CC BY
108Городские жители и производство пространства (на примере российских городов)1
Петр Иванов*
В данной статье представлено основанное на ряде исследований, проведенных автором в разное время в 2012-2015гг., концептуальное построение, описывающее структуры производства пространства в российских городах с акцентом на роли городских жителей в этих структурах. Для создания этого построения решается ряд таких задач, как различение горожан (citizens) и городских жителей (urban dwellers), описание паттернов пространственного поведения и участия городских жителей в производстве пространства, а также описание шести ключевых структур отчуждения городских жителей в России от участия в производстве пространства. В статье даются предложения по развитию исследовательской повестки и направлений дальнейших исследований в области производства пространства в российских городах, а также в области исследований городских жителей и городских активистов.
Ключевые слова: социология города, производство пространства, городские жители, метаисследование, отчуждение, городской активизм, кризисное мышление
Введение
Исследовательская повестка гуманитарных наук в нашей стране долгое время обходила вопросы городских исследований стороной. «Поворот к городу» в социологии, культурологии и других дисциплинах наметился только в последние несколько лет, до этого городская проблематика поднималась в основном в области социальной географии, экономики и правоведения. Главный вызов «поворота к городу» заключается в том, что, с одной стороны, он заземлен в прикладной научной деятельности, т.е. от результатов работы исследователя ожидается практическая применимость, как это происходит, например, в маркетинге, а сама по себе работа вынуждена быть оперативной, но, с другой стороны, «поворот к городу» происходит в ситуации отсутствующей языковой традиции городских исследований и, как следствие, оперирует заимствованными языками. Помимо того, что благодаря этому мы вынуждены иметь дело с крайне дисперсным дискурсом, мы еще и производим огромное количество феноменов, не имеющих внятного размещения в этом дискурсе друг относительно друга, а, как следствие, оперируем не столько понятиями, сколько идеологемами. Когда идеологемы, такие как
1 Автор выражает благодарность коллегам, принимавшим участие в исследованиях, послуживших материалом для данной статьи: А. А. Высоковскому, Т. Е. Шваревой, К. А. Поповой, А. Ю. Стре-петову, Л. В. Жвирблис, Ю. А. Милевскому, Г. А. Виткову, А. В. Чепурной, А. В. Ваньке, Д. Р. Кодзоко-вой, Е. В. Фефеловой и др.
* Иванов Петр, магистр социологии, куратор Лаборатории полевых исследований города, Высшая школа урбанистики им. А. А. Высоковского НИУ ВШЭ. [email protected].
«мнение жителей», «креативный класс», «партисипаторное планирование», используются политиками, городскими чиновниками или активистами — это ожидаемо, но когда они звучат из уст гуманитариев, это закономерно вызывает критику в их адрес. Эту статью следует считать в том числе призывом к критической рефлексии идеологем в языке городских исследований. Собственно, на примере понятий «горожанин» и «участие жителей в принятии решений» (применительно к производству пространства (Лефевр, 2002, с. 27-22)) мы хотим показать, каким образом подобного рода рефлексия, опирающаяся на полевые данные, может осуществляться. Побочным продуктом такого рода рефлексии, безусловно, должны стать исследовательские вопросы разного порядка, которые и будут представлены в заключениестатьи. Пока же нужно заострить внимание на том, что, несмотря на то что нами используется марксистская терминология («производство пространства», «отчуждение»), мы осторожны в применении марксистской оптики в городских исследованиях в России, как, впрочем, и многих других интеллектуальных традиций, описывающих город. О ряде институциональных причин такого положения дел пойдет речь далее, но здесь важно уточнить, что для описания различных процессов и феноменов мы будем прибегать к различным языковым и теоретическим ресурсам.
Понимание пространства как продукта производства необходимо нам для того, чтобы представить себе город как процесс, в который вовлечены различные акторы, будь то городские чиновники или башенные краны. Городское пространство является отражением общественных отношений, и, изучая вовлеченных в процесс производства пространства акторов и их проведение в этом процессе, мы можем понять работу структур общественных отношений. Городское пространство, будучи по своей природе физико-социальным (Карпов, 2001, с. 59-72), обладает гораздо меньшей гибкостью, нежели метафорическое пространство социальных отношений, а, следовательно, возможность схватить слепок той или иной структуры отношений через то, какого качества пространство производят акторы, гораздо шире и надежнее. Однако одним из важных вопросов является то, а какое, собственно, пространство мы именуем городским. На каком основании мы производим различение города и не-города? Является ли, скажем, дихотомия urban-rural пространственной, или же это пространственная метафора, которая не имеет явного географического выражения? Вслед за этим следует вопрос — а кого мы считаем горожанами? Горожанин — это пространственная категория, описывающая человека через его место проживания (Вирт, 2005, с. 93-118), или же это категория, описывающая человека через его практики?
Когда мы говорим о «горожанине», то зачастую имеем дело с идеологически, ценностно нагруженной конструкцией. Вячеслав Глазычев писал, что в России не сформировалось горожан (Глазычев, 2002), и для того чтобы описывать жителей большинства российских городов он предлагает термин «слобожане», а термин «слобода» для описания городов. Т.е. речь идет о том, что горожане, в отличие от слобожан, сами выбирают свое место поселения, осознают свои политические права, активно включены в процесс производства пространства. Слобожане же пассивны как в своей резидентной мобильности (где разместили, там и живут), так и в своей политической активности, а, следовательно, выключены из процесса производства пространства. Несмотря на эвристичность метафоры «слобода», нам сам термин видится не до конца релевантным и, как это бывает с объясняющими метафорами, не до конца объясняющим то, что призван объяснить. Подобного рода метафоры важны для начала разговора о городском, как, например, для начала разговора о городах Европы и Америки начала XX в. важнейшими метафорами стали Geselleschaft и Gemeinschaft Фердинанда Тенниса (Теннис, 2002) и постулированное Робертом Парком в 1915 г. принципиальное отличие социального в Большом Городе (Park, 1915, p. 577-612) от всех других форм человеческих сообществ. Тем не менее, возвращаясь к горожанам, нам видится необходимым
использовать более удачный с точки зрения идеологического нейтралитета термин «городские жители» (urban dwellers).
Прилагательное «городской» здесь требует дополнительных оговорок, с тем чтобы о
не создать неловкой ситуации, подобно той, в которой оказался Герберт Ганс (Gans, §■ 1962), автор типологии «городских жителей», вычеркнувший из типологии обитателей
субурбии, сочтя их «негородскими жителями». В целях фундирования прилагательного ^
«городской» я бы обратился к третьей экологии, описанной Вахсмутом (Wachsmuth, 2012, g
p. 506-523), которая рассматривает город как городской регион в сложных экосистем- о
ных отношениях с прилегающими территориями. Таким образом, мы решаем проблему S
территориальности через достаточно расплывчатую географически, но достаточно лег- о ко описываемую в категориях энвайроментального подхода привязку: «городской» —
значит имеющий экосистемную связь с городом, будь то дыхание городским воздухом, Ф
строительство жилища из городского мусора или ежедневное пользование городским ш
Данные исследовательских проектов
том об исследовании можно ознакомиться на сайте Московского урбанистического
2 URL: http://2016.mosurbanforum.ru/books/ (дата обращения: 9.06.2016).
3 URL: https://city4people.ru/blog/blog_437.html (дата обращения: 9.06.2016).
S
метрополитеном. А вот с «жителем» все несколько сложнее, потому что «житель» комфортно себя чувствует только в достаточно гибком пространстве энвайроментального О. подхода. Как только речь начнет идти о градостроительстве, в особенности о юридическом его измерении, проблем не миновать. Однако пока я воздержусь от рассуждений ^ о юридической субъектности городского жителя и перейду к описанию его таким, каким ^ он предстал в различных исследованиях, которые осуществляли мы с моими коллегами ^
в разное время с 2012 по 2015 г. I
&
о
о &
Статья основывается на материалах нескольких исследовательских проектов.
1) Исследование «Борьба за горожанина», массовый панельный опрос, проведен- щ
ный в 2013 г. Высшей школой урбанистики им. А. А. Высоковского совместно с мар- о
кетинговым агентством «Профи-исследования». Выбор городов для опроса строился §
на основании Индекса развития человеческого потенциала региональных столиц Рос- со
сии, составленного в рамках того же исследования. В первую линию опроса попали §
6 региональных столиц, характеризующихся высоким и средним уровнями развития ^
человеческого потенциала, — Екатеринбург, Тюмень, Краснодар, Томск, Воронеж, ^
Новосибирск. Во вторую линию опроса попали города, характеризующиеся низким 5
уровнем развития человеческого потенциала, — Омск и Волгоград. Выборка первой си
линии составила 5400 респондентов, второй — 1200 респондентов. Подробно с отче- 5
форума2. 5
2) Исследование городских дворов Москвы, массовый опрос, проведенный в 2013 г. о совместно с фондом «Городские проекты Ильи Варламова и Максима Каца». Интернет- §■
опрос по Москве, в границах до присоединения Новой Москвы. Объем выборки составил 1759 респондентов. Выборка смещена в сторону мужского пола и среднего возраста респондентов. Массовый опрос сопровождался качественным интервьюированием по единому полуформализованному гайду с тематическими вариациями на различных I территориях, на качественном этапе было взято 62 интервью. Подробно с отчетом об ис- щ
сх Iii
0Q О
следовании можно ознакомиться на сайте фонда3.
3) Исследование двора на ул. Академика Анохина, 38 в г. Москва, исследование смешанного дизайна, подразумевавшего опрос жителей четырех многоквартирных домов С в районе Тропарево-Никулино, а также наблюдение и проектные группы с жителями этих
& ф
домов, посвященные вопросу благоустройства их двора. Это и ряд других исследований в районе Тропарево-Никулино подробно описаны в сборнике «Тропарево-Никулино: Опыт городского самоуправления»4.
4) Исследование структур идентичности г. Кимры Центра полевых исследований в 2015 г. Исследование выполнено в качественной парадигме, в ходе исследования проведено 80 интервью с жителями г. Кимры Тверской области. Исследование было направлено на выявление структур идентичности и территориальной дифференциации города5.
Ключевые характеристики городского жителя
В ходе исследования «Борьба за горожанина» нами был выявлен ключевой элемент привязанности городского жителя к городу — экономический. Мы можем это утверждать на основании того, что фактор удовлетворенности работой и заработной платой показал сильную корреляцию с частотой положительного ответа на вопрос «Скажите, вам в целом нравится или не нравится жить в вашем городе?». Единый агломерационный процесс в нашей стране, описанный Натальей Зубаревич (Zubarevich, 2013), характеризуется тем, что экономика страны концентрируется в больших городах, в первую очередь в региональных центрах, и далее, в еще большей степени, концентрируется в Москве и Санкт-Петербурге. Такая сверхцентрализация приводит к тому, что даже жители достаточно отдаленных от центров населенных пунктов связывают свою жизнь с мегаполисами, например, через практику отходничества (Р1ивпт, Ро2апепко, Zhidkevich, 2015, р. 35-71), описанную Симоном Кордонским и его коллегами. Исследование «Борьба за горожанина» показало, что ключевым фактором удовлетворенности городской средой для городских жителей является удовлетворенность работой. Которая, в свою очередь, в наибольшей степени состоит из удовлетворенности заработной платой. Однако не стоит думать, что поведением городских жителей управляет в чистом виде аутичная экономическая рациональность. В интервью, полученном в ходе изучения города Кимры, молодой человек из Пензы, работающий в Кимрах строителем, утверждал, что получать 50 000 рублей и из них 25 000 рублей отдавать за жилье менее выгодно, чем получать 25 000 рублей и отдавать за жилье 2500 рублей. Это утверждение является примером того, как представления городских жителей об экономике и экономической целесообразности не совпадают с формальной экономической целесообразностью.
Помимо экономической связи с городом городских жителей России объединяет ценность природы. Жители г. Кимры в интервью часто в различных вариациях сообщали нашей исследовательской группе: «У нас город хороший! Как в лесу живем!». И что-то подобное можно услышать в других российских городах. В 2013 г. совместно с фондом «Городские проекты Ильи Варламова и Максима Каца» было проведено исследование того, как жители Москвы оценивают свои дворы. В ходе этого исследования мы ставили своей задачей выявить, какие факторы влияют на оценку жителями своих дворов. В результате факторного анализа мы выявили один действительно (0.385) значимый фактор — оценка качества озеленения. Даже учитывая, что ссылка на интернет-опрос распространялась с помощью блога Ильи Варламова, т.е. мы ожидали, что получим какие-то искажения, связанные с тем, что значительная часть аудитории — люди, с интересом читающие про качество укладки плитки и красоту парковочных столбиков, даже
4 По неизвестным причинам данный сборник был удален с сайта Московского урбанистического форума, в связи с чем автор был вынужден выложить его на своей странице Academia.edu в авторской редакции в разделе Drafts (URL: https://hse-ru.academia.edu/PetrIvanov).
5 Отчет о результатах исследования см.: Презентация отчета Центра полевых исследований 2015 года // Academia. URL: https://www.academia.edu/15515330/ (дата обращения: 9.06.2016).
респонденты даже указывали это в качестве причины, по которой они переехали в этот город-спутник из мегаполиса. Опять же, в «Борьбе за горожанина», когда мы спраши-
несмотря на это единственным значимым фактором оказалось озеленение. В небольшом (п = 96) волонтерском исследовании г. Мытищи, в ходе которого мы хотели выявить структуры идентичности этого индустриального города-спутника, мы столкнулись с тем, о что жители Мытищ точно так же ценят в своем городе то, что в нем «зелено». Некоторые §■
СХ
е ^
вали о том, где жителям региональных столиц хотелось бы жить, наиболее популярным 25
ответом стал: «Жить поближе к природе». Там же мы выяснили, что 42% жителей регио- о нальных столиц в целом не интересуются городскими благами и услугами, они работают
преимущественно в городе и редко пользуются социальной инфраструктурой, такой как ^ поликлиники и школы. Кинотеатры, парки, боулинг, бассейны и театры их совершенно
не интересуют, зато они предпочитают ходить в гости или проводить свободное время щ
дома. Таким образом, обобщая этот пункт, можно сказать, что в большинстве своем жи- ^
тели городов России плохо различают городскую среду и ограниченно пользуются го- §
родскими благами. с^
Еще одной важной чертой жителей региональных столиц является то, что они сто- с
ронятся любых форм самоорганизации. Так, из 5400 респондентов только 20% состоят 1
в каких-либо формальных или неформальных организациях, будь то профсоюзы, ТСЖ, щ
ТОС и другие. 80% не состоят вообще нигде. И почему-то в связке с самоорганизаци- ¡2
ей идет любовь к походам в театр, неудовлетворенность заработной платой и уверен- ^
св &
о
Т.е. даже оказавшись в ситуации вокализации, ситуации, когда ему дают возмож-
ность в том, что в городе легко можно вести бизнес. Когда в 2012 г. мы проводили опрос на Анохина, 386, с тем чтобы на основании этого опроса сформировать эскизный проект
благоустройства двора, то наиболее типичным сценарием диалога информанта с интер- о
вьюером был такой: С
о В
Интервьюер: Здравствуйте! Мы проводим опрос для того, чтобы разработать проект £ благоустройства вашего двора!
Информант: Здравствуйте! Нет, я, наверное, отвечать не буду, но вот там на втором щ
этаже живет активная женщина, она вам все расскажет (женщина, 40-50 лет, Тропаре- 5 во, 2012).
С
ность принять участие в трансформации городской среды вокруг своего дома, житель ^ российского города находит способ уйти от участия. Также в этом диалоге важно то, к что житель российского города признает за собой невысокую способность к различе- ^ нию городской среды и делегирует свое право на участие в производстве пространства о тому, кто, по его мнению, обладает данной способностью («активная женщина»). В ис- *>г следовании «Борьба за горожанина» мы также задавали жителям региональных столиц с^ довольно широкий спектр вопросов, касающихся форм участия, и обнаружили, что менее 10% горожан когда-либо писали обращения в органы власти, участвовали в публич- ^ ных слушаниях или же ходили на собрания советов депутатов. Тот факт, что в нашу вы- ^ борку попало целых 208 (4% от всех респондентов!) старших по подъезду, смотрится о на этом фоне занимательным курьезом, в особенности если принять во внимание, что св вовлеченность в самоуправление у старших по подъезду немногим отличается от во- ^ влеченности лишенных этого титула респондентов. Длительное включенное наблюде- о. ние за сообществами городских активистов в районе Тропарево-Никулино (частично ш
С
6 Иванов. П. В. Что мы наделали: Социальное обследование двора в Тропарево-Никулино // URL: UrbanUrban. Интернет-журнал. 19.03.2013.
http://urbanurban.ru/blog/space/209/Chto-my-nadelali-Sotsialnoe-obsledovanie-dvora-v-Tropary-ovo-Nikulino (дата обращения: 9.06.2016).
результаты этого наблюдения зафиксированы в публикации «Тропарево: опыт местного самоуправления»7 к Московскому урбанистическому форуму 2013 г.) показало отсутствие каких-то четких ценностных структур, превращающих обычного жителя российского города в активиста — среди городских активистов встречаются носители принципиально различных политических воззрений и этических принципов, что, например, нашло отражение в обострении и без того несколько напряженных отношений в сообществе активистов после аннексии Крыма. Однако данный вопрос требует дополнительных исследований, поскольку на текущий момент тема городского активизма в России разработана явно недостаточно, за исключением большой работы Карин Клеман и ее коллег (Клеман, Мирясова, Демидов, 2010), а также значительного пласта литературы по градостроительным конфликтам8.
Таким образом, в завершении этого раздела следует подчеркнуть ключевые характеристики жителя российского города. Он плохо дифференцирует городское пространство, ограниченно им пользуется и дистанцируется от участия в производстве и регулировании городского пространства, избегая возможностей самоорганизации. В следующем разделе статьи речь пойдет о структурах отчуждения, во многом задающим подобного рода характеристики жителей российских городов.
Шесть структур отчуждения
Разговор о структурах отчуждения городского жителя в России следует начать с тезиса Эдуарда Трутнева о «неупакованности» (Трутнев, Сафарова, 2009) российских городов, в особенности «неупакованности» Москвы (Трутнев, 2015, с. 13-32), в которой до сих пор не могут принять правила землепользования и застройки. Советские градостроительство и градорегулирование не имели дела с различными субъектами, действующими в городе, но по сути дела работали в режиме монолога властвующего субъекта, трансформирующего и дифференцирующего пространство в соответствии со своими задачами. После распада Советского Союза и трансформации общественных отношений, сопутствовавшей этому процессу возникла потребность в формулировании и фиксировании на законодательном уровне новых принципов взаимодействия субъектов в городском пространстве. Однако до конца этот проект не реализован и по сей день, в связи с чем позиция многих потенциальных участников производства пространства в городах России является либо недостаточно закрепленной законодательно, либо незакрепленной вообще. Т.е. по сути дела отсутствуют единые правила игры и система норм и санкций, которая бы фиксировала права и обязанности субъектов производства пространства. В ситуации, когда правила игры непонятны, включаются механизмы неправового регулирования отношений, что, в частности, приводит к необходимости минимизировать число включенных в производство пространства субъектов, порождая выглядящий неолиберально (однако, в полной мере им не являющийся) сговор бизнеса и власти. Проблема возникновения дополнительных акторов, в виде тех же городских жителей или местного бизнеса, может решаться различными способами — строительством «в чистом поле», где еще нет и не может быть никаких акторов, имеющих интересы, конструированием лояльных акторов, через фальсификацию общественных слушаний
7 Высоковский А. А., Иванов П. В., Попова К. А. и др. Тропарево-Никулино: Опыт городского самоуправления (авторская редакция) // Academia. URL: https://hse-ru.academia.edu/PetrIvanov (дата обращения: 9.06.2016).
8 См., например: Тыканова Е., Хохлова А. Траектории самоорганизации локальных сообществ в ситуации оспаривания городского пространства // Социология власти. 2014. № 2. С. 104-122; Мирясова О. Российская глубинка и мегаполисы: ценностные основания протестных выступлений // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2012. Июль-август. № 4 (110). С. 50-56.
или задеиствование административного ресурса для «правильного» голосования или же открытыми действиями в неправовом поле, включая применение силовых методов в отношении требующих голоса акторов. Таким образом, «неупакованность» российских о городов и несовершенство градостроительного права являются как бы нулевой структу- §■
рой отчуждения, фоном, на котором разворачиваются шесть структур отчуждения российских городских жителей от процесса производства пространства.
сх
е *
Первая структура отчуждения — структура присутствия недосягаемой власти. Эта ^ структура тем отчетливее видна, чем с более крупным городом мы имеем дело, и наибо- о лее явственно заметна в Москве. Речь идет о том, что житель города живет в пространст- х ве, которое в любой момент может быть изменено под действием нетранспарентных для о
городского жителя сил. Еще вчера в его дворе было тихо, а уже сегодня какие-то люди
ском управлении, либо у активистов, которым пришлось изучить устройство городско-
ет — в Москве мы сталкивались с осведомленностью о существовании муниципальных
общей ценности. Гетерогенность расселения не дает возможности городским жителям на определенной территории создать моральный регион с выраженными характеристиками. По этой причине в России почти нет престижных районов, джентрифицирующих-ся районов, бедных районов. По той же причине в России пока почти нет гетто. Модель Берджесса (McKenzie, Park, Burgess, 1915) не работает в Москве и других российских городах, и разница в rent между разными районами формируется не в результате эко-системного процесса, но в результате манифестации воли риэлтерского сообщества. Таким образом, городские жители не могут влиять на стоимость своей недвижимости
о сх
в спецовках снимают резиновое покрытие с детской площадки, выкорчевывают лавочки ш и проводят ремонт газона. В своих исследованиях мы часто спрашиваем людей об их представлениях о структуре городского управления. И, как правило, представление об этой структуре есть в ограниченном режиме либо у чиновников, работающих в город- сх
С св
го управления для того, чтобы понять, каким же образом им действовать для решения ^с
своих задач. Обычный житель московского района может считать, что благоустройством то
его двора занимается мэрия, а в целом районом управляет префект. В случае если бла- £5
гоустройство приходит в его двор, то житель не знает, что двор был определен на му- I
ниципальном собрании. О муниципальном собрании он также, скорее всего, не зна- п
Р о
депутатов только в районах, в которых оказывались единичные активные муниципальные депутаты. И то, как правило, осведомленность тесно связана с принадлежностью к го- с родским активистам и включенностью в активистские структуры районного социального § капитала. Т.е. по сути дела отчуждение через присутствие власти достигается за счет о того, что власть предстает для городского жителя как некоторая неведомая, непостижимая структура, обладающая исключительным правом трансформировать городское ^ пространство. Тем самым власть разрушает связь городского жителя с территорией. ^
Вторая структура отчуждения кроется в системе расселения, доставшейся в наслед- сх ство от СССР. Как пишет В. Л. Глазычев в «Глубинной России», зарубежных планиров- ^ щиков поражало, что в отдельно взятом районе Москвы можно найти представителей х самых разных специальностей и родов занятий, самых разных социальных статусов, § уровней дохода и т.п. Безусловно, с какой-то точки зрения это и может рассматриваться х как существенный плюс, однако с точки зрения самоорганизации и участия городских N жителей как коллективного территориального актора в процессе производства про- х
о
странства это существенный вызов. Коммуникация затруднена в силу негативных эффектов восприятия друг друга людьми различного дохода (Boyce, Brown, Moore, 2010) и иных визуально заметных параметров, в то время как сходства, в особенности в обра- О. зе жизни, наоборот, стимулируют межличностную коммуникацию (Kalmijn, 1999, p. 395421). Изначально классово, статусно, сословно чуждые друг другу городские жители щ с большим трудом могут выработать общую повестку и консенсус вокруг территории как §
то &
ф С
через практики самоорганизации и участия в производстве пространства, поскольку изначально говорят на различных языках, преследуют различные цели и наделены различными ценностями. А исходя из этого возникает кризис репрезентации в локальной пространственной политике — муниципальные депутаты и активисты вынуждены репрезентировать либо собственную волю и ценности, либо оказываются репрезентантами воли городской власти.
Связанная с этим структура отчуждения, третья по счету, — низкая резидентная мобильность. В силу того, что в российских городах практически отсутствуют ярко выраженные моральные регионы9, смена места проживания является достаточно редким и нежелательным событием ввиду ограничения возможных мотиваций к данному действию. Это приводит к тому, что основная часть городских жителей накапливает капитал аборигенности10, что, в соответствии с исследованиями польских коллег, ведет к снижению вовлеченности в производство пространства. Мария Левика показывает (Lewicka, 2005), что в производство пространства с большей вероятностью оказываются вовлечены высокомобильные городские жители, которые скорее, нежели низкомобильные жители, выбирают среду своего обитания и озабочены ее качеством. Однако здесь есть и другая сторона — наши наблюдения на публичных слушаниях в Тропарево-Никулино показывают, что в ситуации действия в процессе производства пространства для городских жителей значимой риторической фигурой является упоминание своего капитала аборигенности11. Так, представляясь на слушаниях, выступающий произносит свое имя, фамилию, адрес и год, с которого он проживает в районе. В свете обусловленного второй структурой отчуждения отсутствия морального региона на территории, капитал аборигенности становится единственной разделяемой всеми участниками публичных слушаний ценностью.
Четвертой структурой отчуждения является низкая дифференциация пространства в российских городах. В особенности это касается среды советской микрорайонной застройки. В нашем исследовании района Москвы Котловка мы с коллегами по Лаборатории полевых исследований города регулярно сталкиваемся с нарративом «Наш район самый обычный, все очень плохо». Далее этот нарратив развивается через перечисление грязного песка в песочницах, мусора на улице, нуждающихся в ремонте домов, отсутствия коммерческой и культурной инфраструктуры. Эта структура отчуждения тесно связана с предыдущими структурами. Гетерогения расселения приводит к гомогенности организации пространства. А гомогенность пространства, в свою очередь, еще больше снижает репертуар мотиваций к резидентной мобильности. Когда мы с коллегами изучали районирование города Кимры и пытались понять, какие из районов являются более престижными, а какие менее, то оказалось, что жители города не мыслят такими категориями (хотя районирование в их ментальных структурах присутствует). Престижными или непрестижными оказывались отдельные дома. Чем дом новее — тем престижней. Подобные же структуры обнаруживались в Тропарево-Никулино, где жители также рассматривали как престижные более новые дома, а как непрестижные — более старые.
Пятая структура отчуждения — разрушенное, в особенности в Москве и Санкт-Петербурге, местное самоуправление — является во многом производной от предыдущих структур. В ситуации, когда мы имеем дело с кризисом репрезентации, отсутствием представления об устройстве городской власти и отсутствием моральных регионов, по сути дела нет такого актора (или акторов), которому были бы необходимы структуры
9 Под моральными регионами мы понимаем теоретическую конструкцию, введенную Робертом Парком. См.: Парк Р. Э. Избранные очерки: сборник переводов / Пер. В. Г. Николаева. М., 2011.
10 Под капиталом аборигенности подразумевается срок проживания индивида на территории.
11 Иванов П. В. Социальная антропология публичных слушаний // Livejournal. 14.04.2013. URL: http://gilgitaxias.livejournal.com/5410.html (дата обращения: 9.06.2016).
местного самоуправления для формализации интеграции своих интересов в процесс производства пространства. Политика московских властей направлена на минимизацию числа акторов, задействованных в производстве пространства. Так, например, в Москве о реализуется эксперимент по слиянию структуры ДЕЗ-ГУИС-подрядчики в единую госу- §■ дарственную структуру ГБУ «Жилищник»12. Или как, например, в Тропарево-Никулино,
где за счет различных как правовых, так и неправовых инструментов парализуется работа
и
муниципального собрания депутатов по причине наличия там муниципального депутата ^ с отличной от провластной повесткой. В различных городах России разворачивается про- о цесс передачи полномочий городской власти на региональный уровень. Так, например, х в Екатеринбурге вопросами организации митингов и шествий на данный момент занима- о ется региональная власть, не являющаяся, в отличие от городской, компетентной в данных вопросах. Таким образом, законодательство фиксирует подспудное стремление ш
и народной медицине замещает институт формальной медицины и т.д. В ситуации кри-
ло небольшое увеличение межличностного и институционального доверия в России, однако в целом обе структуры доверия в России остаются крайне низкими. Одним из важных
06.02.2014. URL: http://urbanurban.ru/blog/reflection/339/Vsadnik-kommunalnogo-Apokalipsisa (дата обращения: 9.06.2016).
13 Презентация «Флэш-Евробарометр. 2015» / Центр социологических исследований. URL: http://www.ranepa.ru/images/docs/nayka/EB_2015_prezentatsia_07_09_ed.pdf (дата обращения: 9.06.2016).
СХ Ф
власти и бизнеса к упрощению структуры производства и регулирования пространства.
Наконец, шестая структура отчуждения — кризисное мышление, описанное Ольгой
Шевченко в книге «Crisis and everyday life in postsocialist Moscow» (Shevchenko, 2009). Кни- ex
га описывает структуры поведения москвичей, зафиксированные автором в 1990-е годы ^
и в самом начале 2000-х, однако есть основания полагать, что выделенные автором ме- ^с
ханики релевантны и для современного российского общества. Речь идет о структурах св
реакции на «кризис» (который понимается как мыслимая индивидом аномия), характе- £5
ризующихся в первую очередь созданием конструкций, замещающих институты. Так, на- i
пример, железные двери в квартиру замещают институт милиции, обращение к знахарям п
о
зиса локус контроля предельно сужается, и мысли городского жителя сконцентрированы на том, что он точно может контролировать, на пространстве квартиры, на выживании с семьи. Действие вне этого пространства рассматривается как нежелательное, чреватое § опасностями и рисками. Исследование ценностей «Евробарометр-2015»13 зафиксирова- о
§
щ
00
показателей доверия является восприятие того, насколько легко вести в городе бизнес. ^
И, по сути дела, наши данные, полученные в исследовании «Борьба за горожанина», так- О.
же демонстрируют негативную связь кризисного мышления и вовлеченности в процесс ^
производства городского пространства. 42% категорически неактивных городских жите- х
лей интересуются только работой и социальными услугами и склонны считать, что вести §
бизнес в их городе затруднительно, в то время как активные горожане склонны считать, х
что вести бизнес легко, и активно пользуются городской средой. Эта структура отчужде- N
ния тесно связана с «нулевой» структурой, поскольку также затрагивает вопрос правил х
игры. Однако речь здесь идет не столько о правовом регулировании правил игры, сколь- ^
ко о культурном. Кризисное мышление приводит городского жителя к мысли, что отсут- ^
ствие нормы является нормой, что в городской среде действует режим элементарных О. санкций, что если институты и существуют, то они мальфункциональны и их деятельность
диаметрально расходится с декларируемой. А, следовательно, участие в процессе про- щ
изводства пространства, в котором задействованы эти мальфункциональные институты, §
то
JQ
не только бессмысленно, но и категорически нежелательно, поскольку режим элементарных санкций подразумевает в том числе физическую расправу. 5
&
12 Иванов П. Всадник коммунального Апокалипсиса // UrbanUrban. Интернет-журнал. ОЭ
С
Заключение
В статье мы посмотрели на городских жителей российских городов с разных сторон, увидев в них как несознательных недогорожан, так и жертв сложных структур отчуждения. Нами была описана необходимость оперирования термином «городские жители» для описания жителей российских городов и высказан ряд опасений, связанных с использованием вместо него термина «горожане». Далее мы на материале ряда исследований, основные из которых были осуществлены в период с 2012 по 2015 г., показали ключевые характеристики городских жителей в России, такие как преимущественно экономическая связь с городом, ценность природы и слабо выраженная способность к дифференциации пространства. В заключительной части статьи мы выделили шесть структур отчуждения городских жителей от участия в производстве пространства, разворачивающихся на фоне «неупакованности» российских городов и эрозии градостроительного права в РФ: присутствие недосягаемой власти, гомогенизирующая гетерогения структуры расселения, низкая резидентная мобильность, низкая дифференцированность городской среды, государственная политика, направленная на уничтожение структур самоуправления, а также кризисное мышление. Описание городского жителя и структур отчуждения не является исчерпывающим, однако демонстрирует ключевые тренды, характерные для российских городов, что позволяет им быть ресурсом для построения исследовательских вопросов в рамках городских исследований.
Литература
Вирт Л. Избранные работы по социологии / Пер. с англ. В. Г. Николаева. М., 2005. С. 93-118.
Высоковский А. А. и др. Борьба за горожанина: человеческий потенциал и городская среда. URL: http://repnoe.net/upload/iblock/1b1/issledovanie_gorodov.pdf http://repnoe.net/upload/ iblock/1b1/issledovanie_gorodov.pdf (дата обращения: 9.06.2016).
Высоковский А. А., Иванов П. В., Попова К. А. и др. Тропарево-Никулино: Опыт городского самоуправления (авторская редакция) // Academia. URL: https://hse-ru.academia.edu/PetrIvanov (дата обращения: 9.06.2016).
Глазычев В. Л. Глубинная Россия: 2000-2002 // Сайт В. Л. Глазычева. URL: http://www.glazy-chev.ru/books/glubinnaya_rossia/GR_summary_ru.htm (дата обращения: 9.06.2016).
Иванов П. Всадник коммунального Апокалипсиса // UrbanUrban. Интернет-журнал. 06.02.2014. URL: http://urbanurban.ru/blog/reflection/339/Vsadnik-kommunalnogo-Apokalipsisa (дата обращения: 9.06.2016).
Иванов П. В. Отчет по социологическому исследованию дворов Москвы в августе-ноябре 2013 года // Городские проекты Ильи Варламова и Максима Каца: сайт. URL: https://city4people.ru/ blog/blog_437.html (дата обращения: 9.06.2016).
Иванов П. В. Социальная антропология публичных слушаний // Livejournal. 14.04.2013. URL: http://gilgitaxias.livejournal.com/5410.html (дата обращения: 9.06.2016).
Иванов П. В. Что мы наделали: социальное обследование двора в Тропарево-Никулино // UrbanUrban. Интернет-журнал. 19.03.2013. URL: http://urbanurban.ru/blog/space/209/Chto-my-nadela-li-Sotsialnoe-obsledovanie-dvora-v-Troparyovo-Nikulino (дата обращения: 9.06.2016).
Карпов А. Различение пространства в городе // Социологическое обозрение. Т. 1. 2001. № 2. С. 59-72.
Клеман К., Мирясова О., Демидов А. От обывателей к активистам. Зарождающиеся социальные движения в современной России. М.: Три квадрата, 2010.
Лефевр А. Производство пространства // Социологическое обозрение. Т. 2. 2002. № 3. С. 27-29.
Мирясова О. Российская глубинка и мегаполисы: ценностные основания протестных выступлений // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2012. Июль-август. № 4 (110). С. 50-56.
Парк Р. Э. Избранные очерки: сборник переводов / Пер. с англ. В. Г. Николаева. М., 2011.
Презентация «Флэш-Евробарометр. 2015» / Центр социологических исследований. URL: http://www.ranepa.ru/images/docs/nayka/EB_2015_prezentatsia_07_09_ed.pdf (дата обращения: 9.06.2016).
Презентация отчета Центра полевых исследований 2015 года // Academia. URL: https://www. academia.edu/15515330/ (дата обращения: 9.06.2016).
Тённис Ф. Общность и общество / Пер. с нем. Д. В. Скляднева. СПб.: Владимир Даль, 2002.
Трутнев Э. К., Сафарова М. Д. Градорегулирование в условиях рыночной экономики. М.: Дело, 2009.
Трутнев Э. К. Город и право: логика циклического развертывания и свертывания из прошлого в будущее и из настоящего в прошлое институтов правового градорегулирования в постсоветской России // Городские исследования и практики. 2015. Пилотный номер. С. 13-32.
Тыканова Е., Хохлова А. Траектории самоорганизации локальных сообществ в ситуации оспаривания городского пространства // Социология власти. 2014. № 2. С. 104-122.
Boyce C. R., Brown G. D.A., Moore S. C. Money and Happiness: Rank of Income, Not Income, Affects Life Satisfaction // Psychological Science. 2010. Vol. 21 (№ 4). Р. 471-475.
Gans H. J. The Urban Villagers: Group and Class in the Life of Italian-Americans. N.Y.: Free Press, 1962.
Kalmijn M. Intermarriage, and Homogamy: Causes, Patterns, Trends // Annual Review of Sociology. 1999. № 24. Р. 395-421.
Lewicka M. Ways to Make People Active: The Role of Place Attachment, Cultural Capital and Neighborhood Ties // Journal of environmental psychology. 2005. Vol. 25. № 4. P. 381-395.
McKenzie R. D., Park R. E., Burgess E. W. The City. Chicago: University of Chicago Press, 1967.
Park R. The City: Suggestions for the Investigation of Human Behavior in the City Environment // The American Journal of Sociology. 1915. Vol. 20. № 5. Р. 577-612.
Plusnin Ju., Pozanenko A., Zhidkevich N. Seasonal Work (Otkhodnichestvo) as a New Social Phenomenon in Modern Russia // Mir Rossii. 2015. Vol. 24. № 1. Р. 35-71.
Shevchenko O. Crisis and the Everyday in Postsocialist. Moscow: Indiana University Press, 2009.
Wachsmuth D. Three Ecologies: Urban Metabolism and Society-Nature Opposition // The Sociological Quarterly. 2012. Vol. 53. № 4. Р. 506-523.
Zubarevich N. Four Russias: Human Potential and Social Differentiation of Russian Regions and Cities // Russia 2025: Scenarios for the Future / Ed. by M. Lipman, N. Petrov. L.: Palgrave Macmillan, 2013.
OQ О
Ci
e
Ü
о 'S s о о о Ci CD Ci
CD §
s &
CO ^
CO
£2
0
1
CO &
о
о &
о
£2 о
OQ 00 s
0 &
s s
Ü
1
CD §
О
Ci ■2
OQ
0
1 CO
s
&
CD
С
