CC BY-NC-ND
26
УДК 159.9
DOI: 10.28995/2073-6398-2022-4-57-78
Городская идентичность и образ будущего в двух городах: фактор поколения
Татьяна П. Емельянова
Институт психологии Российской академии наук, Москва, Россия, t_emelyanova@inbox.ru
Ева Н. Викентьева
Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия, vikentieva@mail.ru
Семён В. Тарасов
Институт психологии Российской академии наук, Москва, Россия, sementarasovvas@gmail.com
Аннотация. Статья посвящена анализу городской идентичности и образа будущего в четырех поколениях жителей двух городов - Москвы и приполярного моногорода Сургута. Предполагается, что образ будущего и городская идентичность являются показателями социального самочувствия представителей разных поколений, их ожиданий и опасений. Исследование проводилось посредством онлайн-опроса, N=644. Жителей Москвы - 358 чел., жителей Сургута - 285 чел. Выборки разделены на подгруппы по поколениям: Беби-бумеры, X, Y и Z. Применялись методики: «Шкала идентификации с городом» (ЬаШ М.), авторская модификация методики «Семантический дифференциал», включающей 8 шкал, направленных на изучение отношения к будущему города, ассоциативная методика. Результаты исследования показали, что поколение Беби-буме-ров обоих городов в наибольшей степени связывает свое будущее с городом, а представители поколения Z двух городов меньше других поколений идентифицируют себя с городом проживания и реже других поколений связывают с ним свое будущее. Высокий уровень городской идентичности в Москве, которую горожане воспринимают (по данным СД) в позитивных категориях, включает и позитивное восприятие собственного будущего в городе (предсказуемое, светлое, исполненное надежд, осмысленное, насыщенное событиями). Общий показатель городской идентичности у жителей Сургута значимо ниже. В сургутской выборке негативно окрашенные эмоциональные категории наиболее сближаются с категорией, отражающей жизненный уклад горожан в будущем («Бедное события -
© Емельянова Т.П., Викентьева Е.Н., Тарасов С.В., 2022
ми»). Однако, несмотря на кардинальные различия условий жизни в двух рассматриваемых городах, элементы образа идеального города в основном схожи. У сургутян значимыми (в сопоставлении с ожиданиями москвичей) оказались пожелания, относящиеся к средовым возможностям для детей и молодежи, а также к требованиям комфорта. Выдвигаются социально-психологические объяснения поколенческих различий в уровне городской идентичности и характере образа будущего по отношению к городу, намечаются перспективы дальнейших исследований.
Кючевые аюва: психология поколений, городская идентичность, образ будущего города, социально-психологическое самочувствие, мегаполис, моногород, социальное сравнение
Для цитирования: Емельянова Т.П., Викентьева Е.Н., Тарасов С.В. Го -родская идентичность и образ будущего в двух городах: фактор поколения // Вестник РГГУ. Серия «Психология. Педагогика. Образование». 2022. № 4. С. 57-78. DOI: 10.28995/2073-6398-2022-4-57-78
Urban identity and image of the future in two cities: generation factor
Tatyana P. Emelyanova
Institute of Psychology, Russian Academy of Science, Moscow, Russia, t_emelyanova@inbox.ru
Eva N. Vikentieva
Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow>, Russia, vikentieva@mail.ru
Semyon V. Tarasov
Institute of Psychology, Russian Academy of Science, Moscow, Russia, sementarasovvas@gmail.com
Abstract. The article is devoted to the analysis of urban identity and image of the future in four generations of residents of two cities - Moscow and the subpolar monotown of Surgut. It is assumed that the image of the future and urban identity are indicators of the social well-being of representatives of different generations, their expectations, and fears. The study was conducted through an online survey, N=644. Residents of Moscow were 358 people, and residents of Surgut - were 285 people. The samples are divided into subgroups by generations: Baby Boomers, X, Y, and Z. Methods were used: "Scale of Identification with the City" (Lalli M.), the author's modification of the "Semantic Differential" methodology, which includes 8 scales aimed at studying attitudes towards the future cities, associative technique. The results of the
sstudy sshowed that the Baby Boomer generation of both citie>s assssociatess their future with the town to the greatest extent, and representatives of generation Z of both cities identify themselves with the city of residence less than other generations and less often than other generations associate their future with it. The high level of urban identity in Moscow, which citizens perceive (according to SD) in positive categories, also includes a positive perception of their future in the city (predictable, bright, hopeful, meaningful, eventful). The overall indicator of urban identity among the residents of Surgut is significantly lower. In the Surgut sample, negatively colored emotional categories are most closely associated with the category that reflects the lifestyle of city dwellers in the future ("Poor events"). However, despite the fundamental differences in living conditions in the two cities under consideration, the elements of the image of an ideal city turn out to be similar. Among Surgut residents, significant (in comparison with the expectations of Muscovites) were wishes related to environmental opportunities for children and youth, as well as requirements for comfort. Socio-psychological explanations are put forward for generational differences in the level of urban identity and the nature of the image of the future of the city, and prospects for further research are outlined.
Keywords: psychology of generations, urban identity, image of the future city, socio-psychological well-being, metropolis, monotown, social comparison
For citation: Emelyanova, T.P., Vikentieva, E.N. and Tarasov, S.V. (2022), "Urban identity and image of the future in two cities: generation factor", RSUH/ RGGU Bulletin. "Psychology. Pedagogics. Education" Series, no. 4, pp. 57-78, DOI: 10.28995/2073-6398-2022-4-57-78
Введение
Социально-психологические проблемы городской жизни традиционно изучаются с позиций восприятия города жителями, городской идентичности, социально-психологического самочувствия и комфорта горожан, их представлений о позитивных и негативных аспектах города. Между тем, эти стороны городской жизни по-разному переживаются поколениями горожан. Для понимания социального самочувствия жителей в сфере отношения к своему городу, а также для оценки перспектив существования города наиболее информативны (в случае поколенческого анализа) феномены городской идентичности и образа будущего своего города. Эти два феномена, согласно предыдущим исследованиям, тесно связаны между собой [Нестик и др. 2019].
Исследователи предлагают различные варианты подходов к изучению городской идентичности: структурный [Lalli 1992; Ross et al. 2003; Valera, Guardia 2002; Knez 2005; Belanche et al. 2017; Самошкина 2008], анализ закономерностей процесса идентифи-
кации [Breakwell 1986]; выделение признаков этого феномена [Озерина 2016]. Большинство работ посвящено изучению роли различных внешних и внутренних факторов в формировании городской идентичности: временной перспективе [Нестик и др. 2019], средовым условиям в формировании городской идентичности [Савина, Баранова 2017], эмоциональным переживаниям [Ujang, Zakariya 2015] и др. Особое внимание уделяется устойчивости идентичности в условиях социальных изменений и угроз [Identity process theory 2014; Breakwell 2021].
Начиная с работ М. Лали [Lalli 1992], исследователями выделяются функции городской идентичности, среди которых одной из важнейших является функция повышения самооценки жителей. Городская идентичность - важнейшее основание для социальной категоризации и социального сравнения. В случае жителей столицы образы «идеальный город» и «город Москва» обнаружили значительное сходство [Долгова 2016]. И напротив, недостаток привлекательности города и привязанности жителей к нему закономерно связываются с намерением молодого поколения сургутян в будущем покинуть его [Покатиловская, Шибаева 2019].
«Теория процесса идентичности» Г. Брейкуэлл [Breakwell 1986] позволяет применить выделенные автором закономерности функционирования процесса социальной идентичности к случаю городской идентичности. Общий перечень этих закономерностей (мотивация поддерживать чувство временной непрерывности; стремление установить и поддерживать чувство отличия от других; самоэффективность как поддержание чувства компетентности и контроля; стремление сохранить позитивную самооценку; чувство близости и принятия другими людьми; поиск цели и значимости существования) используется для изучения устойчивости идентичности перед лицом угроз различного типа - расовых предрассудков, геополитических изменений, национальных конфликтов, глобальных рисков, старения, ментального здоровья и др. [Breakwell 2021].
В случае городской идентичности целесообразно рассматривать как наиболее существенные для этого феномена временную непрерывность (через связь с образом будущего), стремление устанавливать и поддерживать чувство отличия от других (посредством имплицитного или явного сравнения своего города с другими), а также желание сохранить позитивную самооценку как жителя города.
Городская идентичность тесно связана с восприятием временного континуума. Она базируется одновременно на прошлом [Емельянова, Дробышева 2017], фиксируя в себе «места памяти»
[Нора 1999; Стрельникова 2012], отмеченные личными и общими воспоминаниями, актуальные для настоящего места города, а также представления о будущем облике города. Соотношение городской идентичности и образа будущего города изучалось отечественными авторами [Нестик и др. 2019], было обнаружено, что позитивная городская идентичность является предиктором положительной оценки будущего Москвы. Было установлено, что московская идентичность отличается убежденностью жителей в значимости для себя мегаполиса и ощущением принадлежности к избранному закрытому, элитарному сообществу [Венди-на 2012]. По данным исследователей [Муравьева и др. 2017], убежденность в ценности своего города в глазах жителей других городов преобладает также в идентичности молодых жителей Петербурга, Екатеринбурга, Владивостока и Томска, т.е. городов, являющихся крупными культурно-историческими, научными и образовательными центрами. В отношении северного моногорода - Сургута - было выявлено [Покатиловская, Шибаева 2019], что многие молодые сургутяне отличаются диффузной городской идентичностью, т.е. колеблются относительно выбора города для постоянного места жительства, хотя и испытывают к родному месту привязанность. Для их сомнений есть серьезные экономические причины: снижение социальной поддержки северян со стороны государства, зависимость муниципальных бюджетов северных городов от дотаций, трудности с трудоустройством и др. [Нуйкина 2015].
В нашем исследовании жителей Москвы и Сургута выбор поколенческого фактора для анализа городской идентичности и образа будущего города не случаен. Как было показано в работах отечественных авторов, «социальный перелом» в сознании, который наблюдается в настоящее время в первую очередь у молодежи, заключается в том, что постреформенное поколение «повзрослело и, освоив новые цифровые и сетевые технологии, начало деятельно воспроизводить новые практики, делая социальные сдвиги необратимыми» [Радаев 2018]. Именно поэтому наибольшее внимание аналитиков привлекают поколения милле-ниалов и поколение Z - они обнаруживают наиболее высокие показатели жизнестойкости, в частности, таких ее компонентов, как контроль и принятие риска, в чем значимо отличаются от представителей более старших поколений [Сиврикова и др. 2019]. Молодежь, вошедшая в новую жизнь без старого багажа, повзрослела и, освоив новые цифровые и сетевые технологии, начала деятельно воспроизводить новые практики [Радаев 2018]. Ряд авторов даже считает опасным для современного общества симптомом «увеличившийся ценностный межпоколенческий раз-
рыв», отмеченный индивидуалистической ментальностью и преобладанием материальных приоритетов у миллениалов [Рикель, Доренская 2017, с. 221; Пищик 2018]: аналитиков беспокоит их желание получать как можно больше ощущений и переживаний. При этом молодые люди, взрослевшие в постреформенное время, сравнительно более удовлетворены своей жизнью, более оптимистичны и чаще считают себя счастливыми, их ментальность «инновационного типа» [Пищик 2018] направляет их на поиск возможностей для жизни и самореализации в более широком социальном контексте. Между тем, исследования показывают, что значительная часть молодежи находится в тревожно-депрессивном состоянии из-за неуверенности в будущем [Емельянова, Семенова 2020]. Предполагается, что образ будущего и городская идентичность являются показателями социального самочувствия представителей разных поколений, их ожиданий и опасений.
Программа исследования
Цель исследования: анализ городской идентичности и образа будущего четырех поколений жителей двух городов - Москвы и северного приполярного моногорода Сургута с выраженной сырьевой экономикой.
Задачи исследования:
1. Сравнительный анализ уровня городской идентичности в двух городах в контексте поколений.
2. Сравнительный анализ восприятия образа будущего города разными поколениями жителей двух городов.
3. Анализ образа идеального города в будущем у жителей в Москве и Сургуте.
Выборка: Исследование проводилось посредством онлайн-о-проса, приняли участие 644 человека. Жители Москвы представлены 358 респондентами в возрасте от 18 до 84 лет (ср. возраст - 42,3), распределение по полу практически равное (мужчины - 48,2%, женщины - 51,8%). Женаты/замужем -48,7%, не женаты/не замужем - 35,1%, в гражданском браке -11,7%, 4,5% - вдовствующие. Родившиеся или проживающие в Москве свыше 20 лет (48,5% и 19,2% соответственно), имеющие высшее образование и ученую степень (66,9% и 6,5% соответственно), с уровнем дохода выше 30 тысяч рублей на человека -59,9%.
Группа жителей северного моногорода (г. Сургут) по социально-экономическим характеристикам соответствовала жителям мегаполиса. В группу вошли 285 респондентов в возрасте от 18 до 79 лет (ср. возраст - 39,8), распределение по полу: мужчины - 42,1%; женщины - 57,9%. Женаты/замужем - 55,4%,
не женаты/не замужем - 37,2%, в гражданском браке - 4,2%, 3,2% - вдовствующие. Родившиеся и проживающие в Сургуте свыше 20 лет (35,4% и 30,5% соответственно), имеющие высшее образование и ученую степень (60% и 4% соответственно), с уровнем дохода выше 30 тысяч рублей на человека - 63,8%.
При структурировании выборок и дальнейшем анализе по-коленческих аспектов городской идентичности и образа будущего мы отталкиваемся от поколенческого подхода Н. Хоува и В. Штрауса [Howe, Strauss 1991]. Молчаливое поколение не анализировалось по причине малой численности в исследуемых выборках (см. табл. 1).
Методики исследования: методика «Шкала идентификации с городом» (Lalli М.), включающая пять семантических блоков, оцениваемых по 5-бальной шкале Лайкерта: «Внешняя ценность», «Общая привязанность», «Связь с прошлым», «Восприятие близости» и «Целеполагание»; авторская модификация методики «Семантический дифференциал», включающая 8 шкал, направленных на изучение отношения к будущему города, открытый вопрос «Напишите несколько ассоциаций, которые возникают у вас в связи с Образом Идеального города (Москвы/Сургута) в будущем. Каким бы вы хотели видеть этот город?», с последующей обработкой ответов частотным контент-анализом, социально-демографические характеристики выборки.
Таблица 1
Распределение поколений в процентах по исследуемым городам
Москва Сургут
Поколение Количество респондентов Проценты Поколение Количество респондентов Проценты
Z 70 19,5% Z .51 17,9%
Y 119 33,1% Y 111 38,9%
X 69 19,2% X 79 27,7%
Беби-бумеры 100 27,9% Беби-бумеры 38 13,3%
Молчаливое поколение 6 2,1%
Всего 358 99,7% Всего 285 100,0%
Результаты исследования
В соответствии с Задачей 1 - сравнения уровня городской идентичности в двух городах в контексте поколений - были построены таблицы сопряженности, состоящие из трех слоев, и
осуществлен анализ взаимной зависимости переменных, включенных в таблицу: уровень городской идентичности (интегральная шкала), поколение, исследованные города.
Тенденции городской идентичности, исследованные при помощи таблиц сопряженности с анализом абсолютной и ожидаемой частоты, а также вычислением Хи-квадрата Пирсона, таковы: представители поколений X и У для значений переменной «идентичность» по абсолютной частоте в московской выборке показывают минимальные значения по низкому уровню идентичности и высокие - по высокому. В сургутской выборке наблюдается противоположная тенденция - наибольшее количество респондентов поколений X и У показывают высокие значения по низкому уровню идентичности и низкие значения по высокому уровню. Таким образом, можно наблюдать поколенческие особенности, заключающиеся в зависимости уровня идентичности жителей города от 22 до 60 лет от особенностей города проживания.
В соответствии с задачей 2 - изучения восприятия образа будущего города его жителями в двух городах - был осуществлен сравнительный анализ шкал семантического дифференциала (гистограмма), построены таблицы сопряженности для шкалы «будущее» методики городской идентичности, создано семантическое пространство образа будущего (факторный и кластерный анализ).
Рис. 1. Сравнительный анализ городов по шкалам семантического дифференциала
Как видно из гистограммы, москвичи, по сравнению с сургутя-нами, воспринимают будущее своего города как светлое, исполненное надежд, осмысленное, насыщенное событиями.
Анализ таблиц сопряженности восприятия будущего в городской идентичности по поколениям в изучаемых городах показывает следующие закономерности. Различия в данном параметре наблюдаются у поколений X и Y (Хи-квадрат Пирсона = 21.8 и 16.5 при уровне значимости <0,01). Тенденции можно описать следующим образом: представители поколения Y показывают более высокий уровень связи своего будущего с городом, в котором проживают, в московской выборке. В сургутской выборке, напротив, представители этого поколения не связывают свое будущее с городом проживания. Аналогичные тенденции наблюдаются у поколения X. Младшее поколение в принципе в меньшей степени идентифицирует свое будущее с городом в обеих выборках. Старшее поколение, напротив, связывает свое будущее с городом проживания в обеих выборках. Выявленные тенденции согласуются с данными об уровне городской идентичности, описанными выше.
Анализ семантического пространства образа будущего по городам
Анализ результатов факторной обработки данных семантического дифференциала методом главных компонент, вращением Варимакс с нормализацией Кайзера в двух выборках показал похожую картину в обеих выборках.
Таблица 2
Матрица факторов (Москва)
Шкалы семантического дифференциала Факторы
1 2
Предсказуемое-непредсказуемое -,144 ,887
Темное-светлое ,886 -,093
Исполненное надежд-безнадежное -,870 ,145
Ужасное-прекрасное ,910 -,073
Успешное-неудачное -,856 ,181
Бессмысленное-осмысленное ,907 -,067
Зависит от нас-не зависит от нас -,675 ,333
Бедное событиями-насыщенное событиями ,649 ,371
Таблица 3
Матрица факторов (Сургут)
Шкалы семантического дифференциала Факторы
1 2
Предсказуемое-непредсказуемое ,005 ,908
Темное-светлое ,796 -,209
Исполненное надежд-безнадежное -,623 ,591
Ужасное-прекрасное ,866 -,017
Успешное-неудачное -,736 ,427
Бессмысленное-осмысленное ,716 -,336
Зависит от нас-не зависит от нас -,731 ,159
Бедное событиями-насыщенное событиями ,841 ,056
Первый фактор идентичен в обеих выборках (в московской выборке объясняет 60,3% суммарной дисперсии, в сургутской выборке объясняет 50,9% суммарной дисперсии). Отрицательный полюс первого фактора образуют пункты, описывающие будущее как безнадежное, неудачное, не зависит от нас. Положительный полюс образуют пункты светлое, прекрасное, осмысленное, насыщенное событиями. Данный результат показывает, что эмоциональная окраска восприятия будущего тесно сопряжена как с наличием в нем смыслов для человека, так и с возможностью повлиять на него.
Второй фактор (в московской выборке объясняет 13,9% суммарной дисперсии, в сургутской выборке объясняет 19,3% суммарной дисперсии) в московской выборке представлен одним пунктом «непредсказуемое». В сургутской выборке единственный полюс образует пункт, описывающий будущее как непредсказуемое и безнадежное. Данное различие показывает, что в сургутской выборке непредсказуемость сопряжена с безрадостностью, мрачностью, отсутствием надежд.
Таблица 4
Расшифровка к дендрограммам шкал семантического дифференциала
Шкала Наименование шкалы
В9.Б_1 Предсказуемое-непредсказуемое
В9.Б_2 Темное-светлое
В9.Б_3 Исполненное надежд-безнадежное
В9.Б_4 Ужасное-прекрасное
В9.Б_5 Успешное-неудачное
В9.Б_6 Бессмысленное-осмысленное
В9.Б_7 Зависит от нас-не зависит от нас
В9.Б_8 Бедное событиями-насыщенное событиями
Рис. 2. Дендрограмма (Москва)
Примечание: Расшифровка шкал семантического дифференциала приведена в Таблице 4
Рис. 3. Дендрограмма (Сургут) Примечание: Расшифровка шкал семантического дифференциала приведена в Таблице 4
Анализ полученной кластерной структуры показывает, что в обеих выборках четко выделяются два идентичных кластера. При этом в московской выборке ближе друг к другу находятся пункты, описывающие будущее как светлое, прекрасное и осмысленное (первый кластер), в то время как в сургутской выборке -светлое, прекрасное, насыщенное событиями. Второй кластер, объединивший наиболее близко расположенные друг к другу негативные суждения (безнадежное, неудачное, не зависит от нас), идентичен в обеих выборках.
В соответствии с задачей 3 - изучения образа идеального города в будущем - у жителей в двух городах был осуществлен контент-анализ вопроса «Напишите несколько ассоциаций, которые возникают у вас в связи с Образом Идеального города (Москвы/Сургута) в будущем. Каким бы вы хотели видеть этот город?», который позволил выделить 9 наиболее часто встречающихся категорий (см. табл. 5).
Таблица 5
Частотный анализ ассоциаций в связи с образом идеального города в будущем
Москва Сургут
Ранг Категория Количество (Проценты) Ранг Категория Количество (Проценты)
1 Экология 174 (48,5%) 1 Экология 102 (35,8%)
2 Архитектура 70 (19,5%) 2 Комфорт 84 (29,5%)
3 Комфорт 65 (18,1%) 33 Архитектура 50 (17,5%)
4 Развитая транспортная система 56 (15,6%) 4 Развитая транспортная система 40 (14%)
5 Развитые технологии 39 (10,9%) 5 Доброта 35 (12,3%)
6 Доброта 35 (9,7%) 6 Среда для детей и молодежи 28 (9,8%)
7 Отсутствие мигрантов 32 (8,9%) 7 Развитые технологии 23 (8,1%)
8 Реформа системы управления городом 27 (7,5%) 8 Работа 22 (7,7%)
Как можно видеть из таблицы, в целом, при близкой конфигурации категорий, относящихся к средовым городским факторам, сургутская выборка отличается ожиданиями, связанными с воз-
можностями для детей и молодежи развитой среды и наличия работы.
Обсуждение результатов
Полученные результаты позволяют говорить как об общих чертах городской идентичности и образа будущего города в плане психологии поколений, так и об уникальных особенностях восприятия жителями изучаемых городов. Прежде всего, можно констатировать, что представители поколения Z в наименьшей степени идентифицируют себя с городом и реже других связывают с ним свое будущее (вне зависимости от города проживания). Выявленная тенденция может быть атрибутирована представителям поколения Z обоих городов, что вполне согласуется с его описанием как поколения, которое «меньше боится рисковать и принимать нестандартные решения» [Сиврикова и др. 2019, с. 157], а это может проявляться и в высокой социальной мобильности. Примечательно, что важнейшими характеристиками образа идеального города Сургута в будущем для респондентов поколения Y являются только комфортность и внешний вид города [Хохлова, Шибаева 2021]. Это согласуется с нашими результатами: поколений У и Х по характеру своей городской идентичности и по характеру связи своего будущего с городом проживания ориентированы, прежде всего, на особенности городской среды. Можно думать, что представители этих поколений более требовательны к условиям жизни, они озабочены проблемами удобства, качества жизни для своих семей, детей.
Респонденты, принадлежащие к поколению Беби-бумеров в обоих городах, обнаруживают наиболее высокий по сравнению с другими поколениями уровень идентичности со своим городом, в том числе, связывая с ним свое будущее. Характерно, что именно старшее поколение сургутян (60-79 лет), рассуждая об идеальном городе Сургуте, по данным Н.И. Хохловой и Л.В. Шибаевой, чаще других высказывает озабоченность перспективами развития города. Возможно, поколение Беби-бумеров, пережившее в прошлом неустроенность, бытовые проблемы, в большей степени, чем младшее, удовлетворено современной инфраструктурой и удобствами города, планирует в нем жить и поэтому задумывается о его развитии в дальнейшем.
Анализ семантического пространства образа будущего показывает, что положительный полюс образуют как собственно эмоциональные категории, так и категории смысла и активности. Таким образом, в каждом городе исследуемые категории складываются в семантические комплексы, содержащие эмоциональные и смысловые компоненты. Отрицательный полюс факторов об-
разован категориями, по сути дела, описывающими предопределенность будущего в городе, как результат воздействия внешних факторов, независящих от человека. Данное наблюдение можно трактовать как универсальное для обоих городов. При этом категория «непредсказуемость» в сургутской выборке связана с категорией «безнадежность», что показывает, что в сургутской выборке непредсказуемость сопряжена с безрадостностью, мрачностью, отсутствием надежд. Это наблюдение подтверждает данные других авторов, причем больше негативных характеристик города было обнаружено Н.И. Хохловой и Л.В. Шибаевой у респондентов 18-35 лет: будущее «безнадежное» и «темное», однако в отношении актуального времени те же респонденты обнаруживают позитивные патриотичные чувства к своему городу -«Моя Родина» [Хохлова, Шибаева 2021].
По итогам анализа кластерной структуры категорий СД можно сделать вывод, что в обоих городах при практически идентичной картине группирования категорий в два кластера - позитивный и негативный - в московской выборке, характеризующейся более высокой городской идентичностью и более позитивным восприятием города, именно категория «Осмысленность» наиболее тесно связана с эмоциональными категориями («Светлое», «Прекрасное», «Успешное»). Высокий уровень городской идентичности в Москве, которую горожане воспринимают в позитивных категориях, включает позитивное восприятие собственного будущего в городе (предсказуемое, светлое, исполненное надежд, осмысленное, насыщенное событиями). Эти данные согласуются с выводами Т.А. Нестика и его соавторов о том, что существует тесная связь оценки будущего Москвы ее жителями с оптимизмом и ориентацией на планирование будущего [Нестик и др. 2019]. Позитивная городская идентичность москвичей, между тем, не отменяет их недовольства рядом обстоятельств столичной жизни, которые были обнаружены нами в предыдущих исследованиях - трата времени на дорогу, пробки, многолюдность, шум и др. [Емельянова, Тарасов 2020].
В сургутской выборке негативно окрашенные эмоциональные категории наиболее тесно связаны с категорией, отражающей жизненный уклад горожан в будущем («Бедное событиями»). Полученный результат подкрепляется данными контент-анализа ассоциаций в отношении образа идеального города, которые показывают, что у сургутян значимыми (в сопоставлении с ожиданиями москвичей) оказались пожелания, связанные со средовыми возможностями для детей и молодежи, а также с требованиями к комфорту. По-видимому, в данном случае актуализировались проблемы, требующие быстрого решения в Сургуте,
а именно, вопросы экологии и инфраструктуры города [Покати-ловская, Шибаева 2019].
Необходимо заметить, что несмотря на кардинальные различия условий жизни в двух рассматриваемых городах, элементы образа идеального города оказываются схожими. Горожане хотят в будущем видеть как Москву, так и Сургут экологически чистыми, привлекательными по архитектуре, с удобной транспортной системой, комфортными для жизни и добрыми отношениями между людьми. Скорее всего, эти пожелания косвенно отражают общие проблемы, характерные для городской жизни.
Поколенческий анализ образа будущего в обоих городах, в целом, также раскрывает общую для них картину. С учетом по-коленческих различий в структуре городской идентичности [По-катиловская, Шибаева 2019; Емельянова, Тарасов 2020], самое старшее поколение жителей двух городов в наибольшей степени связывает свое будущее с городом. Между тем, отмечаются проблемы с реализацией потенциала активности горожан. Так, например, около 50% респондентов-взрослых жителей Сургута убеждены в отсутствии действенности собственного участия, влияющего на процесс жизнедеятельности города [Покатилов-ская, Шибаева 2019].
Представители поколения Z как сургутян, так и москвичей в наименьшей степени видят свое будущее в данном городе. Подобные наблюдения были сделаны в работе отечественных авторов и в отношении молодежи других городов [Муравьева и др. 2017], они связали этот факт с периодом окончания обучения в вузе и началом профессиональной карьеры, когда принимается решение о том, оставаться ли жить в родном городе; авторы назвали это состояние «кризисом идентификации с городом, переоценкой своего отношения к нему и своего места в нем» [Муравьева и др. 2017, с. 73].
В отношении Сургута проблему самоопределения молодежи в выборе места постоянного проживания (диффузную городскую идентичность) Е.Н. Покатиловская и Л.В. Шибаева объясняют низким уровнем интереса молодежи Сургута к городским проблемам и дистанцированностью от участия в их решении [Покатиловская, Шибаева 2019]. Кстати, нами было показано в предыдущих работах, что и московская молодежь не склонна непосредственно включаться в решение городских вопросов, допуская для себя лишь виртуальные формы участия [Емельянова и др. 2022]. В целом, более низкие показатели городской идентичности у представителей поколений Z и Y в обоих городах, действительно, могут быть связаны с их погруженностью в решение проблем профессионального и личностного самоопре-
деления, свойственных возрасту. Кроме того, характерный для этого периода жизни интерес к новому, неизведанному, желание добиться успеха вкупе с высокой информированностью способствуют социальной мобильности молодежи.
Отдельную исследовательскую задачу составляет анализ межпоколенческой динамики характера городской идентичности и образа будущего по отношению к городу. Результаты среза данных, полученные нами в двух различных городах, разумеется, не позволяют говорить об универсальных закономерностях, но дают основания для предположений и выстраивания перспективы дальнейших исследований. А именно, тот факт, что представители поколения Z обоих городов в наименьшей степени идентифицируют себя с городом и связывают с ним свое будущее в то время, как респонденты поколения Беби-бумеров обнаруживают наиболее выраженную степень городской идентичности и ассоциируют с городом свое будущее. Думается, что только потенциальной мобильностью молодежи, вступающей во взрослую профессиональную жизнь, это наблюдение не объясняется. Вероятно, существуют причины социально-психологического порядка, связанные с противоречивыми установками молодежи по отношению к жизни городского социума. С одной стороны, поколение Z, к которому относится младшая группа наших респондентов, на словах заинтересована в сохранении здоровой экологической среды городов, проявляет интерес к природосберегающим технологиям, здоровому образу жизни. Но, с другой стороны, было показано [Емельянова, Семенова 2021], что среди респондентов этого поколения велика доля лиц с тревожно-депрессивным состоянием, предикторами которого являются низкое аутгрупповое доверие, недостаток веры в вознаграждение усилий, отсутствие веры в справедливость мира по отношению к себе и враждебность. Эти характеристики образуют своеобразный комплекс факторов, свидетельствующих о неуверенности молодежи этого поколения в своей востребованности обществом и собственной значимости. Задачей молодежной политики в этом плане является благоприятствование конструктивным намерениям молодежи, помощь в поиске возможностей для приложения своих сил и наилучших решений на благо общества.
Полученные результаты открывают перспективы дальнейших исследований феноменов городской идентичности и образа будущего в городе на примерах других крупных культурно-исторических, образовательных и промышленных центров, а также небольших городов для уточнения полученных результатов. Последующие исследования должны также прояснить межпоко-ленческую динамику характера городской идентичности в горо-
дах разного типа и вероятной изменчивости образов будущего в поколениях.
Благодарности
Статья выполнена в рамках гранта «Ценностно-аффективный компонент жизнеспособности разных групп горожан в условиях проживания в «кризисном городе» и мегаполисе» Российского фонда фундаментальных исследований, грант № 20-013-00461.
Acknowledgments
This work was supported by the Russian Foundation for Basic Research, project "Value-affective component of the viability of different citizen's groups in conditions of living in "crisis city" and megapolis", no. 20-01300461.
Литература
Вендина 2012 - Вендина О.И. Московская идентичность и идентичность москвичей // Известия РАН. Серия географическая. 2012. № 5. С. 27-39. Долгова 2016 - Долгова Н.В. Психосемантический анализ представлений москвичей о городе // Социально-психологические исследования города / Отв. ред. Т.В. Дробышева, А.Л. Журавлев. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2016. С. 49-60.
Емельянова, Дробышева 2017 - Емельянова Т.П., Дробышева Т.В. Характеристики коллективной памяти в контексте социально-психологических особенностей двух поколений [Электронный ресурс] // Горизонты гуманитарного знания. 2017. № 5. С. 71-85. URL: http://journals.mosgu.ru/ggz/ article/view/603 (дата обращения 31 июля 2022).
Емельянова, Семенова 2021 - Емельянова Т.П., Семенова Т.В. Социальное самочувствие молодежи: психолого-политические аспекты // Институт психологии Российской академии наук. Организационная психология и психология труда. 2021. Т. 6. № 4. C. 87-102. Емельянова, Тарасов 2020 - Емельянова Т.П., Тарасов С.В. Факторы идентификации с городом у москвичей разного возраста // Способности и ментальные ресурсы человека в мире глобальных перемен / Отв. ред. А.Л. Журавлёв, М.А. Холодная, П.А. Сабадош. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2020. С. 758-766.
Емельянова и др. 2022 - Емельянова Т.П., Дробышева Т.В., Викентьева Е.Н., Тарасов С.В. Активность москвичей в городской среде: роль фактора ответственности // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Психология и педагогика. 2022. Т. 19. № 1. С. 7-20. Муравьева и др. 2017 - Муравьева О.И., Литвина С.А., Кружкова О.В., Богомаз С.А. Особенности структуры идентичности с городом молоде-
жи российских городов // Вестник Новосибирского государственного педагогического университета. 2017. № 1. С. 63-80.
Нестик и др. 2019 - Нестик Т.А., Шаповалова О.С., Плужник С.А. Социальная идентичность и временная перспектива личности как предпосылки отношения к коллективному прошлому, настоящему и будущему // Институт психологии Российской академии наук. Социальная и экономическая психология. 2019. Т. 4. № 4 (16). С. 102-126. Нора 1999 - Нора П. Между памятью и историей. Проблематика мест памяти // Франция-память. М.: Винок, СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1999. С. 17-50.
Нуйкина 2015 - Нуйкина Е. Социальная жизнеспособность северного города в современных условиях: лидерство и низовая активность населения // Известия Коми научного центра УрО РАН. 2015. Вып. 3 (23). С. 156-160.
Озерина 2016 - Озерина А.А. Городская идентичность как социально-психологический феномен // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7. Философия. Социология и социальные технологии. 2016. № 4 (34). С. 135-139.
Пищик 2018 - Пищик В.И. Типологические и идентификационные признаки поколений // Российский психологический журнал. 2018. Т. 15. № 2. С. 215-236.
Покатиловская, Шибаева 2019 - Покатиловская Е.Н., Шибаева Л.В. Образ города проживания в представлениях жителей с разной городской идентичностью // Институт психологии Российской академии наук. Социальная и экономическая психология. 2019. Т. 4. № 2 (14). С. 192-209.
Радаев 2018 - Радаев В.В. Миллениалы на фоне предшествующих поколений: эмпирический анализ // Социологические исследования. 2018. № 3. С. 15-33.
Савина, Баранова 2017 - Савина О.О., Баранова В.А. Средовые условия в формировании городской идентичности новых жителей мегаполиса // Психология. Историко-критические обзоры и современные исследования. 2017. Т. 6. № 2А. С. 171-180.
Самошкина 2008 - Самошкина И.С. Территориальная идентичность как социально-психологический феномен // Вопросы психологии. 2008. № 4. С. 99-107.
Сиврикова и др. 2019 - Сиврикова Н.В., Постникова М.И., Солдато-ва Е.Л., Пташко Т.Г., Черникова Е.Г., Шевченко А.А. Сравнительный анализ жизнестойкости представителей разных поколений современной России // Российский психологический журнал. 2019. Т. 16. № 1. С. 144-165.
Стрельникова 2012 - Стрельникова А.В. «Места памяти» в городском пространстве // Вестник РГГУ. Серия «Философия. Социология. Искусствоведение». 2012. № 2 (82). С. 231-238.
Хохлова, Шибаева 2021 - Хохлова Н.И., Шибаева Л.В. Образ современного идеального города в разных возрастных группах / Управление образованием: теория и практика. 2021. Т. 11. № 4. С. 54-63.
Belanche et al. 2017 - Belanche D, Casalo L.V., Flavian C. Understanding the Cognitive, Affective and Evaluative Components of Social Urban Identity: Determinants, Measurement, and Practical Consequences // Journal of Environmental Psychology. 2017. Vol. 50. P. 138-153.
Breakwell 1986 - Breakwell G.M. Coping with threatened identities. London, New York: Methuen, 1986. 280 р.
Breakwell 2021 - Breakwell G.M. Identity resilience: its origins in identity processes and its role in coping with threat // Contemporary Social Science. 2021. Vol. 16. Iss. 5. P. 573-588.
Identity process theory 2014 - Identity process theory: Identity, social action and social change / Ed. by R. Jaspal, G.M. Breakwell. Cambridge: CUP, 2014. 396 р.
Howe, Strauss 1991 - Howe N., Strauss W. Generations: The History of America's Future, 1584 to 2069. N.Y.: William Morrow & Company, 1991. 554 p.
Knez 2005 - Knez I. Attachment and Identity as Related to a Place and Its Perceived Climate // Journal of Environmental Psychology. 2005. no. 25. P. 207-218.
Lalli 1992 - Lalli M. Urban-related identity: Theory, measurement, and empirical findings // Journal of Environmental Psychology. 1992. Vol. 12 (4). P. 285-303.
Ross et al. 2003 - Ross C.T., Bonaiuto M., Breakwell G.M. Identity theories and environmental psychology // Psychological Theories for Environmental Issues / Ed. by M. Bonnes, T.R. Lee. Farnham: Ashgate Publishing, 2003. pp. 203-234.
Valera, Guardia 2002 - Valera S., Guardia J. Urban social identity and sustainability. Barcelona's Olympic village // Environment and behavior. 2002. Vol. 34. P. 81-96.
Ujang, Zakariya 2015 - Ujang N., Zakariya K. The Notion of Place, Place Meaning and Identity in Urban Regeneration // Procedia - Social and Behavioral Sciences. 2015. Vol. 170. P. 709-717.
References
Belanche, D., Casalo, L.V. and Flavian, C. (2017), "Understanding the Cognitive, Affective and Evaluative Components of Social Urban Identity:
Determinants, Measurement, and Practical Consequences", Journal of Environmental Psychology, vol. 50, pp. 138-153.
Breakwell, G.M. (1986), Coping with threatened identities, Methuen, London, UK, New York, USA.
Breakwell, G.M. (2021), "Identity resilience: its origins in identity processes and its role in coping with threat", Contemporary Social Science, vol. 16, iss. 5, pp. 573-588.
Dolgova, N.V. (2016), "Psychosemantic analysis of Moscovites' regular representations of the city", in Zhuralev, A.L. and Drobysheva, T.V. (ed.), Sotsial'no-psikhologicheskie issledovaniya goroda [Socio-psychological studies of the city], Izd-vo «Institut psikhologii RAN», Moscow, Russia, pp. 49-60.
Emel'yanova, T.P. and Drobysheva, T.V. (2017), "Characteristics of collective memory in the context of social and psychological features of two generations", Gorizonty gumanitarnogo znaniya, no. 5, pp. 71-85, available at: http://journals.mosgu.ru/ggz/article/view/603 (Accessed 24 July 2022).
Emel'yanova, T.P. and Semenova, T.V. (2021), "Social feeling of youth: psychological and political aspects", Institute of Psychology of the Russian Academy of Sciences. Organizational Psychology and Psychology of Labor, no. 6 (4), pp. 87-102.
Emel'yanova, T.P. and Tarasov, S.V. (2020) "Identification factors with the city among Muscovites of different ages", in Zhuravlev, A.L., Kholodnaya, M.A. and Sabadosh, P.A. (ed.), Sposobnosti i mental'nye resursy cheloveka v mire global'nykh peremen [Human capacities and mental resources in a world of global change], Izd-vo "Institut psikhologii RAN", Moscow, Russia, pp. 758-766.
Emel'yanova, T.P., Drobysheva, T.V., Vikent'eva, E.N. and Tarasov, S.V. (2022), "Activity of Muscovites in the urban environment: The role of the responsibility factor", RUDN Journal of Psychology and Pedagogics, no. 19 (1), pp. 7-20.
Howe, N. and Strauss, W. (1991), Generations: The History of America's Future, 1584 to 2069, William Morrow & Company, New York, USA. Jaspal, R. and Breakwell, G.M. (ed.) (2014), Identity process theory: Identity, social action and social change, CUP, Cambridge, UK.
Khokhlova, N.I. and Shibaeva, L.V. (2021), "The image of a modern ideal city in different age groups", Education Management Review, no. 11 (4), pp. 54-63.
Knez, I. (2005), 'Attachment and Identity as Related to a Place and Its Perceived Climate", Journal of Environmental Psychology, no. 25, pp. 207-218.
Lalli, M. (1992), "Urban-related identity: Theory, measurement, and empirical findings", Journal of Environmental Psychology, vol. 12 (4), pp. 285-303.
Murav'eva, O.I., Litvina, S.A., Kruzhkova, O.V. and Bogomaz, S.A. (2017), "RUsSsSian young city-dwellers: structural features of urban identity", Novosibirsk State Pedagogical University Bulletin, vol. 7, no. 1, pp. 63-80. NesStik, T.A., Shapovalova, O.S. and Pluzhnik, S.A. (2019), "Social identity and time perspective a>s predictors of attitude>s toward common pa>st, pressent, and future", Institute of psychology Russian Academy of Sciences. Social and economic psychology, vol. 4, no. 4 (16), pp. 102-126.
Nora, P. (1999), "Mezhdu pamyat'yu i isstoriei. Problematika messt pamyati", in Nora, P. (ed.), Frantsiya-pamyat' [France-memory], Vinok, Mosscow, Russsia, pp. 17-50.
Nuikina, E. (2015), "Social viability of a northern town in pressent-day conditions; leadership and grassssrootss civic engagement", Izvestiya Komi nauchnogo tsentra UrO RAN, no. 3 (23), pp. 156-160.
Ozerina, A.A. (2016), "City identity ass a ssocial and ¡psychological phenomenon", Science Journal of Volgograd State University. Philosophy. Sociology and Social Technologies, no. 4 (34), pp. 135-139. Pisshchik, V.I. (2018), "Typological and Identifying Characterissticss of Generations", Russian Psychological Journal, no. 15 (2), pp. 215-236.
Pokatilovsskaya, E.N. and Shibaeva, L.V. (2019), "Image of a city of accommodation in repressentations of ressidentss with different city identity", Institute of psychology Russian Academy of Sciences. Social and economic psychology, vol. 4, no. 2 (14), pp. 192-209.
Radaev, V.V. (2018), "Millenials compared to previous generations: an empirical analyssiss", Sotsiologicheskie Issledovaniia, no. 3, pp. 15-33. Ross, C.T., Bonaiuto, M. and Breakwell, G.M. (2003), "Identity theories and environmental psychology", in Bonnes, M. and Lee, T.R. (ed.), Psychological Theories for Environmental Issues, Ashgate Publishing, Farnham, UK, pp. 203-234.
Samoshkina, I.S. (2008), "Territorial identity as a socio-psychological phenomenon", Voprosy psikhologii, no. 4, pp. 99-107.
Savina, O.O. and Baranova, V.A. (2017), "Environmental conditions in the formation of urban identity of the new inhabitants of the metropolis", Psikhologiya. Istoriko-kriticheskie obzory i sovremennye issledovaniya, vol. 6, no. 2A, pp. 171-180.
Sivrikova, N.V., Postnikova, M.I., Soldatova, E.L., Ptashko, T.G., Chernikova, E.G. and Shevchenko, A.A. (2019), "A comparative analysis of hardiness among different generations in contemporary russia", Russian Psychological Journal, vol. 16, no. 1, pp. 144-165.
Strel'nikova, A.V. (2012), ""Placess of memory" in urban sspace", RSUH/ RGGU BULLETIN. Series Philosophy. Social Studies. Art Studies, no. 2 (82), pp. 231-238.
Ujang, N. and Zakariya, K. (2015), "The Notion of Place, Place Meaning and Identity in Urban Regeneration", Procedia - Social and Behavioral Sciences, vol. 170, pp. 709-717.
Valera, S. and Guardia, J. (2002), "Urban social identity and sustainability. Barcelona's olympic village", Environment and behavior, vol. 34, pp. 81-96. Vendina, O.I. (2012), "Moscow identity and the identity of Muscovites", Izvestiya Rossiiskoi Akademii Nauk. Seriya Geograficheskaya, no. 5, pp. 27-39.
Информация об авторах
Татьяна П. Емельянова, доктор психологических паук, профессор, Институт психологии РАН, Москва, Россия; 129,366, Россия, Москва, ул. Ярославская, д. 1.3, корп. 1; t_emelyanova@inbox.ru
Ева Н. Викентьева, кандидат психологических наук, доцент, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия; 125993, Российская Федерация, Москва, Ленинградский пр-т, д. 49; vikentieva@mail.ru
Семён В. Тарасов, Институт психологии РАН, Москва, Россия; 129366, Россия, Москва, ул. Ярославская, д. 13, корп. 1; sementarasovvas@gmail.com
Information about the authors
Tatyana P. Emelyanova, Dr. of Sci. (Psychology), рrofessor, Institute of Psychology, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia; bld. 13-1, Yaroslavskaya Street, Moscow, Russia, 129366; t_emelyanova@inbox.ru
Eva N. Vikentieva, Cand. of Sci. (Psychology), assistant professor, Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia; bld. 49, Leningradskiy Avenue, Moscow, Russia, 125993; vikentieva@mail.ru
Semen V. Tarasov, Institute of Psychology, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia; bld. 13-1, Yaroslavskaya Street, Moscow, Russia, 129366; sementarasovvas@ gmail.com
