CC BY
37
Государственная политика в отношении христианских неправославных конфессий на Дальнем Востоке во второй
половине XIX — начале XX вв.
Е.А. Мурыгина
В статье рассматриваются процессы взаимодействия государственных органов власти с христианскими религиозными конфессиями во второй половите XIX - начале XX вв. на территории России. Отдельным пунктом представлен вопрос государственной политики по отношению к неправославным религиозным организациям на Дальнем Востоке.
The article is devoted to the interaction of state authorities with Christian confessions in Russia in the second half of the XIX century. Special attention is paid to the state policy concerning the Christian unorthodox religious associations in the Far East.
Государственно-конфессиональные отношения всегда были одним из важных составляющих факторов мировой политической истории. В России между церковью и государством существовала тесная взаимосвязь. Главенствующие позиции занимала русская православная церковь (РЦП). После реформ Петра I (образование Синода) РПЦ стала неотъемлемой частью государственной системы и выполняла не только религиозные функции, но и различные государственные. Например: священники производили запись актов гражданского состояния, преподавали в государственных и частных учебных заведениях, осуществляли контроль не только религиозных, но и политических прав верующего населения и др.
Положение РПЦ было закреплено законодательством Российской империи, и нарушение такового каралось по всей строгости [1]. Приоритетные позиции отражало право свободной проповеди и миссионерской деятельности среди населения страны.
Никакой другой конфессии, разрешенной на территории страны, нельзя было проповедовать свое вероучение среди православных. Более того, отпадение от православия до начала XX в. было запрещено и уголовно наказуемо. Специальный раздел Уложения о наказаниях «О преступлениях против веры и о нарушениях, ограждающих оную постановлений», состоявший из 65 статей, предусматривал за данную категорию преступлений наказания от 4 месяцев тюрьмы
до 15 лет каторжных работ. Действовал и особый епархиальный (консисторский) суд с достаточно широкой компетенцией [2]. Таким образом, положение неправославных религиозных конфессий в России всегда определялось отношением к ним, прежде всего, русской православной церкви.
Христианские религиозные организации находились в более выгодном положении по отношению к некоторым нехристианским (иудаизм, мусульманство, язычество). В огромной многонациональной стране с поликонфессиональным населением существовала градация на «терпимых» и «нетерпимых». К терпимым, как правило, относили католическую, армяно-григорианскую
Мурыгина Елена Анатольевна - аспирант кафедры отечественной истории Благовещенского государственного педагогического университета, старший преподаватель кафедры культуры Дальневосточного государственного аграрного университета (г. Благовещенск)
церкви. Из протестантских конфессий к ним относили лютеран, с 1879 г. к таким стали причислять менонитов и баптистов по так называемому «Маковскому Циркуляру», в котором говорилось, что представители этих конфессий могут «беспрепятственно исповедовать свое вероучение и исполнять обряды веры по существующим у них обычаям» [3]. Но уже в 1882 г. появилось разъяснение Министерства внутренних дел, в котором отмечалось, что этот закон не распространяется на русских баптистов, а относится к иностранным подданным, проживающим в России и принявшим русское подданство, будучи баптистами, и к русским подданным, обратившимся в эту веру из неправославного исповедания. Деятельность всех иных исповеданий, относившихся к числу «гонимых и преследуемых», была запрещена.
Организационные структуры и порядок управления, права и обязанности разрешенных неправославных конфессий определялись Уставом духовных дел иностранных исповеданий [4]. Контроль за его исполнением, а также сбор необходимой отчетности возлагались на Департамент духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел (МВД). Департамент полностью контролировал деятельность церквей: увольнял «духовных лиц», если деятельность их признавалась «вред ной»; контролировал духовные учреждения и монастыри, разрешал командировки и отпуска духовенства, учреждал новые приходы, давал разрешения на постройку культовых зданий и покупку недвижимости, ведал выплатой содержания духовенству и средств государственного казначейства и др. То есть неправославные организации находились в тесной связи с государством и, более того, в зависимости от него.
Все прочие раскольники и сектанты, к которым относились молокане, духоборы, штундисты, приемлющие священство, беспоповцы, прыгуны, скопцы и др. подвергались жестоким преследованиям, до начала XX в. их ссылали в отдаленные места, лишали свободы, накладывали экономические и административные санкции, лишали родительских прав и пр.
В 1883 г. 3 мая было обнародовано «Мнение Государственного совета о даровании раскольникам всех вероисповеданий права богослужения» [5]. Статья 5-я этого закона гласила: «Раскольникам дозволяется:
творить общественную молитву, исполнять духовные требы и совершать богослужения по их обрядам как в частных домах, равно и в особо предназначенных для сего зданиях, с тем непременным условием, чтобы не были нарушаемы общие правила благочиния и общественного порядка» [6]. В статье 10-й говорилось: «Уставщики, наставники и другие лица, исполняющие духовные требы у раскольников и сектантов, не подвергаются за сие преследованию, за исключением тех случаев, когда они окажутся виновными в распространении своих заблуждений между православными или будут уличены в иных преступных деяниях» [7]. Последняя статья давала почти неограниченные возможности для преследования сектантов, которые, несмотря на запреты, стремились к распространению своего вероучения. То есть, вместе с разрешением исполнять религиозные обряды, расширялись возможности для репрессий. Этой статьей пользовалась как светская, так и церковная власть. Очень часто она применялась против евангелических конфессий - штундистов, русских баптистов, пашковцев и др. [8]. К 1894 г. циркуляром министерства внутренних дел, штундисты и баптисты были занесены в разряд последователей особо вредных течений. В законе указывалось, что: «Комитетминистров... находя, что в законе от 3 мая 1883 года не содержится разграничения сект на более или менее вредные, вследствие чего последователи штунды, признанной особо вредной как... Синодом, так и гражданской администрацией, не могут рассчитывать на те права и льготы, которые предоставлены обыкновенным раскольникам». Причем, к штунде до 1896 г. намеренно причисляли и баптистов.
Таким образом, практически все религиозные христианские конфессии, находящиеся в оппозиции к православию, в той или иной мере подвергались различного рода притеснениям и контролю со стороны государственной власти.
В середине XIX в. особым местом для притесняемых религиозных организаций стали Сибирь и Дальний Восток. Укрепляя свои восточные границы, Россия начинает колонизационный процесс дальневосточных рубежей.
Комитет о заселении Приамурского края (утвержденный 27 октября 1856 г.), обсуждая вопросы о переселении, акцентировал внимание на том, что увеличение населе-
ния необходимо для развития производительных сил края и предлагал ряд способов для заселения.
Генерал-губернатор Н.Н. Муравьев-Амурский полагал, что надо дозволить переход на Амур лицам всех свободных состояний и даже крепостным людям, только не иначе, как на «собственную» их сечь (т. е. земельный участок) с выдачей им пособий от правительства в виде ссуд [9].
В министерстве государственных иму-ществ ограничивались исключительно вопросом о переселении на Амур государственных крестьян [10].
По мнению же вышеупомянутого комитета, все предлагаемые способы должны были быть приняты с некоторыми изменениями и ограничениями, лишь бы способы достигали главной цели - усиления населения этого края [11]. Также комитет рассматривал вопрос о привлечении в Амурский край к «поселению» рабочего и трудолюбивого населения [12].
Не исключалось допускать к поселению и некоторых иностранных переселенцев, преимущественно немцев, известных своим трудолюбием, посредством которых, отчасти, заселялись огромные Новороссийские степи и переселение которых (конечно на известных условиях) могло принести пользу Амуру [13].
Много дискуссий вызвал вопрос о добровольном переселении раскольников и «сектантов» и даровании им некоторых религиозных свобод. В поддержку положительного решения этого вопроса приводились аргументы о трезвости, трудолюбии и сплоченности в религиозных общ инах, что было немаловажно в суровых условиях осваиваемых территорий. Тем более, что первые ссыльные поселенцы молокан и духоборов из Таврической и Самарской губерний, прибывшие в Амурскую область в 1859 г. [14], и старообрядцы - се-мейские из Забайкалья, переселявшиеся по собственной инициативе в конце 50-х гг. [ 15]. Несмотря на все тяготы длительного сухопутного перехода и дикость края, они очень быстро освоились и обзавелись хозяйством [16].
12 июля 1860 г. император Александр П по ходатайству генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева-Амурского «...дозволил раскольникам всех сект, кроме скопцов, приписываться к обществам вновь открытых городов Амурской области и тех городов Приморской области Восточной Сибири, которые находятся на реке Амуре». Эта приписка совершалась с разрешения военных губернаторов означенных областей [17]. По закону, подобное в Российской Империи было запре-
щено и стало возможным только на Дальнем Востоке, исключительно для привлечения сюда переселенцев.
26 марта 1861 г. были изданы «Правила для поселения русских и иностранцев в Амурской и Приморской областях» [18]. Главной их целью было привлечение в Амурский край всех тех элементов, которые могли бы содействовать экономическому его развитию. В их основы были положены начала добровольного самостоятельного переселения с правом приобретения земли в собственность. Поселенцам предоставлялся ряд существенных льгот: отвод в бесплатное пользование земельного участка в размере 100 десятин на каждое семейство, освобождение навсегда от подушной подати и от рекрутской повинности «на 10 наборов» [19]. Помимо этого закон предоставлял большие льготы для приписки к городам нового края [20], заключающиеся в освобождении от платежа по новому месту жительства всяких пошлин, государственных повинностей, от военного постоя на 10 лет [21].
Однако несмотря на широкие земельные нормы и большие льготы, движение переселенцев в Приамурский край за первые двадцать лет действия упомянутого закона шло крайне медленно, а большая часть переселенцев оседала в Амурской области. Приморская область как более удаленная от центра страны и хуже приспособленная к земледелию осваивалась в первые годы менее интенсивно. За период с 1859 по 1882 гг. в Приамурский край переселилось 11980 крестьян. Из них в Амурскую область - 8704 души обоего пола (в среднем - 379 человек за год) [22].
Причинами такого явления явились отдаленность края от места выхода крестьян и трудности сухопутного передвижения через Сибирь. Пеший путь до Амура порой занимал 2-3-4 года, в этом движении совершался «естественный отбор», многие не выдерживали далекого пути и оседали в районах Сибири. Только между городами Томском и Благовещенском доходили до 46% всего числа переселенцев, отправившихся на Амур [23].
Поэтому неудивительно, что в первые 20 лет заселения края большой процент прибывающих на новое место жительства (наряду с православными) составляли старообрядцы, раскольники и сектанты: духоборы молокане и прочие, выходцы из Самарской и Таврической, Тамбовской, Енисейской и Забайкальской областей. Эти люди, как известно, отличались своей энергией и религиозным фанатизмом. Привлекал их в Приамурье не
столько край (в то время никому не известный), как условия жизни в нем, совпадающие с их религиозными взглядами. Земельные просторы, с одной стороны, а с другой
- религиозная свобода и отсутствие рекрутской повинности, это-то и было ближайшим стимулом к переселению у этих пионеров.
Позже, когда сделали железнодорожное (КВЖД, Забайкальская ж/д) и морское сообщение (специальный рейс «Одесса - Владивосток»), переселение стало менее затратным по времени и деньгам, на восток устремилось большее количество людей, которые уже расселялись в Уссурийском и Приморском краях.
По официальным данным, в Амурской области на 1886 г. процентное соотношение православных и «сектантов» составило 90:10 [24]. Как отмечала Н.М. Балалаева [25], статистика намеренно занижала число принадлежащих к иным конфессиям, поэтому, вероятнее всего, таких было более чем 10%.
Наиболее многочисленной была община молокан. Селились первые переселенцы в г. Благовещенске, деревнях: Астрахановке, Тамбовке, Толстовке, Гильчине, Сергеевской, Самарской. Являясь пионерами заселения, они, как правило, выбирали наиболее удобные места для ведения хозяйства, поближе к городу. Часто семьи подавали прошения об их разделе для того, чтобы подстраховаться на случай неурожая, затем часть переезжала в город, переводилась в мещанское и купеческое сословие и занималась предпринимательской деятельностью.
Вскоре молоканская верхушка стала влиять на всю экономическую жизнь Амурской области. А с 1883 г. - на политическую, когда сектантам были даны некоторые гражданские права, им разрешили занимать выборные должности (молокане вошли в состав Благовещенской думы). Еще за 11 лет до издания закона о свободе совести 1905 г. был отведен участок земли для постройки молитвенного дома молокан.
В конце XIX в. в Амурской области, а затем и Приморье, стали появляться переселенцы, исповедующие протестантизм (баптизм). Так как это вероучение относилось к «опасным», то чтобы оградить православное население от их влияния, селить их старались в отдаленные районы, чаще всего - поближе к сектантским деревням. Что, впрочем, не принесло должных результатов, и данное вероучение стало быстро распространяться.
На территорию Приамурского генерал-губернаторства устремилось большое количе-
ство приверженцев: старообрядцев, молокан, духоборов, субботников, прьпунов, ппунди-стов, баптистов, евангелистов.
Священники РПЦ не раз привлекали внимание правительства к проблеме усиления раскола и сектантства на Дальнем Востоке [26], так как если в конце XIX в. число «сектантов» росло, в основном, за счет прибывших переселенцев-единоверцев, то позже они развернули активную евангелизационную работу среди местного населения. Это касалось первоначально молокан, которые стремились проповедовать свое учение везде, а с появлением протестантских конфессий - баптистов и адвентистов. Но в стремлении укрепить позиции России в крае правительство лояльно относилось к неправославным христианским исповеданиям. В то время, когда в центральной России существовали жестокие гонения на «уклонившихся» от православия в «сектантство», на Дальнем Востоке было разрешено жить в соответствии со своей религиозной совестью. К тому же, всем переселившимся отводили большие земельные участки, освобождали от подушной подати и от рекрутской повинности, что совершенно было невозможно в малоземельных центральных районах страны.
Высочайшим Указом от 17 апреля 1905 г. был утвержден Закон «Об укреплении начал веротерпимости», он предоставил некоторые права и свободы религиозным общинам старорусских и протестантских сект, которые до этого момента не имели практически никаких официальных возможностей совершать свои религиозные обряды открыто. Теперь им разрешалось строить свои молитвенные дома [27], «отправлять духовные требы» [28], занимать общественные должности [29].
17 октября 1906 г. вышел следующий Указ
- «О порядке образования и действия старообрядческих и других обгцин и о правах и обязанностях, вход ящих в состав общин последователей старообрядческих согласий и отделившихся от православия» [30]. Этот указ дал возможность для легализации на определенных условиях многих неправославных церквей. Непременным условием для регистрации общины было избрание наставника-пресвитера и утверждение его в этом звании губернскими властями. Верующие, желавшие образовать общину, должны были подать губернскому или областному правлению заявление, подписанное не менее чем пятьюдесятью лицами - учредителями. Стоимость недвижимого имущества общины не должна была превышать пяти тысяч рублей. Было
оговорено, что право голоса на общих (деловых) собраниях имеют только члены общины, достигшие двадцатипятилетнего возраста. На наставников-пресвитеров также возлагалась обязанность ведения книг для записи рождений, браков и смерти, то есть чисто гражданских дел, не имеющих прямого отношения к духовной деятельности. Этим законом не замедлили воспользоваться многие сектантские общины на Дальнем Востоке. Так, в Амурской области к 1911 было зарегистрировано 6 таких общин [31].
Реакция господствующей православной церкви была неоднозначна, несмотря на то, что руководство церкви понимало необходимость закона о свободе совести, но имело претензии по ряду вопросов, оговоренных в законе, и реализации его на местных уровнях и не раз высказывала их публично, что отражено в публикациях того периода [32].
В течение десятилетия в нормативноправовые акты 1905 и 1906 гг., касающиеся религиозных вопросов, был внесен ряд поправок и изменений, которые обязательно циркулярно доводились до сведения губернаторов и градоначальников. В результате производившихся в министерстве внутренних дел переписок относительно порядка устройства последователями различных сектантских вероучений молитвенных и богослужебных собраний, были уточнены понятия «сектантской общины», «сектантских наставников». Основными элементами сектантской общины по закону начала XX в. признавались: легализованное законным порядком общество лиц, связанных, с одной стороны, единством исповедуемого вероучения и, с другой стороны - жительством в пределах определенной территории, общий молитвенный дом или иное предназначенное для этого помещение, избираемый обществом наставник [33].
Законодательные акты 1905 - 1906 гг. разделили религиозное делопроизводство на две части «до и после». С началом реализации этих законов количество переходов из православия в другие вероисповедания увеличилось по всей России, в том числе и на Дальнем Востоке. С 1905 по 1912 гг. в России от православия в различные секты отпало 48067 человек. Наиболее многочисленной являлась секта «молокан-воскресников», в 1912 г. насчитывающая 133935 чел. Второе место по числу последователей занимали баптисты (пггундисты) - 114653 чел., третье - менониты - 35970 чел. [34]. На Дальнем Востоке, в Благовещенской епархии, по данным священника противосектантской миссии о. Пан-
телимона Пашцева, общее число сектантов в 1914 г. насчитывало 32000 человек, и наиболее численными также являлись молокане и баптисты [35].
В результате изменений в законодательстве в период с 1906 по 1917 гг. религиозные организации усилили свою миссионерскую деятельность, тем самым увеличив число своих приверженцев, и практически всем конфессиям на Дальнем Востоке удалось воссоздать традиционный для них образ жизни.
Таким образом, государственная политика по отношению к дальневосточной окраине во второй половине XIX - начале XX вв. преследовала, прежде всего, внешнеполитические цели - упрочить геополитические позиции России на Востоке. Крымская война, ослабление Китая и превращ ение его в экономически зависимую от европейских держав страну показали необходимость усиления российских военно-стратегических позиций на Дальнем Востоке.
Реализация внешнего политического курса позволила царскому правительству путем расширения земельного колонизационного фонда попытаться решить внутреннюю проблему малоземелья и ослабить социальное напряжение в Европейской части страны вокруг вопроса о земле в районах со значительным удельным весом помещичьих латифундий.
Стремление России в короткие сроки заселить и освоить край отразилось на религиозном составе переселенцев. И хотя численность представителей православия преобладала, и духовные потребности православных верующих стояли на первом месте, концентрация религиозных оппозиционеров на Дальнем Востоке, особенно в Амурской области, вызывала у православных священников откровенное беспокойство за свою паству, которая не всегда отличалась высокой духовностью и часто не могла противостоять убедительной евангелизации протестантских общин. Православие, являясь официальной религией госуд арства, пользовалось его колоссальной поддержкой. Но правительство, преследуя, в первую очередь, свои цели, переселяло старообрядцев и «сектантов» сознательно (кроме «сект», признанных опасными, хотя и им на Дальнем Востоке иногда делались снисхождения), как людей, отличающихся хозяйственной хваткой, трудолюбием, трезвостью и энергией, чтобы создать определенную первичную базу для дальнейшего развития края и укрепить в крае русскоязычное население. Центральный статистический комитет в сво-
их изданиях, выявляя процентное соотношение русского населения в крае, объединял сектантов и старообрядцев, в большинстве своем все же коренных русских людей в одну группу с православными.
Славянское население Приамурья и Приморья было сложным не только по этническому (великороссы, украинцы, белорусы), конфессиональному (православные, старообрядцы, сектанты) и сословному (крестьяне, казаки, ссыльнопоселенцы, отставные солдаты и моряки) составу, но и региональным характеристикам мест выселения. Отличительной чертой переселенцев в восточные окраины страны являлась высокая терпимость к носителям иной веры, культуры, образа жизни.
В результате колонизационного процесса во второй половине XIX начале XX вв. на Дальнем Востоке наблюдался конфессиональный плюрализм, который отразился на развитии экономических и культурных особенностей региона.
Литература и источники:
1. Свод законов Российской империи. Кн.. 1. Т. 1. Гл. 7. -М., 1910.
2. Одинцов, М.И. Вероисповедатемьнъие реформы в Государственной думе (1906 -1917 гг.): надежды, дискуссии и исторические уроки / М.И. Одинцов // Свобода совести в России: исторические и современные аспекты. Вып.
3.-М., 2006 /РОИР/Шр://www.msoir.ru/
3. История Евангельских Христиан Баптистов в СССР. - М., 1989 г. - С. 89.
4. Свод законов Российской империи. Кн. 3
4. 1. Т. XI.-М., 1910.
5. РГИАДВ. - Ф. 702. - Оп.3. -Д. 7. -Л. 97, 97 об.
6. Там же. -А 97, 97 об.
7. Там же. -А 97, 97 об.
8. Пругавин, А.С. Раскол сверху: очерки религиозных исканий в привилегированной среде. - СПб., 1909 г. - С. 201 - 204.
9. РГИАДВ. - Ф. 701. -Оп.1. -Д 116.-А 2.
10. РГИАДВ.-Ф. 701.-Оп. 1. -Д 116. -Л 2.
11. РГИАДВ. -Ф. 701. -Оп.1.-Д. 116. - А Зоб.
12. РГИАДВ. - Ф. 701. - Оп. 1. -Д. 116. - А Зоб.
13. РГИАДВ. - Ф. 701. - Оп. 1. - Д. 116.
-Л. 4.
14. 25. Балалаева, Н.М. О переселении молокан в Амурскую область / Н.М. Балалаева / / Ученые записки ХГПИ. Серия историческая. Т. 16. -Хабаровск, 1968. - С. 24.
15. Болонев, Ф.Ф. Старообрядцы Забайкалья в ХУШ - XX вв. / Ф.Ф. Болонев. - Новосибирск, 1994. -С. 73- 74.
16. Амурский переселенческий район 1914 г. - Благовещенск, 1914,- С. 15.
17. Дальний Восток России в материалах законодательства. 1856-1861 гг. -Владивосток: РГИАДВ, 2002 г. - С. 189.
18. Правила просуществовали с некоторыми изменениями, последовавшими в 1882 и 1892 гг., до 1901 г.
19. Дальний Восток России в материалах законодательства. 1856 - 1861 гг. - Владивосток: РГИАДВ, 2002 г. - С. 189.
20. Льготы по приписке к городам Приамурья действовали до 1886 г.
21 - 23. Г. У. З.и 3. Переселенческое управление. Обзор земледельческой колонизации Амурской области. - Благовещенск, 1915 г. - С. 110, 111, 116.
24. РГИАДВ- ~Ф- 704. -Оп.1. -Д. 181. -Л. 48 об.
26. РГИАДВ. - Ф. 702. -Оп.3. -Д. 7.
27. РГИАДВ. -Ф. 702. - Оп .3.-Д 99. - А 135- 138; Ф. 702. - Оп. 3. - Д. 63; Ф. 702. -Оп. 1. -Д. 670. -Л. 16а.
28. РГИАДВ. - Ф. 702. - Оп. 3. -Д 7. -Л. 34; Ф. 702. - Оп. 3. -Д. 99. - А 161.
29. РГИА ДВ. - Ф. 702. -Оп.3. -Д. 7. - А
48.
30. РГИАДВ. - Ф. 704. - Оп. 7. -Д. 641. -А 7.
31. РГИАДВ. -Ф. 704. -Оп. 7. -Д. 648. - А 101-102.
32. // Благовещенские епархиальные ведомости, 1908 г. - №5; // Голос Св. Синода в защиту православной церкви в России. -С. 99 - 102; // Благовещенские епархиальные ведомости, 1908 г. - N315. Отдел неофициальный. •Веротерпимость». - С. 306-321.
33. РГИАДВ. - Ф. 704. -Оп.1.-Д. 493.
- С. 31, 31 об.
34. ГААО // Благовещенские епархиальные вести. -1915 г.- N51. - С. 34 - 35.
35. ГААО // Благовещенские епархиальные вести. - 1915 г. - №4. - С. 100.
