CC BY
9
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 3 (35). С. 59-71. УДК 940.2
Б01 10.24147/2312-1300.2022.9(3).59-71
Д. И. Попов
ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ НАРОДНЫХ ЧТЕНИЙ В РОССИИ
В 1890-1910-е гг.
Показано, что в конце XIX - начале XX в. под давлением общественности правительство сделало ряд шагов, направленных на формально-правовую либерализацию порядка выдачи разрешений устроителям народных чтений в Российской империи. В ходе революционного процесса 19051907 гг. законодательством был установлен явочный порядок их организации. В то же время, руководствуясь в своей образовательной политике охранительными принципами, самодержавие, несмотря на определённое ослабление административного давления и упрощение бюрократических процедур, сохраняло недоверие к социальной активности интеллигенции, различным формам её самоорганизации, а также стремилось не допустить политизацию народных масс. Отсутствие доверия и, в известной степени, взаимопонимания между политической элитой и объединившейся в общественные организации интеллигенцией наносило немалый ущерб отечественному культурно-просветительному движению и, в известной мере, создавало почву для революционного взрыва 1917 г.
Ключевые слова: Россия; общественно-педагогическое движение; государственная власть; народные чтения; законодательство.
Ранее нами уже были рассмотрены порядок создания в России во второй половине XIX в. общественных организаций и, отдельно, государственная регламентация народных чтений в 1860-1880-е гг. (см.: [1; 2]).
В 1860-1880-х гг. государственная регламентация народных чтений в России, став одним из направлений политики государства в области образования, одновременно решала две задачи. С одной стороны, отечественный законодатель, легализовав эту форму внешкольного образования, способствовал её сравнительно широкому распространению как в столичных городах, так и в провинции. С другой стороны, решая комплекс охранительных задач, правительство установило сложный порядок разрешения народных чтений, законодательно ограничило их тематику. Всё это препятствовало реализации социально значимых инициатив отечественной интеллигенции и затрудняло организацию народных чтений как образовательного средства и способа просвещения народа.
В 1890-е гг. на волне общественного подъёма в России оживляется культурно-просветительное движение. Отечественная ин-
теллигенция выступает с новыми инициативами, направленными на развитие внешкольного народного образования, требуя смягчения дискриминационно-охранительного законодательства. «Как ни тяжела была общественная реакция 80-х гг., но она не смогла остановить культурных потребностей, интересов и начинаний общества», - отметил во вступительной статье к первому номеру журнала «Освобождение» его редактор П. Б. Струве. Он подчеркнул, что эти начинания по-прежнему сдерживаются охранительной политикой самодержавия, а «полицейские власти всячески препятствуют народным массам приобщаться к культуре, культуре же в лице её носителей, образованных людей или интеллигенции, заграждают доступ к массам. У культуры спрашивают свидетельство о политической благонадёжности и... неисчислимое множество культурных сил выбрасывается под кличкою неблагонадёжных за борт, и это в то время, когда вся русская жизнь вопиёт о культуре и свете»1.
Действие утверждённых в 1876 г. Александром II Правил для устройства народных
чтений в губернских городах не распространялось на населённые пункты уездного и волостного уровней . Руководство и наблюдение за проведением народных чтений в уездных городах и в сельской местности согласно Правилам об уездных отделениях Епархиальных училищных советов 1888 г. должно было осуществляться исключительно приходским священником . Читаться могли исключительно книги и брошюры, «одобренные для этой цели Министерством народного просвещения и Святейшим Синодом». Поэтому почти повсеместно тематика народных чтений ограничивалась духовно-нравственной сферой . По замыслу отечественных педагогов - организаторов внешкольного образования в России, народные чтения, помимо их прямого просветительного значения, должны были стать ведущим средством подготовки неграмотных к получению начального образования, а также стимулировать освоивших грамоту лиц обращаться за книгами в библиотеки-читальни5. Однако законодательство, регламентировавшее порядок организации и проведения народных чтений, а также правоприменительная практика совершенно не способствовали решению этих задач. Приходские священники предпочитали общаться с паствой посредством проповедей и «душеспасительных бесед», публичные чтения духовно-нравственной литературы были сравнительно редкими явлениями. Под различными предлогами духовенство уклонялось от участия в просвещении народа путём организации литературных чтений. Местная интеллигенция, культурно-просветительные общества, а также земские органы, обращавшиеся к духовным лицам с просьбой разрешить проведение в уездных городах и сёлах публичных чтений на естественнонаучные, историко-культурные темы, как правило, встречали отказ.
Положением о губернских и уездных земских учреждениях 1864 г. попечение о народном образовании было отнесено к «делам, подлежащим ведению земских учреж-дений»6. Поэтому земства, решая комплекс задач в сфере начального школьного и внешкольного образования, выражали заинтересованность в проведении литературных и научно-популярных чтений, рассматривая их как средство повышения культурно-обра-
зовательного уровня простого народа и организации его досуга. Организация чтений требовала сравнительно небольших финансовых затрат, читаемые материалы были одинаково доступны для понимания как грамотных, так и неграмотных слушателей.
В 1880 - начале 1890-х гг. губернские и уездные собрания выступили перед Комитетом министров с ходатайствами о пересмотре Правил для устройства народных чтений в губернских городах 1876 г. и разрешении проводить эти мероприятия в уездных городах и в сельской местности. Обращения, в частности, направили губернские и уездные земства Саратовской, Вятской, Новгородской, Тверской губерний7. В ответ на ходатайство последнего была создана межведомственная комиссия, подготовившая проект нового правового акта. Положение Комитета министров об устройстве народных чтений вне губернских городов, утверждённое императором Александром III в 1894 г., допускало организацию публичных литературных чтений во всех населённых пунктах империи. Сохранялся разрешительный порядок их проведения, согласно которому министр народного просвещения «по предварительному всякий раз соглашению с министром внутренних дел и обер-прокурором Священного Синода» наделялся правом утверждения соответствующих ходатайств. «Нравственная и политическая благонадёжность» подписавших ходатайства лиц должна была «надлежащим образом удостоверена», а сами народные чтения проходить «под непосредственным наблюдением представителей учебного или духовного ведомства»8. Этот сложный бюрократический механизм, призванный предупредить всякую «возможность уклонения к вредным началам», помещал организаторов просветительских мероприятий в условия полицейско-карантинного режима. «Закон о соглашении трёх министров на практике делал счастье слышать народные чтения чрезвычайно трудно осуществимым, - отмечал журнал "Русская школа". -Пока предварительными сношениями, при троекратном восхождении и снисхождении их из селений и городов до Санкт-Петербурга, наконец, удостоверялась нравственная и политическая благонадёжность того лица, которое предполагает устроить чтение, лицо
это или успевало умереть или охладеть к за-
9
думанному делу» .
В то же время просветительный потенциал отечественной интеллигенции был настолько высок, что никакие бюрократические препоны не могли помешать проявлению её социальной активности. В столицу со всех уголков страны устремились потоки прошений, адресанты которых - частные лица, общественные организации, представительные органы земств и местного самоуправления -пытались всеми правдами и неправдами получить от властей соответствующие разрешения. Характеризуя правоприменительную практику этого времени, можно отметить заинтересованность центральных властей империи в привлечении общественности к решению наиболее острых общественных проблем, в том числе проблемы массовой неграмотности и низкого культурного уровня непривилегированных сословий. Опасение «верхов» вызывал социокультурный раскол в российском обществе, тормозивший мо-дернизационные процессы и усиливавший социальную напряжённость в стране. Просветительные инициативы отечественной интеллигенции правительство рассматривало в качестве продолжения и поддержки собственных реформаторских усилий. Отсюда сочетание законодательно установленных жёстких рамок дозволенного, сложного бюрократического механизма, призванного в каждом конкретном случае санкционировать «общеполезные» инициативы интеллигенции и сложившейся правоприменительной практики, в рамках которой чиновники столичных ведомств в большинстве случаев шли навстречу просителям и выдавали соответствующие разрешения.
В конце XIX - начале XX в. чтения для народа стали важной частью культурно-образовательного пространства и атрибутами общественной активности не только столичных и губернских центров, но и многих уездных городов России. Число этих просветительных мероприятий росло сравнительно быстрыми темпами. Если в 1896 г. публичные народные чтения по Правилам 1894 г. проводились в 400 пунктах, то в 1897 г. уже в 2 014 пунктах . Немалое содействие развитию этой формы внешкольного образования оказали земства. В 1893 г.
в среднем на земскую губернию приходилось 100 руб. ассигнованных на организацию народных чтений денежных средств, в 1903 г. эта сумма возросла до 623 руб.11 Эти деньги расходовались преимущественно на приобретение литературы, демонстрационных материалов и, в некоторых случаях, на аренду помещений.
Количество и качество допущенных к чтению в народных аудиториях литературных и научно-популярных произведений длительное время оставалось камнем преткновения между участниками культурно-просветительного движения и консервативным крылом правительства. С недоверием относясь к любым проявлениям социальной активности интеллигенции, охранительно настроенные представители политической элиты России поместили её просветительные инициативы под строгий административно-полицейский надзор. В целях «охраны русского народа от тех зародышей вредных лжеучений, которые со временем могли бы поколебать общественное благоустройство», законодательство предписало организаторам народных чтений излагать только те произведения, которые входили в специальный каталог, составленный Учёным комитетом Министерства народного просвещения. Разрешалось также чтение литературы духовного содержания, получившей одобрение Священного Синода. С 1877 по 1891 г. в каталог были включены 132 брошюры, а в течение последующих четырёх лет он пополнился ещё тремя изданиями. Ограниченность министерского каталога особенно заметна, если его сравнивать с перечнем книг, допущенных к комплектованию бесплатных народных библиотек-читален. Последний включал 2 500 наименований художественной, научно-популярной и учебной литературы12. Полагая, что разрешённые для публичных чтений «тощие брошюрки» могут удовлетворять лишь запросы «людей, стоящих на низшем уровне развития» , организаторы отечественного внешкольного образования обращались к властям с многочисленными ходатайствами в надежде изменить ситуацию. На страницах специализированного педагогического журнала «Русская школа» они собирали конкретно-фактический материал о проводившихся в стране народных чтениях,
обобщали и оценивали промежуточные результаты этой сравнительно новой для России формы внешкольного образования народа. Результатом изучения практического опыта стал вывод о крайней ограниченности тематики народных чтений в российской провинции, их отрывочном и бессистемном характере, что серьёзно сдерживало развитие данной социально-культурной практики14.
Развернувшаяся на страницах отечественной печати критика охранительной политики Министерства народного просвещения оказывала сильнейшее давление на его руководство. В стране быстрыми темпами разворачивалось грандиозное по своим масштабам общественно-педагогическое движение, участники которого шаг за шагом добивались от властей всё новых уступок. В 1896 г., желая «устранить жалобы устроителей народных чтений на недостаточность одобренного для них материала», Министерство народного просвещения специальным циркуляром расширило каталог, включив в него все книги, допущенные в ученические библиотеки низших учебных заведений15. Учитывая, что последний перечень включал 718 наименований, фонд разрешённой для народных чтений литературы существенно обогатился16.
На рубеже XIX и XX вв. начался новый этап борьбы общественности за упрощение сложного и многоступенчатого бюрократического порядка разрешения народных чтений. Эта разрешительная процедура начиналась на губернском уровне, где местное учебное начальство в лице инспекторов народных училищ рассматривало соответствующее ходатайство инициаторов народных чтений и, сопроводив его положительной или отрицательной резолюцией, направляло в учебный округ. В свою очередь попечитель учебного округа в случае вынесения положительного вердикта пересылал ходатайство в Министерство народного просвещения. Одновременно запрашивались мнения губернатора и местных органов политического сыска. На министерском уровне судьба прошения зависела от позиции чиновников Учёного комитета и Постоянной Комиссии по устройству народных чтений, которые согласовывали своё решение с другими властными органами - Министерством внутренних дел и Священным Синодом. Ежегодно чиновни-
кам приходилось рассматривать до 800 ходатайств, которые в общей сложности проходили восемнадцать инстанций [3, с. 56]. Как следствие, центральные ведомства оказались перегружены работой, в то время как количество прошений возрастало год от года. Журнал Министерства народного просвещения, являвшийся его официальным периодическим органом, вынужден был констатировать, что сложившийся порядок «представляет большое осложнение дела, не представляя при этом больших гарантий за нормальное разрешение вопроса». Согласно информации, представленной журналом, бюрократическая переписка по вопросу организации народных чтений «отнимает много времён и сил» и «при самом скором производстве дела, разрешение ходатайства следует только через
17
год» .
Министерство народного просвещения оставалось верным принципам охранительной политики и не выражало готовности пойти навстречу требованиям общественности. Аналогичного подхода придерживалось Министерство внутренних дел, сообщавшее в 1901 г. в одной из докладных записок, что «революционеры обратили особое внимание на всякого рода просветительные учреждения для рабочих и в последние три-четыре года из добродушного русского парня выработался своеобразный тип полуграмотного интеллигента, почитающего своим долгом пренебрегать законом, не повиноваться власти и глумиться над нею»18. Отечественных охранителей беспокоили не только «революционные брожения» в умах слушателей народных чтений. Опасность, по их мнению, могли представлять даже чтения на темы гигиены и природоведения. «Удовлетворяя научным требованиям», они могут «вовсе не соответствовать строю мыслей и степени развития того класса населения, среди которого они производятся» и «рискуют нарушить такие устои народной мысли, колебание коих не допустимо». Чтения же, затрагивающие исторические и общественные темы, способны в «мрачном свете выставить современные обстоятельства» и привести к «безотрадному взгляду на... государственную жизнь России»19. Поэтому ни о каком облегчении порядка организации учреждений внешкольного образования и ослаблении
контроля над ними не могло идти и речи, считали чиновники названных министерств.
Противоположную позицию заняло руководство Министерства финансов. В 1894 г. к организации публичных литературных чтений приступили попечительства о народной трезвости - государственно-общественные учреждения, подчинённые Департаменту неокладных сборов Министерства финансов20. Возникшие по инициативе главы министерства С.Ю. Витте и обер-прокурора Священного Синода К. П. Победоносцева, попечительства были призваны отвлекать непривилегированные сословия от «злоупотребления крепкими напитками», содействовать подъёму нравственности в народной среде и организовывать народный досуг. Для открытия чтений в каждом из городских и сельских населённых пунктов попечительства должны были, согласно Положению Комитета министров 1894 г., получать соответствующие разрешения у министра народного просвещения, министра внутренних дел и обер-прокурора Священного Синода. Поэтому Министерство финансов, заинтересованное в возможно более широком распространении по территории империи народных чтений, устраиваемых попечительствами о народной трезвости, выступило за облегчение требований к их организации .
Для обсуждения реформы законодательства, регулирующего порядок проведения народных чтений, было образовано межведомственное Особое совещание при Министерстве народного просвещения, в работе которого приняли участие представители министерств внутренних дел, земледелия и государственных имуществ, финансов, а также Священного Синода. Заинтересованность этих органов власти в обсуждении законодательства о народных чтениях объяснялась наличием у них подведомственных структур, принимавших участие в организации чтений. Так, в 1888 г. Правила об уездных отделениях Епархиальных училищных советов, находившихся в ведении Священного Синода, наделили приходских священни-
22
ков правом устраивать чтения для народа . В свою очередь в ведении Министерства внутренних дел находились «словесные объяснения» для народа на темы медицины и гигиены. Лекторами в этих случаях выступа-
ли представители местных врачебных сообществ.
В ходе дискуссий, развернувшихся на заседаниях Особого совещания, выяснилось, что Министерство внутренних дел и Священный Синод не желают отказываться от своих исключительных полномочий в сфере регламентации народных чтений. Министерство финансов применительно к деятельности попечительств о народной трезвости также выразило заинтересованность в таких полномочиях. В свою очередь Министерство народного просвещения потребовало сосредоточить в своих руках монополию на выдачу всех разрешений и осуществление контроля над содержательной стороной всех форм внешкольного образования. Считая чтения, «под каким бы наименованием они не открывались», «одним из средств образования и просвещения народа», министерство относило к «случайным придаткам» «всякие другие задачи, навязываемые чтениями».
Результатом шестилетней работы Особого совещания стал компромисс между «охранительным» и «прогрессивным» подходами к пересмотру правил о народных чтениях. Министерство народного просвещения признало необходимость децентрализации механизма выдачи разрешений на проведение народных чтений, одновременно настояв на сохранении в свои руках полного контроля над их содержательной стороной, с тем чтобы «систематически сообщать народу, путём чтений, те именно сведения, которые ему действительно нужны и полезны». Следуя принципу «разграничения сфер влияния», было признано необходимым закрепить за Министерством внутренних дел полномочия по определению политической и нравственной благонадёжности организаторов и лекторов народных чтений, а также «обеспечению надлежащего надзора» за просветительными мероприятиями23.
28 января 1901 г. Николай II утвердил очередные Правила о народных чтениях, закрепившие за Министерством народного просвещения общее руководство этой формой внешкольного образования народа. Разрешение на проведение чтений их организаторы могли получить у чиновников среднего звена в иерархии учебного ведомства - директоров народных училищ. Децентрализа-
ция также затронула правоохранительную часть разрешительного бюрократического механизма. Губернаторы как чиновники Министерства внутренних дел в регионах обязывались осуществлять проверку нравственных качеств и политической благонадёжности инициаторов чтений и заявленных выступающих. Надзор за соблюдением в ходе чтений общественного порядка возлагался на местных полицейских чинов, которые «в случаях встретившейся необходимости» имели право прекращать эти публичные мероприятия24. В специальном циркуляре Министерства внутренних дел изменение порядка удовлетворения ходатайств объяснялось следующим соображением: министры «руководствовались в своих распоряжениях исключительно заключениями местных властей, единственно поставленных в возможность ближайшим образом оценивать как свойства и направление» чтецов, «так и условия необходимого для той или иной местности надзора» [3, с. 56]. Тем самым устранялся один из уровней прежнего разрешительного механизма, получить разрешение на проведение народных чтений стало возможно в более короткие сроки, минуя целый ряд властных инстанций в Петербурге. Позиция же местных учебных и полицейских властей как была, так и осталась решающей для успешной реализации просветительных инициатив интеллигенции.
Существенной законодательной новацией можно считать разрешение включать в программы чтений произведения, не вошедшие в специальные каталоги Учёного комитета и Постоянной комиссии народных чтений при Министерстве народного просвещения. В этом случае «печатное или рукописное сочинение», намеченное к прочтению в народной аудитории, должно быть одобрено Директором народных училищ. Разрешалось в ходе народных чтений не только зачитывать, но и пересказывать («изустно передавать») литературные произведения и сочинения на научно-популярные темы. Требовалось лишь «не выходить из пределов содержания оных» .
Эти законодательные изменения благотворно отразились как на количественной, так и на качественной сторонах просветительной инициативы отечественной интелли-
генции. Тематика чтений стала более разнообразной, появилась возможность адаптировать читаемые произведения к возрастным особенностям аудитории и уровню её общего развития. Народные чтения стали самой распространённой и массовой формой внешкольного образования в Российской империи. Их число росло сравнительно быстрыми темпами. Если в 1897 г. народные чтения, инициаторами которых выступали частные лица, общественные организации, земства и городское самоуправление, проводились в 2 014 пунктах, то в 1903 г. (по Правилам 1901 г.) - уже в 4 204 пунктах26.
В то же время ситуация, когда успех той или иной образовательной инициативы общественности зависел от самоволия, а то и прихоти местных чинов учебного и полицейского ведомств, совершенно не устраивала участников культурно-просветительного движения в России. По-прежнему правоприменительная практика властей определялась охранительными принципами, в соответствии с которыми социальная активность интеллигенции должна постоянно находиться под контролем и сдерживаться в целях «сохранения общественных устоев» и недопущения её политизации. Так, в 1901 г. министр внутренних дел направил губернаторам циркуляр, в котором потребовал принять решительные меры к «предотвращению неправильного и несогласного с видами правительства отношения к этому важному вопросу, которое может облегчить попадание народных чтений в руки людей неблагонадёжных и способствовать обращению чтений в орудие противоправительственной пропаганды» [3, с. 57]. Чиновники на местах по-разному оценивали угрозу превращения учреждений внешкольного образования в инструменты распространения оппозиционных идей и средство вовлечения народных масс в общественное и даже революционное движение. В одних случаях их политика носила выраженный репрессивный характер, образовательные инициативы местной интеллигенции нередко пресекались на корню, в других случаях местное учебное и полицейское начальство демонстрировало благосклонность к просвещению простого народа и оказывало этой деятельности организационное и даже материальное содействие. В россий-
ских регионах складывалась сложная, мозаичная картина, не позволяющая однозначно оценить степень властной поддержки или противодействия организаторам народных чтений.
В Западной Сибири, например, политику учебных властей в отношении культурно-просветительного движения определял попечитель учебного округа Л. И. Лаврентьев. Отличавшийся охранительно-консервативными, если не сказать реакционными, политическими убеждениями, он с подозрением относился к любым формам общественной самоорганизации. С особой решительностью попечитель выступал против её проявлений в сфере народного образования. Об этом красноречиво говорит следующий факт биографии Л. И. Лаврентьева. В 1890-х гг., являясь чиновником центрального аппарата Министерства народного просвещения, он возглавил межведомственную комиссию, которой предстояло рассмотреть ходатайство томского Общества попечения о начальном образовании. На одном из своих заседаний общество приняло решение создать в своём составе комиссию народных чтений, о чём и составило ходатайство. К нему прилагался Проект правил комиссии народных чтений, где содержалось обязательство членов общества «соблюдать законодательство о народных чтениях, положения цензурного устава и другие распоряжения правительства». Сфера компетенции предполагаемой комиссии вполне соответствовала закреплённым в уставе целям Общества попечения о начальном образовании. Однако томский губернатор не решился единолично решить этот вопрос и обратился в Министерство внутренних дел. Министр И. Н. Дурново в свою очередь сделал запрос в учебное ведомство. В результате была создана межведомственная комиссия во главе с Л. И. Лаврентьевым. Одновременно были запрошены мнения действующего попечителя Западно-Сибирского учебного округа и губернатора, которые положительно отозвались о работе местного просветительного общества и поддержали идею создания комиссии народных чтений. Проведя в течение года несколько заседаний, комиссия категорически отказала в удовлетворении ходатайства на том основании, что в Правилах о народных чтени-
27
ях такие учреждения не упомянуты .
Заняв в 1899 г. пост попечителя Западно-Сибирского учебного округа, Л. И. Лаврентьев продолжил уже в сибирской провинции «охранять общественные устои от пагубного влияния» либеральной интеллигенции. Был усилен контроль над деятельностью местных общественных организаций, а их повседневная просветительная работа существенно затруднена. Обычно практикой стали запреты на проведение народных чтений и научно-популярных лекций. Последовательно придерживаясь в своей деятельности на посту попечителя учебного округа охранительных принципов, Л. И. Лаврентьев в конечном итоге обвинил в «либерально-снисходительном» отношении к просветительным инициативам местной интеллигенции главу региона - томского губернатора Н. Л. Гондатти28. Вина последнего заключалась в том, что материально поддерживая уже действовавшие в Томске просветительные общества, он содействовал открытию новых общественных организаций.
В начале XX в. был утверждён ряд министерских нормативных актов, регламентировавших порядок проведения подведомственных народных чтений. Эти документы осуществили децентрализацию бюрократического механизма, призванного разрешать проведение народных чтений и контролировать их содержательную и организационную стороны. От столичных департаментов министерств и ведомств соответствующие полномочия передавались чиновникам губернского уровня. Так, в 1901 г. министр финансов С. Ю. Витте одобрил Правила о народных чтениях, устраиваемых попечительства-ми о народной трезвости . Теперь для проведения чтений сотрудниками попечительств не требовалось даже специального разрешения директора народных училищ, являвшегося представителем учебного ведомства в губернии. Однако сохранялся губернаторский надзор за нравственной и политической благонадёжностью чтецов.
В 1901 г. Министерство внутренних дел опубликовало Правила о народных чтениях по медицине, гигиене, ветеринарии и живот-новодству30. В 1902 г. Министерство земледелия и государственных имуществ представило на рассмотрение Комитета министров проект правил проведения народных чтений
по сельскому хозяйству и «относящихся к нему отраслям знаний». В следующем году проект был одобрен Комитетом министров и лично утверждён Николаем II . Согласно этим документам, организаторы чтений должны были получить разрешение у местного губернатора или губернских должностных лиц тех министерств, в ведении которых находилась тематика народных чтений. Последние оценивали содержание их программ и текстов. В качестве лекторов должны были выступать лица, имевшие специальное образование. При этом разрешались демонстрация опытов, ответы на вопросы слушателей, а также их «замечания». Лекции на сельскохозяйственные темы могли также проводить лица без специального образования, но в этом случае они должны были лишь зачитать вслух печатный текст опубликованной с разрешения цензуры книги или брошюры. «Беседы со слушателями» в этом случае не до-пускались32.
На рубеже XIX и XX вв. распространение по территории империи общественных культурно-просветительных организаций приобрело лавинообразный характер. Их члены, решая проблему социального неравенства в сфере образования, сосредоточили свои работу главным образом на таких организационно доступных и малозатратных каналах распространения в народной среде знаний, как народные чтения. В условиях подъёма крестьянского и рабочего движений они рассматривались образованной частью российского общества в качестве средства снятия социальной напряжённости и поддержания стабильности в социуме. Немалая часть отечественной политической элиты выражала убеждённость в том, что в условиях господства в народной среде архаичной культуры, сохранения и даже углубления социокультурного раскола в обществе, революционных потрясений не избежать. Поэтому необходима более последовательная поддержка социально значимых инициатив интеллигенции.
В 1902 г. учебное ведомство сделало ещё один шаг на пути демократизации порядка проведения народных чтений, утвердив Правила о народных чтениях, устраиваемых при учебных заведениях министерства народного просвещения. Поскольку орга-
низаторы народных чтений часто испытывали затруднения в поисках подходящих помещений, министерство разрешило им использовать с этой целью учебные аудитории начальных училищ. Снижался должностной уровень чиновников, уполномоченных выдавать разрешения на проведение народных чтений. Теперь ими могли быть инспектора народных училищ. Такое право также получили уездные училищные советы. В ходе народных чтений отныне разрешалось использовать книги, допущенные к обращению в бесплатных народных библиотеках33.
Несмотря на то, что эти законодательные изменения в известной мере решили проблему ограниченности тематики народных чтений и упростили сложный, многоступенчатый механизм их разрешения, ни о какой свободе просветительной работы интеллигенции в сфере внешкольного образования не могло идти и речи. Распространение среди простого народа образования и знаний, его нравственное, гражданское воспитание по-прежнему последовательно сдерживалось и жёстко контролировалось по линии и учебного, и духовного, и полицейского ведомств. В условиях общественного подъёма начала XX в., вызревания гражданского общества, сопровождавшегося ростом социальной активности интеллигенции, а также ростом потребности широких слоёв населения в образовании, на повестку дня стал вопрос отмены разрешительного и разрешения уведомительного порядка проведения народных чтений.
Эти требования общественности были удовлетворены в ходе Первой российской революции. В 1906 г., реализуя положения Манифеста 17 октября 1905 г., Николай II утвердил Временные правила о собраниях, разрешавшие российским подданным устраивать публичные собрания без специального разрешения администрации. Устанавливался уведомительный порядок проведения собрания, но в то же время представитель полицейской власти, обязанный на нём присутствовать, получал право в любое время и по своему усмотрению распустить собрание в случае «уклонения от предмета занятий, распространения преступных изданий, нарушения порядка мятежными возгласами, возбуждением к насилию либо неповиновению властям»34. Ещё в период разработки
этих правил в газете «Право» появилась критическая статья правоведа Н. Лазаревского, который отмечал, что «свобода собраний» в понимании российских властей есть «свобода собираться, если полиция соблаговолит, и не расходиться, пока полиции на то угодно»35.
Поскольку правила имели временный характер, Государственный совет в 1906 г. в специальном запросе предложил Совету министров разработать постоянный закон о собраниях. Но в условиях «революционного брожения» правительство отложило работу над законопроектом на неопределённый срок. Инициативу также проявили депутаты Первой Государственной думы, представлявшие конституционно-демократическую партию. Они разработали собственный проект закона о собраниях, который обсуждался на заседаниях специально созданной думской комиссии36. Однако досрочный роспуск Думы не позволил завершить работу над законопроектом. Таким образом, специальный закон о собраниях в Российской империи так и не был принят. До Февральской революции 1917 г. в силе оставались Временные правила о собраниях, по мнению члена ЦК партии кадетов В. М. Гессена, по своему духу и правовым последствиям мало отличающиеся от прежнего законодательства, запрещавшего «собрания и сходбища, общей тишине и спокойствию противные»37.
В январе 1907 г. Николай II утвердил представление министра народного просвещения о распространении на народные чтения действия Временных правил о собраниях, одновременно утрачивали силу Правила о народных чтениях от 28 января 1901 г.38 По представлению Совета министров император также утвердил решение главноуправляющего землеустройством и земледелием об отмене Правил проведения народных чтений по сельскому хозяйству 1902 г. Чтения на сельскохозяйственные темы отныне попадали под действие Временных правил 1906 г.39
Новый порядок организации и проведения народных чтений был разъяснён в специальном циркуляре министра народного просвещения от 17 марта 1907 г. № 943. Согласно этому документу всякий желающий устроить народное чтение должен был направить начальнику местной полиции письменное уведомление, сообщив время, место ме-
роприятия, а также сведения о его организа-торах40. Программы чтений могли состоять из любых литературных и научно-популярных текстов, их предварительная цензура отменялась.
В условиях нехватки в российской провинции помещений, пригодных для проведения народных чтений, их организаторы чаще всего обращались к учебным властям за разрешением использовать аудитории низших учебных заведений. В этом случае продолжали действовать старые правила организации чтений. Требовалось письменное согласие попечителя учебного округа или директора народных училищ, если эти чиновники в населённом пункте отсутствовали, правом выдачи разрешений наделялись полицмейстер или училищная комиссия при городской думе. Одобрению также подлежали программы и тексты выступлений. Сочтя, что просветительные мероприятия могут «угрожать общественному спокойствию и безопасности», чиновники имели право чтения не разрешить.
Таким образом, в конце XIX - начале XX в. российское законодательство, регламентировавшее порядок проведения народных чтений, претерпело заметную эволюцию. В начале 1890-х гг. народные чтения могли проводиться частными лицами и общественными организациями в административных центрах губерний с разрешения попечителя учебного округа и губернатора. Для организации народных чтений в уездных городах и сельской местности требовалось согласие приходского священника, осуществлявшего также контрольные полномочия. Тематика просветительных мероприятий не отличалась разнообразием, читать можно было только произведения (литературные и научно-популярные), вошедшие в специальные каталоги, составленные Министерством народного просвещения. В 1890-1900-е гг. под давлением общественности власти сделали ряд шагов, направленных на формально-правовую либерализацию порядка выдачи разрешений устроителям народных чтений. В ходе революционного процесса 19051907 гг. законодательством был установлен явочный порядок их организации. Формально допускалось тематическое и содержательное разнообразие материалов для чтений,
министерские каталоги ушли в историческое прошлое.
В то же время охранительный компонент образовательной политики отечественного самодержавия оставался приоритетным на всём протяжении рассматриваемого периода. Несмотря на определённое ослабление административного давления и упрощение бюрократических процедур, политикой властей неизменно руководило недоверие к социальной активности интеллигенции, а также стремление не допустить политизацию российского общества, особенно если речь шла о народных массах. Поэтому отечественная правоприменительная практика нередко шла в разрез с «духом и буквой» правовых актов, регламентировавших порядок проведения народных чтений. Если до 1906 г. наделённые соответствующими полномочиями должностные лица могли отказать (и нередко отказывали) в выдаче разрешений организаторам народных чтений, то после провозглашения явочного порядка их проведения в случае малейших подозрений закрывали эти просветительные мероприятия и разгоняли присутствующих. Отсутствие доверия и, в известной степени, взаимопонимания между политической элитой и объединившейся в общественные организации интеллигенцией наносило немалый ущерб отечественному культурно-просветительному движению и, в известной мере, создавало почву для революционного взрыва 1917 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Струве П. Б. От редактора // Освобождение. - 1902. - № 1. - С. 1-2, 4.
2 Правила для устройства народных чтений в губернских городах : [положение Комитета Министров, Высочайшее утверждённое, 1876, 24 дек.] // Полное собрание законов Российской империи : собр. 2-е. - Т. Ы : 1876. - Отд-ние II. -СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1878. - С. 556. - [Док.] 56762.
3 Правила об уездных отделениях Епархиальных училищных советов [Высочайшее повеление, сообщённое Сенату, 1888, 28 мая] // Полное собрание законов Российской империи : собр. 3-е. -Т. VIII : 1888. - СПб., 1890. - С. 279. - [Док.] 5261.
4 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. Общие вопросы внешкольного образования. Народные чтения. Библиотеки. Школы для взрослых. Музеи. Экскурсии. Народные дома. Книжные скла-
ды. - 2-е изд. - СПб. : Книгоизд. «Наука», 1916. -С. 226.
5 Медынский Е. Н. Методы внешкольной просветительной работы. - Пг. : Типо-литография К. Л. Пентковского, 1915. - С. 20-21.
6 Положение о губернских и уездных земских учреждениях : [Высочайше утверждённое, 1864, 1 янв.] // Полное собрание законов Российской империи : собр. 2-е. - Т. XXXIX : 1864. -Отд-ние 1 : От № 40457-41318. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1867. -С. 2. - [Док.] 40457.
7 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника... С. 226-227.
8 Об устройстве народных чтений вне губернских городов : [положение Комитета Министров, Высочайше утверждённое, 1894, 11 окт.] // Полное собрание законов Российской империи : собр. 3-е. - Т. XIV : 1894. Отд-ние 1 : От № 1023311208. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1898. - С. 596. - [Док.] 10993.
9 Надеждин Т. Законоположения о народных библиотеках и народных чтениях // Русская школа. - 1906. - № 12. - С. 68.
10 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 228; Назарьевский И. Народные чтения // Журнал Министерства народного просвещения. -1904. - Сент. - С. 29.
11 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 228.
12 Народные чтения // Энциклопедический словарь : в 86 т. / сост. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. - СПб. : Типо-литография И. А. Ефрона, 1897. - Т. XXa. - С. 596-597.
13 Тулупов Н. В. Народные чтения в городах и сёлах. Продолжение // Русская мысль. - 1902. -Кн. IV. - С. 15.
14 Вахтеров В. Народные чтения // Русская школа. - 1896. - № 4. - С. 116-147; № 5-6. -С. 214-246; № 7-8. - С. 231-255; № 9-10. -С. 127-171; № 11. - С. 117-159; № 12. - С. 117150.
15 О включении в число книг, допускаемых к публичным народным чтениям, и тех книг, которые помещены в отдел II изданного Министерством народного просвещения каталога для низших училищ // Пругавин А. С. Законы и справочные сведения по начальному народному образованию. - СПб., 1898. - С. 655.
16 Народные чтения // Энциклопедический словарь. С. 597.
17 Назарьевский И. Указ. соч. С. 29.
18 Цит. по: [4, с. 8-9].
19 Назарьевский И. Указ. соч. С. 35.
20 Законоположения по учреждению попечи-тельств о народной трезвости. - СПб. : Тип. В. Киршбаума, 1898. - 35 с.
21 Назарьевский И. Указ. соч. С. 31.
22 Правила об уездных отделениях Епархиальных училищных советов 28 мая 1888 г. ... С. 278-280.
23 Назарьевский И. Указ. соч. С. 31-32, 37.
24 Об издании новых правил о народных чтениях : [положение Комитета министров, Высочайше утверждённое, 1901, 28 янв.] // Полное собрание законов Российской империи : собр. 3-е. - Т. XXI : 1901. - Отд-ние 1 : От № 19505-20931. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1903. - С. 45-46. -[Док. 19619].
25 Там же.
26 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 228; Назарьевский И. Указ. соч. С. 29.
27 Российский государственный исторический архив. Ф. 733. Оп. 194. Д. 1292. Л. 4, 7.
28 Государственный архив Томской области. Ф. 126. Оп. 2. Д. 2471. Л. 169, 171.
29 Правила о народных чтениях, устраиваемых попечительствами о народной трезвости, утверждённые министром финансов 21 июля 1901 г. // Настольная книга по внешкольному образованию / сост. В. И. Чарнолуский. - СПб. : Тип. Б. М. Вольфа, 1913. - С. 408.
30 Правила о народных чтениях по медицине, гигиене, ветеринарии и животноводству от 10 августа 1901 г. // Постановления уездных земских собраний осенней сессии 1901 г. по вопросам народного образования. - Тамбов : Губерн. зем. тип., 1901. - С. 44.
31 Медынский Е. Н. Энциклопедия внешкольного образования. - М. ; Пг. : Гос. изд-во, 1923. -Т. 2 : Основные виды содействия внешкольному образованию. - С. 85-86.
32 О порядке производства отдельными лицами, обществами и общественными учреждениями народных чтений по сельскому хозяйству и относящимся к нему отраслям знаний : [положение Комитета Министров, Высочайшее утверждён-
ное, 1903, 15 февр.] // Полное собрание законов Российской империи : собр. 3-е. - Т. XXIII : 1903. - Отд-ние 1 : От № 22360-23838. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1905. - С. 85. - [Док. 22532].
33 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 230-231.
34 Временные правила о собраниях : [Высочайше утверждённые 4 марта 1906 г.] : Приложение к статье 115 Свода уставов о предупреждении и пресечении преступлений // Полный свод законов Российской империи. - Кн. вторая. - Т. IX-XVI. - СПб. : Законоведение, 1911. - С. 34123414.
35 Право. - 1905. - 31 окт.
36 Законодательные проекты и предложения Партии народной свободы в 1905-1907 гг. / под ред. Н. И. Астрова. - СПб. : Тип. т-ва «Обществ. польза», 1907. - С. 27.
37 Гессен В. М. Исключительное положение. -СПб. : Право, 1908. - С. 183-184.
38 Об явочном порядке устройства народных чтений // Для народного учителя. - 1907. - № 1. -С. 29; Об отмене установленного Высочайшим повелением 28 января 1901 г. порядка открытия народных чтений и об установлении на будущее время явочного порядка устройства таковых чтений : Высочайше утверждённое 31 янв. 1907 г. предположение Министра народного просвещения // Законы об обществах, союзах и собраниях : С разъяснениями Правительствующего Сената и МВД / сост. Л. М. Роговин. - СПб. : Законоведение, 1912. - С. 58.
39 Об установлении явочного порядка для устройства народных чтений по сельскому хозяйству : Высочайше утверждённое 30 окт. 1906 г. положение Совета министров // Законы об обществах, союзах и собраниях. С. 58.
40 Законы об обществах, союзах и собраниях. С. 59.
ЛИТЕРАТУРА
1. Попов Д. И. Государственная власть и порядок создания общественных организаций в России во второй половине XIX в. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». - 2020. - Т. 7, № 4 (28). - С. 14-23. - БОГ 10.24147/2312-1300.2020.7(4).14-23.
2. Попов Д. И. Государственная регламентация народных чтений в России в 1860-1880-е гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». - 2021. - Т. 8, № 4 (32). - С. 67-75. - БОГ 10.24147/2312-1300.2021.8(4).67-75.
3. Степанский А. Д. Самодержавие и общественные организации России на рубеже XIX-XX вв. - М., 1980. - 96 с.
4. Фрид Л. С. Культурно-просветительная работа в России в годы революции 1905-1907 гг. - М. : Гос-культпросветиздат, 1956. - 47 с.
Сведения об авторе
Попов Дмитрий Иванович - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры истории и теории международных отношений Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: 55popov@mail.ru
РИНЦ AuthorlD: 192070
ОкСЮ: 0000-0003-3091-3524
Информация о статье
Дата поступления 11 января 2022 г.
Дата принятия в печать 20 июля 2022 г.
Для цитирования
Попов Д. И. Государственная регламентация народных чтений в России в 1890-1910-е гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 3 (35). С. 59-71. й01: 10.24147/2312-1300.2022.9(3). 59-71.
D.I. Popov
STATE REGULATION OF PUBLIC READINGS IN RUSSIA IN THE 1890s - 1910s
At the end of the 19th - beginning of the 20th century, the legislation regulating the procedure for conducting public readings by private individuals and public organizations in the Russian Empire underwent a noticeable evolution. Until 1894, public readings could be held by private individuals and public organizations in the administrative centers of the provinces with the permission of the trustee of the educational district and the governor. For the organization of public readings in county towns and rural areas, the consent of the parish priest was required, who also exercised control powers. The topics of educational events were not very diverse, only works (literary and popular science) that were included in special catalogs compiled by the Ministry of Public Education could be read. The spread of education and knowledge among the common people, their moral and civic education was strictly controlled at the same time by officials of the educational, spiritual and police departments.
At the turn of the century, public readings are becoming the main component of extracurricular education in Russia. According to the participants of the cultural and educational movement, public readings, in addition to their direct educational significance, were supposed to become the leading means of preparing illiterate people for primary education, as well as encouraging people who have mastered literacy to apply for books in reading libraries. In the 1890s - 1900s, under public pressure, the authorities took a number of steps aimed at formally liberalizing the procedure for issuing permits to organizers of public readings. In the course of the revolutionary process of 1905-1907, the legislation established a turnout procedure for their organization. Formally, a thematic and meaningful variety of materials for readings was allowed, the ministerial catalogs have gone into the historical past. To a certain extent, the government expressed interest in involving the public in solving the most acute social problems, including the problem of mass illiteracy of the population, as well as the sociocultural split in Russian society, which slowed down the modernization processes and increased social tension in the country.
At the same time, the protective component of the Russian autocracy educational policy remained a priority throughout the period under review. Despite a certain easing of administrative pressure and simplification of bureaucratic procedures, the policy of the authorities has always been guided by distrust of the social activity of the intelligentsia, various forms of its self-organization, as well as the desire to prevent the politicization of society, especially if it was about the masses of the people. Therefore, domestic law enforcement practice often went against the "spirit and letter" of legal acts that regulated the procedure for holding public readings. If before 1906 the officials with the appropriate powers refused to issue permits to the organizers of the people's readings, then after the declaration of the turnout order for their conduct, in case of the slightest suspicion, they closed these educational events and dispersed those present. The lack of trust and, to a certain extent, mutual understanding between the political elite and the intelligentsia united in public organizations caused considerable damage to the domestic cultural and educational movement and, to a certain extent, created the ground for the revolutionary explosion of 1917.
Keywords: Russia; social and pedagogical movement; state power; public readings; legislation.
REFERENCES
1. Popov D.I. State Power and the Procedure for Creating Public Organizations in Russia in the Second Half of the 19th Century. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2020, vol. 7, no. 4 (28), pp. 1423. DOI: 10.24147/2312-1300.2020.7(4).14-23. (in Russian).
2. Popov D.I. State Regulation of Public Readings in Russia in the 1860s-1880s. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2021, vol. 8, no. 4 (32), pp. 67-75. DOI: 10.24147/2312-1300.2021.8(4).67-75. (in Russian).
3. Stepanskii A.D. Samoderzhavie i obshchestvennye organizatsii Rossii na rubezhe XIX-XXvv. [Autocracy and public organizations of Russia at the turn of the 19th - 20th centuries], Moscow, 1980, 96 p. (in Russian).
4. Frid L.S. Kul'turno-prosvetitel'naya rabota v Rossii v gody revolyutsii 1905-1907 gg. [Cultural and educational work in Russia during the years of the revolution of 1905-1907], Moscow, State Publishing House of Cultural and Educational Literature, 1956, 47 p. (in Russian).
About the author
Dmitry I. Popov - Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of History and Theory of International Relations of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: 55popov@mail.ru RSCI AuthorlD: 192070 ОRCID: 0000-0003-3091-3524
Article info
Received
January 11, 2022
Accepted July 20, 2022
For citations
Popov D.I. State Regulation of Public Readings in Russia in the 1890s - 1910s. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2022, vol. 9, no. 3 (35), pp. 59-71. DOI: 10.24147/ 2312-1300.2022.9(3).59-71 (in Russian).
