CC BY
51Управленческое решение по организации взаимодействия можно охарактеризовать как основанный на процессуальном законодательстве, анализе процессуальной ситуации процессуальный акт арбитражного суда, содержащий постановку целей и задач, средств их достижения, принятый в установленном законом порядке и направленный на обеспечение совместной процессуальной деятельности субъектов арбитражных процессуальных правоотношений.
Список литературы
1. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 г. N° 95-ФЗ (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.10.2015 г.). URL: http:// base.consultant.ru (дата обращения: 18.12.2015).
2. Евдеева Н.В. Интегративные теории право-понимания в современной России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2005.
3. Честнов И.Л. Принцип диалога в современной теории права: проблемы правопонима-ния: дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2002.
СОЛОВЫХ Светлана Жорисовна - кандидат юридических наук, доцент кафедры частного права. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: [email protected]
SOLOVYH, Svetlana Zhorisovna - Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department of Private Law. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: [email protected]
УДК 340.1
ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫЕ МЕРЫ УТВЕРЖДЕНИЯ ПРАВОСЛАВИЯ В СРЕДНЕМ ПОВОЛЖЬЕ (вторая половина XVI-XVII вв.)
Л.А. Таймасов
Дана характеристика этноконфессиональной ситуации в Среднем Поволжье на этапе его присоединения к России. Рассмотрены правовые аспекты утверждения православия во второй половине XVI-XVII вв. и проанализирована их эффективность.
Ключевые слова: государство; церковь; христианизация; право; указ; закон; полиэтническое население.
L.A. Taymasov. CHURCH-STATE MEASURES of APPROVING ORTHODOXY IN THE MIDDLE VOLGA (second half of XVI-XVII centuries)
The characteristic of ethnic and religious situation in the Middle Volga region at the stage of its accession to Russia is given. The legal aspects of the approval of Orthodoxy in the second half of XVI-XVII centuries are considered and their effectiveness is analyzed.
Keywords: state; church; Christianization; law; decree; law; multiethnic population.
В годовщину 460-летия учреждения Казанской епархии (1555 г) возникла необходимость оценки исторического опыта утверждения православия в Среднем Поволжье. Вся многовековая история нерусских народов в составе царской России сопровождалась мерами унификации поликонфессионального населения на основе христианских (русско-православных) культурных ценностей. Территория Среднего Поволжья воспринималась властью в качестве основной экспериментальной площадки для апробации форм и методов миссионерской работы, которые в последующем широко использовались при распространении православия в
других окраинах государства и за его пределами. Автором на основе анализа литературы и документальных материалов рассмотрены правовые аспекты утверждения православия в Среднем Поволжье, сделаны некоторые обобщения об особенностях христианизации «казанских иноверцев» во второй половине XVI-XVII вв.
Большинство исследователей начало цер-ковно-государственных мер христианизации народов Среднего Поволжья связывают с учреждением Казанской епархии, однако этно-конфессиональная ситуация в регионе стала меняться сразу же после взятия Казани (1552 г.).
Успешное завершение казанской кампании укрепило царя в мысли о православной унификации поликонфессионального населения завоеванной территории. Примечательна речь Ивана IV, адресованная духовенству во время его встречи в Москве при возвращении из казанского похода, в которой была обозначена общая государственно-церковная задача христианизации «казанских иноверцев» [13]. Церковная иерархия, которая была выражена в ответном слове митрополита Макария, проявила полную солидарность с царем [13]. Утверждение православия в Среднем Поволжье, таким образом, самодержавием и церковью рассматривалось одним из основных направлений установления полного господства православной Москвы в мусульманско-языческом регионе [9]. Реализация этих намерений в тот период натолкнулась на ряд серьезных проблем: военно-политических, экономических, национальных, географических и т.д. Антимосковские мятежи новых подданных московской короны в XVI-XVП вв. заставляли правительство искать путь к духовной победе над «иноверцами». В «наказной памяти» Ивана IV первому казанскому архиепископу Гурию (Рогатину) при его назначении в Казань в 1555 г. содержались конкретные предложения по осуществлению миссионерской деятельности [2].
Анализ источников и литературы дает основание утверждать о совместных согласованных действиях правительства и церкви в колонизационном процессе. Города, возникавшие в Казанской земле уже с середины XVI столетия (Чебоксары, Алатырь, Тетюши, Цивильск, Кокшайск, Царевококшайск, Уржум, Санчурск и др.), становились не только военно-политическими, административными центрами, но и форпостами православия. В городах-крепостях и вокруг них под защитой военных гарнизонов активно строились церкви и монастыри. Интенсивно проходил процесс монастырской колонизации края. Правительство оказывало всемерную помощь в укреплении церковно-монастырского хозяйства. На основе анализа писцовых и дозорных книг историками изучен рост монастырского землевладения в Казанской земле, тогда как в старорусских монастырях этот процесс сдерживался [6; 11]. Наряду с церковно-монастырской колонизацией Казанского края происходил рост помещичьих и дворцовых владений. Все формы аграрной колонизации, с одной стороны, способствовали укреплению русского феодального землевладения, а с другой - ускоряли перемещение русского населения на территорию бывшего Казанского ханства. Рост русского этнического
элемента в Казанском крае происходил не везде одновременно. Если интенсивное переселение русских вокруг Свияжска и Казани началось уже во второй половине XVI в., то заселение ими марийского и чувашского Поволжья относится преимущественно к XVII в., когда со строительством новых крепостей, оборонительных линий стало относительно безопасным обоснование здесь русского населения, что в свою очередь воздействовало на темпы утверждения православия в различных частях региона. Во второй половине XVII в. численность русского населения в Казанской земле продолжала быстро расти. Ссылаясь на данные переписи 1678 г., В.М. Кабузан полагает, что «на землях, включенных, в основном, в состав бывшего Казанского ханства (в 27 уездах), коренное население примерно достигало 50%, а русское также 50%» [5, с. 7].
Рост русского населения и утверждение государственной инфраструктуры способствовали укреплению православной церкви. «Русская вера» стала соседствовать с мусульманством и язычеством. Возникли контактные зоны, где русские проживали совместно или по соседству с другими народами региона. Между приверженцами разных конфессий началось непосредственное хозяйственное и культурное взаимодействие. Религиозная принадлежность полиэтнического населения отступала на второй план. Например, в социальных движениях XVII в. крестьяне независимо от национальностей и конфессиональной принадлежности совместно выступали против властей [2].
На рассматриваемом этапе начинают формироваться этноконфессиональные группы «новокрещен». В исторических источниках «новокрещены» обычно фигурируют как особая группа или в сочетании «служилый новокрещен», что может свидетельствовать о близости категорий «новокрещены» и «служилые люди», но в то же время первые встречались и среди землепашцев. Анализируя источники, мы обратили внимание на тот факт, что термин «новокрещен» использовался в эту эпоху скорее для обозначения социальной категории, нежели конфессиональной. Крестились многие для повышения своего социального статуса, дающего определенные льготы, привилегии. Новокрещеные, приняв православие, официально утрачивали свое этническое имя, поэтому в документах бывает сложно установить этническую принадлежность «новокрещена». Многие исследователи в новокреще-нах XVI-XVП вв. склонны видеть большей частью татар. Действительно, значительная часть крещеных татар в последующем стала
известна как особая этноконфессиональная группа «кряшен», или «старокрещеных татар». Термин «новокрещен» задумывался властями скорее как временный, переходный на пути к полному обрусению крестившихся [14].
Термин «новокрещен» претерпел изменение в период петровских реформ, когда были упразднены категории служилых людей, и позже, с переводом ясачных крестьян в разряд государственных. В годы проведения политики массовой христианизации нерусских народов термин «новокрещен» стал использоваться с этническими определениями: новокрещеные татары, новокрещеные черемисы и т.д., что объяснялось, с одной стороны, изменениями статуса новокрещен и существованием большой разницы между крещеными из разных народов. В официальных документах иногда встречается термин «новокрещеные язычники», что, возможно, наиболее верно отражало религиозное состояние нерусской паствы не только по форме, но и по содержанию [7].
Отсутствие четкого разделения новокрещеных по этнической принадлежности, видимо, создавало разные сложности чиновникам и церковникам. К тому же их религиозное состояние тревожило митрополита Гермогена, который в грамоте царю Федору Ивановичу от 18 июля 1593 г. писал, что «в Казани и в Казанском и в Свияжском уездах живут новокрещены с татары, и с чувашею, и с черемисою, и с вотяки вместе, и едят, и пьют с ними с одново, и к церквам божиим не приходят, и крестов на себе не носят, и в домах своих божих образов и крестов не держат, и попов в домы свои не призывают... и детей своих не крестят, только поп не обличит их, и умерших к церкви хоронити не носят... Многие-де русские полоняники и не полоняники живут у татар, и у черемисы, и у чуваши, и пьют с ними, и едят с одного, и женятся у них» [13, с. 225-226].
Особое беспокойство вызывал рост влияния ислама на крещеных и язычников, поэтому он требовал издание правовых актов, запрещающих строительство мечетей вблизи городов и посадов, предлагал новокрещеных селить среди русских, а за нарушение правил и норм церковных «смиряти, в тюрьму сажати, и бити, и в железа и в чепи сажати» [2, с. 259].
В условиях смуты начала XVII в. давление власти на «иноверцев» значительно ослабло, однако с укреплением самодержавной власти и православной церкви миссионерство обрело новое дыхание. Отец Михаила Романова Филарет, вернувшись из польского плена, сосредоточил в своих руках духовную и светскую власти. Указ 16 июля 1622 г. ограничивал
владельческие права татарских феодалов [4]. Главной целью данного правового акта являлось упразднение практики совместного проживания помещиков и вотчинников из числа мусульман с принадлежавшими им православными холопами (русскими и крестившимися). По данному Указу православным холопам запрещалось проживать в «господских дворах» некрещеных хозяев. При этом люди, относившиеся к «пашенным» холопам, могли селиться вне господских усадеб, вводился запрет на владение иноверов «служилыми холопами». Правительство следило за тем, чтобы «татаро-вя русских людей никоторыми мерами не бу-сурманили и православной крестьянской веры не поругались». В последующем нормы Указа 1622 г. были распространены на другие категории неправославных служилых людей. В 1628 г. был издан Указ «О запрещении неправославным иноземцам владеть православными людьми, живущими в городских дворах» [4, с. 113].
Важным правовым документом XVII в., несомненно, является Соборное уложение 1649 г. В нем наряду с вопросами государственного суверенитета, безопасности, подданства, военного долга, политических и иных преступлений детально разработаны вопросы материального и процессуального права, судопроизводства. Однако в нем не получили должного отражения разделы права, связанные с общественными отношениями, слабо представлены нормы семейного права, тесно связанные с обычным правом и церковной жизнью, совершенно отсутствуют правила межнациональных и межконфессиональных отношений. Документ имеет моноэтничный, ориентированный на русского человека взгляд, но по ряду статей документа можно представить позиции правительства в отношении национального и религиозного вопросов.
Первое место Уложение отводило православной церкви как важнейшему атрибуту государственного аппарата. Этим обстоятельством объясняется выделение в гл. I «О богохульниках и о церковных мятежниках» статьи, устанавливающей ответственность и меры наказания за преступления против православной церкви: «Буде кто иноверцы, какие ни буди веры, или и русский человек, возложит хулу на господа бога и спаса нашего Иисуса Христа, или рождшую его пречистую владычицу нашу богородицу и приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников: и про то сыскивати всякими сысками накрепко. Да будет сыщется про то допряма; и того богохульника обличив казнити, сжечь» [4, с. 113]. Уложение закрепило за православием статус
официальной государственной религии, предоставив церкви исключительное право миссионерской деятельности. Документ жестко пресекает любые покушения «иноверцев» на статус православного человека: «А буде кого басурман какими-нибудь мерами, насильством, или обманом русского человека к своей басурманской вере принудит, и по своей басурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма: и того басурмана по сыску казнить, сжечь огнем безо всякого милосердия...» [12, с. 156].
Вопросы межконфессиональных отношений получили отражение и в других статьях Уложения. Примечательна статья о судопроизводстве, согласно которой для присяги русские люди должны были целовать крест, «иноземцы» христианского вероисповедания «ставить» крест, князья, мурзы, татары, чуваши и всякие ясачные люди «по их вере по шерти» [12, с. 156]. В Соборном уложении принятие присяги «по шерти» встречается в ст. 161 гл. X «О суде» и ст. 3 гл. XIV «О крестном целовании» [12, с. 156]. Статья о замужестве разрешала вдове «иноземца» идти замуж за русского со своим прожиточным поместьем, которое подобным образом закреплялось в русском роду. Согласно следующей статье вдова русского дворянина или «сына боярского» могла идти замуж за «иноземца», но только крещеного, со своим прожиточным поместьем, и оно также «справливалось» за ее новым мужем [12, с. 71].
Возможные земельные тяжбы между разными народами смягчали или снимали ст. 41-45 гл. XVI «О поместных землях». Они представляют собой обобщенные и обработанные положения законодательных документов первой половины XVII в., регулирующих земельные права нерусских феодалов Поволжья, ст. 43 запрещала всем разрядам русских служилых людей, начиная с бояр, отчуждать любыми способами поместные земли «князей и мурз», а также ясачные земли, принадлежащие чувашам, марийцам, удмуртам и башкирам [8]. Особо выделяется ст. 44, содержащая следующую правовую норму: «а которые князи и мурзы, и татаровя, и мордва и чюваша, и черемиса и вотяки крестились в православную христианскую веру: и у тех, у новокрещенов поместных земель не отымать, и татарам не отдавать» [12, с. 81], гарантировалось сохранение земельных владений новокрещенам при всех обстоятельствах. Нормы землевладения «иноверцами» были призваны снять социальную напряженность в полиэтническом обществе, в то же время они косвенно способствовали регулированию межконфессиональных отношений.
Законодатели старались обходить этнические и конфессиональные вопросы при разработке гл. 9 «О мытах и перевозах», гл. 11 «Суд о крестьянах» [12, с. 81]. Среди владельцев крестьян, упоминаемых в ней, перечислены: «патриарх, митрополиты, архиепископы, епископы, монастыри, бояре, окольничие, думные (дворяне), комнатные люди, стольники, стряпчие и дворяне московские, дьяки, жильцы и городовые дворяне, дети боярские и иноземцы, и всякие вотчинники и помещики» [1, с. 56-59]. По подсчетам А. Ногманова, в текстах Уложения понятие «татарин» встречается в 14-ти статьях, «иноземцы» - в 35, «мурзы» - в 5-ти, «люди ясачные» - в 3-х, «чуваши, черемисы, вотяки» - 4-х, «иноверцы» - в одной, понятие «басурман» также в одной статье [10, с. 125]. Наряду с гл. XVI «О поместных землях» наименования «татары», «татаровя», «татарчонки» широко употребляются в главе XX «Суд о холопах», одной из самых больших в кодексе [12]. Здесь они присутствуют в содержании шести статей. Следует, однако, воздержаться от прямой идентификации этих «татар» с татарами, проживавшими на территории бывшего Казанского ханства.
Заслуживает внимания и содержание ст. 117 и 118, отменяющих положения Указа Михаила Романова от 1623-1624 гг., запрещавшего покупать, принимать в дар и насильственно крестить татар, проживавших в Сибири и в районе Астрахани. Соборное уложение восстановило прежний порядок в данном вопросе. Татар в указанных регионах мог отныне приобрести любой желающий, за исключением «воевод и всяких приказных людей, которые... у государевых дел будут в Сибири и в Астрахани» [12, с. 114-137]. Купленных людей не возбранялось приводить к крещению. В то же время, согласно ст. 97, перепродажа холопов, принявших православие, была запрещена. Предписывалось «на таких новокрещеных людей в Холопье приказе никому служилых кабал не давати, и от тех людей, кто их к записке приведет, освободите потому, что по государеву указу крещеных людей никому продавать не велено» [12, с. 130-137]. Объяснялось это тем, что купчими грамотами оформлялось похолопление только неправославных людей, а холопская зависимость православных по Уложению 1649 г. могла быть оформлена только служилой кабалой, но последняя оформлялась лишь при согласии лица, дающего на себя кабалу, а не путем насильственного привода в приказ. Существование формального запрета на перепродажу холопов, принявших православие, не препятствовало
переходу их от одного владельца к другому. В целом правовое положение холопов неправославного вероисповедания было в меньшей степени урегулировано законом, чем статус православных холопов. Государство строго следило за тем, чтобы не были задеты интересы христианской религии, но практически отдавало на откуп владельцам судьбы холопов-иноверцев. Соборное уложение вобрало в себя почти вековой опыт законодательного регулирования жизни народов бывшего Казанского ханства.
Таким образом, во второй половине XVI-XVII вв. при активной поддержке государства церковь укрепила свое положение в Среднем Поволжье. Православная церковь с помощью государства превратилась в господствующую религиозную структуру с сильным экономическим и кадровым потенциалом. Казанская епархия стала одной из крупных в РПЦ, ее архиереи оказывали воздействие на государственную политику России. Российское законодательство стремилось создать правовую базу для реализации христианизатор-ской политики. Законы предусматривали более выгодные условия для православного населения и ущемляли права язычников и мусульман. Крестившиеся либо переходили в русско-православную среду и постепенно обрусели, либо отпадали от православия и возвращались к традиционным верованиям. Опыт законодательства во второй половине XVI-XVП вв. в этнорелигиозной сфере использовался в разработке христианизаторской политики в последующие исторические эпохи.
Список литературы
1. Айплатов Г.Н., Иванов А.Г. Монастырская колонизация Марийского Поволжья. Йошкар-Ола, 2001.
2. Акты археографической экспедиции. СПб., 1836. Т. 1.
3. Акты исторические. СПб., 1841-1842. Т.2.
4. Законодательные акты Русского государства второй половины XVI - первой половины XVII вв. Л., 1986.
5. Кабузан В.М. Население Приволжского федерального округа Российской Федерации в XVI-XX вв. в его современных границах. М., 2002.
6. Каштанов С.Н. Земельно-иммунитетная политика русского правительства в Казанском крае в 50-х годах XVI в. // Из истории Татарстана. Казань, 1970.
7. Луппов П.Н. Материалы для истории христианства у вотяков в первой половине XIX века. Вятка, 1911.
8. Маньков А.Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. СПб.: Наука, 1998.
9. Можаровский А.Ф. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 год. М., 1880.
10. Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в Российском законодательстве второй половины XVI-XVIII вв. Казань, 2002.
11. Перетяткович Г. Поволжье в XV-XVI вв. М., 1877.
12. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Т. I.
13. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 13.
14. Таймасов Л.А. Межконфессиональные отношения на начальном этапе христианизации народов Казанского края (вторая половина XVI-XVII вв.) // Die Geschichte Russlands in 16. und 17 Jahrhundert aus der Perspektive seiner regionen. Hg. von Andreas Kappeler. Berlin. 2004. (Forschungen zur osteuropischen Geschichte. Bd. 63). S. 322-341.
ТАЙМАСОВ Леонид Александрович - магистрант. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: taymasov@ mail.ru
TAYMASOV, Leonid Alexandrovich - Graduate Student. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: [email protected]
