета от властных проявлений государства над конкретной территорией и его независимости в международных отношениях к пониманию суверенитета как формы позитивной юридической ответственности публичной власти.
Полагаем, что позитивный аспект юридической ответственности следует усматривать в добросовестном исполнении субъектами правоотношений возложенных на них обязанностей, в стремлении разумно использовать важнейшие правовые дозволения - субъективные права, свободы и законные интересы [8, с. 70-80]. Следует согласиться с Н.И. Матузовым, подчеркивающим, что позитивная ответственность в отличие от негативной, не временная и не принудительная, а постоянная (перманентная), добровольная и глубоко осознанная ответственность за принимаемые решения и результаты этих решений в настоящем и будущем, за надлежащее исполнение своих юридических обязанностей [9, с. 208]. Мы полностью разделяем и позицию А.В. Чепуса, заключающуюся в том, что понятие позитивной юридической ответственности не может быть оторвано от понятия социальной ответственности, а сама позитивная юридическая ответственность выступает важнейшей характеристикой действий субъектов права [15, с. 59-63].
На наш взгляд, именно о позитивной юридической ответственности государств идет речь, в частности, в пункте 2.15 упомянутого выше доклада, в котором говорится, что концепция суверенитета именно как ответственности имеет тройное значение: во-первых, она подразумевает, что власти государства несут ответственность за осуществление функций безопасности граждан и содействие их благополучию; во-вторых, из нее следует, что национальные политические власти несут ответственность внутри страны перед гражданами, а через ООН - перед международным сообществом; в-третьих, она означает, что представители государства несут ответственность за свои деяния, т.е. их можно привлечь к ответу и за их действия, и за бездействие [1].
В данном случае налицо признаки не просто позитивной социальной ответственности, а ответственности именно юридической, которая предполагает добросовестное исполнение органами публичной власти своих функций, предполагающих охрану и защиту как прав и свобод, так и законных интересов своих граждан [12]. Это и есть ответственность за надлежащее и правомерное поведение.
Обозначенные положения концепции «Обязанность защищать» нашли свое дальнейшее развитие и практическое воплощение. К примеру, они были отражены в итоговом докладе Группы высокого уровня в 2004 г., созданной Генеральным секретарем ООН К. Аннаном
17
для реагирования на нестабильность сосуществования исламского и западного обществ и возрастающие в связи с этим акты терроризма и экстремизма по всему миру.
В итоге, концепция суверенитета как формы позитивной юридической ответственности публичной власти была признана на самом высоком уровне. Так, 14-16 сентября 2005 г. в Нью-Йорке состоялась шестидесятая сессия Генеральной Ассамблеи ООН, на которой присутствовали главы более чем 170 государств и которые единогласно признали принцип «обязанности защищать» в качестве неотъемлемой характеристики государственного суверенитета.
В пунктах 138 и 139 Итогового документа Саммита подчеркивается, что «каждое государство обязано защищать свое население от геноцида, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности. Эта обязанность влечет за собой необходимость предотвращения таких преступлений, в том числе подстрекательств к ним, путем принятия соответствующих и необходимых мер. Мы признаем нашу ответственность в этом отношении и будем действовать в соответствии с ней. Международное сообщество должно принять соответствующие меры для того, чтобы содействовать и помогать государствам в выполнении этой обязанности» [4]. В резолюции также подчеркивается, что мировое сообщество оставляет за собой право предпринять коллективные действия, предполагающие военное вмешательство и гуманитарные интервенции «с учетом конкретных обстоятельств и в сотрудничестве с соответствующими региональными организациями, в случае необходимости, если мирные средства окажутся недостаточными, а национальные органы власти явно окажутся не в состоянии защитить свое население от геноцида, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности» [4].
Исключительно реализации концепции «Обязанность защищать» был посвящен доклад Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна в 2009 г., в котором, несмотря на заверения в том, что обязанность защищать является «союзником», а не «противником» суверенитета и возникает из позитивного и конструктивного понятия «суверенитет как ответственность», идет речь о том, что международное сообщество все-таки призвано и обязано оказывать помощь государствам в выполнении их соответствующих обязательств перед населением.
«Обязанность защищать», подчеркивается в докладе, это, в первую очередь, обязанность государства и его органов публичной власти по защите своего населения, которая является одним из определяющих атрибутов суверенитета и самой государственности в XXI веке. В пункте 20 доклада прямо говорится о том, что «для того чтобы принципы, лежащие в основе обязанности защищать, действовали в полном объеме и были жизнеспособными, их необходимо без колебаний и условий интегрировать в каждую культуру и каждое общество, чтобы в них нашли свое отражение не только глобальные, но и местные ценности и стандарты» [2].
Изложенное выше позволяет сформулировать следующие выводы.
Так, мы полагаем не в полной мере обоснованным трактовать государственный суверенитет лишь как верховенство государственной власти на территории конкретной страны и ее независимость в международных отношениях. Суверенитет - это, прежде всего, форма позитивной юридической ответственности публичной власти, которую она несет как перед населением конкретного государства, так и перед мировым сообществом в целом.
Исходя из сказанного, считаем, что государственный суверенитет - это форма позитивной юридической ответственности органов публичной власти, проявляющаяся в верховенстве государственной власти внутри страны и независимости государства в международных отношениях.
Суверенитет государства в отдельных случаях может и должен быть ограничен международным сообществом в целях предотвращения этнических чисток, различных видов вооруженных столкновений внутри страны, способных привести к массовой гибели мирного населения. При этом крайне актуальным и не решенным до настоящего времени остается вопрос о достаточных основаниях и пределах подобного вмешательства.
Библиографические ссылки
1. https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N02/525/72/IMG/N0252572.pdf? OpenElement (дата обращения: 02.05.2016).
2. Выполнение обязанности защищать. Доклад Генерального секретаря ООН А/63/677 от 12 января 2009 г. URL: https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N09/206/12/ PDF/ N0920612.pdf?0pen Element (дата обращения: 02.05.2016).
3. Декларация о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств. Принята резолюцией 36/103 Генеральной Ассамблеи от 9 декабря 1981 года. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/internal_affairs_decl. shtml (дата обращения:: 02.05.2016).
4. Итоговый документ Всемирного саммита 2005 года. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН A/RES/60/1. URL: http://docs.cntd.ru/document/902131568 (дата обращения: 02.05.2016).
5. Комаров С.А. Общая теория государства и права : учебник . СПб., 2012.
6. Красинский В.В. Государственный суверенитет: гносеологический аспект проблемы // Современное право. 2015.№ 7. С. 5-10.
7. Лейст Э.О. История политических и правовых учений. М.: Зерцало, 2000.
8. Малько А.В., Субочев В.В., Шериев А.М. Субъективные права, свободы и законные интересы как самостоятельные объекты охраны и защиты // Правовая политика и правовая жизнь. 2008. № 1. С. 70-80.
9. Матузов Н.И. Правовая система и личность. Саратов, 1987.
10. Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права : учебник. М., 2011.
11. Приложение к письму постоянного представителя Канады при ООН от 26 июля 2002 года на имя Генерального секретаря ООН, подготовленное Международной комиссией по вопросам вмешательства и государственного суверенитета. ГКДЖ https://documents-dds-ny.un.org/doc/UND0C/GEN/N02/525/72/ IMG/N0252572.pdf? OpenElement (дата обращения: 02.05.2016).
12. Субочев В.В. Теория законных интересов : дис. ... д-ра юрид. наук. Тамбов, 2009.
13. Тихомиров Ю.А. Суверенитет в условиях глобализации // Суверенная демократия в конституционно-правовом измерении : сб. ст. и материалов. М., 2007.
14. Устав ООН. URL: http://www.un.org/ru/sections/un-charter/preamble/index. html (дата обращения: 02.05.2016).
15. Чепус А.В. О понятии «позитивная ответственность» в теории права // Закон и право. 2015. № 11. С. 59-63.
References
1. https://documents-dds-ny.un.org/doc/UND0C/GEN/N02/525/72/IMG/N0252572.pdf? OpenElement, (accessed date: 02.05.2016).
2. Vypolnenie obyazannosti zashchishchat'. Doklad General'nogo sekretarya OON A/63/677 ot 12 yanvarya 2009 g. (Implementing the Responsibility to Protect. Report of the Secretary-GeneralA/63/677), URL: https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N09/206/12/ PDF/ N0920612.pdf?OpenElement, (accessed date: 02.05.2016).
3. Deklaratsiya o nedopustimosti interventsii i vmeshatel'stva vo vnutrennie dela gosudarstv (Declaration on the Inadmissibility of Intervention and Interference in the Internal Affairs of States) Prinyata rezolyutsiei 36/103 Gen-eral'noi Assamblei ot 9 dekabrya 1981 goda. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/ inter-nal_affairs_decl. shtml, (accessed date: 02.05.2016).
4. Itogovyi dokument Vsemirnogo sammita 2005 goda. Rezolyutsiya General'noi Assamblei OON A/RES/60/1 (2005 World Summit Outcome. Resolution adopted by the General Assembly on 16 September 2005), URL:http://docs.cntd.ru/document/902131568, (accessed date: 02.05.2016).
5. Komarov S.A. Obshchaya teoriya gosudarstva i prava: uchebnik (General Theory of State and Law: Textbook), St. Petersburg, 2012.
6. Krasinskii V.V. Gosudarstvennyi suverenitet: gnoseologicheskii aspekt problemy (State Sovereignty: Epis-temological Aspect),Sovremennoe pravo, 2015, № 7,pp. 5-10.
7. Leist E.O. Istoriya politicheskikh i pravovykh uchenii (History of Political and Legal Theories), Moscow, Zertsalo, 2000.
8. Mal'ko A.V., Subochev V.V., Sheriev A.M. Sub"ektivnye prava, svobody i zakonnye interesy kak sa-mostoyatel'nye ob"ekty okhrany i zashchity (Subjective Rights, Freedoms and Legitimate Interests as Independent Object of Protection),Pravovayapolitika ipravovaya zhizn', 2008, № 1, pp. 70-80.
9. Matuzov N.I. Pravovaya sistema i lichnost' (Legal System and Rersonality), Saratov, 1987.
10. Matuzov N.I., Mal'ko A.V. Teoriya gosudarstva i prava: uchebnik (Theory of State and Law: Textbook), Moscow, 2011.
11. Prilozhenie k pis'mu postoyannogo predstavitelya Kanady pri OON ot 26 iyulya 2002 goda na imya Gen-eral'nogo sekretarya OON, podgotovlennoe Mezhdunarodnoi komissiei po voprosam vmeshatel'stva i gosu-darstvennogo suvereniteta (Annex to the Letter of the Permanent Representative of Canada to the UN Secretary-General, prepared by the International Commission on Intervention and State Sovereignty), URL: https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N02/525/72/IMG/N0252572.pdf? OpenElement (accessed date: 02.05.2016).
12. Subochev V.V. Teoriya zakonnykh interesov (Theory of Legitimate Interests): dis. ... d-ra yurid. nauk. Tambov, 2009.
13. Tikhomirov Yu.A. Suverenitet v usloviyakh globalizatsii (Sovereignty under the terms of Globalization) // Suverennaya demokratiya v konstitutsionno-pravovom izmerenii: sb. st. i materialov,Moscow, 2007.
14. Ustav OON (The UN Charter). URL: http://www.un.org/ru/sections/un-charter/preamble/index. Html (accessed date: 02.05.2016).
15. Chepus A.V. O ponyatii «pozitivnaya otvetstvennost'» v teorii prava (On the Concept of "Positive Responsibility" in Law Theory) // Zakon ipravo, 2015, № 11, pp. 59-63.
Дата поступления: 15.04.2016 Received: 15.04.2016
УДК 343.253(47) «1900/1917»
ЮРИСТЫ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ О ПРОБЛЕМЕ СМЕРТНОЙ КАЗНИ
НИГМАТУЛЛИН Ришат Вахидович
доктор юридических наук, профессор, заместитель начальника по научной работе ФГКОУ ВО «Уфимский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации», г. Уфа, Россия. Е-mail: nigm2004@mail.ru
Вопросы применения смертной казни были всегда актуальны для России в различные периоды ее существования. Проведен анализ использования данного вида наказания на рубеже Х1Х-ХХ веков. На основе взглядов ученых юристов дореволюционной России показано отношение общества и власти к институту смертной казни. Представлены статистические данные применения смертной казни. Делается вывод, о том, что применение уголовного наказания в виде смертной казни в пореформенный период часто использовалось военно-окружными судами. Первоначально исследуемый институт применялся в рамках отжившего и слабо реформированного Уложения о наказаниях 1845 года. Затем он, в условиях действия известного «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», стал активно использоваться в мирное время как средство военной юстиции, осуществляющей правосудие не только на основе процессуальных, но и материальных норм военного законодательства.
LAWYERS OF PRE-REVOLUTIONARY RUSSIA ON THE PROBLEM OF DEATH
PENALTY
NIGMATULLIN Rishat Vakhidovich
Doctor of Law, Professor, Deputy Head for Scientific Work of the FSGEI HE "Ufa Law Institute of the Ministry ofInternal Affairs of the Russian Federation", Ufa, Russia. E-mail: nigm2004@mail.ru
Questions of death penalty have always been topical for Russia in different periods of history. The analysis of use of this type of punishment has been carried out at the turn of the XIX-XX centuries. On the ground of views of academic lawyers of pre-revolutionary Russia, it is possible to judge about the relation of the society and authority to the institute of death penalty. The article gives statistic data of implementation of death penalty. The author concludes that criminal penalty in the form of death penalty in the post-reform period was often used by military district courts. Originally, this institute was applied in the framework of a weak and belated Penal code of 1845. Later, in the context of the well-known "Regulations on protection of state order and public peace", it became widely used in peacetime as a means of military justice, which executes justice on the basis of not only procedural but also material norms of military legislation.
