CC BY
119
ВЕСТНИК САНКТ-ПТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер, 7 2007 Вып. 3
УДК 551.8:574:551.799
М.В, Шитое, Т. А. Константинова, И, Г. Лоскутов1, Э. С. Плешивцева2, И. В. Сумарева, И. Г. Чухина1, О. А. Щеглова3
ГОРОДСКАЯ СРЕДа, ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЕ
И СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЛАДОГЕ И ЕЕ ОКРУГЕ (по палинологическим и карпологическим данным). П: СЕРЕДИНА I ТЫС. ОТ Р. Х.-СЕРЕДИНА IX в.4
Введение. Судя по палинологическим данным, в непосредственной близости от Ладоги конца IX-XIII вв. вряд ли располагались культивируемые поля или места переработки зерна [1]. Это как будто подтверждает мнение о торгово-ремесленной направленности хозяйства средневековой Ладоги, но ничуть не решает принципиальной проблемы: связано ли возникновение протогородского поселения на земляном городище с развитием сельской округи? Была ли Ладога предшественницей Рюрикова городища и Великого Новгорода, возникших в скоплении раннесредневековых сельских поселений или открытым торгово-ремесленным поселением, ориентированным на транзитную международную торговлю подобно Бирке в Швеции, Хедебю в Дании или Гнездово под Смоленском?
Еще В. И. Равдоникас отмечал высокий уровень развития сельского хозяйства и ремесел в Ладоге с самого начала ее существования [2]. Поэтому довольно широко распространено мнение, что Ладога приблизительно с 753 г. от 1 X. «...была наиболее значительным военно-торгово-сельскохозяйственным поселением в нижнем Поволхо-вье...» [3, с. 32]. Представления об эклектическом характере социально-экономических функций Ладоги—бывшей одновременно военным, торговым и сельскохозяйственным центром, восходят к А. Н. Кирпичникову, который привел ряд аргументов «...в пользу одновременного заселения Ладожской области не позже середины VIII в.» [4, с. 101]. Впоследствии рядом исследователей эти представления были развиты и абсолютизированы. Например, согласно [5], Ладога возникает как полиэтнический «Русско-Шведский пра-Петербург», благодаря международной транзитной торговле сразу, и с уже готовыми городскими функциями—военно-административными, торговыми, ремесленными и с развитой сельскохозяйственной округой.
Раннесредневековые сельские поселения нижнего Поволховья до сих пор почти не изучены. Мало вероятно, но не исключено, что многочисленные находки зерна в древнейших ладожских слоях связаны с импортом из уже сложившихся сельскохозяйственных областей—Приильменья, например (обсуждение см. в части I настоящей
1 Всероссийский институт растениеводства им. Н. И. Вавилова, г. Санкт-Петербург.
2 Петербургская комплексная геологическая экспедиция.
3 Институт истории материальной культуры РАН, г. Санкт-Петербург.
4 Работа выполнена при частичной финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (грант № 03-06-80431) и Староладожской экспедиции ИИМК РАН.
© М.В. Шитов, Т. А. Константинова, И.Г. Лоскутов, Э.С. Плешивцева И.В. Сумарева, И.Г. Чухина, O.A. Щеглова, 2007
заметки [1]). В нижнем Поволховье единичные пыльцевые зерна Cerealia—ржи и ячменя, отмечены в озерно-аллювиальных отложениях с возрастом около 2 тыс. лет [6]. Поэтому вопрос о существовании в нижнем Поволховье сельских поселений ранее середины VIII в. от P. X., является принципиальным как для установления социально-экономических функций древней Ладоги, так и для понимания культурно-исторических процессов, приведших к образованию Северной Руси.
Сельскохозяйственные традиции и системы землепользования гораздо более консервативны, чем зависящие от конъюнктуры и моды предметы материальной культуры. Это позволяет ожидать, что состав сельскохозяйственных культур, хронология и направления их распространения могут быть перспективными индикаторами этнической принадлежности носителей археологических культур и своеобразными маркерами древних миграционных процессов. Такой палеоэкологический «след» может быть особенно полезен для идентификации этнических общностей в тех случаях, когда для этого нет прямых исторических, археологических или топонимических указаний. Поэтому обращаясь к истории земледелия и хозяйственного освоения ландшафтов нижнего Поволховья, следует использовать именно такой, палеоэтноботанический подход.
Палеоэтноботанический подход. Более 30 лет назад Э. Ланге изучил состав пыльцы на разновозрастных (VII-XII вв.) поселениях о, Рюген, окрестностей Меклен-бурга и Бранденбурга, и пришел к выводу, что культивирование ржи началось там только после расселения славян [7].5 В очерке об истории возделывания ржи—«славянского хлеба» в междуречье Вислы и Одры, К. Яжджевский на основе карпологических и лингвистических данных показал, что эта культура распространялась вместе с расширением славянского ареала и что германцы переняли навыки ее культивирования у славян в позднеримское время [8]. Значение ржи в археологических контекстах для славянской атрибутации носителей археологических культур неоднократно отмечал В.В. Седов [см. например, 9, с. 259]. Некоторый скептицизм в эти соображения внес К.-Э. Бэр, который показал, что хотя систематическое возделывание ржи началось только в средневековье, на бедных почвах северо-западной Германии она вышла в самостоятельную культуру уже в римское время [10]. Поэтому он предположил существование в Европе нескольких независимых областей, где на бедных почвах в условиях плохого климата рожь стала культивироваться как самостоятельная культура.
Тем не менее, тезис В.В. Седова, полагавшего, что «...в лесные области Восточно-Европейской равнины, рожь ... была занесена переселенцами из Висло-Одерских земель» [11, с. 739], т.е. славянами, кажется вполне справедливым. Так, например, одним из древнейших сельскохозяйственных центров северо-восточной Европы является северо-западное Приильменье, где земледелие начало практиковаться более 5000 лет назад [12, 13].6 В развитии земледелия этого района надежно выделяются три периода, последний из которых начался около 700 г. от P. X. или несколько ранее, когда началось возделывание пшеницы и ржи. Этот период связан, по мнению Л.-К. Кенигссона, с расселением славян [12].
В Эстонии, например, начало непрерывной кривой пыльцы ржи в большинстве разрезов моложе 1050 г. от Р X. [14]. Только в донных отложениях оз. Руила пыльца ржи, хотя и в ничтожных количествах, образует непрерывную кривую, начиная
5 Речь идет именно о возделывании ржи как отдельной культуры. В незначительных количествах рожь может присутствовать как засоритель других сельскохозяйственных культур.
6 В работе 2001 г. [13] Л.-К. Кенигссон, не приводя каких-либо аргументов, несколько «омолодил» возраст основных палеоэкологических рубежей. Начало спорово-пыльцевой диаграммы он отнес к 2500 г. до Р, X., а начало непрерывной кривой пыльцы ржи и пшеницы—к 800 г. от P. X.
приблизительно с 800 г. от Р. X. [15]. Этот уровень начинается на глубине около 25 см, а его возраст рассчитан по кривой глубина—возраст, причем ближайший датированный интервал разреза находится на глубине 170 см (!), так что приведенная авторами [15] хронология является условной. На юге Финляндии, в окрестностях Гельсингфорса, в донных отложениях озер пыльца ржи появляется обычно только в верхних 7-10, редко 25-35 см разреза, имеющих весьма молодой возраст [16]. Точно он не установлен, однако, например, в осадках озера Хамптрааск интервал 40-45 см имеет радиоуглеродный возраст 1240±80 л. н., а кривая пыльцы ржи начинается примерно с глубины 35 см [16, рис. 5, с. 54]. Следовательно, в большинстве озер южной Финляндии пыльца ржи появляется сравнительно недавно—верхние 10 см осадков не могут иметь возраст древнее 400-500 лет. В целом, в Финляндии систематически практикуемое земледелие распространяется довольно поздно—после 1200 г. от Р., X. [17]. Такая хронология справедлива и для северного Приладожья и Карельского перешейка: в донных отложениях внутренних озер Валаама и заливов Ладожского озера [18], озера Кировалампи на острове Риеккалансаари в окрестностях г. Сортавала [19] непрерывная кривая пыльцы Cerealia начинается в отложениях XI-XIII веков лли в верхних 24 см осадков, как в озере Куппаланлампи [20], Аргументы в пользу более древнего возраста земледелия в этих районах, основанные на находках единичных пыльцевых зерен Cereal i (абсолютный уровень пыльцы Cerealia:—С°) совершенно не убедительны. Так. в разрезах донных отложений заливов Онежского озера в районе археологических памятников Пегрема, И. Вуорела с соавторами обнаружили единичные пыльцевые зерна пшеницы (!) в слоях с возрастом около 5000 л. н. [21]. Именно такой возраст, используя представление об абсолютном уровне пыльцы Cerealia, и следовало бы принять за время распространения земледелия в Прионежье, хоть это и кажется невероятным. Однако за абсолютную границу пыльцы Cerealia И. Вуорела с коллегами принимают единичные пыльцевые зерна гречихи посевной с возрастом около 800 л.н. (конец XIII в.) только потому, что в это время на той же широте земледелие появляется в финской Карелии [21. С. 135]. Чтобы избавиться от противоречий, авторы предполагают, что древнейшая пыльца Cerealia была принесена с зерном из более южных или юго-западных районов В то же время Л.-К. Кенигссон [12, 13], обнаруживший в разрезе торфяника Радбелик единичные пыльцевые зерна пшеницы в интервалах с радиоуглеродным возрастом 4400, 3900 и 2700 л. н., гречихи—4400 л. н., овса—около 3800-3900 л. н., проигнорировал их, не считая свидетельством возделывания этих культур. Такой подход представляется вполне справедливым.
Различия в составе зерновых культур финно-угорского и славянского населения хорошо заметны даже по относительно поздним палеботаническим материалам из Белозерья, изученным H.A. Макаровым с соавторами [22]. Сравнивая, например, зерно из близких по времени поселений X в. Крутик, связанного с финно-угорской средой и Никольское V, где сочетаются славянский и финский элементы, авторы отмечают, что «...отчетливо фиксируется более высокая доля ржи в ассортименте сельскохозяйственных культур на поселении Никольское V [...] в Никольском V рожь является доминирующей культурой» [22, с. 180, 181].
Таким образом, на территории будущей Северной Руси широкомасштабное земледелие с культивированием ржи и пшеницы распространяется, скорее всего, вместе со славянским населением.
Объекты исследования. В 2005 г. при помощи комплекса методов были изучены разрезы погребенных почв на двух ключевых памятниках нижнего Поволховья: земляного городища в Старой Ладоге и Любшанского городища.
Методы исследования. Для индикации антропогенного воздействия на палеолан-дшафты нижнего Поволховья применялась методика, основанная на соотношении пыльцы различных экологических групп растений-индикаторов. Группы растений-индикаторов были выделены согласно классификации К.Е. Бэра [23] и Б.-Э. Берглунда [24] с некоторыми изменениями. Описание и таксономический состав групп приведены в [1]. В дополнение к палинологическим данным были определены зерна культурных злаков и семена сорняков из отмывок погребенных почв на земляном городище в Старой Ладоге (3 пробы) и Любшанском городище (2 пробы). Отмывка проводилась путем флотации в 20% растворе ЫаС1 на ситах с диаметром ячей 1 мм; объем пробы—30 л.
Для установления генезиса и потенциальной плодородности погребенных почв на земляном городище в Старой Ладоге и Любшанском городище был использован комплекс палеопедологических методов, включавший макро- и мезоморфологическое описание, определение органического углерода (по Тюрину, согласно [25]), гигроскопической влажности, реакции водной вытяжки (рН), а также магнитной восприимчивости. Магнитная восприимчивость современных и погребенных почв связана с содержанием и формой нахождения соединений железа. Этот признак позволяет надежно распознавать гидро- и автоморфные почвы, т. к. магнитная восприимчивость аккумулятивных горизонтов автоморфных почв всегда выше, а у гидроморфных, как правило, ниже, чем у почвообразующих пород [26]. Магнитная восприимчивость определялась в лаборатории петрофизики геологического факультета СПбГУ.
Результаты исследования. Гидроморфные почвы земляного городища в Старой Ладоге были изучены в разрезе на северной стенке раскопа 2005 г. (раскопки А. Н. Кирпичникова), где под 4-метровой толщей культурного слоя был вскрыт следующий разрез (снизу вверх, рис. 1):
1) песок кварцевый светло-желтый, мелкозернистый, местами обохренный, с невыдержанными по простиранию прослоями коричневых алевритистых песков. Мощность слоя—более 25 см;
2) песок светло-серый, слегка гумусированный, в кровле более темный и постепенно переходящий в слой 3. Встречаются редкий щебень кристаллических пород и известняков размером до 8 х 5 х 3 см. Мощность 5-8 см.
3) тот же песок, более гумусированный, темно-серый. Мощность изменятся от 0 до 1,0-2,5 см. Иногда образует более темно окрашенные линзовидные тела, приуроченные к глубоким проникновениям гумуса из слоя 5. В таких случаях наблюдается градиентное изменение окраски—от более темной у проникновений, до постепенно светлеющей на удалении. Верхняя граница со слоем 4 резкая, четкая, слегка волнистая, но без признаков размыва;
4) алеврит голубовато-серый, неслоистый. В верхней части—затеки гумуса из слоя 5, которые иногда насквозь пронизывают слой 4. Слой разбит трещинами, иногда на всю мощность, по которым проникновения гумуса наиболее интенсивны. Трещины имеют клиновидную форму и достигают в верхней части ширины в 5-7 см. В плане трещины образуют систему полигонов размером от 20-30 см до 0,5 м. Мощность слоя изменяется от 7-15 см в северной стенке до 40-50 см в юго-западном углу раскопа. В кровле слоя встречаются валуны кристаллических пород, а также плитки песчаников саблинской и известняков волховской свит. Большинство из валунов имеет
Рис. 1. Спорово-пыльцевая диаграмма разреза погребенной почвы в основании культурного слоя на земляном городище в Старой Ладоп Нумерация слоев соответствует описанию в тексте.
округлую форму и не превышает в диаметре 20-30 см, хотя один из них, сложенный кристаллическими породами, достигает около 1,3 м по длинной оси;
5) алеврит светло-серый гумусированный; в кровле и подошве—темно-серые прослои мощностью до 0,5 см. Мощность слоя—от 3 до 5 см;
6) темно-серый, сизый, неслоистый гумусированный суглинок. Пронизан многочисленными, преимущественно вертикально-ориентированными, белыми «журавчи-ками» вивианита длиной 2-3 см. При экспонировании на воздухе «журавчики» приобретают голубой цвет. Мощность—от 0 до 20 см;
7) темно-серый, черный пористый гумусированный суглинок с мелкими угольками и обломками древесного детрита (до 1-2 мм размером). Нижняя граница неровная, волнистая. Мощность изменяется от 10-13 до 40 см и более за счет сокращения мощности слоя 6;
8) культурный слой земляного городища. В основании—слой слабо разложившейся строительной щепы. Нижняя граница четкая, слегка волнистая. Мощность—до 4,5 м.
Этот разрез, в котором можно наблюдать взаимоотношения культурного слоя, погребенной под ним почвы и почвообразующих пород, является весьма сложным, а его интерпретация представляется неоднозначной. Слои 1, 2 и 4 являются, безусловно, озерно-аллювиальными отложениями ладожской трансгрессии, слагающими чер-навинскую террасу р. Волхов. Присутствие этих отложений в основании культурного слоя на земляном городище было установлено ранее [6]. Их существенно песчанистый состав здесь по сравнению, например, с разрезами в урочище Плакун связан, вероятно, с накоплением более грубого материала в дельте р. Палеоладожки—современного
левого притока Волхова, на стрелке которой и располагается земляное городище. Трудно объяснимо присутствие щебня в слое 2 и крупных глыб в кровле слоя 4. Судя по тому, что слой 3 непосредственно над обломками не имеет признаков деформации или текстур вдавливания, накопление щебня происходило одновременно с накоплением песка слоя 2. Современная р. Ладожка во время паводков переносит галечный материал, однако вряд ли это могло происходить на финальной стадии ладожской трансгрессии, когда уровень Волхова был выше Юм абс. высоты и устье р. Ладожки имело заливообразный характер. Еще более проблематичным является происхождение валунов, глыб и крупного щебня в кровле слоя 4: под ними нет ископаемой почвы, следовательно—они появились там еще до установления субаэральных условий. Валуны кристаллических пород и плитки известняков волховской свиты имеют размер преимущественно до 20-30 см, но встречаются и более крупные. Ближайший источник глыбового материала—гряда флювио-гляциальных отложений в районе дер. Извоз, где присутствует моренная покрышка. Однако выходы морены там удалены от земляного городища к югу на расстояние 1200-1300 м и уже в 500 м от земляного городища—в районе Никольского монастыря, эта гряда не выражена в рельефе, т. е. глыбовый материал не мог переместиться сюда по склону. В приустьевой части р. Ладожки наблюдаются скопления валунов, однако там они выполняют русло и лежат гипсометрически на 5 м ниже площадки чернавинской (6-метровой) террасы. Нигде в Приладожье—в низовьях рек Волхов, Сясь, Паша, Оять и Свирь глыбового материала в кровле озерно-аллювиальных алевритов ладожской трансгрессии нет. Исключением является только разрез на земляном городище. Такая локальность распространения глыб позволяет предполагать, что их появление связано с человеческой деятельностью7.
Важным и дискуссионным является генезис слоя 3—гумусированного песка в подошве алевритов. Если слой песка подвергался процессам почвообразования до отложения слоя 4, это свидетельствует об установление субаэральных условий—кратковременном снижении уровня воды, за которым последовало его повышение. Судя по характеру развития финальной стадии ладожской трансгрессии, таких осцилляций уровня воды исключать нельзя (см., например, [27]). Предположению о почвенном генезисе слоя 3 противоречат два аргумента: 1) наибольшая интенсивность окраски слоя приурочена к затекам гумуса по трещинам из слоя 5 и постепенно светлеет при удалении от них; 2) он лишен каких-либо признаков развития почвенного профиля. Поэтому происхождение слоя 3 следует связывать с затеками, инъекциями гумуса по трещинам „з слоя 5 в кровлю сильно водонасыщенных, плывунных песков слоя 2.
Неясным является и происхождение трещин в слое 4, которые в плане образуют систему полигонов. Можно предполагать, что они являются трещинами усыхания. Однако этому противоречит отсутствие характерных для трещин усыхания диагностических признаков [28]; различий в гранулометрическом составе заполнении трещин и вмещающих пород, а также вогнутой поверхности полигонов, хотя этот признак маскируется неслоистой или неясно-слоистой текстурой алевритов ладожской трансгрессии. Образование трещин следует скорее связывать с растаскиванием, будиниро-ванием тонкого слоя алевритов, залегающих на плывунных песках слоев 1 и 2 под весом строений и культурного слоя земляного городища.
Слои 5, 6 и 7 являются, безусловно, погребенной почвой. Верхняя ее часть (слой 7) характеризуется высоким (8,30-12,17%) содержанием органического вещества, пористой текстурой, значительной примесью мелких угольков и древесного детрита, а также очень
7 Следует отказаться и от объяснений, связанных с разносом валунов при ледоходе, так как в наших природных условиях речной лед не может переносить глыбы длинной до 1,3 м
левого притока Волхова, на стрелке которой и располагается земляное городище. Трудно объяснимо присутствие щебня в слое 2 и крупных глыб в кровле слоя 4. Судя по тому, что слой 3 непосредственно над обломками не имеет признаков деформации или текстур вдавливания, накопление щебня происходило одновременно с накоплением песка слоя 2. Современная р. Ладожка во время паводков переносит галечный материал, однако вряд ли это могло происходить на финальной стадии ладожской трансгрессии, когда уровень Волхова был выше Юм абс. высоты и устье р. Ладожки имело заливообразный характер. Еще более проблематичным является происхождение валунов, глыб и крупного щебня в кровле слоя 4: под ними нет ископаемой почвы, следовательно—они появились там еще до установления субаэральных условий. Валуны кристаллических пород и плитки известняков волховской свиты имеют размер преимущественно до 20-30 см, но встречаются и более крупные. Ближайший источник глыбового материала—гряда флювио-гляциальных отложений в районе дер. Извоз, где присутствует моренная покрышка. Однако выходы морены там удалены от земляного городища к югу на расстояние 1200-1300 м и уже в 500 м от земляного городища—в районе Никольского монастыря, эта гряда не выражена в рельефе, т. е. глыбовый материал не мог переместиться сюда по склону. В приустьевой части р. Ладожки наблюдаются скопления валунов, однако там они выполняют русло и лежат гипсометрически на 5 м ниже площадки чернавинской (6-метровой) террасы. Нигде в Приладожье—в низовьях рек Волхов, Сясь, Паша, Оять и Свирь глыбового материала в кровле озерно-аллювиальных алевритов ладожской трансгрессии нет. Исключением является только разрез на земляном городище. Такая локальность распространения глыб лозволяет предполагать, что их появление связано с человеческой деятельностью7.
Важным и дискуссионным является генезис слоя 3—гумусированного песка в подошве алевритов. Если слой песка подвергался процессам почвообразования до отложения слоя 4, это свидетельствует об установление субаэральных условий—кратковременном снижении уровня воды, за которым последовало его повышение. Судя по характеру развития финальной стадии ладожской трансгрессии, таких осцилляции уровня воды исключать нельзя (см., например, [27]). Предположению о почвенном генезисе слоя 3 противоречат два аргумента: 1) наибольшая интенсивность окраски слоя приурочена к затекам гумуса по трещинам из слоя 5 и постепенно светлеет при удалении от них; 2) он лишен каких-либо признаков развития почвенного профиля. Поэтому происхождение слоя 3 следует связывать с затеками, инъекциями гумуса по трещинам «з слоя 5 в кровлю сильно водонасыщенных, плывунных песков слоя 2.
Неясным является и происхождение трещин в слое 4, которые в плане образуют систему полигонов. Можно предполагать, что они являются трещинами усыхания. Однако этому противоречит отсутствие характерных для трещин усыхания диагностических признаков [28]: различий в гранулометрическом составе заполнении трещин и вмещающих пород, а также вогнутой поверхности полигонов, хотя этот признак маскируется неслоистой или неясно-слоистой текстурой алевритов ладожской трансгрессии. Образование трещин следует скорее связывать с растаскиванием, будиниро-ванием тонкого слоя алевритов, залегающих на плывунных песках слоев 1 и 2 под весом строений и культурного слоя земляного городища.
Слои 5, 6 и 7 являются, безусловно, погребенной почвой. Верхняя ее часть (слой 7) характеризуется высоким (8,30-12,17%) содержанием органического вещества, пористой текстурой, значительной примесью мелких угольков и древесного детрита, а также очень
7 Следует отказаться и от объяснений, связанных с разносом валунов при ледоходе, так как в наших природных условиях речной лед не может переносить глыбы длинной до 1,3 м.
изменчивой мощностью, неровной нижней границей и отсутствием каких-либо изменений цвета по профилю. Все это не типично для естественных почв и позволяет считать слой 7 турбированной почвой—результатом механического перемешивания автохтонной почвы и начавшего накапливаться культурного слоя. Нижняя ее часть (слой 6), судя по макроскопическим признакам, является ненарушенной погребенной дерново-глеевой почвой. Содержание органического вещества в ней составляет 3,56-5,60%, что при нейтральной реакции водной вытяжки является свойствами потенциально плодородной почвы. Однако наличие восстановленных соединений железа в виде прожилок вивианита, макроскопические признаки и низкая величина магнитной восприимчивости позволяет сделать вывод о гидроморфном или полугидроморфном характере этой почвы. При таком сильном увлажнении, когда в почве господствуют восстановительные условия, использование почвы для земледелия представляется маловероятным. Это подтверждается и отсутствием пахотного горизонта. Современные почвы, развитые на алевритах ладожской трансгрессии 6-метровых (10-11 м абс. высоты) террас южного Приладожья в зависимости от локальных условий чаще всего являются гидроморфными или, реже, автоморфными.
Погребенные почвы перекрыты культурным слоем (слой 8) основание которого несколько древнее середины ЕХ в. от Р. X. (устное сообщение А.Н. Кирпичникова). Таким образом, с момента возникновения поселения на земляном городище (около 753 г. от Р. X.) до захоронения почвы под культурным слоем прошло чуть меньше 100 лет, в течение которых вскрытый на раскопе участок являлся незастроенной городской окраиной.
Из основания культурного слоя, погребенных почв и верхов отложений ладожской трансгрессии были отобраны 14 образцов. Только в 7 из них оказалось достаточное количество ископаемых пыльцы и спор. Тем не менее, можно достаточно надежно выделить 2 палинокомплекса (см. рис. 1).
Палинокомплекс (ПК) Ld-1 (глубина 434-428 см) установлен в алевритах ладожской грансгрессии (слой 4) и основании погребенной почвы (слой 5). В общем составе доминируют споры (56,9-60,8%), пыльца деревьев и кустарничков (АР—от 30,4 до 36,5%) при участии пыльцы травянистых растений (NAP—от 5,9 до 6,5%). В этом интервале снизу вверх по разрезу увеличивается содержание пыльцы Picea abies и Pinns sylvestris, соответственно от 29,5% и 22,2% в основании алевритов до 38,4% и 30,1% в кровле. Одновременно уменьшается количество пыльцы Betula sect. Albae (от 23,4 до 15,1%), Alnus (от 18,8 до 13,7%) и Tilia cordata (от 5,4 до 2,7%); единично отмечена пыльца Betula папа, В составе пыльцы травянистых растений доминирует пыльца злаков (30,0-56,0%), Che-nopodiaceae (14,0-26,0%) и Fabaceae (6,0-14,0%) при участии пыльцы разнотравья—Astera-сеае (1,9-8,0%), Rosaceae (6,0-11,5%), Ranunculaceae (4,0-12,0%) и Lamiaceae (4,0-13,5%). В составе спор преобладают споры Polypodiaceae (83,5-87,0%) и Sphagnum (12,0-15,4%) при небольшом содержании спор Licopodium clavatum (1,0-1,1%). Судя по составу пыльцы основных лесообразующих пород время формирования ПК Ld-1 близко к рубежу SA-1/SA-2,
ПК Ld-2 (428-416 см) установлен в нижней, ненарушенной части погребенной почвы (слой 6). В этом ПК значительно сокращается участие пыльцы древесных пород (7,2-15,5%) и возрастает количество спор (77,0-91,0%); содержание пыльцы травянистых растений не изменяется. Количество пыльцы ели и сосны достигает максимума во всем разрезе: 40,9 и 43,3% соответственно. Исчезает пыльца липы. Отмечена пыльца иван-чая (Chamaene-пит angustifolium), кипрея (Epilobium sp), полыни {Artemisia sp.) и одуванчика (Тагахасит sp.), а также в верхней части интервала— [ыльца пшеницы (Triticum sp., единично).
В этом разрезе наиболее существенными особенностями палиноспектров являются резкое сокращение участия пыльцы древесных растений в основании ненарушенной погребенной почвы и присутствие пыльцы пшеницы в ее верхней части.
Результаты определения зерен культурных злаков на раннесредневековых памятниках нижнего Поволховья
Количество определенных зерен, экз.
Таксономическая принадлежность Старая Ладога, земляное городище Любшанское городище
1 2 3 1 2
Triticum aestivum -пшеница мягкая 1 1 4 2
Triticum compactv.m-пшеница компактная 1 4 2
Hordeum vulgare ssp. distichon-ячмень пленчатый двурядкьш 6 3 2 7 6
Seeale cereale-рожь 2 3
Panicum miliaceum-просо 3 2
Всего, экземпляров 9 6 6 18 10
Аналитик: Лоскутов И. Г.
Старая Ладога: 1—основание культурного слоя середины IX в; 2—подсыпка из зеленовато-серых алевритов под культурным слоем; 3—погребенная почва. Любшанское городище—погребенная под валом почва: 1—турбированная, 2—ненарушенная.
Сокращение участия в палиноспекграх пыльцы древесных растений, скорее всего, связано с антропогенным разрежением лесов.
Для погребенных почв на земляном городище ранее нами были получены 5 14С-да-тировок [6], судя по которым, их образование началось 2130-1820 л. н. и закончилось около 1260 л. н. Последняя датировка очень близка к древнейшей дендрохронологи-ческой дате, полученной по строительным сооружениям—753 г. от Р. X. [3]. Поэтому большая часть профиля погребенной почвы на земляном городище сформировалась, вероятно, во второй-третьей четверти I тыс. от Р. X.
В отмывках из подошвы культурного слоя, подсыпке из алевритов ладожской трансгрессии в его основании и погребенной почвы удалось выделить зерна Cerealia (табл. 1) и большое количество семян сорняков (табл. 2). На участке отбора образцов для карпологического анализа мощность ненарушенной почвы не превышала 2-3 см, поэтому была отобрана общая проба из турбированных и ненарушенных погребенных почв. Количество обнаруженных зерен Cerealia оказалось невелико. Это связано с тем, что промывались не скопления зерен или заполнение хозяйственных помещений, а почвы или базальные слои культурного слоя, а также со сравнительно небольшими (30 л) объемами проб. В погребенной почве отмечены (см. табл. 1) зерна пшеницы мяпсой (Triticum aestivum) и карликовой (Т. compactum), двурядного пленчатого ячменя (Hordeum vulgare ssp. distichori), а также ржи (Seeale cereale). В основании культурного слоя и подсыпке из алевритов в его подошве обнаружены зерна мягкой пшеницы, пленчатого двурядного ячменя и проса (Panicum miliaceum). Учитывая скудость зерновых материалов, различия в составе зерна из погребенных почв и культурного слоя значения не имеют. В этих материалах представлены все, за исключением овса и полбы, культуры, известные из Староладожского культурного слоя по литературным данным. Так, В.А.Петров в слоях IX-X вв. обнаружил только зерно, колосковые чешуи и солому проса [29], а В.И. Равдони-кас специально отмечал, что в слоях X в. много остатков проса, но нет пшеницы и ржи; рожь, по его мнению, начинает встречаться в слоях XIII-XIV вв. [30]. А.В.Кирьянов в слоях земляного городища, относящихся, как он считал, к VII—VIII вв., обнаружил много зерна Полбы (Triticum dicoccum), меньше мягкой пшеницы и овса, а также единичные
Результаты определения семян сорняков на раннесредневековых памятниках нижнего Поволховья
№ п.п. Таксон Кол-во определенных семян, экз.
Старая Ладога, земляное городище Любшанское городище
1 2 3 1 2
1 Aegopodium podagraria - Сныть обыкновенная 1 7
2 Anthriscus sylvestris-Купырь лесной 4 1 7
3 Barbarea arcuata - Сурепка дуговидная 1
4 Berteroa incana-Икотник серо-зеленый 5
5 Galcopsis ¿р.-Пикульник 4 3 16
6 Carduus sp,-Чертополох 2
7 Carexsp.- Осока 2 1 3
8 Chenopodium album-Марь белая 101 96 996 2 1
9 Cuscuta sp -Повилика 2
10 Dactylis glomerata-Ежа сборная 1
11 Ely trigia receñí-Пырей ползучий 1
12 Hyoscyamus niger-EeiieKi черная 1
13 Nepeta sp. -Котовник 1
14 Polygonum convolvulus-Торец вьюнковый 1
15 Polygonum persicaria-Topen почечуйный 1
16 Rubus idaeus - Малина 21 13 73
17 Rumex acetosa-Щавель кислый 1 -
18 Sinapis arveWÄW-Горчица луговая 2 3 2
19 Stellaria media-Звездчатка средняя 12 2 6
20 Urtica dioicft- Крапива двудомная 1 1
21 Asteraceae 6
22 Lamiaceae 1
23 Ranunculaceae 2 2
Всего, экземпляре« 163 121 1109 12 1
Аналитик: ЧухинаИ.Г,
Старая Ладога: 1—-основание культурного слоя середины IX в; 2—-подсыпка из зеленовато-серых алевритов под культурным слоем; 3-погребенная почва.
Любшанское городище—погребенная под валом почва: 1—турбированная, 2—ненарушенная
зерна ячменя и ржи; остатков проса в его материалах не оказалось [31]. Получается, что среди остатков зерна в раннесредневековых слоях полностью доминируют или полба или просо, но вместе они не встречаются. В распоряжении этих исследователей был очень большой, исчисляемый десятками тысяч зерен, материал, поэтому это противоречие нельзя объяснить статистическими причинами. Неясно, с чем, в таком случае, оно может быть связано: с хронологией распространения культур (материалы A.B. Кирьянова древнее, чем у В. А. Петрова и В. И. Равдоникаса) или с контекстом захоронения скоплений зерна. В тоже время в слоях IX-X вв. среди немногочисленных находок зерна H.A. Кирьяновой [32], М. Аалто и X. Хейнайоки [33], а также наших, представлены почти все культуры—просо, ячмень, полба, различные сорта пшеницы, рожь и овес.
В составе семян из наших отмывок (см. табл. 2) нет ни одного, принадлежащего специализированным сорнякам зерновых, например, куколя обыкновенного (Agro-stemma githagó), овсюга (Avena fatua), василька синего (Centaurea cyanus) или костра
ржаного (Bromus secalinus). В их составе полностью доминируют семена мари белой (Chenopodium album)—сегетального сорняка, который легко занимает хорошо удобренные рудеральные местообитания [34]. Судя по высокому содержанию органического вещества в погребенных почвах земляного городища, именно такие местообитания там и были широко распространены. Второе место по числу семян занимает малина (Rubus idaeus). Остальные 18 таксонов, определенные в отмывках, представлены небольшим количеством семян. Чаще всего встречаются семена сегетально-ру-деральных и рудерально-сегетальных по классификации Т.Н.Ульяновой [34] растений—Galeopsis sp. (пикульник), Cuscuta sp. (повилика), Elytrigia repens (пырей ползучий), Polygonum convolvulus (горец вьюнковый), P. persicaria (горец почечуйный), lapis arvensis (горчица луговая), Stellaria media (звездчатка средняя), Barbarea arcuatc ^сурепка дуговидная) или рудеральных растений—Aegopodium podagria (сныть обыкновенная), Carduus sp. (чертополох), Hyoscyamus niger (белена черная) и Urtica dioica (крапива двудомная). Разнообразны по таксономическому составу, хоть и присутствуют в ничтожных количествах семена лесных и луговых растений—Anthriscus sylvestris (купырь лесной), Breteroa incana (икотник серо-зеленый), Carex sp. (осока), Dactylis glomerata (ежа сборная), Nepeta sp. (котовник). При этом наибольшего видового разнообразия семена травянистых растений достигают за счет появления лесных и луговых видов в отложениях культурного слоя, что связано, вероятно, с их привносом с навозом и сеном. В погребенной почве общее число определенных семян в 7-9 раз больше, чем культурном слое и подсыпке под ним. Это обусловлено меньшей, по сравнению с культурным слоем, скоростью образования погребенной почвы. Никаких других изменений в составе семян по разрезу не наблюдается, что указывает на сохранение одних и тех же—рудеральных местообитаний при накоплении погребенной почвы и основания культурного слоя.
Состав семян из погребенные почв и основания культурного слоя на земляном городище ясно указывает на характер местообитаний—раскопками вскрыта территория рудеральной окраины древней Ладоги. Признаков распространения здесь луговых, а тем более, полевых, сообществ не отмечено. Мало вероятным кажется и локальное использование этого участка под огороды. Следует отметить, если бы обнаруженный набор семян сорняков (марь белая, горец вьюнковый, горец почечуйный, пикульник и др.) оказался в составе скопления зерна, т. е. если бы они образовывали прижизненную ассоциацию, следовало признать наличие старопахотных почв в Ладожской округе, как это сделал, например, А. В. Кирьянов по материалам из новгородского зерна [31]. Поэтому необходимо четко разделять семена сорняков в составе скоплений зерна и в составе танатоценозов на территории поселений
Любшанское городище расположено на правом берегу Волхова в 2-х км ниже Старой Ладоги при устье р. Любша. Судя по инвентарным находкам и 14С-датировкам строительных конструкций, оно было разрушено не позже середины IX в. [35]. Под его крепостным валом погребена дерново-карбонатная оподзоленная (автохтонная) почва мощностью до 40-50 см. Это почва встречается и в виде хорошо выдержанных по простиранию прослоев и линз в насыпи вала. Линзы аллохтонной почвы чередуются с прослоями почвообразующих флювиогляциальных песчанистых суглинков. Эта последовательность отложений образовалась, видимо, при отсыпке вала, когда сперва снималась почва, а затем почвообразующие породы. Дойдя до коренных пород—известняков волховской свиты, строители смещались и вновь снимали сперва почву, а затем почво-образующий суглинок и т. д. В месте расположения изученного разреза фиксируется,
видимо, только один этап строительства вала, возведенного непосредственно на поверхности древней почвы.
Из расчисток с напольной стороны в юго-восточной части вала в 2002-2005 гг. были отобраны несколько десятков образцов погребенной in situ почвы; все они оказались пустыми. Ископаемые пыльца и споры, в том числе пыльца травянистых растений (от 70 до 204 пыльцевых зерен) и Cerealia, были обнаружены только в 6 из 9 образцов аллохтонных почв из насыпи вала.
Стратиграфические взаимоотношения прослоев и линз ископаемой аллохтонной почвы в исходном профиле нам неизвестны. Однако их палиноспектры имеют ряд характерных особенностей, которые позволяют предполагать их возрастные взаимоотношения. В образцах без пыльцы Cerealia преобладает пыльца древесных растений (27,7-62,4%) и споры (58,4-27,1%) при незначительном участии пыльцы травянистых растений (10,5-13,9%). В составе пыльцы древесных растений доминирует пыльца сосны (50,0-51,9%) при участии пыльцы липы (14,1-14,7%), берез (13,5-15,7%), ольхи (8,8-12,7%) и ели (6,9-10,4%). В образцах с пыльцой Cerealia значительно больше пыльцы травянистых растений (25,7-42,9%) и меньше—деревьев и кустарников (28,442,4%), В ее составе сокращается участие пыльцы сосны (30,0-40,7%), несколько больше пыльцы ели (10,4-16,5%) и значительно—берез (48,0-49,0%). В образцах, где пыльца Cerealia отсутствует, максимально содержание пыльцы постпирогенного иван-чая (48,0-49,0%), а в образцах с пыльцой Cerealia наблюдается обратная зависимость их содержания. Так, в пробах, где пыльцы Сегеа .а мало (4,3-4,4%) участие пыльцы иван-чая максимально (22,9-27,1%). Наоборот, в образцах с максимальным содержанием пыльцы Cerealia (16,0-22,1%) участие пыльцы иван-чая составляет только 3,9-6,0%.
Закономерно изменяется и соотношение пыльцы различных групп растений-индикаторов в ископаемых почвах с пыльцой Cerealia или без нее. В образцах без пыльцы Cerealia участие пыльцы широко распространенных луговых и пастбищных, а также рудеральных растений приблизительно одинаково а доминирует в них пыльца постпирогенного иван-чая. В пробах с пыльцой Cerealia преобладает пыльца широко распространенных растений (30,0^-3,0%) при близком содержании пыльцы луговых и пастбищных (5,7-20,0%), а также рудеральных видов (7,8-15,6%).
Эти характерные особенности позволяют предполагать, что образцы ископаемой почвы без пыльцы Cerealia и те, в которых она обнаружена, соответствуют различным стратиграфическим интервалам древней почвы, которые отражают два этапа ее формирования, различные по природным условиям и характеру антропогенного воздействия.
Почвы без пыльцы Cereal а характеризуются раннесубатлантическими спектрами; в них преобладает пыльца древесных растений. Они сформировались в густых лесах. На месте Любшанского городища в это время существовали участки антропогенно-нарушенного субстрата с рудеральными и постприрогенными местообитаниями.
Аллохтонные почвы с пыльцой Cerealia характеризуются среднесубатлантичес-кими спектрами со значительным участием в них пыльцы травянистых растений. Это указывает на существенное, по сравнению с предыдущим этапом, сокращение плотности лесов. Значительное содержание пыльцы луговых и пастбищных растений свидетельствует о существовании в это время не только культивируемых полей, но и систематически выкашиваемых лугов, так как без антропогенного воздействия луговая растительность на плакорных местообитаниях быстро вытесняется лесом. В аллохтонных почвах содержание пыльцы Cereaiia очень велико—от 4,3 до 22,1% от суммы пыльцы травянистых растений; для сравнения, в современной почве—5,3%. Пыльца
ячменя (4,3%) обнаружена только в одном образце, где отсутствует пыльца других СйхеаИа. Пыльца ржи (6,4%) обнаружена также в одном образце вместе с пыльцой пшеницы, которая наиболее часто встречается в ископаемых почвах Любшанского городища—она отмечена в трех образцах в больших количествах (4,3-16,0%). В современной почве обнаружена пыльца ржи (1,8%) и овса (3,5%).
По утаю из погребенной почвы и горелым бревнам из-под насыпи вала и каменной кладки стен известны 7 14С-датировок [36]; недавно получена еще одна. Две из этих датировок—1730±70 л. н. (Ле-5659) и 1540±35 л. н. (Ле-5661 являются экстремально древними. Остальные образуют почти непрерывную последовательность от 1470±70 (Ле-5658}-1460±100 л.н. (Ле-7319) до 1380±80 (Ле-5656)-1370±65 л.н. (Ле-5662). Экстремально древние датировки следует, видимо, связывать с первым, раннесубатлангическим этапом хозяйственной деятельности на территории Любшанского городища. Серия датировок, приходящихся на середину—третью четверть I тыс. от Р. X. относится, вероятно, уже ко второму, среднесубатлантическому, этапу, когда в районе городища распространяется земледелие.
Детальное мезоморфологическое изучение погребенной автохтонной почвы показало, что ее аккумулятивный горизонт характеризуется 3-х членным строением. Его верхняя часть представлена слойком черного гумусированного суглинка мощностью 0,5-0,8 см с большим количеством тонкодисперсного угля и рыбьей чешуи; он выдержан; по простиранию иногда замещается охристым слойком. Средняя часть мощностью 3-5 см характеризуется неясно-слоеватой текстурой, совершенно не типичной для аккумулятивных горизонтов дерново-луговых оподзоленных почв, а также присутствием крупных—до 0,7-0,8 см в диаметре, угольков. Слоеватая текстура свидетельствует о механическом воздействии, например, о ходьбе людей по поверхности увлажненной почвы. Эта часть аккумулятивного горизонта должна рассматриваться как турбирован-ная. Нижняя, не всегда надежно распознаваемая, часть аккумулятивного горизонта мощностью до 5 см, характеризуется оскольчатой текстурой; размер угольков, а также их количество уменьшаются. Скорее всего, нижняя часть аккумулятивного горизонта погребенной почвы турбации не подвергалась.
В отмывках из турбированной и ненарушенной частей погребенной почвы были обнаружены 28 определимых зерен кулыурных злаков (см. табл. 1), а также несколько семян руцеральных и луговых сорняков (см. табл. 2). В ненарушенной погребенной почве встречены зерна мягкой и карликовой пшеницы и ячменя; в турбированной части кроме них обнаружены еще и зерна ржи. Необходимо отметить, что эти зерна обнаружены в погребенной почве, которая не находилась сколько-нибудь продолжительное время на территории поселения—в ней нет следов навоза, щепы, и т. п. Зерно в нее попало до образования углистого слойка в кровле аккумулятивного горизонта, после чего она была захоронена под валом. Поэтому количество обнаруженного зерна следует считать весьма значительным. Это наряду с очень большим (до 22,1%) участием пыльцы СегеаНа в пали-носпектрах аллохтонных почв позволяет предполагать, что до возведения вала на месте Любшанского городища располагалось поле, где возделывались ячмень, пшеница и рожь.
В погребенной почве преобладает мелкодисперсный уголь и нет золы—это не типично для остатков кострищ. Кроме того, под насыпью вала и кладкой стен встречаются горелые бревна, принимаемые обычно за следы каких-то конструкций, существовавших до строительства городища. Может быть эти бревна, как и уголь в погребенной почве, следует связывать с выжиганием леса.
Обсуждение. Уже в верхней части отложений ладожской трансгрессии в разрезах на земляном городище и в урочище Плакун, характеризующихся ранне—среднесуб-
атлантическии палиноспектрами весьма значительно участие пыльцы растений-индикаторов антропогенного воздействия—постпирогенного иван-чая, руцеральных маревых, полыней и капустных, а также луговых и пастбищных цикориевых бобовых, щавеля, клевера, подорожника и др. [6, 37]. Скорее всего, это свидетельствует о том, что еще до завершения ладожской трансгрессии в районе Старой Ладоги существовали постпирогенные, рудеральные и пасквальные местообитания. Видимо, именно в это время такие местообитания появляются и на территории будущего Любшанско-го городища (первый этап хозяйственной деятельности).
В самой верхней части отложений ладожской трансгрессии [6] или в основании погребенных почв на земляном городище в палиноспекграх сокращается участие пыльцы древесных растений и одновременно появляется пыльца Cerealia—ржи (до 4,1%) и ячменя (единично). Эти изменения в составе пыльцы фиксируют, несомненно, новый этап в хозяйственном освоении ландшафтов Поволховья—происходит разрежение лесов и появление культивируемых полей. Он начинается незадолго до снижения уровня воды в р. Волхове ниже 10 м абс. высоты или чуть позже—с началом формирования гидроморфных почв, т. е. около 2130-1820 радиоуглеродных л. н. Скорее всего, эти важные палеоэкологические события связаны с хозяйственной деятельностью на памятниках раннего железного века—в Поволховье очень немногочисленными и до сих пор еще почти неизученными. Приблизительно в то же время—в последней четверти I тыс. до Р. X. в Приильменье антропогенное воздействие на ландшафты и сельскохозяйственная активность резко снижаются; возможно, даже, оно становится почти необитаемым до 700-х гг. от Р. X. [12]. Это противоречие в хронологии хозяйственного освоения двух регионов, в последствии неизменно и тесно связанных, является пока необъяснимым.
Очевидными свидетельствами древнейшего земледелия в нижнем Поволховье являются зерна двух видов пшеницы, ржи и ячменя, обнаруженные в почвах, погребенных под валом Любшанского городища, а также пыльца пшеницы, ржи и ячменя, отмеченная в аллохтонных почвах из насыпи вала. Точно датировать появление зерен Cerealia на территории будущего городища пока невозможно. Несомненно, однако, что этот период древнее вала (не позже VIII в. от Р. X.) и не моложе кровли погребенной почвы. Судя по самыми молодыми датировкам утя из погребенной почвы—1470±70 л. н. (ЛЕ-5658) и 1460±100 л. н. (ЛЕ-7319) он приходится на середину—третью четверть I тыс. от Р. X. Вероятно, появление пыльцы пшеницы в ненарушенных погребенных почвах на земляном городище связано с периодом земледелия именно этого времени.
Почти половина находок зерен культурных злаков из погребенных почв Любшанского городища приходится на пшеницу. Ее пыльца чаще всего (в трех пробах из четырех с пыльцой Cerealia) и в наибольших количествах (до 16,0%) встречается в аллохтонных почвах Любшанского городища, и только она отмечена в ненарушенных погребенных почвах земляного городища. Это весьма характерно. Именно зерно пшеницы преобладает в древнейших культурных слоях Старой Ладоги [31]. В Приильменье на поселении Прость в культурном слое VI-VIII вв. зерно пшеницы составляет 57% от 6654 находок зерен Cerealia [38]. В более поздних слоях земляного городища в Старой Ладоге пшеница почти исчезает [30, 31, 33]. В Приильменье на поселении Георгий в культурном слое DÍ-X вв. и на Рюриковом городище в слоях X в. пшеницы становится меньше, соответственно 20,7% и 30,4% [38]. Именно пыльца пшеницы и ржи образует отчетливый максимум в слоях несколько древнее 700 г. от Р X. в разрезе торфяника Радбелик, где до того возделывались только ячмень и овес [12]. Похоже, в составе культур нижнего Поволховья и Приильменья в VI-VIII вв. доминирует пшеница—культура, нетипичная для этих районов в более раннее и более позднее время.
Древности Любшанского городища [35], также как и поселения Прость [39] в Приильменье относятся к славянскому кругу; в Ладоге с самого начала ее существования помимо славянского, присутствуют скандинавский и финский элементы [40]. По нашим данным время культивирования пшеницы и ржи на месте Любшанского городища приходится на средину-третью четверть I тыс. н. э. Это совпадает со временем ее распространения в Приильменье. Учитывая близкую хронологию и состав культивируемых злаков, можно предполагать, что земледелие распространялось в Повол-ховье и Приильменье почти одновременно в ходе единого этапа расселения славян.
Судя по интенсивности антропогенного воздействия на ландшафты, которое надежно как по палинологичеким данным, так и по описанным выше находкам зерна пшеницы, ржи и ячменя в погребенных почвах Любшанского городища, ко времени возникновения Ладоги в середине VIII в. нижнее Поволховье было уже освоено и достаточно заселено. И в этом контексте совершенно справедливы выводы В.Я. Конецкого о том, что жители Ладоги уже в древнейший период обладали развитой агротехникой и пользовались пашенным земледелием [41],
На территории древней Ладоги, остававшейся незастроенной до середины IX в., признаков земледелия не фиксируется. Там были распространены гидроморфные или по-лугидроморфные почвы, мало пригодные для возделывания зерновых. В это время, также как и в более ранее, культивируемые поля располагались, видимо, на грядах флювио-гляциальных песчанистых суглинков на правом берегу Волхова у Любшанского городища и современной дер. Чернавино, а также на левом берегу в районе урочища Победище.
Заключение. В истории хозяйственного освоения нижнего Поволховья можно выделить два этапа. Первый из них приходится на раннесубатлантическое время и сопровождался возникновением локальных постпирогенных, рудеральных и пасквальных местообитаний. Незадолго до снижения уровня воды в Волхове ниже 10 м абс. высоты, или чуть позже—в первые века от Р. X., в нижнем Поволховье происходит разрежение лесов и появляются первые признаки земледелия. Эти события знаменуют начало второго этапа хозяйственного освоения ландшафтов Поволховья.
Видимо, уже в середине-третьей четверти от Р. X. на месте будущего Любшанского городища располагались поля, где культивировались два сорта пшеницы, рожь и ячмень. Близкая хронология распространения земледелия и одинаковый состав зерновых на памятниках третей четверти I тыс. от Р. X. на территории Приильменья и нижнего Поволховья позволяет связывать их с единым этапом расселения славян. Ко времени основания Ладоги около 753 г. от Р. X. в нижнем Поволховье уже существовали сельские поселения, Ландшафты давно претерпели значительные антропогенные изменения—разрежение лесов и образование пятен рудеральных, постпирогенных и пасквальных местообитаний. Торгово-ремесленный центр на земляном городище возник в районе с уже сложившейся земледельческой средой.
Территория, на которой располагалась раннесредневековая Ладога, стала пригодна для заселения в ходе снижения уровня воды не ранее середины I тыс. от Р. X. или чуть позже [37]. Тем не менее, она имела древнюю, развитую сельскохозяйственную округу на пригодных ландшафтах. Эффект мгновенного возникновения протого-родского центра с развитой земледельческой округой, связан не только с культурно-историческими, но и с палеогидрологическими процессами—снижением уровня воды и появлением пригодных для жизни аллювиальных ландшафтов на территориях, уже освоенных земледельческим населением.
Авторы благодарят за содействие и помощь в полевых работах начальника СтароладожсКой экспедиции ИИМК РАН А. Н. Кирпичникова, а также сотрудников Староладожского музея-заповедника А. А. Селина и А. И. Волковицкого; Е.С Малясову за консультации и помощь в определении ископаемых пыльцы и спор и руководителя лаборатории петрофизики геологического факультета СПбГУ Б. Н. Писакина за консультации и предоставление лабораторных мощностей.
Summary
SheetovM. V, Konstantinova Т.A., LoskutovI.G., PleshivtsevaE.S., Sumareval. V, Tchuhinal.G., Scheglova O.A. Environment, land tenure history and agriculture in medieval Staraya Ladoga and its vicinity (by pollen and macro remains data). II half of I millennium B.C.-the middle of IX century.
As a result of studying palaeosoils of the Staraya Ladoga and Lubsha Hill-Fort by pollen, pedo-logical methods and macro remains analysis with the use of 14C-dating the chronology of economic development of landscapes and distribution of agriculture is established. About 2000 years ago or in the first centuries B.C. in the Lower parts of the Volkhov River there was first insignificant thinning of forest density and the first indications of agriculture appear. A early as in the middle of the third quarter of the first millennium B.C. in the area of future Staraya Ladoga vicinity two sorts of wheat, rye and barley were cultivated, and the forests underwent significant anthropogenic influence. An early-town centre on an ancient settlement in Staraya Ladoga sprang in about 753 year B.C. in the area already developed by agi ¡ultural population. Its localization in the spit formed by the rivers Ladozhka and Volkhov is caused not only by cultural-historical but also palaeohydrological processes: water level decrease and appearance of alluvial suitable for life landscapes in earlier habitable territories.
Литература
1. Шитов M. В., Кильдюшевский В. К, Плешивцева Э. С., СумареваИ.В. Городская среда, землепользование и сельское хозяйство в средневековой Ладоге и ее округе (по палинологическим данным). I: конец IX-XVI вв.//Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7: 2007. Вып. 1. 2. Рав-доникас В. И. Старая Ладога//Сов. археология. 1950. Т. 12. 3. Мачинский Д. А. Почему и в каком смысле Ладогу следует считать первой столицей Руси // Ладога и Северная Евразия от Байкала до Ла-Манша. Шестые чтения памяти Анны Мачинской. Старая Ладога, 21-23 декабря 2001 г.//Сборник статей. СПб, 2002. 4. Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская волость в период раннего средневековья//Славяне и Русь/Под ред. В. Д. Баран. Киев, 1979. 5. Мачинский Д. А. Русско-Шведский пра-Петербург//Шведы на берегах Невы/Под ред. А. Кобак, С. К. Эмм-рих, М. Мильчик, Б. Янгфельдг. Стокгольм, 1998. б. Шитов М. В., БискэЮ.С., Носов Е. Н., Плешивцева Э. С. Природная среда и человек нижнего Поволховья на финальной стадии Ладожской трансгрессии//Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7: Геология, география. 2004. Вып 3. 7. LangeE. Paper on the development of vegetation and husbandry in early historical times in the lowlands of GDR//Палинология голоцена и маринопалинология / Под ред. М.И. Нейштадт и др. М., 1973. 8. Яжджевский К. О значении возделывания ржи в культурах железного века в бассейнах Одры и Вислы//Древности славян и Руси. М., 1988. 9. Седов В. В. Избранные труды. Славяне: Ис-торико-археологическое исследование. М., 2005. 10. BehreK.-E. The history of rye cultivation in Europe//Vegetation History and Archaeobotany. 1992. Vol. 1. N 3. 11, Седов В. В. Избранные труды. Древнерусская народность: Историко-археологическое исследование. М., 2005. 12. Konigsson L.-K., Possnert G, Pollen Analysis covering the past 4000 radiocarbon Years of Culture Landscape of the Novgorod Area, Russia//Environment and Vikings/Eds: U.Miller, H. Clarke. Birka studies. 1997. N 4. 13. Konigsson L.-K. Landschaftsentwicklimg und Landnutzung im Novgoroder land seit dem Neo hikum// Eds: M. Miiller-Wille, V.L. Janin, E.N. Nosov, E.A. Rybina. Neumtinster; Novgorod, 2001. 14. PoskaA., SaarseL., VeskiS. Reflections of pre- and early-agrarian human impact in the pollen diagrams of Estonia//Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology. 2004. Vol. 209. 15. PoskaA.,
SaarseL. Biostratigraphy and 14C dating of lake sediment sequence on the north-west Estonian carbonaceous plateau, interpreted in terms of human impact in the surroundings // Vegetation History and Archaeobotany. 2002. Vol. 11. 16. Sarmaja-Korjonen K. Contemporaneous Alnus Dicline and beginning of Iron Age cultivation in pollen stratigraphies from southern Finland // Vegetation History and Archaeobotany. 2003. Vol. 12. 17. Taavitsainen J.-R, Simóla H., GrönlundE. Cultivation history Beyond the Periphery: Early Agriculture in the North European Boreal Forest//Journal of World Prehistory. 1998. Vol. 12. 18. VuorelaL, LempiäinenT., SaarnistoM. Land use pollen record from the Island of Valamo, Russian Karelia//Ann. Bot. Fennici. 2001. № 38. 19. Alenius Т., GrönlundE., Simóla К, Saksa A. Land-use history of Riekkalansaari Island in the northern archipelago of lake Ladoga, Karelian Republic, Russia//Veget. Hist, and Archaeobot. 2004. N 13. 20. MiettinenJ., GrönlundE., Simóla H„ HuttunenP. Palaeolimnology of lake Pieni-Kuuppalanlampi (Kuxkijoki, Karelian Repablic, Russia): isolation history, lake ecosystem development and long-term agricultural impact // J. of Paleolimnology. 2002. N 27. 21. VuorelaL, SaarnistoM., LempiäinenT., Taavitsainen J.-P. Stone Age to recent land-use history at Pegrema, northern Lake Onega, Russian Karelia // Veget. Hist, and Archaeobot. 2001. N 10. 22. Макаров H.A., Захаров С. Д., Кирьянова Н. А. Палеоботанические материалы из Белозерья: к истории становления земледелия на северных окраинах древней Руси//Российская археология. 1998, № 1, 23. BehreK.E. The interpretation of antropogenic indicators in pollen diagrams//Pollen et spores, 1981. Vol. 23. 24. BerglundB.E. Early agriculture in Scandinavia: research problems related to pollen-analytical studies // Norw. Arch. Rev. 1985. Vol. 18, N 1-2. (Lund publications in geology, N 54). 25. Аринушкина E. В. Руководство по химическому анализу почв. M., 1970. 26. Дергачева М,И. Археологическое почвоведение. Новосибирск. 1997. 11. Когиеч-кин Б. К, Экман И. М. Голоценовые трансгрессии Ладожского озера // Эволюция природных об-становок и современное состояние геосистемы Ладожского озера/Под ред. Н.Н.Давыдовой, Б. И. Кошечкина. СПб., 1993. 28. ШрокР. Последовательность в свитах слоистых пород. М., 1950. 29. Петров В. А. Растительные остатки из культурного слоя Старой Ладоги//Краткие сообщения Института истории материальной культуры. М.—Л., 1945. Вып. XI. 30. Равдо-никас В.И. Старая Ладога. (Из итогов археологических исследований в 1938-1947 г.г.) // Советская археология. Тот- 11. 1949. 31. Кирьянов A.B. История земледелия Новгородской земли X-XVI вв. // Материалы и исследования по археологии СССР. № 65 // Труды новгородской археологической экспедиции. Том II//Под ред. А.В. Арциховского и Б. А. Колчина. М., 1959. 32. Кирьянова H.A. Сельскохозяйственные культуры и системы земледелия в лесной зоне Руси XI-XV вв. М., 1992. 33. Аалто М, ХейнайокиХ. Растительность и окружающая среда Старой Ладоги в эпоху викингов//Древности Поволховья//Под ред. А.Н.Кирпичникова, Е.Н.Носова. СПб., 1997. 34. Ульянова Т.Н. Сорные растения во флоре России и других стран СНГ. Санкт-Петербург, 1997 35. Рябинин Е.А., ДубашинскийА.В. Любшанское городище в нижнем Поволховье. Предварительное сообщение // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья / Под ред. E.H. Носова, А.Н. Кирпичникова. СПб., 2002. 36. Алещукин Л. В., Рябинин Е. А., Шитое М. 1 Палеопочвы Любши—свидетельство ландшафтно-геохимических условий Нижнего Поволховья в раннем средневековье // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7. 2003. Вып. 2 (№15). 37. Шитое М. В., Бискэ Ю. С., Плешивцева Э. С., Мараков А. Я. Позднеголоценовые изменения уровня Волхова в районе Старой Ладоги// Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7: Геология, география. 2005. Вып4. 38. Alsleben A. Frühmittelalterliche Nahrungswirtsch alt im Umland von Novgorod//Novgorod / /Eds. by M. Müller-Wille et al. Neumünster, 2001. 39. Носов E.H., Ершевский Б.Д., Плохое A.B. Исследования на поселении Прость в 1998 г. //Новгород и новгородская земля. История и археология /Под ред. В.Л.Янина. Новгород. 1999. Вып. 13. 40. Кирпичников А.Н., СарабьяновВ.Д. Старая Ладога. СПб., 2003. 41. Конецкий В. Я. Некоторые вопросы изучения древнейших пахотных орудий Новгородской земли//Новгород и Новгородская земля. История и археологии /Под ред. В.Л.Янина. Новгород. 2000. Вып. 14.
Статья принята к печати б марта 2007 г.
