CC BY
52
ГОСУДАРСТВА АНТАНТЫ И ДОКТРИНА СУДЕБНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ НАРУШИТЕЛЕЙ ЗАКОНОВ ВОЙНЫ В 1914-1918 гг.
В.А. Котенев
Kotenev V.A. The states of the Entente and doctrine of legal prosecution of the legislation breakers in the War of 1914-1918. The author reveals the problems of the beginning and further transformation of the matter of war criminal punishment during the World War I and at the stage of preparations for Paris Peace Conference of 1919. The arising of the problem in the international relations was caused by German breach of agreement that guaranteed the neutrality of Belgium, breaking war institutes and customs written in the Hague conventions of 1899 and 1907 and unlimited use of new weapon (submarines, poison gas, (military) fighting aircraft). Under the pressure of social opinion the Entente leaders had to raise the question to the level of governments of the states and after the victory over Germany made the question the subject of international negotiations.
К идее проведения судебных разбирательств для преследования руководителей государств и других лиц, обвиняемых в нарушении международного права и законов войны, правительства великих держав впервые серьезно обратились в период 19141918 гг. С самого начала Первой мировой войны в странах Антанты активно говорили о том, что некоторые вражеские солдаты и их лидеры, особенно кайзер Германии Вильгельм II, должны предстать перед международным трибуналом после окончания боевых действий как военные преступники. Стоит отметить, что в отношении кайзера англичане, например, предлагали создать радикально новый прецедент. Они требовали его судебного преследования за нарушение соглашения, гарантировавшего нейтралитет Бельгии. Также кайзер мог быть судим наряду с его генералами и простыми солдатами за попрание общепринятых законов войны во время оккупации этой страны. Граждане государств Антанты призывали правительства настаивать на указанных наказаниях при заключении мира.
При этом как страны Антанты, так и Центральные державы стремились на протяжении 1914-1918 гг. снять с себя вину за жестокие методы ведения войны и злодеяния, порожденные ей, возложить всю ответственность за пренебрежение нормами гуманности и права на неприятеля [1]. Так британское правительство создало специальную комиссию для расследования и сбора данных о правонарушениях противника. Подобные организации были учреждены и в других союзных странах во время и после войны. К их
числу можно отнести французскую комиссию и союзническую комиссию, функционировавшую в Сербии. Даже Германия назначила специальный орган с той же самой целью [2]. Россия 9 апреля 1915 г. также организовала «Чрезвычайную следственную комиссию по расследованию нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками» [3]. За этими взаимными обвинениями (чаще всего обоснованными) скрывалась истинная трагедия целых народов, раздавленных безжалостным катком войны [1, с. 507]. Но работа этих органов была скорее проявлением «психологической» и «информационной» борьбы, а не реальной подготовкой правительств к послевоенным судебным процессам над военными преступниками.
Начало использования Германией в 1915 г. новых видов оружия - дирижаблей, подводных лодок и отравляющих газов -инициировали новый взрыв негодования в союзных и нейтральных странах. В Великобритании использование подлодок получило самое суровое осуждение. Британцы понимали, как потенциально опасно это было для их островной империи, чье существование в значительной степени зависело от контроля над морями. Первый лорд адмиралтейства (т. е. министр военно-морского флота) Уинстон Черчилль, считая атаки подлодок незаконными, решил рассматривать захваченные команды субмарин как обвиняемых военных преступников. После того как английские суда потопили и-8 и и-12, захватив 39 вражеских моряков, Адмиралтейство 8 марта 1915 г. объявило, что эти заключен-
ные будут помещены в специальные военноморские казармы для предварительного заключения, а не в обычные лагеря военнопленных. Против них могло быть выдвинуто обвинение в нападении на невооруженные торговые суда, но Адмиралтейство не планировало никаких немедленных судов, так как до заключения мира не были доступны все необходимые доказательства [4]. Таким образом, использование Германией новых видов оружия и давление общественного мнения окончательно вывели проблему наказания военных преступников на правительственный уровень.
Одним из самых громких заявлений в этой связи была речь премьер-министра Великобритании Герберта Асквита в палате общин 31 июля 1916 г. В ней он подчеркнул: «Беззаконные жестокости к населению Лилля и других оккупированных районов Франции показывают, что германское верховное командование, находясь под угрозой военного поражения, возобновило свою политику терроризма. Невозможно предположить какие дальнейшие злодеяния могут произойти. Поэтому правительство его величества желает настойчиво повторить, что такие преступления не должны остаться безнаказанными. Решено, что когда придет время, преступники будут отданы под суд, кто бы они ни были и независимо от их положения» [5]. Через некоторое время французский премьер-министр Аристид Бриан выразил свое сдержанное одобрение заявлению Асквита.
Американское общественное мнение быстро восприняло требования о наказании военных преступлений. Даже в период нейтралитета с 1914 по 1917 г. взгляды многих американцев по этой проблеме напоминали отношение людей в странах Антанты. Президент США Вудро Вильсон решительно протестовал против незаконных и бесчеловечных действий подлодок и призывал Германию и Австро-Венгрию оставить эту форму ведения войны и наказывать моряков, которые нарушали законы и принципы человечности [6]. Но такое отношение Вильсона было продиктовано, вероятно, его жестким отстаиванием принципа свободы морей, столь необходимого американской торговле. При этом подобное негодование никогда не руководило политическими акциями США. Кроме того, взгляд Вильсона на наказание воен-
ных преступников был неоднозначным в течение войны. Он оставался сторонником равной ответственности противоборствующих сторон за войну и порожденные ей преступления [7] и скептически относился к обвинениям в зверствах с обеих сторон [8].
Когда во второй половине 1918 г. возможность победы над Германией стала очевидной, американцы с большим энтузиазмом подхватили идею о наказании военных преступлений. Бывший посол в Германии Джеймс Джерард, окончив поездку по стране, писал, что американский народ выступает за персональное наказание ответственных за эту войну [9]. Таким образом, требование сурового мира, включающего наказание злодеяний, стало внутренней политической проблемой. Это негодование, очевидно, некоторым образом повлияло на Вильсона, когда он начал переговоры о перемирии с новым германским канцлером, принцем Максом Баденским 6 октября 1918 г. Соответственно в своей ноте от 14 октября он угрожал принцу Максу, что «перемирие невозможно, пока вооруженные силы Германии продолжают незаконные и бесчеловечные действия, в которых они все еще упорствуют» [10], но Вильсон не требовал наказания за предыдущие преступления. Отвечая на эти обвинения в ноте от 20 октября германское правительство допустило возможность наказания виновных в тех случаях, когда действительно произошло нарушение закона [10, с. 380-381].
В свою очередь, чувствуя приближающуюся победу, французское и британское правительства решили сделать суд над военными преступниками частью мирного урегулирования. Одной из основных причин этого стало давление со стороны общественного мнения. 4 октября 1918 г. французское правительство твердо заявило: «Поведение, которое одинаково противоречит международному праву и фундаментальным принципам всей человеческой цивилизации не останется безнаказанным... Виновники и руководители этих преступлений будут ответственны в нравственном, судебном и финансовом порядке» [11]. Английский кабинет также публично объявил о том, что британские лидеры «предпримут все возможные меры, чтобы люди ответственные за грубые нарушения закона были наказаны за их преступления».
14 октября текст с этим предупреждением был опубликован в прессе [12].
В это время в Германии начиналась революция. По стране прокатилась волна военных мятежей и вспышек насилия и немецкие социалистические лидеры вынудили принца Макса передать власть им. 9 ноября 1918 г. была провозглашена республика, а на следующий день Вильгельм II бежал из штаба сухопутных войск, располагавшегося в Спа (Бельгия), в Нидерланды. Перемирие между союзниками и новым немецким правительством было подписано 11 ноября.
Сразу же после этого союзники стали думать о дальнейшей судьбе сбежавшего кайзера. Инициативу в этом плане взял на себя лорд Джордж Керзон, входивший в британское правительство. Действуя неофициально он 13 ноября в разговоре с французским премьер-министром Жоржем Клемансо поднял вопрос о суде над кайзером. Клемансо признал необходимость такого шага [13].
Эта проблема получила дальнейшую разработку 2-3 декабря в Лондоне, где проходили межсоюзнические переговоры по подготовке к мирной конференции. На них представители правительств Франции, Англии и Италии договорились о том, что бывший германский кайзер и его основные сообщники должны быть подвергнуты судебному преследованию перед международным трибуналом, назначенным союзниками [14]. Вильсону была послана телеграмма, в которой спрашивалось его согласие на предъявление правительству Голландии требования о выдаче кайзера для суда перед подобным трибуналом. Президент согласился сотрудничать с союзниками в этом вопросе [15].
Публично голландское правительство, в частности в лице министра иностранных дел Германа ван Карнебека, отстаивало право предоставления убежища кайзеру, ссылаясь на соответствующую многолетнюю традицию их страны. Но при этом ван Карнебек отметил, что национальные интересы ввиду требования фактических обстоятельств могли бы перевесить гуманитарные соображения и исторические традиции. Он боялся только, что требование о выдаче кайзера, предъявленное союзниками и США, призывало бы к таким действиям или было изложено такими словами, которые угрожали бы чести Голландии и помешали уступить требованию,
которое голландцы могли бы встретить вполне благоприятно в зависимости от закона и обстоятельств [16]. Но Ллойд Джордж, серьезно обеспокоенный наказанием кайзера, упустил свой шанс на успех. Занятый другими проблемами миротворчества он, возможно, считал, что голландцы будут сотрудничать всякий раз, когда этого пожелают союзники. Ошибка Ллойд Джорджа заключалась в том числе и в игнорировании готовности Вильсона разрешить проблему кайзера в первые дни Парижской мирной конференции. Когда лидеры союзников встретились в начале января 1919 г. для разработки повестки дня конференции Ллойд Джордж предложил передать вопрос «ответственности виновников войны» специальной комиссии. Вильсон ответил, что «эту проблему не стоит передавать комитету, так как она может быть решена нами немедленно» [17]. Очевидно, Вильсон был готов объявить вне закона и сослать Вильгельма II по примеру Наполеона. Однако Ллойд Джордж, видимо, хотел учредить международный трибунал для суда над кайзером за развязывание агрессивной войны с целью создания прецедента и установления нового вида ответственности в международном праве. Но разногласия, которые впоследствии появились при рассмотрении этой темы в Париже, привели голландцев к пересмотру их первоначального желания сотрудничать с союзниками.
Таким образом, первоначально экстраординарное требование о привлечении к ответственности перед трибуналами вражеских лидеров и военнослужащих за нарушение законов и обычаев войны стало к 1919 г. реальностью. Это было одним из индикаторов того, что Первая мировая война, с ее прежде невиданными жертвами, разрушениями и преступлениями, принесла революционные изменения не только во все сферы жизнедеятельности общества, но и в международное право. Широкое использование во время войны новейших видов вооружения, таких, как многозарядные винтовки и пулеметы, скорострельная артиллерия и отравляющие газы, позволили «обезличить» процесс уничтожения врагов. Теперь убийство перестало быть «персонифицированным», что обеспечило его «массовость». А от подобного обесценивания человеческой жизни до расстрела пленных и раненых солдат, зверств в концла-
герях и насилия над гражданским населением - один шаг, который и был успешно сделан, причем армиями обеих противоборствующих сторон. Преступления такого рода столь сильно взволновали общественное мнение, что оно стало усиленно требовать наказания этих злодеяний. Под таким воздействием лидеры стран Антанты были вынуждены поднять эту проблему на уровень правительств, а после победы над Германией сделать ее предметом международных переговоров и мирного урегулирования.
1. Мировые войны XX века: в 4 кн. / отв. ред. Г.Д. Шкунднн. М., 2002. Кн. 1. Первая мировая война: Исторический очерк. С. 506.
2. De Baer M. // Bulletin of International News (Royal Institute of International Affairs). V. XXII. № 3. (Feb. 1945). P. 96.
3. Курляндский В.И. // Труды Военно-юридической академии. М., 1950. Вып. 11. С. 165.
4. The Times. 1915. March 9, 11.
5. Willis J.F. Prologue to Nuremberg: The Politics and Diplomacy of Punishing War Criminals of the First World War. Westport, 1982. P. 31.
6. Papers Relating to the Foreign relations of the United States: The Lansing Papers. 1914-1920. V. 1. Washington, 1939. P. 503-504, 527-529.
7. Романов B.B. В поисках нового миропорядка: внешнеполитическая мысль США (19131921 гг.). М.; Тамбов, 2005. С. 84-87.
8. Horne J., Kramer A. German Atrocities 1914: A History of Denial. New Haven-L., 2001. P. 331.
9. The New York Times. 1918. Oct. 14.
10. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1918. Supplement 1. The World War. V. 1. Washington, 1933. P. 358-359.
11. The New York Times. 1918. Oct. 5.
12. The Times. 1918. Oct. 14.
13. Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. М., 1957. Т. 1. С. 91-92.
14. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1919. Paris Peace Conference. (Далее FRUS. PPC). V. I. Washington. 1942. P. 341.
15. Hankey M. The Supreme Control at the Paris Peace Conference 1919. A Commentary. L., 1963. P. 13.
16. FRUS. PPC. V. II. Washington, 1942. P. 76-85.
17. FRUS. PPC. V. III. Washington, 1943. P. 536.
Поступила в редакцию 9.09.2006 г. Принята к печати 25.10.2006 г.
СОЗДАНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-РЕВОЛЮЦИОННОЙ АРМИИ ГОМИНЬДАНА И СОВЕТСКИЕ ВОЕННЫЕ СОВЕТНИКИ
С.В. Курохтин
Kurokhtin S.V. Creation of National Revolutionary Army of Kuomintang and the Soviet military advisers. This article deals with creation and reform NRA of Kuomintang with the help of the Soviet military advisers and instructors in 1920th years. It also gives analysis of political and military situation in province of Kwangtung.
Различные аспекты помощи СССР Кантонскому правительству Сунь Ятсена нашли достаточно полное отражение в отечественной историографии. Казалось бы, основательно и всесторонне исследована и деятельность советских советников в стране. Однако в связи с тем, что акцент в изучении китайской революции традиционно смещался на период Северного похода, начальный этап работы советнической группы (1923 - начало 1926 г.) остается несколько в тени. Значительное расширение в последние годы источниковой базы позволяет восполнить этот пробел.
В рассматриваемый период в Китае роль вооруженных сил во внутриполитических делах была чрезвычайно велика. Политический вес той или иной партии или группировки напрямую зависел от боеспособности ее войск. В сущности, к моменту приезда советников в Китай у гоминьдана не было собственной армии. Сунь Ятсену как генералиссимусу формально подчинялось немалое количество наемных армий, каждая из которых имела свою собственную организацию и структуру. Однако генералы, находившиеся на территории Гуандуна, в материальном отношении были совершенно независимы от
