CC BY
293
ПРАВО
ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ И АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО: ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ ПРАВОВОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Осинцев Д.В.
Проблема определения структуры предмета административного права, несмотря на более чем полувековую историю, сохраняет свою актуальность и остается объектом пристального внимания в теории государственного управления и административной науке. Во многом причиной тому служит сохраняющийся в современной административно-правовой доктрине подход «научной обработки права», в основном применяющий исследовательские инструменты юридического анализа, конструкций и классификаций [1].
PUBLIC ADMINISTRATION AND ADMINISTRATIVE LAW: PROBLEMS OF METHODOLOGY OF LEGAL RESEARCH
Osintsev D. V.
The problem of definition of structure of a subject of administrative law, despite more than semicentennial history, keeps the relevance and remains object of close attention in the theory of public administration and administrative science. In many respects as the reason for that approach remaining in the modern administrative and legal doctrine of "scientific processing of the right", generally applying research tools of the legal analysis, designs and classifications [1].
Положения, относящиеся к установлению структуры предмета административного права, высказанные различными авторами, представляют собой полярные позиции: согласно одним - административно-правовым регулированием должны быть охвачены все отношения по поводу организации исполнения актов законодательной власти и других нормативных актов [2]; в других утверждается, что административные отношения необходимо рассмотреть через различные сферы типичных отношений (в зависимости от их содержания, объекта, субъектов, отраслей социальной деятельности и т.д.) [3]; в третьих декларируется, что предмет - совокупность общественных отношений, возникающих, развивающихся и прекращающихся в сфере функционирования субъектов исполнительной власти и осу-
ществления административного судопроизводства, а также в связи с осуществлением иными государственными органами внут-риорганизационной деятельности управленческого характера [4]. Наиболее емко предмет административно-правового регулирования был определен через общественные отношения, возникающие в процессе организации и исполнительно-распорядительной деятельности государственных органов [5].
Зачастую административная деятельность сводилась к охранительному функционированию органов государственной власти, получив свое выражение как деятельность субъектов, уполномоченных действовать от имени государства, а также организаций и физических лиц по осуществлению функций нормотворчества, публичного уп-
равления, обеспечения безопасности личности, общества и государства [6]. Столь широкое определение является идеологически «небезопасным» в политико-стратегическом плане, так как полицейскими функциями наделяются практически все субъекты права.
Во многом методологические трудности были и остаются связанными с тем, что познавательные процессы, имеющие предметом административную деятельность, кате-горизировали «административную науку», сведенную к системе абстрактных норм, совокупности нормативных структур, оторвав ее от реального функционирования исполнительной власти и административных практик [7]. По сути дела, зачастую рассматривались не «органические» проявления функционирования исполнительной власти, а собственная умозрительная номенклатура: то есть основные классификации, основные понятия (устоявшаяся терминология с ее редуцированным содержанием и порой неопределенным значением), сам способ мышления в рамках установившейся традиции, но такой подход уже был оценен с философско-методологических позиций как непродуктивный [8].
Вместе с тем в нормировании административной деятельности при формировании концепций, программ, проектов, планов их реализации, моделей, схем управления, различные обобщения, а потом струк-турация их в теоретические конструкции, закрепление на уровне нормативно-юридического аппарата могут производиться через реально повторяющиеся практики, оформленные тактиками и стратегией административной деятельности [9]. При этом под администрированием следует понимать закрепление за субъектом определенной области деятельности, распределение обязанностей, спущенный сверху и потому не подлежащий изменению порядок. Управленец-администратор следит за соблюдением этих норм и правил в ходе производственной и иной деятельности [10]. Вместе с тем пред-
ев Д. В.
метная плоскость административно-правового регулирования позволяет рассматривать администрирование в рамках государственного управления.
В качестве родовых понятий для спецификации признаков государственного управления в данном случае используются «руководство» и «организация», в других работах как синонимы к ним звучат «господство», «регулирование», «влияние», «воздействие» и т.д. В действительности все названные категории обладают дифференцированным содержанием [11].
Н.М. Добрынин определяет государственное управление как «целенаправленное организующе-регулирующее воздействие государства на общественные процессы, отношения и деятельность людей с целью проведения государственной политики» [12]. Развивая значение этого термина, К.В. Черкасов утверждает, что «государственное управление является не содержанием всей государственно-властной деятельности государственных органов, а осуществляется лишь с целью организовать надлежащую работу аппарата государственного органа, позволяющую реализовать этому органу принадлежащие ему функции для достижения поставленных перед ним задач. Оно есть непрерывное властное воздействие организационного, правоустановительного, исполнительно-распорядительного и правоприменительного характера» [13], а И.М. Машаров считает, что только подзаконная государственно-властная деятельность, обеспечивающая позитивное регулирование общественных отношений, плюс контроль, являются государственным управлением, но решение правоохранительных и правозащитных задач к таковому не относится [14]. В целом складывается впечатление, что вопрос о том, что есть государственное управление и администрирование - вопрос решенный и не представляющий собой ни политико-юридической проблемы, ни гносеологической задачи.
Самый простой терминологический выход в целях разграничения государственного управления и администрирования проводит А.С. Сухарев, утверждая, что государственное управление - деятельность внут-риорганизационная государственных органов, а государственное администрирование - внешнеорганизационная «по осуществлению установленных объемов полномочий организационного, исполнительно-распорядительного и правоприменительного характера в целях осуществления государственных функций и достижения государственно значимого результата во всех сферах жизни и деятельности общества и государства» [15]. Во-первых, нарушены логические правила определения понятий организации, руководства и управления, во-вторых, и внутри государственной административной системы, и за ее пределами тождественным образом осуществляется выработка стратегических решений, установление стандартов и регламентов поведения, осуществляется государственный учет, допуски, выдаются разрешения, применяются меры поощрения и принуждения, т.е. предметность деятельности одна и та же.
В первых из предложенных примеров понятие управления отсутствует, «полнота абстракции» также отсутствует ввиду упущения конкретных теоретических характеристик объективно-нерасчлененного элемента системы взаимодействия [16] - признака, отличающего управление от всех иных видов деятельности, поведения.
Одним из серьезных методологических упущений относительно государственного управления явилось то, что оно рассматривается как одна - единственная специализированная деятельность среди иных видов управления: «государственное управление рассматривают как конкретный вид деятельности по осуществлению единой государственной власти. Это объясняется тем, что государственное управление по объему шире понятия "исполнительная власть". Последняя, если так
можно выразиться, производна от государственного управления и призвана определить объем и характер государственно-властных полномочий, реализуемых в процессе государственно-управленческой деятельности» [17].
Дело в том, что «государственное управление» представляет собой сопряжение двух самостоятельных, порой независимых друг от друга видов деятельности, которые объединены искусственно в ходе мыслительного синтеза, в реальных практиках не существующего [18]. Во-первых, это огосударствление социальных практик, т.е. то, что обычно именуются государственной политикой, государственным строительством, а в целом выражается в том, что создается «особая организованная система взаимодействия индивидов, обычно живущих на одной территории, которая состоит из совокупности отношений, указываемых и регулируемых так называемыми Основными законами и Сводом законов, именуемых «Законами государства» [19].
Именно такое «узаконивание» отношений между социальными группами и есть огосударствление общественной жизни, причем это формообразование может быть как спонтанным, хаотичным, подверженным сиюминутному раскладу политических интересов, так и упорядоченным, запрограммированным, проектно-ориентированным, планомерным, т.е., иначе говоря, управляемым: закон может быть принят одним росчерком пера законодателя (революционное, кризисное, экстраординарное, волюнтаристское и т.п. нормотворчество), а равно, наоборот, вне регламентированной процедуры, связанной с выполнением плана законопроектных работ. Невозможно себе представить управляемый законодательный процесс, так как для власти требуется законность, как в ее установлении, так и в воспроизводстве [20], иначе говоря, управленческий элемент в государственном строительстве подчеркивает законосообразность воспроизводства государственной власти.
Отсутствует необходимость подбирать какие-либо эпитеты под второй вид деятельности, который довольно емко охарактеризован А.А. Зиновьевым, когда «управляющему органу принадлежит право и обязанность выработки и принятия решения относительно деятельности управляемого тела, приведения решения в исполнение, контроля за его исполнением, поддержания соответствующего порядка, необходимого для этой деятельности, поощрения одних граждан и наказания других. Это право и обязанность могут быть захвачены или навязаны силой, получены по традиции, установлены путем соглашений или законодательным путем» [21]. Дело в том, что названные управленческие признаки встречаются в рамках любых социальных группировок, а не только государственной бюрократии, следовательно, корректно рассматривать каким образом оказываются управляемыми различные социальные процессы, так как управление совершенно безразлично к предмету и содержанию той деятельности, в рамках которой задаются способы функционирования социальной системы, будь то законотворчество или научные исследования, внедрение нанотехнологий или развитие агрокультуры и т.д.
Если уж быть категориально точным, государственное управление представляет собой кумулятивные социальные деятельности, направленные на задание способов функционирования социальных групп при узаконении общественных отношений. Предложенное словосочетание «государственное управление» - лингвистическое упрощение сложного предложения, отражающего, что государство как социальная группировка наряду с различными вариантами взаимодействия с иными социальными группировками, поисками консенсуса и утверждения политических компромиссов ориентируется на власть регламента, бюрократические установления и процедуры в рамках законотворческих процедур. Государственное управление, видимо, не направ-
ев Д.В.
лено только на проведение в жизнь требований закона, но постоянно сопутствует законодательной деятельности, инициируя ее, устанавливая приоритеты принятия законов, представляя заключения о возможности их реализации, принимая меры по организации их исполнения и т.д.
Вопросы о соотношении исполнительной власти и государственного управления исследовались и современными учеными-юристами. Так, характеризуя сущность исполнительной власти, Д.Н. Бахрах отмечает ее организующий и распорядительный характер. Она необходима для налаживания сложной сети общественных связей в экономической, социально-культурной и административно-политической сферах, созидательной и охранительной деятельности. В ней сосредоточена вся реальная практическая работа по осуществлению законов [22].
Думается, не вполне обоснованны попытки отдать первенство в реализации государственного управления исполнительной власти, она сама не лишена общеуправленческих практик, постоянно включается в государственно-управленческую деятельность, но как властный феномен проявляется, по всей видимости, когда требуется разграничение конфликтующих интересов различных социальных группировок между собой и с государственной группировкой. В самом деле, могут возникнуть противоречия между семейными интересами и приоритетами государственной демографической политики народосбереже-ния, экстремистски настроенными общественными объединениями и национальными диаспорами, профессиональными объединениями, монополистическими собственниками и представителями малого бизнеса, потребителями, наконец, между организованными преступными группами и законопослушными гражданами - в этих и других подобных социально-конфликтных ситуациях и требуется вмешательство исполнительной власти, которая может действовать по обстановке или по рег-
ламенту, во втором случае имеет место ее государственно-управленческий характер.
Достаточно авторитетное суждение по поводу государственного вмешательства в представленные отношения высказал В. С. Соловьев: «Забота государства, как это признается всеми, не в том, чтобы каждый достигал своих частных целей и осуществлял свою выгоду, это его личное дело, а лишь в том, чтобы, стремясь к этой выгоде, он не нарушал равновесия с выгодами других, не устранял чужого интереса в тех пределах, в которых он имеет право» [23], а забота исполнительной власти - чтобы конфликты интересов социальных групп своевременно отслеживать, предотвращать, нивелировать, направлять в какое-то приемлемое, относительно безопасное русло или вообще устранять, т.е. перед исполнительной властью поставлена достаточно нелегкая задача: реально обеспечить основную функцию государства - обеспечить жизнь и самосохранение общества как единого целого [24].
Может быть, в том и была одна из логико-методологических ошибок, что, пытаясь говорить о государственном управлении, на самом деле, с одной стороны, описывали бесконечно множественные эмпирические обобщения вариантов руководящего воздействия (отсюда основополагающая характеристика государственного управления как исполнительно-распорядительной деятельности [25]), с другой стороны, отождествляли содержания различных типов организованного поведения людей, которое далеко не исчерпывается управлением [26].
Различные административные практики тем или иным образом могут быть описаны, описания логически сгруппированы, классифицированы и объединены в умозрительные структуры, возникающие и разрушающиеся в зависимости от выработки и реализации новых административных практик [27]. В этой связи представляется целесообразным не постулировать сразу логическую конструкцию государственного управления, а попытаться соотнести управ-
ление с администрированием. Следует утвердительно заявить, что управление как тип деятельности может прямо влиять на администрирование, дискретно, направленно на выбор и принятие правильного решения, имеет процессную и проектную компоненту, у руководителя есть свобода воли. В свою очередь, администрирование конкретно, циклично: конвейер = процессный подход, направлено на воспроизводство, у администратора свободы воли нет. В этой связи если управление предлагает разные типы оргструктур, схемы процессов, потоков «как должно быть», декомпозицию целей, сбалансированные показатели, то администратор работает с функциональной организационной схемой, процессами, потоками и данными «как есть», схемами жизненного цикла («библиотеками моделей») [28]. Во всяком случае такой подход позволяет избежать формальной абстракции в определении государственного управления -«это государственная властная деятельность, основанная на правовых нормах, осуществляемая системно, непрерывно и целенаправленно, обусловленная необходимостью систематизации тех или иных правоотношений» [29]. Можно утверждать, что административно-правовое воздействие заключается в стандартно-регламентированных способах воспроизводства выработанных и принятых государственно-управленческих решений.
Вот на чем следует сконцентрировать внимание, что попадает в поле зрения заинтересованного наблюдателя, а впоследствии актора в системе правового регулирования и его юридической формы, по всей видимости, прежде всего, его ближайшее окружение, т.е. вещно-предметная (телесная) среда (здоровье и имущество), а затем сопутствующая ей знаково-символическая форма (информация), далее - соучастие в деятельности социальных группировок и приобщение к образцам культуры [30].
Не случайно, на первый взгляд, по отношению к регулированию вещных (теле-
сных) отношений юридическое воздействие касается поведения (действий и операций), а по отношению к деятельности с ее технологиями и механизмами применения опосредуются функции, процессы и структуры - применительно к отрасли административного права: организация исполнительной власти, оптимизация ее функций и способов их реализации.
Далее - правовое регулирование связано с регламентацией коммуникаций, что для информационно-технологического общества [31] касается особого предмета правового воздействия: информации, информационных технологий и защиты информации [32].
Наконец, не исключается, что на следующей фазе социального развития основным ресурсом может стать творчество, следовательно, частью предмета правового регулирования являются результаты творческих актов, связанные в т.ч. с дискурсами мышления и выражающими их текстами [33]. В социологической литературе появились утверждения о программировании творческого мышления и моделировании указанных программ, включающих шаги поискового контакта (1), работа в инновационном поле (2), комбинацию культурного капитала (3) [34].
Вместе с тем стоит ли утверждать, что критерии вещно- или деятельностно-ори-ентированной направленности юридического воздействия являются четкими демаркационными линиями деления права на отрасли, если все «вещи», или «предметы», даны человеку через деятельность, детерминирующей как формы материальной организации мира - «второй природы», так и формы человеческого сознания, что все то, что принято называть вещами, свойствами, отношениями и т.д., лишь временные сгустки, создаваемые человеческой деятельностью на базе захваченного и ассимилируемого ею материала» [35]? Как это ни странно, обсуждение юридических феноменов ведется совершенно в ином дискурсе, че-
ев Д.В.
рез свойства вещей, построение отношений между субъектами, происходящие процессы, хотя социальная реальность и включенная в нее юридическая деятельность - «это не физические тела, а поступки людей, в которых реализуются определенные ценности и достигаются некоторые цели. В простейшем варианте акт человеческой деятельности выглядит следующим образом: S, руководствуясь ценностью Р, во имя достижения цели R совершает ряд поступков
(действий): ДР Д^ ... Д» [36].
Вообще говоря, сама по себе вещественная (натуральная) среда не предопределяет человеческие цели, ценности, устремления, намерения, да и в целом деятельность, при этом «функция собственности и состоит в том, что человек владеет чем-то, но не в том, что он организует какое-то предприятие. Владелец имеет за эту собственность какой-то доход. На этом функция собственности кончается» [37], попросту говоря, собственность - одноактная юридическая конструкция, когда целое (все имущество без персонификации принадлежности кому-либо) может быть поделено на части (с персонификацией обладателей) [38].
Дело в том, что не только гражданское законодательство регулирует «имущественные отношения», но и административным законодательством регламентируется правовое положение участников гражданского оборота в рамках институтов лицензирования, аккредитации, антимонопольного контроля и т.п., определяется состав имущества, запрещенного к гражданскому обороту или ограниченного к обращению, производится государственная регистрация результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, существенные условия многих обязательств определяются в административном порядке через определение классификационной принадлежности имущества, подтверждение соответствия, функционирование институтов нотариальной поддержки, независимой оценки, арбитражного управления.
По сути дела, нет никакого отличия при имеющемся категориальном подходе в содержании «имущественных отношений», регламентируемых нормами гражданского и административного права, ибо заинтересованным лицам в любом случае противопоставлены предметы, взятые из объективного мира, но в рамках гражданского оборота производится соотношение стоимостных показателей материальных благ, а в рамках административно-правового регулирования устанавливается режим обеспечения безопасности, неизменности качественного и количественного состава имущества или, наоборот, его улучшения и приспособления для публичных нужд.
Равным образом нет оснований противопоставлять коммуникацию и деятельность, определенную правовыми нормами, в целях определения предметов отраслевого правового регулирования. Дело в том, что без коммуникации деятельность не может быть представлена [39], налаживание коммуникации - атрибутивный признак деятельности, следовательно, рассматривать отдельно информационные потоки вне контекста деятельности вновь приведет к «электронному фетишизму», но не к решению задач юридической науки.
В литературе высказывается мнение, что государство обладает особой информационной функцией [40]. Вместе с тем «типы человеческих объединений (включая общества) и уровни их социальной эволюции определяются не отдельными достижениями в той или иной сфере (в науке, технике, экономике, культуре и т.д.), а типами и уровнями социальной организации этих объединений. Нет и в принципе невозможен особый социальный тип социальной организации общества, обусловленный законами информационного аспекта жизни людей» [41], т.е. достижения знаковой культуры сами по себе еще не определяют того, что государство прилагает усилия для ее сохранения, воспроизводства и распространения, она лишь ресурс, в отношении ко-
торого люди вступают в т.ч. в юридические отношения. Если современное общество признать информационным, то в таком случае общество времен Иоанна IV (Грозного) придется признавать «книгопечатным», а цивилизацию майя - кукурузной, что вряд ли соответствует действительности. Другой вопрос, что «электронное правительство» -это деятельность, направленная на использование потенциала ИКТ в сфере государственного управления [42], которые выступают лишь электронными проводниками-сигналами общечеловеческого взаимодействия [43]: «Эйнштейн, до начала компьютерной эры, однажды сказал: «Мой карандаш умнее, чем я». И это достаточно ясно: он не стал бы использовать карандаш, если бы карандаш не был в каком-то смысле умнее его. Я бы сказал, что компьютер - это всего-навсего не в меру расхваленный карандаш» [44].
Кстати сказать, программирование творческой активности также не лишено дея-тельностных характеристик, так как исследователь, конструктор, методист, программист, проектировщик, любой творческий деятель, получая знания о творчестве, собирается их использовать в практиках инженерного типа, т.е. включается в специфическую социальную деятельность, которая, согласно емкому выражению В.Я. Дубровского, представляет собой не что иное, как реализацию норм, т.е. задается нормами исключительно и исчерпывающе [45].
Таким образом, обратив внимание на предложенное высказывание, можно утверждать, что правовое регулирование представляет собой нормировку деятельности, но такое формально-абстрактное высказывание вообще дискредитирует необходимость деления права на отрасли по критериям, отличным от предметных плоскостей самих деятельностей, т.е., иначе говоря, сколько деятельностей, столько и отраслей права. Однако по способу формирования и реализации, а также предполагаемым целям государственная административная дея-
тельность представляет специфическое образование. Если управление представляет собой деятельность над деятельностью по поводу ее развития, задания ей новых способов функционирования наряду с имеющимся самодвижением [46], то государственное управление не предназначено для того, чтобы способствовать развитию той или иной деятельности - это
ев Д.В.
преимущественно задачи гражданского общества, наоборот, все его функционирование связано с обеспечением противодействия развитию негативных процессов, влияющих на социальную стабильность и культурное развитие, т.е. сокращения и (или) полного упразднения факторов ненормального функционирования социальных институтов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Коркунов Н.М. Общая теория права. СПб.: Юридический центр «Пресс», 2004. С. 422.
2. Ноздрачев А.Ф. Основные характеристики исполнительной власти по Конституции РФ 1993 года // Государство и право. 1996. №3. С. 15.
3. Государственное управление и административное право. М.: Юридическая литература, 1978. С. 62-64.
4. Хаманёва Н.Ю. Административное право России: Курс лекций. М.: Проспект, 2007. С.10.
5. Большой юридический словарь. М.: Инфра-М, 1998. С.10.
6. Машаров И.М. Административно-публичная деятельность как один из видов властно-публичной деятельности в РФ // Российский судья. 2006. №7. С. 40.
7. Мамардашвили М.К. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии. М.: Логос, 2004. С. 192, 193.
8. «Мы познаем не мир, а познаем лишь собственный экран человеческий, который двигается перед нашими глазами, и это никак не может объяснить познание нами универсальных или всеобщих законов, поскольку последние описывают мир не только независимо от общества, но и от человека, и от человечества» // Мамардашвили М.К. Стрела познания. М.: Языки русской культуры, 1996. С. 12, 13.
9. В социальных структурах и процессах такое положение дел, когда «предполагаемый закон оказывается, по общему правилу, лишь конструкцией, основанной на не могущих быть доказанными предположениях и недостаточном знакомстве с фактами. Поэтому мы и не умеем никогда определить хотя бы с некоторой достоверностью будущее историческое событие, между тем как на основании естественнонаучных данных предсказываются даже сравнительно сложные физические явления» // Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб.: Юридический центр «Пресс», 2004. С. 62, 63.
10. Голубкова Л.Н. Международные стандарты ISO на системы менеджмента как институт: российская практика освоения западных управленческих технологий // http:// www.fondgp.ru/projects/seminar/institutions
11. «Организация есть сбор элементов, объединение их в целое, установление отношений и связей - и все. Управление есть воздействие на движение объектов, изменение траектории этого движения. Управление возможно, только если объект, которым мы управляем, имеет движение, самодвижение. Управление есть использование его самодвижения в целях управляющего, который на это самодвижение опирается. Руководство обязательно предполагает организацию и возможно только в рамках организационной структуры, пока и поскольку люди эту организационную структуру принимают, т.е. отказыва-
ются от собственных целей и задач и берутся выполнять цели и задачи, поставленные перед ними вышестоящими инстанциями» - Щедровицкий Г.П. Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология (из архива Г.П. Щедровицкого). М.: Путь, 2000. Т. 4. С. 62.
12. Добрынин Н.М. Теория и практика государственного управления. ТюмГУ, 2007. С.
23.
13. Черкасов К.В. К вопросу о содержании понятия «государственное управление» в российской юридической науке // Административное и муниципальное право. 2008. №11.
14. Машаров И.М. Государственное управление как категория российского административного права: исторический аспект и современное понимание // История государства и права. 2006. №9.
15. Сухарев А.С. Проблемы формирования понятийного аппарата в теории административного права // Административное право и процесс. 2009. №3.
16. Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении. М.: ИФАН СССР. С.141, 200.
Кстати сказать, такой способ подведения под общую «универсалию» существующего является схоластическим, а не научным, т.е. ничего не объясняющим // Ильенков Э.В. Понимание абстрактного и конкретного в диалектике и формальной логике. М., 1962. С. 179.
17. Хаманева Н.Ю. Проблемы административно-правового регулирования экономических отношений на современном этапе // Административное право и процесс. 2009. №5. С.14.
18. Левин Г.Д. Проблема универсалий. Современный взгляд. М.: Канон, 2005. С. 180.
19. Сорокин П.А. Система социологии. М.: Астрель, 2008. С.480. Подобного мнения придерживается Ж. Маритен, указывая, что «государство есть лишь та часть политического общества, которая в наибольшей степени заинтересована в сохранении закона, поддержании общего благосостояния и общественного порядка, а также в управлении общественными делами» // Маритен. Ж. Человек и государство. М.: Идея-Пресс. 2000. С. 28.
20. Зиновьев А.А. Запад. М.: Астрель, 2008. С. 427.
21. Зиновьев А.А. Логическая социология. М.: Астрель, 2008. С. 102.
22. Бахрах Д.Н. Административное право. М.: 1993. С. 58 - 59.
23. Соловьев В.С. Критика отвлеченных начал. Минск: Харвест, 1999. С. 601.
24. Зиновьев А.А. Запад. М.: Астрель, 2008. С. 427.
25. Гулягин А.Ю. Государственное управление: понятие и основные элементы // Государственная власть и местное самоуправление. 2011. № 7.
26. Лапина М.А. Реализация исполнительной власти в Российской Федерации. Институт проблем риска, 2006.
27. Гидденс, Энтони. Устроение общества. М.: Академический проект, 2003. С. 58.
28. Голубкова Л.Н. Схемы в управлении организаций // http://www.fondgp.ru/lib/seminars/ 2009-2010^Леше
29. Гулягин А.Ю. Государственное управление: понятие и основные элементы // Государственная власть и местное самоуправление. 2011. №7.
30. Луман, Никлас. Введение в системную теорию. С. 29.
31. Тоффлер Э. Третья волна. М.: АСТ, 1999.
32. Об информации, информационных технологиях и о защите информации: ФЗ от 27.07.2006 №149-ФЗ // СЗ РФ. 2006. №31. Ст. 3448.
33. Бердяев Н.А. Смысл творчества. М.: Фолио, 2004; Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990. С. 50; Генисаретский О.И. Пространство право-
Осинцев Д.В.
понимания и вопрос о современном эффективном государстве // http://www.shkp.ru/lib/archive/ methodologies/2001/10.
34. Коллинз Р. Социологическая интуиция: введение в неочевидную социологию. М.: Академический проект, 2005. С. 593-595.
35. Путеводитель по основным понятиям и схемам методологии Организации, Руководства и Управления: Хрестоматия по работам Г.П. Щедровицкого. М.: Дело, 2004. С. 85.
36. Канке В.А. Общая философия науки. М.: Омега-Л, 2009. С. 157.
37. Зиновьев А.А. Запад. М.: Астрель, 2008. С. 107.
38. «За вещами и процессами производства стоят лица, и распоряжаться вещами, не затрагивая людей, с которыми они так или иначе связаны, невозможно. Это простейшая юридическая истина, не нуждающаяся в доказательствах. Как только признается необходимость регулирования хозяйственной жизни, этим самым устанавливается и неизбежность государственной власти» // Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Кра-санд, 2010. С. 278.
39. Московская методологическая школа: социокультурные условия возникновения, идейное содержание, проблемы развития Громыко Ю.В. // http://www.fondgp.ru/lib/mmk/ 14; Дубровский В.Я. Введение в общую теорию деятельности // http://www.fondgp.ru/lib/ mmk/67.
40. Федосеева Н.Н. Информационная функция в системе функций государства // Информационное право. 2008. №34.
41. Зиновьев А.А. Логическая социология. М.: Астрель, 2008. С. 72.
42. Бачило И.Л. Правовая платформа построения электронного государства // Информационное право. 2008. №4.
43. Сорокин П.А. Система социологии. М.: Астрель, 2008. С. 158.
44. Поппер К.Р. Знание и психофизическая проблема: в защиту взаимодействия. М.: Издательство ЛКИ, 2008. С.43.
45. Дубровский В.Я. Введение в общую теорию деятельности // http://www.fondgp.ru/lib/ mmk/67
46. Щедровицкий Г.П. Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология (из архива Г.П. Щедровицкого). М.: Путь, 2000. Т. 4. С.18.
