CC BY
46
политические науки
Попов Павел Валентинович ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕЛЕВОЙ ...
УДК 327.88
DOI: 10.26140/anie-2019-0804-0008
ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕЛЕВОЙ ПОДХОД К КОНЦЕПЦИИ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
© 2019
Попов Павел Валентинович, аспирант
Балтийский государственный технический университет «Военмех» им. Д.Ф. Устинова (190005, Россия, Санкт-Петербургу, улица 1-я Красноармейская, дом 1, e-mail: [email protected])
Аннотация. Возможности государственных акторов для увеличения своего влияния на политической, экономической, военной и информационных аренах увеличились благодаря использованию инструментов и методов гибридных войн. Гибридная война, действующая чуть ниже порога объявления войны, позволяет государствам преследовать свои интересы, не рискуя ядерной эскалацией и/или обычным уничтожением, и делать это таким образом, чтобы правдоподобно выставлять своё поведение в рамках глобальных норм применения силы. Важность использования методов, при которых нет возможности установить заказчика гибридного информационного и технического воздействия для сохранения постоянной напряжённости у атакуемого государства, но ниже порога применения им силы позволяет обозначить центральную роль гибридных войн для определения нового статус-кво инициатора воздействия. В статье приводятся определения традиционной, иррегулярной и гибридной войн, рассматривается механизм их использования государственными и негосударственными акторами, как с точки зрения традиционных инструментов, так и новой концепции. Проведен анализ ключевых атрибутов гибридной войны, а также изменения современного подхода к самому термину, без определения конкретных государств и их деятельности. Рассмотрены основные причины, по которым государства используют гибридные подходы сегодня.
Ключевые слова: государственный актор, негосударственный актор, гибридная война, иррегулярный подход, концепция гибридной войны, кибервойна, кибер-атаки, статус-кво, развитие гибридных войн, стратегическое превосходство.
STATE-TARGET APPROACH TO THE HYBRID WARFARE CONCEPT
© 2019
Popov Pavel Valentinovich, post-graduate student
Baltic State Technical University "Voenmeh" of D.F. Ustinov (190005, Russia, Saint-Petersburg, 1-ya Krasnoarmeyskaya street, 1, e-mail: [email protected])
Abstract. The ability of state actors to increase their influence in the political, economic, military and information arenas has increased through the use of tools and methods of hybrid warfare. A hybrid war, operating just below the threshold of declaring war, allows states to pursue their interests without risking nuclear escalation and/or conventional destruction, and do so in a way that plausibly exposes their behavior within the framework of global norms of the use of force. The importance of using methods in which it is not possible to establish a customer of hybrid informational and technical impact to maintain constant tension in the attacked state, but below the threshold of their use of force, allows us to identify the central role of hybrid wars in determining the new status quo of the initiator of the impact. The article provides definitions of traditional, irregular and hybrid warfare, examines the mechanism of their use by state and non-state actors, both in terms of traditional tools and new concept. The analysis of the key attributes of hybrid warfare, as well as changes in the modern approach to the term itself, without defining specific states and their activities. The main reasons why States use hybrid approaches today are considered.
Keywords: state actor, non-state actor, hybrid warfare, irregular approach, hybrid warfare concept, cyberwar, cyber attacks, the status quo, the development of hybrid wars, a strategic advantage.
ВВЕДЕНИЕ
Одной из характерных черт современного глобального ландшафта является то, что государственные акторы ищут новые пути для поддержания, достижения или восстановления превосходства на региональном или глобальном уровне. Превосходство здесь относится к государству, осуществляющему преобладающее влияние на другого актора или акторов, обычно на одно или несколько государств [1]. Ключевой элемент для превосходства - это «сила, власть», концепция, которую можно понять, как с точки зрения материальных, так и нематериальных ресурсов (население, ВВП, численность военных, дипломатическое, экономическое, культурное влияние и т.д.), а также с точки зрения результата - способность заставить других делать то, что они иначе не сделали бы, или обеспечить себе такие условия, на которые другие акторы не согласились (Г. И. Моргентау [2], Р. Даль [3], Р. О. Кеохейн и Дж. С. Най [4], К. Уолтц [5], Дж. Миршаймер [6]).
В 2007 г. Ф. Хоффман утверждал, что в будущем именно государственные акторы будут сочетать высокотехнологичные обычные военные возможности с использованием терроризма и кибервойн [7, с.28]. Но только после Крымской весны в 2014 г. термин гибридная война стал ассоциироваться с действиями государства. Детально разобравшись в действиях России в Крыму и Украине, НАТО утверждала, что это был один из методов гибридной войны [8]. С этого времени учёные и политики в основном были сосредоточены на гибридной
войне как деятельности государства, которая включает негосударственные акторы и другие компоненты.
МЕТОДОЛОГИЯ
Традиционной называется война, в рамках которой государство использует обычные инструменты ведения войны. В рамках иррегулярной войны негосударственный актор использует один или несколько «традиционных» иррегулярных инструментов ведения войны. Основной целью этих иррегулярных методов войны могут быть как вооружённые силы противника, так и, с большей вероятностью, гражданское население с целью отделения каких-либо территорий или смены правительства. Война считается гибридной, если актор - государственный или негосударственный - осуществляет скоординированное использование как традиционных, так и иррегулярных инструментов. Гибридная война под руководством государства более сложна, поскольку она может включать методы, недоступные негосударственным субъектам (например, негосударственный актор по определению не имеет агентов влияния). Кроме того, государственные акторы имеют возможность включить в свою гибридную войну методы политической войны. Для некоторых, возвращение политической войны -применение военной силы, разведывательных, дипломатических, финансовых и др. означает, за исключением обычной войны, возможность достижения национальных целей - и является определяющей чертой современной обстановки безопасности [9].
Слово «гибридная» в гибридной войне относится к
Popov Pavel Valentinovich political
STATE-TARGET APPROACH ... sciences
скоординированному использованию обычных и иррегулярных способов ведения войны в одном и том же боевом пространстве со стороны государственного или негосударственного актора. Обычное оружие включает все военные инструменты, которые не являются оружием массового уничтожение, т.е. не ядерное, биологическое или химическое. Иррегулярные инструменты ведения войны традиционно включают терроризм, преступную деятельность, мятеж и партизанскую войну (тактика «бей и беги»), а в 2000-х гг. стали внедрять подрывные технологии, такие как кибервойна. Кибервойна ознает долговременную телекоммуникационную борьбу против компьютерных систем противника, враждебные цифровые атаки на информационную инфраструктуру.
Более поздние «новые» иррегулярные подходы стали включать использование сил специальных операций, солдат без опознавательных знаков, агентов влияния и новые формы информационных операций, особенно через социальные сети. Информационные операции, которые в 1990-х гг. называли информационной войной, относятся к мерам, направленным на влияние или искажение информации противника. Виды информационных операций охватывают кибервойну, психологические операции (PSYOPS), радиоэлектронную борьбу, в том числе, информационное выведение из строя пунктов управления и контроля. PSYOPS, как давние составляющие войны, используются с целью трансформации в нужном направлении чувств, воли, настроений, внедрения чуждых идеологических и социальных установок, формирования ложных стереотипов поведения. Такие операции могут варьироваться от нетехнического сбрасывания листовок на противников до распространения «поддельных новостей» в Интернете.
Наконец, некоторые концепции гибридной войны включают обширные невоенные инструменты. С этой точки зрения, в рамках гибридных угроз противником могут одновременно использоваться комбинации обычных и иррегулярных методов ведения войны, наряду с политическими, военными, экономическими, социальными и информационными средствами [10]. Примеры могут включать, среди прочего, интенсивное дипломатическое давление, крупные военные учения вдоль границ, контроль доступа к ключевым экономическим активам, такие как ресурсы нефти и газа, использование национальной самобытности и культурных различий, а также ведение медийной кампании с использованием ложной информации в Интернете. Вместе с тем, некоторые авторы утверждают, что такого рода грандиозный стратегический подход, где тактические аспекты гибридной войны являются лишь частью большого подрывного, в том числе и косвенного ослабления противника лучше обозначать как «нелинейная война» [11].
Как государственные, так и негосударственные акторы гибридной войны нацелены на вооружённые силы противника и гражданское население. Их цели, однако, будут отличаться. Негосударственные акторы развязывают гибридную войну с целью отделения каких-либо территорий, или для предотвращения вмешательства государственного актора. Государственный актор, напротив, будет иметь в виду достижение корыстных целей по отношению к другому государству без необходимости объявления открытой войны.
Многие исследователи отмечают, что гибридная война не нова; конфликты проходившие десятилетия, века и даже тысячелетия назад также объединяли традиционные и иррегулярные методы (М. Кофман и М. Рожански [12], Л. Саалман [13], Дж. К. Визер [14], А. Ланожка [15], Дж. Меклин [16]). Но гибридная война, как она понимается сегодня, является новой по значимости, а не по виду. В то время как регулярные и иррегулярные элементы всегда присутствовали на войне, сегодня они более целенаправленно и в значительной степени интегрированы последовательным и всеобъемлющим образом. Тогда как во вчерашних гибридных войнах обычная во-52
йна ознаменовала собой основную военную кампанию, а иррегулярная война считалась вторичным театром, в современных гибридных войнах основной кампанией является один из гибридных подходов. Естественно, это не значит, что больше не будет обычных войн. В такой кампании «обычные и иррегулярные компоненты... становятся размытыми в одном и том же сражении в одном и том же боевом пространстве» [7, с.29].
Подход к названию гибридной войны претерпел трансформацию в течение последних несколько десятилетий. Как первоначально задумывалось в 1990-х и начале 2000-х гг., термин гибридная война использовался для описания деятельности, осуществляемой негосударственным актором. Война в Чечне на Западе считалась гибридной, потому что чеченские боевики преимущественно использовали партизанскую тактику наравне с применением современных военных телекоммуникационных технологии, в том числе и в рамках больших скоординированных военных операции, которые обычно связывают с ведением войны на уровне государства [17, с.28] Точно так же во время израильской войны 2006 г. против Ливана «Хезболла» объединила террористическую деятельность и кибервойну с использованием высокотехнологичных возможностей для поражения израильской военной техники [18].
Новые инструменты также увеличивают степень воздействия современной гибридной войны. Наиболее заметным являются доступ к передовым военным коммуникационным технологиям и высокоточному оружию, развитие методов ведения кибервойн, а также проведение информационных операций через социальные сети. Возможности использования Интернета для информационных операций, как одного из традиционных компонентов войн, подтверждается тем, что кибер-связанная деятельность всё чаще становится темой центральных дискуссий о гибридных войнах [19].
Гибридная война сегодня часто характеризуется как существующая в «серой зоне» между миром и войной, потому что государства стремятся к достижению своих целей, не переступая порог развязывания традиционной войны. Поскольку спусковым механизмом для обычной войны является чёткая военная агрессия, государства, ведущие гибридную войну, используют действия, которые не поддаются обнаружению, либо не могут быть приписаны ему, либо позволяют правдоподобно отрицать ответственность, либо создают видимость «маскарада непричастности» [20, с.202]. Гибридная война стремится быть так далека от формального объявления войны, открытого заявление о предстоящем или существующем применении военной силы, как только возможно. Хотя она может включать в себя очень ограниченную, но реальную схватку, определяемую как «насильственная борьба» [21], или не иметь вообще никакого военного противоборства. Идея состоит в том, чтобы создать достаточную неопределённость у государства-противника, чтобы предотвратить любой традиционный военный ответ.
Важность использования методов, при которых нет возможности установить заказчика кибератак, для сохранения постоянной напряжённости у атакуемого государства, но ниже порога применения им силы позволяет обозначить центральную роль, которую кибер-война может сыграть в гибридной войне. В зависимости от мастерства преступника, может быть очень трудно определить, кто или какая организация запускает кибе-ратаки. Для некоторых, сложности, связанные с выявлением преступников в киберпространстве, означают, что «Киберпространство будет основой площадкой будущей гибридной войны» [13, с.145]. Хотя одно время считалось, что кибер-домены помогут выровнять игровое поле между государственными и негосударственными акторами, такими как террористы, на самом деле государства оказались наиболее грозными кибер-войнами из-за значительных ресурсов, которые они могут посвя-
Azimuth of Scientific Research: Economics and Administration. 2019. Т. 8. № 4(29)
политические науки
Попов Павел Валентинович ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕЛЕВОЙ ...
тить развитию возможных кибервойн.
РЕЗУЛЬТАТЫ
Целью гибридной войны является обман или создание неопределённости и путаницы для противника в отношении расстановки сил, военных планов и намерений; проведения подрывной деятельности и попыток дестабилизировать отношения с союзниками.
Наконец, современная гибридная война - это наступательная, а не оборонительная военная стратегия. Те, кто ведут гибридную войну, не реагируют на ближайшее событие или угрозу. Скорее они проводят «долгую игру», камуфлируя свои действия и дожидаясь кумулятивного эффекта от тактических успехов, которые в конечном итоге сводятся к стратегической победе. Результатом чаще всего становится свершившейся факт изменения обстановки. Гибридная война ведётся теми акторами, кто не доволен текущим статус-кво и, кто стремится увеличить свою власть в регионе. Многие из них полны решимости бросить вызов построенному в настоящее время мировому порядку, который был создан в период после Второй мировой войны.
Таким образом, современная гибридная война ведётся государственными акторами, которые хотят изменить свою позицию в международной системе, по крайней мере, на региональном уровне. Принимая подход гибридной войны, они рассчитывают, что их интересы лучше всего будут достигнуты без инициирования крупного конфликта или ведения обычной войны.
Основная причина, по которой великие державы стремятся достичь своих целей с помощью подобных враждебных способов, не вступая в традиционную войну - это существование ядерного оружия и риск эскалации военных действий.
Одновременно с этим, ведение гибридной войны позволяет державам достигать своих целей в обстоятельствах, когда существующие законы войны и глобальные нормы не допускают применения силы. В соответствии с Уставом ООН все её члены должны воздерживаться от применения силы против территориальной целостности или политической независимости любых государств. Помимо коллективных мер безопасности, санкционированных Советом Безопасности ООН, допускается применение силы только для самозащиты, когда угроза очевидна или неизбежна.
Ведение войны без войны позволяет государствам, по сути, обойти эти рамки. Т.е. гибридная война, и особенно её кибер-компонент, позволяет государствам обойти международно-правовые нормы, касающиеся применения силы и территориального суверенитета [20], в погоне за территориальной выгодой или тем, что в другую эпоху можно было бы назвать ответным ударом или возмездием. Возвращение к многополярному миру, которое сейчас впервые происходит в ядерной эпохе, стимулирует крупные державы искать подходы для решения своих задач с помощью гибридных войн.
ВЫВОДЫ
Таким образом, в настоящее время ключевые государственные акторы используют гибридную войну, чтобы увеличить свою власть и влияние на других акторов, и тем самым стремятся к решению своих корыстных целей. При этом они совместили возможность использования традиционной и иррегулярной войны, используя опыт негосударственных акторов. Современная гибридная война под руководством государства становится всё более сложной и мощной, потому что может включать новые иррегулярные методы наряду с инструментами политической войны, которые, как правило, доступны только для государств.
Гибридная война, действующая чуть ниже порога объявления войны, позволяет государствам преследовать свои интересы, не рискуя ядерной эскалацией и/или обычным уничтожением, и делать это таким образом, чтобы правдоподобно выставлять своё поведение в рамках глобальных норм применения силы.
Гибридная война - это наступательная стратегия, которую в основном ведут державы, недовольные нынешним статусом-кво и стремящиеся бросить вызов мировому порядку. Меняющаяся глобальная структура власти, и уникальные способы гибридной войны позволяют государствам действовать в текущей обстановке, что указывает на возрастающую роль гибридной войны в обозримом будущем.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Schmidt, B. (2018). Hegemony: A conceptual and theoretical analysis. Dialogue of Civilizations Research Institute, URL: https://doc-research. org/2018/08/hegemony-conceptual-theoretical-analysis/ (дата обращения: 12.09.2019).
2. Morgenthau, H. J. (1973). Power Among Nations, 5th edition. New York: A. A. Knopf.
3. Dahl, R. (1957). The Concept of Power. Behavioral Science, 2(3), pp. 202-3.
4. Keohane, R. O. and. Nye, J. S. (2001). Power and Interdependence, 3rd edition. New York, NY: Longman.
5. Waltz, K. (1979). Theory of International Relations. Boston, MA: McGraw Hill.
6. Mearsheimer, J. (2001). The Tragedy of Great Power Politics. New York, NY: W. W. Norton & Company.
7. Hoffman, F. (2007). Conflict in the 21stCentury: The Rise of Hybrid Wars. Arlington, VA: Potomac Institute for Policy Studies, p. 28-29.
8. NATO Review magazine. (2014, July 3). Hybrid War - Hybrid Response? URL: https://www.nato.int/docu/review/2014/Russia-Ukraine-Nato-crisis/Russia-Ukraine-crisis-war/EN/index.htm (дата обращения: 12.09.2019).
9. Jones, S. G. (2018). The Return of Political Warfare. Center for International & Strategic Studies. URL: https://www.csis.org/analysis/re-turn-political-warfare (дата обращения: 12.09.2019).
10. Glenn, R. (2009). Thoughts on Hybrid Conflict. Small Wars Journal. URL: http://smallwarsjournal.com/blog/journal/docs-temp/188-glenn.pdf (дата обращения: 12.09.2019).
11. Schnaufer, T. A. (2017). Redefining Hybrid Warfare: Russia's NonLinear War against the West. Journal of Strategic Security, 10(1).
12. Kofman, M. and Rojansky, M. (2015). A Closer Look at Russia's Hybrid War. Kennan Cable 7, Washington, D.C.: Wilson Center Kennan Institute.
13. Saalman, L. (2017). Little Grey Men: China and the Ukraine Crisis. Survival, 58(6), p. 145.
14. Wither, J. K. (2016). Making Sense of Hybrid War. Connections: The Quarterly Journal, 15(2), p. 74.
15. Lanoszka, A. (2016). Russian Hybrid Warfare and Extended Deterrence in Eastern Europe. International Affairs, 92(1), p. 178.
16.Mecklin, J. (2017). Introduction: The Evolving Threat of Hybrid War. Bulletin of the Atomic Scientists, 73(5), p. 298.
17. Racz, A. (2015). Russia's Hybrid War: Breaking the Enemy's Ability to Resist. Helsinki: The Finnish Institute of International Affairs, p. 28.
18. Hoffman, F. (2006, August 14). Hizbollah and Hybrid Wars: U.S. Should Take Hard Lesson from Lebanon. Defense News. URL: https://www. fpri.org/article/2006/08/lessons-from-lebanon-hezbollah-and-hybrid-wars/ (дата обращения: 12.09.2019).
19. Dumitry, S. (2016). The Cyber Dimension of Modern Hybrid Warfare and its Relevance for NATO. EUROPOLITY, 10(1).
20. Bachmann, S. D. and Gunneriusson, H. (2015). Russia's hybrid war in the east: The integral nature of the information sphere. Georgetown Journal of International Affairs, Fall 2015, pp. 198-211.
21. Cooper, Z. and Shearer, A. (2017). Thinking Clearly About China's Layered Indo-Pacific Strategy. Bulletin of the Atomic Scientists, 73(5), p. 307.
Статья поступила в редакцию 08.10.2019 Статья принята к публикации 27.11.2019
